Онлайн чтение книги Макбет Macbeth
Глава 7

Леди смотрела на Макбета. Как же его невероятно красит смокинг! Она повернулась удостовериться, что бармен исполнил ее просьбу и надел белые перчатки. И что на серебряном подносе уже расставлены тонкие высокие бокалы для шампанского. Там же, на подносе, лежал маленький изящный венчик для взбивания пузырьков – Леди положила его туда скорее в шутку: подобную вещь видели лишь немногие из гостей, и едва ли кто-то из них представлял, зачем она вообще нужна. Стоя на толстом ковре, Макбет медленно раскачивался на каблуках и не сводил глаз с двери. Он нервничал весь день, и лишь когда они начали обсуждать мелочи, Макбет ненадолго взял себя в руки, превратился в полицейского перед операцией и забыл, что у их цели имеется имя. Дункан.

Охранники распахнули двери, и в зал потянуло сыростью с улицы.

Первые гости. Леди улыбнулась своей самой радостной улыбкой и взяла Макбета под руку, почувствовав, как он машинально выпрямился.

– Банко, друг мой! – воскликнула она. – И Флинс с тобой! Какой он стал красавчик! – Хорошо, что у меня нет дочерей!

Объятия. Звон бокалов.

– Ленокс! Мне нужно с тобой кое-что обсудить, но сперва шампанское. А вот и Кетнес. Сногсшибательно выглядишь! И где ты только умудряешься отыскивать такие платья? Малькольм, заместитель комиссара! Ну и должность, устанешь выговаривать. Можно я вас буду называть комиссаром? Никому не говорите, но иногда я прошу Макбета называть меня директором, просто чтобы услышать, как это звучит.

С большинством из них Леди была едва знакома, однако ей удалось убедить их, будто они знают друг дружку целую вечность. Она смотрела им в душу, понимала, какими они хотят казаться со стороны, у ее чувствительности имелись и достоинства. Благодаря ей Леди быстро преодолевала преграды и достигала цели. Возможно, именно ее простота открывала ей дорогу к человеческим сердцам. Иногда она делилась с окружающими подробностями собственной жизни – на первый взгляд довольно личными, пробуждая такое же желание в своих собеседниках, вознаграждая их за откровенность тихим заговорщическим смехом и словно призывая поделиться с ней более серьезными секретами. Вряд ли кто-то в этом городе знал больше о его обитателях, чем хозяйка сегодняшнего вечера.

– Комиссар Дункан!

– Леди! Прошу прощения за опоздание.

– Какие пустяки! Положение обязывает вас опаздывать. Зачем нам комиссар, который будет всюду приходить вовремя? Лично я всегда стараюсь являться последней, чтобы никто не сомневался, кто тут звезда.

Дункан приглушенно рассмеялся, и Леди дотронулась до его руки:

– Вы смеетесь, поэтому будем считать, что вечер удался, но, дорогой мой комиссар, вы еще не попробовали нашего изумительного шампанского. Неужели ваши телохранители…

– Нет-нет, они сегодня ночью на работе.

– Всю ночь?

– Когда угрожаешь Гекате, лучше даже во сне держать один глаз открытым. У меня же открыты два.

– Кстати, про сон. Телохранителей мы, по их собственной просьбе, разместим в номере рядом с вашим люксом – между этими номерами есть дверь. Ключи у администратора. Но тогда я настаиваю, чтобы ваши стражи попробовали хотя бы лимонада – мы готовим его прямо здесь из лучшей питьевой воды в городе.

Она махнула рукой, и рядом тотчас же вырос официант с подносом в руках. На подносе стояли два бокала.

– Мы… – кашлянул один из телохранителей.

– Отказ я посчитаю личным оскорблением, – перебила его Леди.

Телохранители переглянулись с Дунканом, а потом взяли бокалы, осушили их и вернули на поднос.

– С вашей стороны, мэм, было очень любезно согласиться на этот праздник, – сказал Дункан.

– О чем речь! Ведь благодаря вам мой супруг теперь стоит во главе Отдела по борьбе с организованной преступностью.

– Супруг? Я и не знал, что вы женаты.

Леди чуть склонила голову:

– Разве вы, комиссар, придаете какое-то значение таким пустякам?

– Если вы о правилах, то, пожалуй, придаю. Этого требует от меня моя работа. Впрочем, думаю, что и ваша тоже.

– Бывает, что казино процветает, а бывает, что его ждет банкротство, и при этом каждому ясно, что правила существуют, а исключений нет.

– Вынужден признаться, мэм, что прежде никогда не бывал в казино. Знаю, что вам сейчас и так есть чем заняться, однако, возможно, вы найдете минутку и покажете мне свои владения?

– С великой радостью, – и Леди с улыбкой взяла его под руку, – пошли.

Она провела Дункана вверх, на галерею. Если глубокий вырез ее платья и пленял его, то комиссар тщательно это скрывал.

Они остановились у перил. Игроков сегодня пришло мало. Четверо собрались возле большой рулетки, за столами для блек-джека никого не было, и еще четверо играли в покер.

Остальные гости собрались возле бара, который был в их полном распоряжении. Макбет стоял возле Малькольма и Ленокса, с трудом притворяясь, будто слушает, и барабаня пальцами по стакану с водой.

– Двенадцать лет назад, когда железнодорожное управление покинуло это здание, тут была сырая и полуразрушенная развалюха. Как вам известно, в этой губернии вы единственный не запрещаете игорный бизнес.

– Это заслуга комиссара Кеннета.

– Царствие ему небесное, грешнику. Видите, вон там у нас две маленькие рулетки и одна большая. Они сконструированы по тому же принципу, что и в Монте-Карло. Игрокам видны ставки в симметричных ячейках со всех сторон от рулетки. Сам стол сделан из красного дерева, а инкрустирован розовым деревом и слоновой костью.

– Просто потрясающе, Леди. И как только вам это удалось!

– Спасибо, комиссар, но, признаюсь, обошлось мне все это недешево.

– Могу себе представить. Иногда остается только задаваться вопросом, что же на самом деле движет нами, людьми.

– И что же движет вами? Поделитесь!

– Мной? – Дункан на миг задумался. – Надежда на то, что жить в этом городе будет приятно.

– А на самом деле? Какие мотивы кроются за внешними причинами, о которых мы так легко рассказываем? Что движет вашим эгоизмом? Какова темная сторона ваших мотивов, о чем вы шепчете по ночам и что именно мерещится вам, когда официальные речи уже сказаны?

– Непростые вопросы вы задаете, Леди.

– Вопрос здесь один-единственный, дорогой мой комиссар.

– Может, и так. – Дункан поежился. – Видимо, сильные мотивы мне не нужны. Я из хорошей семьи, где, чтобы получить неплохое образование и сделать карьеру, не требуется бороться. Мне повезло с самого начала. Мой отец в открытую осуждал коррупцию и боролся с ней, поэтому достиг он не очень многого. По-моему, я просто продолжаю его дело и учусь на его ошибках. Политика – это искусство, и порой, чтобы бороться со злом, приходится прибегать к злу. Я поступаю так, как должен, и, хотя журналисты выставляют меня святым, крыльев у меня нет, мэм.

– Бывает, что святых канонизируют, но, помимо этого, живется им не особенно весело. Поэтому я целиком и полностью поддерживаю вашу политику, комиссар. Я и сама всегда жила по похожим правилам.

– Понимаю. О вашей жизни мне почти ничего неизвестно, однако я догадываюсь, что ваш путь был сложнее моего.

Леди рассмеялась:

– Вы наверняка отыщете меня в самом большом отделе вашей картотеки, комиссар. Несколько лет я жила за счет древнейшей в этом мире профессии, это ни для кого не секрет. Но прошлое имеется у каждого из нас, и, как вы сами сказали, каждый из нас поступает так, как должен. Вы играете? Сегодня вечером приглашаю вас сыграть за счет казино!

– Благодарю за щедрость, Леди, но это противоречит нашим правилам.

– Даже как частное лицо?

– Когда становишься комиссаром, перестаешь быть частным лицом. К тому же, мэм, я не играю. Предпочитаю не полагаться на волю случая, а трудом зарабатывать вознаграждение.

– Однако сейчас вы здесь именно благодаря случаю – ведь именно он позаботился о том, чтобы вы еще при рождении получили самые выгодные карты.

Дункан улыбнулся:

– Я сказал – предпочитаю. Жизнь – это игра, в которой ты либо играешь теми картами, которые тебе достались, либо пасуешь.

– Позволите сказать кое-что, комиссар? А почему вы улыбаетесь?

– Потому что вы спрашиваете. Вы же в любом случае скажете то, что хотите.

– Я просто хотела сказать, что, по-моему, вы, дорогой мой Дункан, потрясающий человек. Вы настоящий мужчина, и я уважаю как вас, так и ваши взгляды. И во многом за то, что у вас хватило смелости сделать Макбета, темную лошадку, начальником отдела.

– Благодарю, мэм. Но Макбет получил вполне по заслугам.

– Его назначение – это часть вашей программы по борьбе с коррупцией?

– Коррупция – жучок-древоточец. Порой, чтобы избавиться от него, приходится снести весь дом. И построить новый, из свежей древесины. Из таких, как Макбет. Он не был частью этого дома, поэтому остался не испорченным.

– В отличие от Кавдора.

– Да, мэм. В отличие от Кавдора.

– Мне известно, что избавиться от гнили нелегко. Я и сама прикормила как-то двух нечистых на руку крупье, – склонившись над перилами, Леди махнула рукой в сторону рулетки, – и тем не менее я плакала, когда их уволила. Желать богатства и денег – человеческая слабость, которой все мы подвластны. А я оказалась чересчур мягкосердечной – надо было взять и раздавить этих жучков, а я выпустила их на волю. И как же они отблагодарили меня? Они украли мои идеи, то, чему я сама их научила, деньги, которые они наверняка украли у меня же, чтобы открыть сомнительное заведение. Оно портит репутацию всего игорного бизнеса и отнимает хлеб у нас, открывших это развлечение для жителей этого города. Если жучков-древоточцев просто прогнать, то они вернутся. Нет, комиссар, я поступила бы так же, как вы.

– О чем это вы, мэм?

– О Кавдоре.

– Он помогал Свенону, а подобное недопустимо.

– Но вы потрудились на славу. Все, что у вас имелось против Кавдора, – это показания одного из байкеров, а даже самые тупые судьи и присяжные поняли бы, что такой свидетель ради собственного спасения наболтает чего угодно. Так что Кавдор мог выйти сухим из воды.

– У нас против него и еще кое-что имелось, мэм.

– И все же для приговора этого могло оказаться недостаточно. Кавдор, как жучок-древоточец, мог вернуться обратно. Кроме того, подобная шумиха так быстро не стихает. Началась бы настоящая буря, и кое-кто предстал бы далеко не в лучшем свете. Очень не вовремя, особенно учитывая, что полиции сейчас, как никогда, необходима поддержка граждан. Я целиком и полностью на вашей стороне, комиссар. Нет, таким мразям надо с ходу сворачивать шею – и весь разговор.

Дункан улыбнулся:

– Здесь я возражать не стану, но надеюсь, мэм, вы не думаете, будто я имею отношение к безвременной кончине Кавдора.

– Да упаси меня бог! – Леди дотронулась до его руки. – Я о том, что, как говорит Банко, шкуру с кошки можно содрать разными способами.

– Например?

– Ну-у… Например, позвонить и сказать, что судный час настал, что доказательства неопровержимы и что группа захвата уже выехала. Что вскоре весь город станет свидетелем его бесчестья, а самого его поставят к позорному столбу и лишат всех привилегий. И что в запасе у него лишь несколько минут.

Дункан смотрел вниз, на игроков в покер.

– Будь у меня бинокль, – проговорил он, – я бы увидел их карты.

– Запросто.

– А у вас, мэм, откуда такой бинокль? Врожденный дар?

Леди рассмеялась:

– Нет, приобрела с опытом. И он недешево мне обошелся.

– Я никому об этом не говорил, но… Кавдор служил в полиции много лет и, подобно большинству из нас, не был ни злодеем, ни святым. Возможно, стоило позволить ему самому выбрать путь – он или его семья заслужили это.

– Значит, – сказала Леди, – вы благороднее меня, комиссар. Я бы поступила так же, но из эгоизма. Ваше здоровье!

Они подняли бокалы и чокнулись.

– Кстати, о бинокле. – Леди кивнула в сторону бара. – Вижу, старший инспектор Дуфф и юная Кетнес – больше чем просто коллеги.

– Вот как? – удивился Дункан. – Но они даже стоят с разных сторон от бара.

– Вот именно. Держатся подальше друг от друга. И тем не менее постоянно выискивают друг дружку глазами.

– От вашего взгляда ничто не укроется, мэм.

– Верно. И когда я спросила про скрытые мотивы, я коечто почувствовала.

Дункан расхохотался:

– Вы и скрытые мотивы способны разглядеть?

– Способность видеть то, что скрыто, я получила по наследству от матери. Бывает, по ночам я хожу во сне, и еще ни разу не ушиблась.

– Порой даже самые достойные поступки совершаются из эгоизма, однако, как мне кажется, цель оправдывает мотивы.

– Значит, вам хочется такой же памятник, как поставил себе Кеннет? Или вы жаждете народной любви, которой Кеннет так и не дождался?

Дункан пристально посмотрел на нее, потом обернулся и, удостоверившись, что телохранители их не слышат, осушил бокал и кашлянул.

– Мэм, мне нужен лишь душевный покой. Удовлетворение от выполненного долга. Служить делу моих предков. Я знаю, что звучит это все ужасно, поэтому окажите мне любезность и никому не говорите.

Леди вздохнула, отступила от перил и широко улыбнулась:

– Но что это я такое затеяла? У нас праздник, а я допрос устроила! Может, пора вернуться ко всем остальным? А еще я собиралась спуститься в подвал и отыскать там особую бутылку, которая дожидалась именно такого повода!

Терпеливо выслушав долгие рассуждения Малькольма о новых налоговых вычетах, которые появятся благодаря готовящемуся закону о налогах, Дуфф покинул собеседников и направился к бару, чтобы вознаградить себя порцией виски.

– Как дела? – услышал он вдруг позади. – Хорошо отдохнул с семьей?

– Да, отлично, спасибо, – бросил он, не оборачиваясь. Указав бармену на бутыль, Дуфф жестом дал понять, что хочет двойной виски.

– А сегодня ночью, – спросила Кетнес, – опять заночуешь в… отеле?

Зашифрованное название ее постели. Однако по голосу Кетнес Дуфф понимал, что она спрашивает не про одну ночь. Что ей хочется, чтобы он повторил то, что говорил неоднократно, убедил ее в том, что к ней и только к ней тянет его, а вовсе не в Файф, к семье. Но что семью так быстро не бросают, что сперва небходимо уладить целую кучу проблем. Ведь Кетнес прекрасно его изучила – почему же в таком случае она до сих пор сомневается? Возможно, именно недоумение заставило его с определенной долей упрямства ответить, что ему предложили заночевать здесь, в отеле при казино.

– А тебе самому этого хочется? Остаться здесь?