Онлайн чтение книги На том стою
Глава 14

Номер 1224 не отвечал. Я положил трубку внутреннего телефона «Касы дель Пониенте» и подошел к конторке портье. Чопорный портье разбирал почту. Они всегда разбирают почту.

– Мисс Мэйфилд остановилась здесь, не так ли? Он положил письмо в соответствующее отделение и лишь затем ответил:

– Да, сэр. Как прикажете доложить?

– Я знаю, в каком номере она остановилась. Номер не отвечает. Вы ее видали сегодня?

Он внимательно глянул на меня, но я все же его не завел.

– По-моему, нет, – сказал он и обернулся, – Ее ключа здесь нет.

Что-нибудь передать ей?

– Я немного беспокоюсь, – сказал я, – она дурно чувствовала себя вчера вечером. Может, она больна и не может взять трубку? Я ее друг, моя фамилия Марлоу.

Он оглядел меня. У него были мудрые глаза. Он зашел за ширму, где была касса, поговорил с кем-то. Он быстро вернулся. Он улыбался.

– Я не думаю, что мисс Мэйфилд больна, мистер Марлоу. Она заказала солидный завтрак себе в номер. И обед. Она несколько раз пользовалась телефоном.

– Большое спасибо, – сказал я. – Передайте ей, пожалуйста, что я заходил и что я позвоню попозже.

– Может быть, она в саду или на берегу. Наш пляж защищен волнорезом.Он глянул на стенные часы. – Если она там, то, наверное, скоро придет. Уже холодает.

– Спасибо. Я зайду позже.

Главная часть вестибюля была на три ступени выше входной площадки, от которой ее отделял арочный проход. Там отсиживались гости, завсегдатаи гостиничных вестибюлей, как правило, старые, как правило, богатые, как правило, ничего не делающие и только пялящиеся на мир своими любопытными глазами. Так они прожигали жизнь. Две пожилые дамы с суровыми лицами и пурпурными перманентами боролись с огромной головоломкой, выложенной на специальном картонном столике. Несколько дальше шла игра в канасту: играли две женщины и двое мужчин. Женщины курили сигары в длинных мундштуках.

Мужчины казались усталыми – видимо, от подписывания чеков. Несколько дальше сидели молодожены, глядя в окно и держась за руки.

На девушке было колье из бриллиантов и изумрудов и обручальное кольцо, которого она все время касалась. Она казалась немного обалдевшей от счастья.

Я прошел сквозь бар и покрутился по саду. Затем пошел по тропинке вдоль утеса и без труда нашел место, на которое я смотрел вчера вечером с балкона Бетти Мэйфилд. Я легко нашел это место.

Пляж и маленький, изогнутый волнорез были в ста метрах отсюда. Ступени вели вниз. На песке лежали люди. Одни загорали в купальных костюмах, другие просто сидели на лежаках. С визгом бегали дети. Бетти Мэйфилд на пляже не было.

Я вернулся в гостиницу и уселся в фойе. Закурил. Подошел к газетному киоску и купил газету, просмотрел и выбросил ее. Походил вокруг конторки.

Моя записка по-прежнему лежала в отделении 1224. Я подошел к телефону и вызвал Митчелла. К сожалению, мистер Митчелл не отвечал.

За моей спиной раздался голос женщины:

– Портье сказал мне, что меня искал некий Марлоу, – сказала она. – Это не вы, часом?

Она была свежа, как роза поутру. На ней были темно-зеленые брюки и туфли для верховой езды и зеленый плащ поверх белой рубашки. Дорогой платок на шее. Волосы на лбу перехвачены эластичной лентой.

Портье уже прислушивался в трех шагах от нас. Я сказал:

– Мисс Мэйфилд?

– Да, я мисс Мэйфилд.

– Моя машина ждет. Вы смогли бы сейчас осмотреть этот участок?

Она глянула на часики.

– Да, видимо, да, – сказала она. – Мне скоро нужно переодеться, но... ладно.

– Сюда, мисс Мэйфилд.

Она шла рядом. Мы прошли через фойе. Я уже чувствовал себя здесь как дома.

Бетти Мейфилд злобно глянула на двух головолом-щиков.

– Ненавижу гостиницы, – сказала она. – Вернись сюда через пятнадцать лет – и увидишь тех же людей, в тех же креслах.

– Да, мисс Мэйфилд. Знаете ли вы человека по имени Клайд Амни?

Она покачала головой.

– А что, стоило бы?

– Элен Вермильи? Росса Гобла? Она вновь покачала головой.

– Хотите выпить?

– Спасибо, не сейчас.

Мы вышли из бара и пошли по дорожке к машине. Я придержал дверцу «олдса», чтобы она могла сесть. Выехал со стоянки и проехал прямо по Гранд-стрит в сторону холмов. Она нацепила на нос солнечные очки в блестящей оправе.

– Я нашла чеки, – сказала она. – Вы необычный сыщик.

Я сунул руку в карман и вернул ей снотворное.

– Вчера ночью я побаивался за вас, – сказал я. – Пересчитал таблетки, но, сколько было там сначала, я не знал.

Вы сказали, что приняли только две. С вас сталось бы раскачаться и на пригоршню-другую. Она взяла флакон и сунула его в карман плаща.

– Я перепила. Алкоголь и барбитураты не идут вместе. Я отключилась. Вот и все.

– Я не был уверен. Чтобы умереть, нужно принять не менее тридцати пяти гранов этого средства, и тогда это занимает несколько часов. Я не знал, что делать. Пульс и дыхание были в норме, но это ничего не значило. Если бы я вызвал врача, мне пришлось бы многое объяснять. Если вы приняли смертельную дозу, парни из уголовной полиции узнали бы об этом, даже если бы вы выкрутились. Они расследуют попытки к самоубийству. Но если бы я ошибся, вы бы сегодня не ехали со мной. Что бы я тогда стал делать?

– Это – мысль, – сказала она. – Не могу сказать, что меня это безумно беспокоит. Кто эти люди, которых вы упомянули?

– Клайд Амни – адвокат, который нанял меня следить за вами, по указаниям адвокатской конторы из Вашингтона. Элен Вермильи – его секретарша.

Росс Гобл – сыщик из Канзас-Сити, который говорит, что ищет Митчелла. – Я описал его.

Ее лицо окаменело:

– Митчелла? Зачем ему нужен Ларри? – Я задержался на углу Четвертой и Гранд-стрит: старик в инвалидной коляске поворачивал налево со скоростью пять километров в час. В Эсмеральде таких полно. – Зачем ему понадобился Ларри Митчелл? – спросила она горько. – Почему все не могут оставить всех в покое?

– Ничего мне не рассказывайте, – сказал я, – только задавайте вопросы, на которые у меня нет ответов. Это полезно для моего комплекса неполноценности.

Я сказал вам, что мое задание окончилось. Почему я здесь? Это понятно. Я целю на эти пять кусков по второму заходу.

– Поверните на углу налево, – сказала она, – мы поедем в горы. Там открывается восхитительный вид. И множество шикарных домов.

– Черт с ними, – сказал я.

– И место тихое. – Она вынула сигарету из пачки и прикурила, – Уже вторая за два дня, – сказал я, – круто вы на них налегаете. Я сосчитал ваши сигареты прошлой ночью. И спички тоже. Я обшмонал вашу сумочку. Я становлюсь пронырой, когда мне вешают лапшу на уши. Особенно когда клиент вырубается и оставляет меня держать младенца.

Она повернула голову и посмотрела на меня:

– Это, должно быть, снотворное и выпивка, – сказала она. – Я была немного не в себе.

– В «Ранчо Дескансадо» вы были в отличной форме. Тверже гвоздей. Мы должны были смыться в Рио и жить в роскоши. Видимо, и в грехе. Все, что мне нужно было сделать, – избавиться от трупа. Что за лажа! Трупа нету.

Она все еще смотрела на меня, но мне надо было следить за дорогой. Я остановился и свернул влево. Я въехал в тупик с ржавеющими трамвайными рельсами.

– Поверните налево, вверх. Внизу какой-то коттедж.

– Кто и в кого стрелял?

Она сжала виски краями ладоней.

– Я думаю, кроме меня, было некому. Я, наверно, спятила. Где он?

– Пистолет? Он в целости и сохранности. На всякий случай, если сон станет правдой и мне придется его предъявить.

Мы подымались вверх. Я поставил ручку переключения скоростей в такое положение, чтобы «олдс» оставался на третьей скорости. Она посмотрела с интересом. Затем на сиденья, покрытые светлой кожей, на приборы щитка.

– Как вы можете себе позволить такую дорогую машину? Вы не так уж много зарабатываете, не так ли?

– Они все дороги в наши дни, даже дешевые. Можно с тем же успехом иметь машину, которая еще и едет к тому же. Я где-то читал, что сыщику нужна простая незаметная, темная машина, на которую не обратят внимания. Этот парень, видимо, никогда не бывал в Лос-Анджелесе. В Лос-Анджелесе, чтобы на тебя обратили внимание, нужно ездить на «мерседесе» с солнечной площадкой на крыше и с тремя кралями в купальных костюмах.

Она хихикнула.

– И еще, – развивал я тему, – это хорошая реклама. Может, я мечтал уехать в Рио. Я мог бы продать ее там дороже, чем здесь она обошлась мне новая. На грузовом судне перевезти не накладно.

Она вздохнула:

– Ох, хватит язвить. Мне не так-то весело сегодня.

– Видали своего дружка? Она застыла.

– Ларри?

– У вас есть и другие?

– Вы могли иметь в виду Кларка Брандона, хотя я с ним едва знакома.

Ларри был очень пьян вчера вечером. Нет, я не видела его. Видимо, он отсыпается.

– Он не отвечает на звонки.

Дорога раздваивалась. Белая линия свернула налево. Я поехал прямо, без всякой причины. Мы проехали мимо старых испанских особняков, построенных высоко на горе, и нескольких современных вилл пониже, с другой стороны.

Затем дорога плавно поворачивала налево. Покрытие казалось новым. Дорога шла к мысу и тут же завершалась широким кольцом. Друг против друга, с двух сторон кольца, стояли два больших особняка. Их украшали тонны керамики, а выходящие на море окна сверкали зеленым стеклом. Вид был потрясающий. Я смотрел не отрываясь целых три секунды. Затем остановился у обочины и выключил мотор. Мы были на высоте триста метров. Весь город раскинулся перед нами, как на аэрофотоснимке.

– Может, он болен, – сказал я. – Может, он уехал. Может, он умер.

– Я уже сказала... – Ее трясло. Я взял у нее из рук окурок и положил в пепельницу. Поднял стекла машины и положил руку ей на плечи, притянул ее голову и положил себе на плечо. Она расслабилась, не сопротивлялась, но по-прежнему дрожала.

– С тобой уютно, – сказала она, – но не торопи меня.

– В бардачке есть виски. Хочешь глоток?

– Да.

Я достал бутылку и исхитрился сорвать железный поясок пробки одной рукой и зубами. Я держал бутылку между коленей и свинтил колпачок. Поднес горлышко к ее губам. Она глотнула, ее передернуло. Я завинтил колпачок и убрал бутылку подальше.

– Терпеть не могу пить из горлышка, – сказала она.

– Особого шику в этом нет. Я не клеюсь, Бетти. Я беспокоюсь. Что я могу для тебя сделать?

Она помолчала секунду. Затем сказала уверенным голосом:

– Что сделать? Можешь взять себе эти чеки. Они были твои. Я их тебе отдала.

– Никто никому не дает пять кусков просто так. Такого не бывает.

Поэтому я вернулся сегодня из Лос-Анджелеса. Я приехал сюда рано утром.

Никто не увивается вокруг типа вроде меня, не обещает полмиллиона долларов, не предлагает поездку в Рио и домашний очаг со всеми удобствами. Никакая женщина с пьяных или трезвых глаз не сделает это только потому, что ей померещился мертвец на балконе, и, пожалуйста, скорее приходите и швырните его в океан. Что ты от меня ожидала, что я подержу тебя за руку, пока ты спишь и видишь сны?

Она отшатнулась, забилась в уголок сиденья.

– Хорошо. Я солгала. Я всегда была отчаянной вруньей.

Мой взгляд скользнул по зеркалу над рулем. Небольшая темная машина выехала на дорогу за нами и остановилась. Я не мог разглядеть водителя.

Затем она резко развернулась и укатила тем же путем, что и приехала. Кто-то, видимо, сбился с дороги и случайно заехал в тупик.

– Пока я полз наверх по этой чертовой лестнице, – продолжал я, – ты наглоталась снотворных и притворилась засылающей, а затем со временем и впрямь уснула, я полагаю. Хорошо, я вышел на балкон. Ни трупа, ни крови.

Если б он был, я смог бы перепихнуть его через ограждение – трудно, но возможно, если знаешь, как взяться. Но шесть дрессированных слонов не смогли бы добросить труп до океана. До забора около 12 метров, а по крайней мере через забор его нужно было перекинуть. Думаю, что такой тяжелый предмет надо было бы бросить метров на пятнадцать, чтобы он перелетел через забор.

– Я уже сказала: я солгала.

– Но не сказала, почему. Поговорим серьезно. Предположим, на балконе был мертвец. Что ты хотела, чтобы я сделал? Отнес его вниз по черной лестнице в свою машину, отвез в лес подальше и закопал? Все-таки нужно доверять людям, когда вокруг валяются трупы.

– Ты взял у меня деньги, – сказала она без выражения, – ты мне подыгрывал.

– Чтобы узнать, кто из нас спятил.

– Ты узнал. Радуйся.

– Ничего я не узнал – даже кто ты, я не знаю. Она рассердилась.

– Я же говорю, что была не в своем уме, – сказала она быстро. – Страх, виски, снотворное... Почему ты не оставишь меня в покое? Я уже сказала – возьми обратно эти деньги. Что тебе еще нужно?

– Что я должен сделать за это?

– Просто возьми, – закричала она на меня. – Взял и пошел, пошел куда подальше.

– Я думаю, тебе нужен хороший адвокат.

– Внутреннее противоречие, – усмехнулась она. – Был бы хорошим, не стал бы адвокатом.

– Ara. Горький опыт по этой линии. Ты мне еще расскажешь, или я сам докопаюсь со временем. Но я говорю на полном серьезе. Ты в беде. Не говоря уж о том, что у тебя было-не-было с Митчеллом, тебе стоит нанять адвоката.

Ты сменила имя. Видимо, тому был резон. Митчелл тебя шантажировал. И у него был резон. Юридическая фирма из Вашингтона ищет тебя – и у них есть резон. И у их клиента был резон натравить их на твой след.

Я смолк и оглядел ее как мог в ранних, сгущающихся сумерках. Океан внизу голубел свежим ультрамарином, который почему-то не напомнил мне глаз мисс Вермильи. Стая чаек пролетела на юг. Вечерний рейс из Лос-Анджелеса прошел над побережьем, с огнями справа и слева по борту; затем загорелась мигалка под фюзеляжем, и самолет повернул к морю для долгого, ленивого поворота, выруливая на аэродром имени Линдберга.

– Значит, ты просто наводчик для жулика-адвоката, – сказала она обидно и схватила еще одну из моих сигарет.

– Не думаю, что он большой жулик. Он просто слишком усердствует. Но не в этом дело. Можно отдать ему несколько долларов без крика. Дело в так называемых полномочиях. У частного детектива нет полномочий защищать клиента от полиции и закона, а у адвоката есть. Если адвокат нанял детектива в интересах своего клиента, тогда и у детектива есть полномочия.

– Знаешь, куда ты можешь засунуть свои полномочия? – сказала она. – В особенности если этот адвокат нанял тебя шпионить за мной.

Я взял у нее сигарету, затянулся пару раз и отдал ей.

– Хорошо, Бетти. Я тебе ни к чему. Прости, что пытался помочь.

– Медовые речи. Ты говоришь это потому, что надеешься выжать из меня побольше под этим соусом. Ты просто один из этой своры. И твоей проклятой сигареты мне не надо, – она выбросила ее в окно. – Отвези меня обратно в отель.

Я вышел из машины и затоптал окурок:

– Нельзя этого делать в холмах Калифорнии, даже зимой.

Я сел в машину, повернул ключ зажигания и нажал на кнопку стартера.

Вывел машину, развернулся и поехал обратно к развилке дороги. На развилке – там, где сворачивала белая линия, – стояла маленькая машина с потушенными огнями. Может, там никого и не было.

Я круто развернул «олдс» и включил дальний свет фар. Пока я поворачивался, фары залили светом машину. Шляпа съехала на лицо, но недостаточно низко, чтобы скрыть очки, жирную рожу и оттопыренные уши мистера Росса Гобла из Канзас-Сити.

Фары прошли мимо, и я поехал вниз по спуску с его плавными изгибами. Я не знал, куда шла дорога, но все дороги здесь вели к океану. На развилке я повернул направо и вскоре оказался на бульваре и снова повернул направо.

Теперь я ехал назад, к центру Эсмеральды.

Она не сказала ни слова по пути. Когда я остановился у отеля, она живо выскочила из машины.

– Подожди, я схожу за деньгами.

– За нами следили, – сказал я.

– Что? – она замерла на месте, показывая мне свой профиль.

– Кто-то в машине. Ты его не видела, но мои фары осветили его, когда я развернулся на вершине холма.

– Кто это был? – ее голос напрягся.

– Откуда мне знать? Он зацепил нас здесь, значит, вернется сюда. Может, фараон?

Она посмотрела мне в глаза, застыла неподвижно. Она сделала медленный шажок, а затем бросилась на меня, как будто собиралась расцарапать мне лицо.

Она схватила меня за руки и попыталась встряхнуть. Ее дыхание вырывалось со свистом.

– Вытащи меня отсюда, вытащи меня отсюда, умоляю! Куда угодно. Спрячь меня! Дай мне передышку! Место, где за мной не будут следить, охотиться, травить. Он поклялся гнаться за мной до края света, до самого одинокого острова в Тихом океане...

– До вершины высочайшей горы, до глубины безлюдной пустыни, – сказал я.Кто-то любит цитировать старомодные романы.

Она уронила руки, и они бессильно повисли.

– От тебя дождешься сочувствия, как от ростовщика.

– Никуда я тебя не возьму, – сказал я. – Оставайся здесь и встреть беду лицом к лицу.

Я повернулся и сел в машину. Когда я обернулся, она быстро удалялась и была уже на полпути к бару.