ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Онлайн чтение книги Любовь глупца Naomi
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Из всего вышесказанного читатели, вероятно, угадали, что вскоре мы снова сошлись с Наоми. В этом нет ничего удивительного или странного, это случилось закономерно, читатели не ошиблись, но до этого было еще, сверх ожидания, много всяких переживаний. Я наделал еще много глупостей и перенес много бессмысленных страданий.

Вскоре мы с Наоми стали дружески разговаривать друг с другом. Вечером, на следующий день и все дальнейшие вечера Наоми приходила за какими-нибудь вещами. Войдя, она всегда поднималась на второй этаж и спускалась вниз с узелком, но в узелке всегда бывали завернуты какие-нибудь мелочи, и то только для вида.

— Что ты сегодня берешь? — спрашивал я.

— Это? Ничего особенного, пустяки, — звучал неопределенный ответ. — Пить хочется, не дадите ли чашку чая? — просила она и, садясь рядом, болтала минут двадцать — тридцать.

— Ты живешь где-то недалеко? — спросил я однажды вечером, когда, сидя за столом, мы пили чай.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— А что, нельзя?

— Нет, почему же… Но зачем?… С какой целью?…

— Просто так… Из любопытства… Так где же ты живешь? Не хочешь сказать?

— Да, не хочу.

— Почему?

— Я не обязана удовлетворять ваше любопытство. Если вам так хочется это знать, что ж, устройте за мной слежку. У Дзёдзи-сана есть некоторый опыт по части сыска!

— Ну, это меня не настолько интересует. Просто я подумал, что ты, наверно, живешь где-то поблизости.

— Вот как? Почему вы решили?

— Так ведь ты каждый вечер приходишь за вещами!

— Если я прихожу каждый вечер, это вовсе не значит, что я живу близко. Существуют трамваи, автомобили!

— Значит, специально приезжаешь издалека?

— Может быть, — уклончиво сказала она и ловко перевела разговор: — Вам не нравится, что я прихожу так часто?

— Я этого не говорю… Даже если б не правилось, ты же все равно будешь являться…

— Вот это верно! Я — злая, если скажете, чтобы не приходила, нарочно буду приходить… Или, может быть, вы боитесь моих визитов?

— Пожалуй, да… до некоторой степени боюсь…

Она откинулась на спинку стула и, раскрыв свой пунцовый ротик, вдруг покатилась со смеху.

— Не бойтесь! Я не сделаю вам ничего дурного. Забудем прошлое, будем друзьями, просто друзьями, хорошо? Ведь это можно?

— Что-то ты странное говоришь…

— Что же тут странного? По-вашему, странно, если люди, которые были когда-то мужем и женой, станут друзьями? Вот это и есть старомодный, отсталый взгляд на вещи… Нет, правда, я совершенно не придаю значения прошлому. Я и теперь, если бы захотела, легко сумела бы увлечь Дзёдзи-сана, но я обещаю вам не делать этого. Мне жаль разрушать вашу решимость.

— Ах, вот как, ты, значит, жалеешь меня? Поэтому и предлагаешь стать друзьями?

— Я не так выразилась. Постарайтесь быть стойким, твердым, тогда ни у кого не будете вызывать жалость.

— Не знаю, не знаю… Сейчас я твердо решил быть стойким, но вдруг, начав дружить с тобой, могу поколебаться…

— Фу, какой глупый… Значит, вы не хотите стать моим другом?

— Да, не хочу.

— Ах, так? Ну тогда я нарочно буду искушать вас, чтобы вся ваша стойкость вдребезги разлетелась, — усмехнулась Наоми не то в шутку, не то всерьез. — Итак, что вы предпочитаете: чистую дружбу или опять разные муки? Берегитесь, сегодня я угрожаю вам.

«Зачем этой женщине нужна моя дружба?» — думал я. Она приходит каждый вечер не только затем, чтоб дразнить меня, — несомненно, она что-то задумала. Сначала мы станем друзьями, затем она обведет меня вокруг пальца, я капитулирую, и мы снова превратимся в супругов. Если ее цель такова, то я и без всяких хитростей с ее стороны легко согласился бы снова сделать ее своей женой, потому что в душе уже давно стремился к этому.

«Послушай, Наоми, бессмысленно становиться просто друзьями! Не лучше ли снова, как прежде, стать мужем и женой?» — хотел я предложить ей, выбрав для этого подходящий момент, но по поведению Наоми я заключил, что сегодня вечером не следует раскрывать ей душу, она, пожалуй, не согласится.

«Снова стать женой Дзёдзи-сана? Нет, благодарю покорно! Только друзьями! На другое я не согласна!» — скажет она, как только поймет, что у меня на сердце, и со свойственным ей азартом еще сильнее будет меня дурачить. Мне не хотелось услышать такой ответ. И главное, если Наоми вовсе не собирается снова становиться моей женой, а хочет быть свободной и обводить вокруг пальца всех мужчин, в том числе и меня, тем более неосторожным было бы открыть ей мои мечты. В самом деле, ведь она даже не сказала своего адреса; значит, и сейчас, надо полагать, живет у какого-нибудь мужчины, и если я в конце концов опять приму ее как жену, мне снова придется страдать. Тут мне внезапно пришла в голову новая мысль.

— В таком случае, нам и правда лучше быть просто друзьями. Я вовсе не хочу, чтобы ты мне угрожала! — сказал я с улыбкой.

Я подумал, что, став друзьями, мы будем часто встречаться и я смогу понять, что у нее действительно на душе. Если в ней еще живет настоящее чувство, только тогда я открою ей свое сердце и предложу снова стать моей женой. Может быть, мне удастся взять ее в жены на более благоприятных условиях, чем теперь. Такие мысли бродили у меня в голове.

— Вы согласны? — спросила она, насмешливо глядя мне в глаза. — Но, Дзёдзи-сан, только друзьями. Не больше!

— Да, разумеется.

— И больше не будем вспоминать ни о чем неприятном?

— Безусловно. Мне это тоже тяжело.

— Хм… — Она рассмеялась знакомым коротким смешком.

После этого разговора она стала все чаще наведываться ко мне. Когда по вечерам я возвращался со службы, она, как ласточка, неожиданно влетала в дом со словами:

— Дзёдзи-сан, угостите меня ужином? Это вполне допустимо между друзьями!

Она заставляла меня вести ее в дорогой европейский ресторан и, хорошенько поужинав, уходила, а однажды, дождливым вечером, явилась поздно и постучала в дверь моей спальни.

— Добрый вечер, вы уже спите? Если спите, можете не вставать. Сегодня я собираюсь здесь ночевать…

Она стелила себе постель на полу в комнате рядом с кухней. Случалось, вставая по утрам, я обнаруживал ее крепко спящей — я не слышал, когда она пришла.

— Ничего, ведь мы друзья… — то и дело повторяла она.

Вот когда я наконец понял, что она прирожденная проститутка, и вот почему: любвеобильная от природы, она без малейшего колебания охотно сходилась со многими мужчинами, но при этом знала, что в повседневной жизни надо тщательно прятать тело, и старалась, чтобы ни одна часть его просто так, без определенной цели не притягивала взгляда мужчины. Это свое тело, которое могло принадлежать каждому, она всегда заботливейшим образом кутала. На мой взгляд, в этом проявлялась психология проститутки, инстинктивно оберегающей свое тело. Ибо для проститутки именно тело — самый драгоценный «товар», бывает даже, что в определенных обстоятельствах она оберегает свое тело больше, чем добродетельная женщина, — иначе оно может постепенно упасть в цене. Наоми поистине в совершенстве усвоила этот секрет и тем тщательнее скрывала свое тело от меня, своего бывшего мужа. Однако довольно часто она нарочно переодевалась при мне, причем ее рубашка неизменно скользила и падала на пол.

— Ай, — вскрикивала она и, прикрыв голые плечи руками, убегала в соседнюю комнату, или, раздеваясь перед зеркалом после ванны и притворяясь, будто только сейчас заметила меня, выгоняла из комнаты.

— Ой, Дзёдзи-сан, не входите сюда, уходите, слышите!..

Отдельные части ее тела — шея, локоть, икры, пятки, которые она демонстрировала мне, свидетельствовали о том, что ее тело стало еще прекраснее, чем прежде, — я не мог не заметить этого. И часто я мысленно раздевал ее догола и ненасытно любовался плавными линиями ее тела.

— Дзёдзи-сан, почему вы так смотрите на меня? — спросила она меня однажды. Она переодевалась, стоя ко мне спиной.

— Я смотрю на твою фигуру. Ты сложена, пожалуй, даже лучше, чем раньше!

— Ах, как не стыдно!.. Никто не должен видеть телосложение леди.

— Не должен, но сейчас вижу даже сквозь кимоно. Ты и раньше была не худенькая, а сейчас еще пополнела.

— Да, пополнела. Но ноги у меня по-прежнему стройные.

— Да, ноги у тебя с детства были очень прямые. Бывало, когда ты стоишь, они плотно примыкают одна к другой, без малейшего просвета… А как сейчас?

— И сейчас так же. — Она встала и туго запахнулась в кимоно. — Вот, точно прижаты…

Мне вспомнилась статуя Родена, которую я видел на фотографии.

— Дзёдзи-сан, хотите видеть мое тело?

— А если бы хотел, ты позволишь?

— Нет, ведь мы же только друзья. Я переодеваюсь, уходите отсюда! — И она со стуком захлопнула дверь за моей спиной.

Так Наоми постоянно разжигала мою страсть.

Она воздвигла между нами преграду, казалось, нас разделяет невидимая стеклянная стена. Как бы близко я ни был от этой женщины, я не мог преодолеть эту стену. Я протягивал руки и каждый раз ударялся о стекло. Сколько бы ни дразнила меня Наоми, мне не удавалось прикоснуться к ее телу. Иногда она делала вид, будто устраняет преграду, но, когда я думал, что время уже пришло, перед моим носом неизменно захлопывалась дверь.

— Дзёдзи-сан… пай-мальчик… я его поцелую разок, — полушутя сказала она.

Я знал, что Наоми шутит. Она протянула мне губы, но в следующий миг она ускользнула. Очутившись совсем близко от моих губ, Наоми неожиданно дохнула мне в рот.

— Это дружеский поцелуй, — рассмеялась она.

Этот оригинальный «дружеский поцелуй» (при котором я должен был довольствоваться струей воздуха вместо прикосновения губ) вошел у нее в привычку. «До свидания, скоро опять приду», — говорила она, прощаясь, и подставляла мне губы. Я придвигался к ней и раскрывал рот, как будто принимал сеанс ингаляции. Она дышала, и я, закрыв глаза, глубоко втягивал ее дыхание. Оно было влажным и теплым и, казалось, исходило не из человеческих легких, а было сладко-благоуханным, как цветок.

Чтобы обольстить меня, Наоми украдкой душила рот, но в то время я, разумеется, не знал об этом секрете и думал, что такая чародейка, как она, возможно, всем отличается от обыкновенных женщин и что ее рот от природы наделен соблазнительным ароматом.

Все перепуталось в моей голове, я все больше становился игрушкой в ее руках. Теперь я уже не смел сказать ей, что хочу обладать ею только как законной моей женой и не допущу, чтобы она снова играла мной. Откровенно говоря, я должен был с самого начала понять, что дело кончится этим. Если б я действительно боялся ее чар, не нужно было снова встречаться с ней, а все эти мои рассуждения насчет того, что надо выведать ее истинные намерения или выждать для этого подходящий момент, были всего лишь самообманом. Уверяя себя, будто я боюсь ее чар, я — если говорить начистоту — страстно ждал, когда же она начнет по-настоящему искушать меня. Однако время идет, а она все продолжает эту дурацкую игру в «дружбу» и вовсе не пытается меня обольщать. Хотя она отрицает это, но, судя по всему, хочет раздразнить меня как можно сильнее и потом, увидев, что наступила пора, сбросить маску «дружбы» и протянуть мне руку. Скоро, скоро она непременно протянет руку… Такая женщина, как она, обязательно это сделает. Она заставляет меня действовать согласно своему плану. Хорошо, я буду делать все, что она захочет, и, может быть, в конце концов, заслужу желанную награду…

Так, изо дня в день, тешился я надеждой. Но мои мечты никак не сбывались. Я надеялся, что, может быть, не сегодня завтра Наоми скинет маску, протянет руку, но в самую последнюю минуту она ловко от меня ускользала.

Теперь я дошел уже до крайней степени раздражения.

«Ты видишь, я больше не в силах ждать. Если ты задумала обольстить меня, так сделай же это поскорее…» — готов был сказать я, нарочно показывая ей свою уязвимость, свою душевную слабость и, в конце концов, сам всячески ее провоцируя. Но она не поддавалась.

— Что это значит, Дзёдзи-сан? Этак вы нарушаете нашу договоренность! — выговаривала она мне, словно непослушному ребенку.

— К черту эту договоренность… Я уже…

— Нельзя, нельзя!.. Мы друзья!

— Послушай, Наоми! Не говори так… Прошу тебя…

— Перестаньте надоедать! Говорю вам — нельзя! Давайте лучше вместо этого я вас поцелую! — И она обдавала меня своим дыханием. — Этого вам должно быть вполне достаточно. Хорошо? Такой поцелуй тоже, может быть, больше, чем просто «дружеский»… Но ради вас я делаю исключение!..

Однако эта «исключительная» ласка не только не успокаивала, но еще сильнее волновала меня.

«Проклятие! Сегодня я опять ничего не добился!..» — становился я нетерпеливее с каждым днем. Когда она, как ветер, вылетала из комнаты, я долго не мог приняться за работу, злился на себя, метался из угла в угол, как хищный зверь в клетке, швырял и бил все, что попадалось под руку.

Я буквально сходил с ума, меня мучили припадки своеобразной мужской истерики, и так как Наоми являлась каждый день, то припадки случались тоже регулярно. К тому же то была не обычная истерия: после припадка не наступало никакого облегчения. Напротив, когда я, наконец, успокаивался, мне еще яснее, еще настойчивее вспоминалась то ее нога, мелькнувшая из-под подола кимоно, когда она переодевалась, то ее губы, когда, подойдя ко мне совсем близко, она дышала мне в лицо. Я представлял себе все это даже яснее, чем когда она и впрямь находилась передо мной, эти очертания губ и линии ног постепенно разжигали мою фантазию, и перед моим мысленным взором удивительным образом, постепенно, как при появлении фотографической пленки, возникали даже те участки ее тела, которых я вовсе не видел.

В глубине моей души возникал образ, похожий на мраморную статую Венеры. Мое сознание как бы превратилось в подмостки, где на фоне бархатных драпировок играла одна-единственная актриса — Наоми. Свет, лившийся на сцену со всех сторон, ярко освещал ее белое тело. Чем пристальнее я всматривался, тем ярче становился свет, освещавший ее фигуру, иногда лучи приближались ко мне так близко, что почти обжигали. Каждая частица ее тела постепенно увеличивалась, виднелась все отчетливее и рельефней, как на крупном плане в кино. Этот призрак до такой степени рождал ощущение реальности, что его трудно было отличить от действительности, и если не считать того, что я не мог коснуться его, казался более живым, чем настоящая Наоми. У меня начинала кружиться голова, вся кровь приливала к вискам, пульс бешено стучал, и снова начинался истерический припадок. Я швырял стулья, срывал занавески, разбивал вазы.

Мои сумасбродные фантазии усиливались с каждым днем. Стоило мне закрыть глаза, как тотчас же из тьмы вставал силуэт Наоми. Я вспоминал аромат ее дыхания и, открыв рот, ловил губами воздух, как бы вдыхая этот аромат. На улице или сидя в одиночестве дома я тосковал по губам Наоми и жадно дышал, устремляя взор в небо. Повсюду мне мерещились ее алые губы и чудилось, будто воздух наполнен ее дыханием. Наоми заполняла собой весь мир. Как злобный дух, она неотступно преследовала меня, заставляла страдать и, слушая мои стоны, насмешливо наблюдала за мной.

— Дзёдзи-сан стал в последнее время каким-то странным! Вы как будто немножко не в себе, что ли… — однажды вечером сказала мне Наоми.

— Будешь тут не в себе… Когда ты меня так мучаешь. Она усмехнулась.

— Что это за усмешки?

— Я намерена соблюдать нашу договоренность.

— До каких пор?

— Всегда.

— Не шути! Если так будет продолжаться, я сойду сума.

— Я дам вам хороший совет. Обливайтесь с головы до ног холодной водой!

— Послушай, ты…

— Опять начинается! У вас такие глаза, что мне еще больше хочется вас дразнить… Не подходите ко мне так близко, отойдите подальше, не смейте дотрагиваться до меня!

— Ну, ладно, делать нечего, тогда хотя бы поцелуй меня этим твоим «дружеским поцелуем»…

— Если вы будете хорошо себя вести, поцелую. Но вдруг после этого вы сойдете с ума?

— Не важно! Теперь мне уже все равно…


Читать далее

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть