Онлайн чтение книги От чёрного и белого израненное сердце Clear and Muddy Loss of Love
Глава 64 - Человеку свойственно отчаянно искать лучик света во тьме

Императорской процессии потребовалось более двадцати дней, чтобы добраться из столицы до провинции Ю, но обратный путь занял всего двенадцать дней.

Императорские лошади менялись четыре раза. Для Наньгун Цзиннюй это была самая утомительная поездка за всю ее жизнь. Наконец она вернулась в поместье принцессы Чжэньчжэнь, но прежде чем она успела принять ванну и переодеться, к Чунтао подошла служанка с тяжелым выражением лица, чтобы дать ей отчет.

Чунтао была сильно потрясена, прочитав это. Она отвела Цюцзюй в сторону, чтобы пробормотать ей на ухо несколько слов. Они двое некоторое время обсуждали, затем Цюцзюй подошла к Наньгун Цзиннюй.

—Ваше высочество.

—Ванна готова? Я устала до смерти.

—Ваше Высочество... эта служанка хочет кое-что сообщить.

—Говори.

—Дворец Вэйян был сожжен накануне праздника Цинмин…

Наньгун Цзиннюй нахмурилась:

—Каковы потери?

Цюцзюй опустилась на колени, а затем тихим голосом ответила:

—Все тридцать шесть комнат сгорели…

Наньгун Цзиннюй яростно встала:

—Было ли что-нибудь спасено?

Цюцзюй покачала головой. Тело Нангунь Цзиннюй немного покачнулось, затем она выбежала наружу.

… …

Перед дворцом Вэйян остановился паланкин. Ярко-желтой крыши уже не было видно, даже стены вокруг нее почернели.

Наньгун Цзиннюй спрыгнула с паланкина и отправилась во дворец Вэйян. Более дюжины евнухов расчищали руины. Все они прекратили свои дела, когда увидели Наньгун Цзиннюй, а затем поклонились:

—Приветствую Высочество Чжэньчжэнь.

Наньгун Цзиннюй ошеломленно смотрела на все перед собой. Все, что она могла видеть, это горелые руины.Не уцелел даже каркас комнат!

Ей всегда казалось, что дворец Вэйян настолько велик, что в нем чувствуется одиночество, даже когда в нем полно людей, но она не ожидала, что он станет еще просторнее, когда все сгорит.

—Где главный евнух?

Один из евнухов отбросил метлу и быстрыми шагами направился к Наньгун Цзиннюй:

—Этот слуга приветствует Ваше Высочество.

—Сохранилось ли хоть что-то?

Евнух показал обеспокоенное выражение лица:

—Это...

—Картина сохранилась?

—Этот слуга заслуживает смерти.

—...Все свободны.

—Понял.

Чунтао и Цюцзюй переглянулись, а затем молча отступили.

Время шло постепенно. Чунтао несколько раз хотела зайти посмотреть, но Цюцзюй каждый раз останавливала ее.

Наньгун Цзиннюй пробыла в руинах два часа, прежде чем выйти. Она молча села на седан:

—Возвращайтесь в поместье.

—Понял.

                                                                                                                           ***

Ци Янь закончила купаться. Она смыла со своего тела всю пыль, переоделась в чистую одежду и вышла из-за ширмы.

Внезапно она услышала звук коротких шагов снаружи. Дверь комнаты распахнулась в следующий момент.

—Приветствую Ваше Высочество.

Грудь Наньгун Цзиннюй заметно и быстро вздымалась и опускалась. Кожа вокруг ее глаз была красной, когда она стояла в двух шагах от Ци Янь.

Ци Янь ясно поняла. Она подавила чувство вины в своем сердце, спокойно встретив глаза Наньгун Цзиннюй.

Как только Чунтао и Цюцзюй закрыли двери комнаты, Наньгун Цзиннюй бросилась в объятия Ци Янь.

Сердце Ци Янь дрогнуло. Она позвала растерянным тоном:

—Ваше Высочество?

Наньгун Цзиннюй вдохнула слабый аромат травы и воды на теле Ци Янь. Все ее слезы капали на ее одежду:

—Дворца Вэйян больше нет.

Многочисленные «разумные» ответы всплыли в голове Ци Янь. Но как только один достиг ее рта, он превратился в беззвучный вздох.

К счастью, Наньгун Цзиннюй слишком сильно горевала из-за утраты портрета своей матери, чтобы заметить это.

Она крепче обняла Ци Янь за талию, а затем сказала хриплым голосом:

—Ничего не сохранилось. Портрета матери-императрицы больше нет. Даже светящаяся жемчужина, которую я хотела подарить тебе, когда поместье Фума будет закончено, не уцелела…

Ци Янь вспомнила: Наньгун Жан наградил Наньгун Цзиннюй светящейся жемчужиной из восточного моря на банкете в канун Нового года. Этот предмет ей как раз подошел бы, так как ночью она не могла видеть.

Губы Ци Янь затрепетали, а затем она, наконец, выдавила «разумное» предложение:

—Как оно могло не уцелеть?

Наньгун Цзиннюй фыркнула:

—Сильный пожар сжег весь дворец Вэйян. Все сгорело.

Ци Янь подняла руку, чтобы погладить Наньгун Цзиннюй по голове. Она почувствовала легкую выпуклость волос собранных в пучок.

Эта земля отличалась от травянистых равнин. Когда женщина из империи Вэй выходила замуж, ей приходилось собирать свои черные волосы в пучок. Они должны до конца жизни носить прическу замужней женщины.

Независимо от того, в каком возрасте они поженились, они уже не считались детьми, когда их прическа изменилась.

С этого момента они всегда должны уделять особое внимание своей речи и манерам. Они не должны делать ничего, что было бы позорно для замужней женщины.

Из-за нее волосы Наньгун Цзиннюй были собраны в пучок. Из-за нее начался пожар во дворце Вэйян. И в ближайшем будущем все, что потеряет Наньгун Цзиннюй, станет результатом, сделанным ее собственными руками.

Ци Янь так сильно хотела найти далекую гору, подняться на гору и спросить богов:

«Почему? Почему травянистые равнины пришлось уничтожить? Почему ей приходится использовать такие методы, чтобы отомстить?»

Наньгун Цзиннюй плакала еще некоторое время, а затем позвала мрачным голосом:

—Ци Янь?

—Мм?

Она слегка толкнула Ци Янь в грудь, затем подняла голову:

—Почему ты ничего не говоришь?

Ци Янь слегка опустила взгляд. Наньгун Цзиннюй могла прочитать легкий флер печали в этих янтарных глазах, затем она услышала, как Ци Янь тяжело сказала:

—Этот поданный не знает, как утешить Ваше Высочество, и ненавидит, что этот поданный не может чувствовать тоже, что и Ваше Высочество, и не разделяет страдания Вашего Высочества.

Наньгун Цзиннюй дважды всхлипнула. Она схватила Ци Янь за одежду:

—Я устала.

—Этот поданный проведет Ваше Высочество обратно в свои покои.

—Я просто останусь здесь. У меня нет сил идти так далеко.

—Хорошо.

Ци Янь помогла Наньгун Цзиннюй сесть на ее собственную кровать, затем присела у кровати, чтобы снять для нее обувь и носки.

Лицо Наньгун Цзиннюй покраснело. Она немного застеснялась:

—Я в порядке, так что я сделаю это сама.

Ци Янь схватила Наньгун Цзиннюй за лодыжку, а затем тихо сказала:

—Ваше Высочество, пожалуйста, не надо ничего делать. Для меня это нормально.

Наньгун Цзиннюй легла на кровать, затем отвела взгляд:

—Спасибо.

Ци Янь натянула одеяло для Наньгун Цзиннюй:

—Этот поданный принесет полотенце для Вашего Высочества.

—Мм.

Ци Янь принесла полотенце, но Наньгун Цзиннюй уже спала, когда она вернулась. Полная и блестящая слеза все еще свисала из уголка ее глаза.

Наньгун Цзиннюй всегда баловали. Она не спала полноценной ночью уже более дюжины дней и так долго плакала. Она уже достигла своего предела.

Ци Янь сжала полотенце немного крепче. Она осторожно села у кровати, а затем внимательно вытерла лицо Наньгун Цзиннюй. Затем она взяла за руку, чтобы вытереть ее.

«Мне очень жаль, Ваше Высочество.

Я не надеюсь получить ваше прощение, но и не остановлюсь.

Если то, что я вам должна, невозможно вернуть в этой жизни, я верну это в загробной.»

"Тук-тук-тук"

Раздался голос Чунтао:

—Господин Фума?

Ци Янь быстрыми шагами подошла к двери. Открыв дверь, она сделала приглушенный жест:

—Ее Высочество спит, давайте поговорим снаружи.

—Поняла.

Они вдвоем пришли в боковой зал. Чунтао вынула из груди складной веер, чтобы передать его Ци Яню:

—Раньше приходил управляющий частного поместья, он поручил этой горничной передать этот предмет господину Фуме.

Ци Янь открыла складной веер и увидела свою собственную рукопись, украшающую его лицевую сторону. Хотя ее рукописей двое, единственным человеком, который воспользовался бы этим методом, чтобы попытаться найти ее в такое время, был Гунъян Хуай.

—Я отправлюсь на встречу. Пусть Чунтао Цзецзе предупредит Ее Высочество, когда она проснется.

—Поняла.

На обратном пути в поместье Ци, Ци Янь мог догадаться, о чем будет говорить Гунъян Хуай.

Ему тоже было тяжело. Официальное положение Гунъян Чжуна было самым высоким во всем поместье Гунъян. Его старший сын, Гунъян Бо, занимал должность в большом архиве и почти ничем не занимался, а его второй сын, Гунъян Хуай, был всего лишь второстепенным чиновником шестого уровня. У него даже не было квалификации, чтобы встретиться с Императором.

Если бы произошло что-то столь важное,  чиновники при дворе определенно не осмелились бы просить о снисхождении для Гунъян Чжуна…

Ци Янь на самом деле не хотел предпринимать никаких действий против Гунъян Чжуна. Отбросив знакомство с Гунъяном Хуаем, Гунъян Чжун на самом деле не участвовала в том, что тогда произошло с травянистыми равнинами.

Однако на этом пути мести неизбежно должна была пролиться кровь. Она не пойдет окольным путем только для того, чтобы кого-то пощадить.

Ци Янь взвесила: что она получит, если поможет Гунъяну Хуаю? И какие риски это может повлечь за собой?

… …

—Господин Фума, мы прибыли в частную резиденцию.

Ци Янь спустилась с повозки. Слуга подошел поприветствовать его:

— Хозяин вернулся?

—Мм, а где гость?

—В комнате для гостей, за ним присматривает управляющий Цянь.

Ци Янь обернулась и сказала:

—Ты можешь вернуться первым.

—Слушаюсь.

Придя в комнату для гостей, она увидела дворецкого Цянь Юаня, стоящего сбоку с опущенной головой и сгорбленными плечами, в то время как Гунъян Хуай тревожно расхаживал вокруг.

—Байши.

Гунъян Хуай шагнул прямо к Ци Янь, как будто увидел своего спасителя:

—Течжу! Наконец-то ты пришел!

—Байши, успокойся.Управляющий Цянь, сначала выведи остальных, не оставляй никого близко.

—Понял.

Цянь Юань вышел из комнаты. Гунъян Хуай с тревогой сказал:

—Из дворца внезапно пришел императорский указ, в котором говорилось, что мой отец «пренебрег своим долгом», поэтому его поместили в тюрьму Министерства наказаний. Сегодня днём пришёл старый друг моего отца. Увидев Дагэ, он сказал, что нам следует «подготовиться». Моя мать не выдержала, она уже прикована к постели. Дагэ не позволил мне беспокоить тебя, но, поразмыслив, я все же решил прийти. Отец всегда был осторожным и бдительным; как он мог «пренебречь своим долгом»?*

*

(Дагэ (кит.упр. 大哥, пиньинь: dàgē) — «старший брат» или «большой брат»)

*

Ци Янь тихо вздохнула:

—Байши, сначала сядь. Позвольте мне уточнить.

—Хорошо.

Ци Янь долго обдумывала свои слова под тревожным вниманием Гунъян Хуая, затем тихо сказала:

—Все, что я скажу дальше, является строго конфиденциальным. Пусть Байши не выговорит и половины предложения.

Гунъян Хуай поднял ладонь:

—Я, Гунъян Байши, клянусь Небесами…

—Байши не должен быть таким, я тебе достаточно доверяю. Просто позвольте мне сказать что-то весьма неуважительное; твоему отцу  не предвещают ничего хорошего…

Лицо Гунъяна Хуая стало ужасно бледным, пока он слушал ход событий. Он чуть не скатился со стула.

Хотя император не назвал могилу предков императорским мавзолеем, ей не хватало только этого титула.

Сожжение императорского мавзолея было тяжким преступлением, в котором мог быть замешан весь клан. Император уже оказал великую милость, убив всего трех человек.

В конце концов, Гунъян Хуай упал на пол, и его слезы безостановочно лились. Он начал плакать от отчаяния, закрыв лицо рукавами.

Он думал, что друг его отца имел в виду под «подготовиться» —  просто поиск связей. Найти кого-нибудь, кто мог бы просить о снисхождении.

Он никак не мог предположить, что имеется в виду подготовка к похоронам…

Дагэ был всего лишь ученым. Он никогда не думал подниматься по карерьной лестнице с тех пор, как занял свой официальный пост в великом архиве, а отправная точка Гунъян Хуая уже считалась несколько более высокой среди его друзей. Изначально он хотел попросить Ци Янь сказать несколько хороших слов перед принцессой, чтобы попытаться добиться более мягкого приговора.

Кажется, сейчас это невозможно…

Даже если Ци Янь поможет ради их старой дружбы, как он посмеет попросить его?

Ци Янь помог Гунъян Хуаю подняться с земли:

—Байши…

Гунъян Хуай беспорядочно вытер слезы:

—Прости за «вторжение», я очень благодарен, что ты смог придтий сюда. Я сейчас вернусь…

Ци Янь слегка подняла руку:

—Байши, пожалуйста, подожди.

Гунъян Хуай закрыл лицо и махнул рукой:

—Его Величество оказал великую милость; Я вернусь прямо сейчас, чтобы подготовиться…

Ци Янь оттянула Гунъян Хуай за руку, тогда она искренне сказала:

—Этот вопрос не совсем определен.

Шифу раньше учила Ци Яня; складывая трупы в горы, создавая реки из крови, именно так она сможет отомстить за разрушение своей родины, геноцид своего народа.

Ци Янь тоже всегда так думала, но рыдания Гунъян Хуай напомнили ей о себе из прошлого. Как было бы здорово, если бы кто-то помог и ей?

Было уже слишком поздно сожалеть, когда она увидела взгляд Гунъян Хуая полный надежд…

Ци Янь пришлось убеждать себя мыслью, что Гунъян Хуай все еще имеет ценность. Только тогда она сможет почувствовать себя лучше.