Онлайн чтение книги Пенденнис
Глава XIII. Кризис

Майор Пенденнис ушел от капитана Костигана в таком бешенстве, что к нему и подступиться было страшно, "Наглый ирландский бродяга! — думал он. Посмел угрожать мне! Посмел намекнуть, что из милости разрешит своим чертовым Костиганам породниться с Пенденнисами! И он же мне пошлет вызов! А что, я, ей-богу; не прочь, лишь бы он нашел какое-нибудь подобие джентльмена, с кем его передать. Да нет, куда там! Что скажут люди, ежели узнают, что я дрался на дуэли с пьяным шутом, что я замешан в скандале из-за какой-то актрисы!" И на расспросы пастора Портмена, которому не терпелось узнать, чем кончился бой с драконом, мистер Пенденнис, умолчав о неприличном поведении генерала, сказал только, что дело это очень неприятное и каверзное и что оно еще далеко не закончено.

Наказав пастору и его супруге ничего не рассказывать в Фэроксе, он возвратился в гостиницу и там выместил свой гнев на мистере Моргане "ругался на чем свет стоит, аж чертям тошно", как сообщил сей примерный слуга лакею мистера Фокера, с которым они вместе обедали в задней комнате "Джорджа".

Лакей передал эту новость своему хозяину, и мистер Фокер, который только что покончил с утренним завтраком (было около двух часов пополудни), вспомнил, что следовало бы узнать, как прошла встреча двух его знакомцев, справился, в каком номере остановился майор, и через минуту, как был, в парчовом шлафроке, уже стучал в его дверь.

Майору Пенденнису необходимо было уладить кое-какие арендные дела вдовы, а для сего посоветоваться со старым мистером Тэтемом, стряпчим, который имел в Клеверинге отделение своей конторы и наезжал туда вместе со своим сыном раза три в неделю, по базарным и прочим дням. С этим-то джентльменом и совещался майор Пенденнис, когда в дверях показался великолепный шлафрок и вышитая феска мистера Фокера.

Увидев, что майор вместе с почтенным седым стариком склонился над какими-то документами, скромный юноша хотел было удалиться и уже произнес: "Ох, прошу прощенья, вы заняты, зайду попозже…" — но майор Пенденнис с улыбкой попросил его войти, и мистер Фокер, сняв свою феску (расшитую руками любящей матери), вступил в комнату, кланяясь обоим джентльменам и любезно им улыбаясь. Мистеру Тэтему в жизни не доводилось лицезреть столь роскошного видения, как этот парчовый юноша, что уселся в кресле, раскинув ярко-алые полы, и устремил на майора и стряпчего взгляд, исполненный прямодушия и доброжелательства.

— Вам как будто нравится мой шлафрок, сэр, — обратился он к мистеру Тэтему. — Не правда ли, миленькая вещица? Красиво, но ничего кричащего. А вы как живете-можете, майор Пенденнис, как ваши делишки, сэр?

Наружность и повадки Фокера способны были развеселить даже инквизитора, и морщины под париком Пенденниса разгладились.

— Я виделся с этим ирландцем (мой друг мистер Тэтем посвящен во все дела семьи, при нем можно говорить свободно), но беседой нашей, признаюсь, не вполне доволен. Он не желает верить, что мой племянник беден; говорит, что мы оба лжем; на прощанье сделал мне честь намекнуть, что я трус. Когда вы постучали, у меня даже мелькнула мысль, что это, возможно, его секундант, — вот каковы мои делишки, мистер Фокер.

— Уж не тот ли это ирландец, отец актрисы? — воскликнул мистер Тэтем. (Он был сектантом и в театры не ходил.)

— Отец актрисы, он самый. А вы слышали, какого дурака свалял мой племянник? — И майору пришлось посвятить стряпчего в сердечные дела Пена, причем мистер Фокер очень к месту вставлял свои замечания, как всегда, весьма фамильярного свойства.

Тэтем только диву давался. Эх, зачем миссис Пенденнис не вышла замуж за какого-нибудь солидного человека — мистер Тэтем был вдовец, — этим она спасла бы сына от гибели! О дочери мистера Костигана и говорить нечего одно слово: актриса. Тут мистер Фокер возразил, что и в балаганах (так он назвал храм муз) ему встречались отличнейшие люди. Ну что ж, возможно, будем надеяться, что так, но отца он, мистер Тэтем, знает лично, это самый настоящий проходимец и пьяница, шатается по кабакам и бильярдным, всем задолжал.

— Я-то понимаю, майор, почему он отказался прийти ко мне в контору проверить ваши сведения. Мы можем привлечь его к суду, его и еще одного подозрительного субъекта, из актеров, за вексель, выданный мистеру Скиннеру — это один здешний торговец, вина и бакалея, очень почтенный человек и член Общества друзей. Этот Костиган приходил к мистеру Скиннеру и плакал, плакал горючими слезами у него в лавке, сэр, — мы и не стали передавать дело в суд, все равно с них ничего не взыщешь.

Пока мистер Тэтем говорил, в дверь опять постучали, и в комнате появился рослый мужчина в поношенном сюртуке с галунами; в руке он держал письмо, на котором растеклась большая красная печать.

— Могу я поговорить с майором Пенденнисом? — начал он басом. — Мне надобно сказать вам несколько слов с глазу на глаз, сэр. У меня к вам поручение от моего друга, капитана Костигана… — Но тут он осекся, смешался, побледнел: он увидел румяную, хорошо ему памятную физиономию мистера Тэтема.

— Дальше, Гарбетс, дальше! — в восторге закричал мистер Фокер.

— Батюшки мои, вот и вторая подпись на векселе! — сказал мистер Тэтем. — Да куда же вы, сэр, погодите!

Но Гарбетс, весь побелев, как Макбет при виде призрака Банко, пробормотал что-то невнятное и обратился в бегство.

От мрачности майора не осталось и следа, он громко расхохотался. Примеру его последовал и мистер Фокер, проговоривший сквозь смех: "Вот это здорово!" — и мистер Тэтем, хотя по профессии своей он был человек серьезный.

— Думаю, что дуэли не будет, майор. — сказал Фокер и тут же стал передразнивать трагика. — А если будет, так этот джентльмен… Тэтем?.. рад с вами познакомиться, мистер Тэтем… может послать приставов, чтобы ровняли противников.

Мистер Тэтем пообещал, что так и сделает. Майор, отнюдь не огорченный столь нелепым окончанием ссоры, сказал мистеру Фокеру:

— Вы, сэр, как нарочно, появляетесь в нужную минуту, чтобы привести меня в хорошее расположение.

А мистеру Фокеру суждено было в тот день оказать семейству Пенденнисов и еще одну услугу. Мы уже говорили, что он был вхож к капитану Костигану, и ближе к вечеру он надумал заглянуть к нему и послушать, как сам генерал опишет свой утренний разговор с мистером Пенденнисом. Капитана дома не оказалось. Дочь отпустила, вернее, даже выпроводила его в гостиницу "Сорока", где он в эту минуту, скорее всего, бахвалился, что наморен убить некоего злодея; ибо он не только был храбр, но всегда помнил об этом и любил, так сказать, прогуливать свою храбрость на людях.

Итак, Костигана мистер Фокер не застал, но мисс Фодерингэй была дома мыла посуду после чая, а напротив нее сидел мистер Бауз.

— Поздненько изволите вставать, — сказал мистер Фокер, с ужимкой просовывая в дверь свою круглую голову.

— Сейчас же уходите, смешной вы человечек! — вскричала мисс Фодерингэй.

— Вы хотели сказать "входите"? Ну, вот и мы! — И, войдя в комнату, он скрестил руки и стал быстро-быстро крутить головой, как арлекин в пантомиме, когда выбирается из своего кокона. Мисс Фодерингэй смеялась от души. Фокер умел рассмешить ее одной гримасой, тогда как самые язвительные шутки Бауза не вызывали у ней даже улыбки, а самые возвышенные речи бедного Пена лишь приводили ее в недоумение. Закончив свою арлекинаду, Фокер опустился на одно колено и поцеловал у ней руку.

— Ну и уморительный вы человечек, — сказала она и добродушно влепила ему пощечину. Пен весь трепетал, целуя ее руку. От пощечины Пен умер бы на месте.

После этой прелюдии завязался общий разговор; мистер Фокер позабавил своих собеседников, рассказав им о посрамлении Гарбетса, коему он был свидетелем, и из его рассказа они впервые узнали, как далеко зашел генерал в своем гневе на майора Пенденниса. Майора Фокер расписал как человека благородного и правдивого, человека светского, вращающегося в самом что ни на есть высоком обществе и неспособного унизиться до обмана, а тем более обмануть такую прелестную молодую женщину, как мисс Фодерингэй.

Он деликатно коснулся деликатного вопроса о браке, хотя и не скрыл, что не бог весть какого мнения о Пене. И в самом деле, напыщенную сентиментальность мистера Пена он презирал (быть может, справедливо), полагая, что сам этой слабости не подвержен.

— Я так и знал, что ничего из этого не выйдет, — говорил он, часто кивая головой. — Не могло выйти. С советами я не совался, но я так и знал. Он для вас слишком молод, мисс Фодерингэй, молод и зелен, а к тому же еще, оказывается, и гол как сокол. Вот и выходит, что он ей ни с какой стороны не нужен. Верно, мистер Бауз?

— Он славный мальчик, — произнесла актриса с грустью в голосе.

— Бедняга, — сказал Бауз и, засунув руки в карманы, как-то странно поглядел на мисс Фодерингэй. Быть может, он лишний раз подивился тому, как женщины играют мужчинами, как они умеют завлечь, и поработить, и бросить.

Однако мистер Бауз с готовностью согласился, что мисс Фодерингэй поступила совершенно правильно, отказавшись от мистера Артура Пенденниса, он-то всегда считал этот брак глупой затеей; и мисс Костиган призналась, что и сама так считала, только не могла своими руками отдать две тысячи годового дохода. "Вот что значит верить папашиным россказням, — добавила она. — Ну, уж в следующий раз ни у кого не буду спрашиваться". И весьма возможно, что перед ее внутренним взором возникла в эту минуту представительная фигура сэра Дерби Дубса.

Потом все опять стали хвалить майора — мисс Костиган объявила, что вот это джентльмен так джентльмен: и лавандой-то от него пахнет, и одет как картинка, а мистер Бауз высказался в том смысле, что он человек порядочный, только франтит не по летам, — и тут мистеру Фокеру взбрело в голову пригласить их обоих в гостиницу "Джордж" к обеду, чтобы встретиться с майором.

— Он обещал отобедать со мной, и я думаю, что после нынешнего небольшого скандальчика… генерал-то, скажу по чести, был неправ… это, понимаете ли, получится очень мило. Майор очарован вами, мисс Фодерингэй, он мне сам говорил.

— Значит, у нее еще есть возможность назваться миссис Пенденнис, язвительно заметил Бауз. — Нет, благодарствуйте, мистер Фокер, я уже отобедал.

— Да когда это было — в три часа! — сказала мисс Костиган, не страдавшая отсутствием аппетита. — А я без вас не могу пойти.

— Будет салат из омаров и шампанское, — ввернул юный плутишка, неспособный перевести ни строчки латыни или решить задачку, более сложную, чем на тройное правило. Ради омаров и шампанского, не грозящих потерей чести, мисс Костиган пошла бы куда угодно, — и так случилось, что в семь часов майор Пенденнис сидел за обеденным столом в обществе мистера Бауза, скрипача-оркестранта, и мисс Костиган, чей отец за несколько часов до того мечтал пристрелить его, как собаку.

Чтобы счастливая встреча стала совсем уже безоблачной, мистер Фокер, догадавшийся о том, куда мог скрыться Костиган, отрядил за ним Дурачину в общую залу "Сороки", где генерал только что затянул особенно чувствительную песню. И каково же было его изумление, когда он увидел за столом свою дочь и мистера Бауза! Майор Пенденнис рассмеялся и сердечно протянул ему руку, которую генерал стиснул avec effusion [19]Порывисто, страстно (франц.)., как говорят французы. Он уже был далеко не трезв и еще в "Сороке" успел всплакнуть над собственной песней. Во время обеда он несколько раз ударялся в слезы и называл майора своим лучшим другом. Дурачина и мистер Фокер пошли провожать его домой, в то время как майор галантно вел под ручку мисс Фодерингэй. Наутро, явившись к генералу с визитом, майор был принят весьма дружелюбно, и они обменялись многими любезностями. На прощанье майор выразил надежду, что мисс Костиган обратится к нему, ежели он в чем-нибудь может ей быть полезен, а мистеру Фокеру горячо пожал руку и высказал признательность за поистине неоценимую услугу.

— Вот и ладно, — отвечал мистер Фокер, и они расстались, полные взаимного уважения.

Воротившись на следующий день в Фэрокс, майор Пенденнис не рассказал, что было с ним накануне и в каком обществе он провел вечер. Зато он пригласил мистера Сморка остаться пообедать, и всякий человек, привыкший к его манере, заметил бы, что его веселость и разговорчивость несколько наигранны и что с племянником он более обычного милостив и заботлив. Когда Пен собрался спать, майор проводил его прочувствованным: "Господь с тобой!" — а перед тем как пожелать доброй ночи миссис Пенденнис, словно бы хотел ей что-то сказать, однако раздумал, решив, видимо, дать ей проспать эту ночь спокойно.

Наутро он спустился к завтраку ранее обычного и приветствовал свое семейство с большой сердечностью. К концу завтрака, как всегда, прибыла почта. Когда старый Джон внес в комнату мешок с газетами и письмами, майор внимательно посмотрел на Пена — тот тоже получил письмо, взглянул на него и, вспыхнув, отложил. Он узнал почерк Костигана, и ему не хотелось читать при всех. Майор Пенденнис тоже узнал это письмо: накануне он сам сдал его на почту в Чаттерисе.

Он выслал из комнаты маленькую Лору, — она убежала тем охотнее, что терпеть его не могла, — а когда дверь за ней затворилась, дотронулся до руки миссис Пенденнис и многозначительно указал ей на письмо, выглядывавшее из-под газеты, в которую притворно углубился Пен.

— Пройдемте в гостиную, — сказал он. — Мне нужно с вами поговорить. Недоумевая, она следом за ним вышла аз столовой.

— Что случилось? — спросила она встревоженно.

— Дело дошло до развязки, — отвечал майор Пендентшс. — Он получил отставку. Я сам вчера продиктовал это письмо. Там вложено и несколько прощальных строк от его дамы. Все кончено.

Элен кинулась обратно в столовую, майор за ней. Пен уже вскрыл письмо. Он читал, и лицо его выражало растерянность и ужас. Как и сказал майор, в письме сообщалось, что мистер Костиган весьма польщен добрым расположением Артура к его дочери, но имущественное положение мистера Пенденниса стало ему известно лишь теперь. Положение же это таково, что в настоящее время о браке не может быть и речи, а союз в далеком будущем невозможен, если принять в соображение его и ее возраст. Ввиду этих обстоятельств и с чувством величайшего сожаления и уважения к Артуру мистер Костиган прощается с ним и просит его, хотя бы на время, прекратить свои посещения.

Было там несколько строк и от мисс Костиган. Она покорна родительской воле. Она много старше Артура, так что о длительной помолвке нечего и думать. Она всегда будет ему благодарна за его к ней расположение и надеется сохранить его дружбу. Но пока не утихнет боль разлуки, она умоляет его не искать встречи с нею.

Пен прочитал оба письма как во сне, едва ли понимая их смысл. Потом вскинул голову и увидел обращенные к нему печальные лица матери и дяди. В глазах Элен светилась нежная материнская тревога.

— Что… что это? — проговорил Пен. — Этого не может быть. Это не ее рука. Это писала какая-то служанка. Кто играет со мною такие шутки?

— Записка вложена в письмо ее отца, — сказал майор. — Прежние письма те писаны не ею. А это ее почерк.

— А вы откуда знаете? — вспылил Пен.

— Она писала при мне, — отвечал майор.

Пен вскочил с места, и мать, подойдя ближе, взяла его за руку. Он оттолкнул ее.

— Где вы ее видели? Кто дал вам право становиться между нами? Что я вам сделал? За что? Нет, этого не может быть!.. — И у Пена вырвалось грубое проклятие. — Не могла она поступить так по своей воле. Она не знает, что говорит. Она же дала мне слово. Кто меня оболгал, чтобы разлучить с нею?

— Лгать в нашей семье не принято, Артур, — возразил майор Пенденнис. Я сказал ей правду, сказал, что тебе не на что ее содержать, это отец ее по недомыслию изобразил тебя богачом. А узнав, что ты беден, она сразу отступилась, без всяких уговоров с моей стороны. И она права. Она на десять лет тебя старше. Она не годится тебе в жены, и сама это понимает. Взгляни на ее почерк и подумай, можно ли ввести такую женщину в дом твоей матушки?

— Я у нее самой спрошу, правда ли это, — сказал Артур, комкая письмо в кулаке.

— Значит, моего честного слова тебе мало? Письма за нее писала подруга, та пограмотнее — вот, взгляни. Это записочка от нее к твоему приятелю. Да ты встречал ее у мисс Костиган. — И майор с едва заметной усмешкой положил на стол некий листок, полученный им от мистера Фокера.

— Не в том дело, — сказал Пен, весь сгорая от стыда и бешенства. — Раз вы сказали, сэр, значит, видно, так оно и есть, но я хочу услышать это от нее самой.

— Артур! — взмолилась миссис Пенденнис.

— Нет, я ее увижу. И еще раз буду просить ее стать моей женой. Никто мне не помешает. Никто.

— Женщину, которая пишет "падарки"? Глупости, Артур. Будь мужчиной и не забывай, что твоя матушка — леди. Ей ли знаться с этим пьяным мошенником и его дочкой! Будь мужчиной и забудь ее, как она забудет тебя!

— Будь мужчиной, мой Артур, будь мне опорой! — сказала Элен, обнимая сына; и майор, видя, как оба они взволнованы, вышел из комнаты и притворил за собою дверь, справедливо полагая, что лучше оставить их одних.

Он одержал полную победу. Он даже привез из Чаттериса в своем чемодане письма Пена к мисс Фодерингэй и мистеру Костигану в обмен на них вручил ту самую долговую расписку, что так беспокоила его и мистера Гарбетса, предварительно уплатив по ней мистеру Тэтему.

Пен в тот же день сломя голову помчался в Чаттерис, но повидать мисс Фодерингэй ему не удалось, и он оставил ей письмо на имя отца. Мистер Костиган возвратил его с покорной просьбой — больше писем не присылать; а после вторичной попытки возмущенно заявил, что прекращает всякое знакомство. Он перестал узнавать Пена на улице. Однажды, когда Артур и Фокер прогуливались возле замка, они встретили Эмили под руку с отцом. Она прошла мимо, даже не кивнув. Фокер локтем почувствовал, как задрожал бедный Пен.

Дядюшка предлагал ему уехать на время из Англии, повидать свет, и мать молила о том же, — он очень страдал, был совсем болен. Но Пен наотрез отказался от путешествия. На этот раз он не намерен был повиноваться; а мать из любви к нему, а дядюшка из благоразумия не стали его принуждать. Он ездил в Чаттерис на все спектакли с участием мисс Фодерингэй. Один раз публики собралось так мало, что Бингли возвратил деньги за билеты. Пен в восемь часов уже был в постели, у него сделался жар. Если так пойдет дальше, думал майор с отчаянием, мать сама отправится в Чаттерис за этой девицей. А Пен был уверен, что скоро умрет. Мы не будем описывать его чувства, вести унылый счет взрывам отчаяния и страсти. Разве мистер Пен — единственный, кого постигали любовные неудачи? Нет, конечно; но мало кто умирает от этого недуга.