Глава 4

Онлайн чтение книги Под знаком мантикоры
Глава 4

Si ferrum dextra tenes, daga in sinistra, manu non obliviscatur, noli neglegi in utraque tenendum esse[16]Если держишь в правой руке шпагу, не забудь взять в левую руку дагу. Никогда не пренебрегай вторым клинком..

Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnandi

Нежное и едва ощутимое касание. Секундная пауза и вновь ее пальцы ласково прошлись по левой щеке Фернана. Прямо вдоль шрама.

– Я знаю, что ты не спишь, – прошептала она.

– Тебя всегда было сложно обмануть, – не разлепляя век, ответил Фернан. – Ты вернулась…

– А ты надеялся, что отметина меня испугает? – фыркнула она, и острый ноготок прошелся по щеке «василиска» уже не так нежно. – Со шрамом ты стал просто неотразим.

В ее голосе слышалась едва уловимая ирония. Фернан усмехнулся.

– Кстати, не трудись рассказывать, как ты его заработал. Не успела я покинуть «Лунного крокодила», как уже все знала. Правда, я думала, что рана будет более свежей.

– Порт всегда славился сплетниками. Что до свежести, так это работа «гарпии».

Ее пальцы на мгновение остановились, а затем вновь продолжили свой путь по щеке.

– Мне это не нравится. – В голосе жены проскользнула тревога.

– Мне тоже. Я ждал тебя только через неделю, – сказал Фернан, чтобы сменить тему.

– После Гипра меня ждал попутный ветер. Да и «Крокодил» ходит быстро.

– Я рад, что ты вернулась домой, Рийна, – сказал Фернан и поднял веки.

Бледные сапфиры зимы и темные изумруды лета. Глаза в глаза. Фернан смотрел прямо в зеленые, сейчас с вертикальными щелочками зрачков глаза Рийны. Минутное молчание, говорящее им куда больше всяких слов. Так же они молчали, когда увидели друг друга в первый раз восемь лет назад.

– Я тоже рада, что вернулась домой. Я скучала, – наконец ответила ламия и, расстегнув пуговицу на своей рубашке, потянулась к Фернану…

Рапира мелькнула рядом с лицом, и «василиску» стоило большого труда парировать выпад. Сеньор де Суоза контратаковал, стараясь уколоть противника в левое плечо, но провалился в вязкое плетение защиты. Отскочил, застыл в предельно узкой боковой стойке, заложив левую руку за спину и направив острие рапиры прямо в горло противника.

– Атакуйте! – пригласил тот, опуская оружие и отдавая инициативу в руки блондина.

Фернан начал осторожную атаку, пытаясь завязать клинок оппонента, но тут же ему пришлось отразить укол, нацеленный в живот, затем в плечо, в ногу, в грудь и вновь в живот. Отшаг вправо, Фернан попытался отбить клинок противника в сторону и перейти в нападение, но проделал это слишком медленно и вражеская рапира ударила сеньора де Суоза в правый бок.

– Вы убиты, сеньор!

– В четвертый раз за это утро, – хмыкнул Фернан и, морщась, потер саднящий бок.

– В пятый, сеньор. Вы забыли об уколе в предплечье.

– Вы совершенно правы, маэстро Пито. Сегодня просто не мой день.

– Вы очень невнимательны. – Учитель фехтования недовольно покачал головой.

– Думаю, на сегодня хватит. – Фернан отдуваясь, подошел к умывальнику и ополоснул вспотевшее лицо.

– Как пожелаете, – поклонился учитель фехтования и прислонил тренировочную рапиру к стене. – Но если вы позволите спросить…

Он замолчал.

– Конечно же. Я внимательно вас слушаю.

– Сеньор, когда вы получили этот шрам, вы дрались так же? – В голосе пожилого иренийца проскользнула тревога. Вопреки всему Фернан рассмеялся:

– Что вы! Я дрался, как сотня львов! Сегодня просто не мой день, вот и все.

– Как скажете, сеньор… – В голосе учителя звучала неуверенность. – Вы намерены найти этого человека?

– Быть может, – уклончиво ответил Фернан.

– Мне было бы интересно с ним встретиться. Его учителем, вне всякого сомнения, был ирениец. Я хотел бы узнать имя маэстро.

«Конечно же ирениец! Только в ваших школах разрешены столь частые удары в лицо и в глаза[17]Во многих странах Лории дуэльный кодекс запрещает уколы в лицо и глаза. Впоследствии это правило распространилось и на одиночные схватки, не относящиеся к дуэлям. Однако мастера фехтования Ирении считают, что глупо не пользоваться столь эффективными ударами, как уколы в лицо и глаза, если есть такая возможность., – подумал Фернан и сказал:

– Если мне представится такая возможность, маэстро Пито, то вы сможете спросить у этого человека интересующее вас имя.

– Благодарю вас, – склонил седую голову учитель фехтования.

– Вина?

– Вы очень любезны.

Пока Фернан разливал вино, маэстро Пито молча стоял у корзины с тренировочными рапирами. Один из лучших учителей фехтования в Эскарине и равный Фернану по силе противник, он был уважаемым человеком в высшем свете. Пито обучал мастерству фехтования детей некоторых благородных дворян. Как говорили, результаты были ошеломляющими. Пятидесятилетний, несколько полноватый ирениец больше походил на пекаря, чем на фехтовальщика. Фернан познакомился с этим человеком около шести лет назад, и теперь раз в неделю маэстро приходил в дом сеньора де Суоза. В течение часа они упражнялись в маленьком тренировочном зале, что находился на втором этаже особняка маркиза. Пито не учил, ибо вряд ли он мог чему-нибудь научить Фернана. Они сражались. «Василиску» повезло – он сумел найти себе достойного противника, и во время кратких еженедельных встреч оба получали непередаваемое удовольствие от танца клинков.

Платил сеньор де Суоза полновесным золотом и гораздо больше, чем те, кто приглашал иренийца обучать своих отпрысков. К оплате Фернан подходил с крайне трезвым расчетом и считал, что лучше заплатить лишнее этудо, чем точно свинья оказаться проколотым из-за отсутствия хорошей практики. Впрочем, если бы «василиск» не платил учителю фехтования, тот бы и так с удовольствием приходил в невысокий серый особняк, расположенный на прибрежной улочке. Как и Фернан, маэстро был рад достойному противнику. Обычно количество их побед было равным, но сегодня Фернан был разгромлен в пух и прах и пропустил пять уколов.

Маркиз протянул вино иренийцу и стал расстегивать ремни, скрепляющие защитную кожаную кирасу.

– Вам надо внимательнее смотреть за тем, как вы наносите сдвоенный укол, сеньор. Слишком сильно раскрываетесь.

– Если в левой руке дага, то открытая брешь не является фатальной.

– И все же следует быть осторожнее, – упрямо склонил седовласую голову учитель.

– Совершенно с вами согласна, маэстро Пито, – раздался голос Рийны. – Доброе утро, господа.

Она стояла в дверях, облаченная в узкие рейтузы, обтягивающие ее стройные ноги, и в ослепительно белую рубашку с острым воротником. На руках Рийны были кожаные перчатки. Правая рука держала изящную рапиру из пешханской стали – подарок Фернана.

Учитель фехтования едва слышно пробормотал что-то себе под нос по иренийски. Фернан вполне сносно владел языком южных соседей Таргеры и без труда понял, что тот сказал. «Сеньора вернулась. Кажется, теперь я понимаю, почему сеньор был сегодня так невнимателен». Фернан усмехнулся. Маэстро, как всегда, был прав.

– Сеньора, польщен оказанной честью. – Ирениец изящно поклонился.

– И я очень рада вас видеть, – улыбнулась Рийна. – Прошу вас – Рийна. Сеньора я только для врагов и незнакомцев. Как вижу, вам сегодня удалось загонять моего мужа.

Ее слова звучали отнюдь не угрожающе. Скорее игриво. Пожалуй, маэстро Пито был из тех немногих, кому Рийна, как и все ламии, не любившие, на их взгляд, глупый человеческий официоз, прощала, когда к ней обращались «сеньора».

– Ну что вы, сен… Рийна. Куда мне, старику? Просто повезло.

– Не скромничайте, маэстро. Ваши занятия уже окончены?

– Сеньор устал, – едва улыбнувшись глазами, сказал Фернан. Он знал, что произойдет дальше.

– Но не учитель? – Смеющиеся зеленые глаза обратились на иренийца. – Вы ведь уделите даме несколько минут, маэстро?

– Я весь в вашем распоряжении, Рийна. – Пито поклонился, пряча довольную улыбку.

Если бы учитель фехтования решился признаться самому себе, то сказал бы, что приходит сюда не ради денег и даже не ради огненно-стальных вспышек поединков с сеньором де Суоза. В этот дом маэстро приходил ради этих недолгих и бесконечно прекрасных минут. Именно они грели его сердце и самолюбие. Радовали его мастерство и рапиру на протяжении следующих двух месяцев. И причина была вовсе не во внешности Рийны, ибо учитель фехтования понимал, что здесь у него не было никаких шансов. Раз полюбившую ламию уже не заставишь смотреть в другую сторону. Причина была в бое. Кратком. Остром. Опасном. Щекочущем нервы. В бое с равным, а порой и превосходящим его противником. Ибо ничто не разжигает мастерство так, как поединок с ламией.

Учитель фехтования поставил так и не выпитый бокал вина на подоконник и обнажил свою рапиру.

– Надеюсь, вы не будете очень уж сильно спешить?

– Конечно. Скажем, по пять этудо, чтобы у нас появился интерес? – Ее губы растянулись в озорную улыбку.

– Лучше по десять, сен… Рийна. Сегодня я хочу показать вам один очень интересный укол.

– О! Опр-р-ределенно вы оказываете мне честь, маэстро!

– Не сочтите за труд подождать минуту. Я надену перчатки.

– Извольте.

Она повернулась к мужу и подмигнула. Тому не оставалось ничего другого, как усмехнуться. Он подошел к стулу, повернул его так, чтобы видеть предстоящую схватку, сел и положил руки на спинку. Рийна стояла к нему вполоборота, внимательно следя за тем, как ирениец с кажущейся медлительностью надевал перчатки и закатывал рукава. В который раз Фернан залюбовался своей женой. Как и все женщины ламий, окружающим она казалась обманчиво хрупкой и совершенно безобидной. Не было в ней ни силы, ни мощи, которую любят приписывать некоторые люди этой расе. Зато она была гибкой, изящной и быстрой. Смертоносно быстрой. Смуглая, на полголовы выше Фернана, с черными, короткими волосами и длинной челкой, падающей на глаза. Она привлекала к себе внимание. Ибо ламиям было позволено то, что не было позволено обычным женщинам. Например, ношение мужской одежды. Или слишком короткая прическа. Или владение рапирой. Пока достойные леди занимались вышиванием, не менее достойные ламии брали от жизни все. Например, становились капитанами двадцатипушечных фрегатов. В северных горах права у женщин и мужчин одинаковые. Не то что у людей. Женщины ламий наравне с мужчинами участвовали в клановых войнах горного племени. Правда, в отличие от своих мужей и отцов, они были куда осторожнее и старались сдерживать свою природную вспыльчивость, бесшабашность и резкость. Но если уж ураган проснулся, то берегись!

Она почувствовала, что маркиз наблюдает за ней. Обернулась. Вопросительно подняла тонкую, изящную бровь. Пересечение взглядов. Фернан едва заметно покачал головой, и Рийна вновь перенесла все свое внимание на учителя фехтования, но «василиск» до сих пор «видел» ее глаза. Именно два чарующих, загадочных изумруда с вечными озорно пляшущими искорками веселья заставили Фернана заметить Рийну. Восемь лет назад они пересеклись взглядами, и сеньор де Суоза утонул в изумрудном океане. Тогда-то он и понял, что сделает все, но эта женщина во чтобы то ни стало станет его.


Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Долго. Ламия не выдержала первой.

«Почему вы так смотрите, сеньор?» – Ее голос был холоден.

«У вас неплохая рапира, сеньора». – Тогда Фернан не знал, что она не любит, когда к ней так обращаются.

«Рийна. Для вас капитан Рийна, сеньор. Что до моей рапиры, то она не продается», – уже не столь вежливо произнесла ламия и отвернулась.

«Моя шпага лучше».

«Вы все еще здесь? – Зеленые глаза изучили наглеца с ног до головы. – Хм… Вы так уверены в своей шпаге?»

«Испытайте ее, сеньора», – усмехнулся Фернан, специально зля ее.

Яростная вспышка глаз, впрочем тут же погасшая. Ламия легко спрыгнула с высоченного корабельного борта на пирс.

«Испытание, господин наглец? Что ж, извольте. На боевом оружии. Здесь и сейчас».

«Вы оказываете мне честь».

«Не боитесь, что моя рапира попортит вам бороду или отрежет ухо вместе с этой глупой серьгой?»

«Сделайте это, капитан Рийна. Ради вас я буду безмерно счастлив расстаться с любимым ухом».

«Что будет мне наградой в случае победы?» Впервые на губах ламии появилось бледное подобие улыбки.

«Думаю, рапира из пешханской стали от хорошего оружейника более приличествует капитану такого замечательного корабля».

«По карману ли вам такое оружие, сеньор?» Теперь в ее голосе слышалась насмешка.

«Как видите». – Фернан извлек из ножен свою шпагу. – Выиграйте, и я выплачу пари».

«У вас волнистый клинок? Что же… это может быть интересным, сеньор. Только шпага против рапиры. Никаких даг и кинжалов».

«Как пожелаете, капитан Рийна».

«Отлично! Приступим?»

«Не так быстро. Что получу я, если выиграю?»

«Вы слишком самоуверенны! Сначала выиграйте!»

«И все же?» – продолжал настаивать Фернан.

«Хорошо! – в раздражении бросила она. – Что вы хотите?»

«Сегодня вечером у сеньора де Троо прием. Если я выиграю, вы будете меня сопровождать».

«Вы так любите светские приемы?» Ее глаза разом поскучнели.

«Ненавижу», – совершенно искренне сказал Фернан.

Она посмотрела на него с проснувшимся интересом. Оценивающе и куда более внимательно, чем в первый раз.

«У вас есть имя, сеньор? На тот случай, если я передумаю забирать ваше ухо и решу взять сердце?»

«Фернан Руис де Суоза маркиз де Нарриа к вашим услугам, капитан Рийна», – поклонился он.

«Рийна шан Марьердес ун Таш'щда из клана Дочедез к вашим услугам, сеньор де Суоза». – Она откинула упавшую на глаза челку.

«Приступим? Люди ждут».

Вокруг них собралась толпа портовых зевак и моряков с «Лунного крокодила», невесть каким образом успевших пронюхать о поединке дворянина и ламии. Люди уже образовали круг диаметром около пятнадцати ярдов, впрочем не решаясь подходить к беседующим противникам ближе.

«Сколько вам лет, сеньор?»

«Двадцать два». – Он посмотрел на нее с вызовом.

«Совсем еще мальчишка, – пробормотала ламия. – А мне шестьдесят пять. По сравнению с вами я уже старуха. Быть может, вы отступитесь? Признаюсь честно, мне расхотелось забирать ваше сердце».

«Я не отступлюсь, – бросил он. – И вы не старуха. Шестьдесят пять лет… у ламии это… По меркам вашего народа, вы моложе меня, капитан Рийна. Что до сердца, то считайте, что вы его уже забрали. В позицию!»

Зеленые глаза ошеломленно сверкнули, и ее рапира взлетела в приветственном салюте.

Восемь лет назад в пасмурный зимний день сеньор де Суоза показал один из лучших своих боев. Она была быстра и стремительна. Он расчетлив и внимателен. Они оба выиграли и оба проиграли. Шпага и рапира нанесли уколы одновременно. На подбородке Фернана и на левом запястье ламии проступили едва видимые капельки крови. Ни он, ни она ни разу не спросили друг друга, кто из них поддался в той схватке. Капитан «Лунного крокодила» в тот же день получила в подарок новую рапиру и изумительной красоты черное платье, в котором она и отправилась вместе с Фернаном на прием к сеньору де Троо. Впрочем, ни он, ни она там не задержались.


По негласному уговору оба противника использовали боевое оружие, хотя маэстро Пито, как учитель фехтования, не очень-то одобрял столь явную небрежность. Ошибки могли случаться с каждым, в том числе и с опытным фехтовальщиком. Но в данном случае Пито шел на уступки и полностью доверял опыту ламии.

Бой, как это бывало и раньше, завершился чуть менее чем за минуту. Тренировочный зал взорвался от звона клинков. Рапира и шпага превратились в размытые вихри. Рийна атаковала яростно и быстро. Она все время перемещалась и искала брешь в обороне противника. Учитель фехтования избрал жесткий стиль защиты, практически не двигался с места и лишь отражал сыпавшиеся на него уколы. Единожды ирениец перешел в атаку, но едва не попался на встречный финт и лишь уклонение спасло его от укола в бок. Так что учителю фехтования вновь пришлось уйти в глухую оборону.

Бой закончился неожиданно. Маэстро Пито внезапно закрутил рапиру противницы, да так, что она против всякой воли Рийны подлетела вверх. Ламия гибко выгнулась, избежала укола, стала разворачиваться, но ирениец забросил правую руку со шпагой себе за спину и нанес совершенно неожиданный укол «через спину». Шпага проскользнула между левым боком и левой рукой Пито и ее острие застыло, едва касаясь рубашки Рийны.

– А вот и укол, капитан. – Учитель фехтования дышал тяжело, но, кажется, был невыразимо счастлив.

– Браво! – Рийна тоже раскраснелась и запыхалась. – Это было неожиданно.

Она осторожно отошла на два шага, подальше от острия клинка.

– Ваша похвала для меня очень ценна, Рийна. – Ирениец опустил шпагу и поклонился.

– Маэстро Пито, не возражаете, если выигранные вами этудо я приплюсую к вашему месячному жалованью?

– Конечно, сеньор де Суоза. – Ирениец пристегнул клинок, подхватил камзол и взял в руки шляпу. – Сеньор… Рийна… Счастлив вам служить. Всего доброго.

– До свидания, маэстро Пито.

– Удачного дня, маэстро.

Они подождали, пока учитель фехтования покинет зал.

– Ты специально проиграла ему?

– Не говори глупостей! – Рийна тряхнула челкой и подошла к умывальнику. – Какой интерес поддаваться? Он действительно был быстр.

– Но не настолько, чтобы ты не успела уклониться.

– Зазевалась. Не тебе же одному сегодня проигрывать. Какие у тебя планы на сегодня?

– Вначале завтрак. Затем меня ждет неприятная прогулка в Роперру.

– Издержки службы, сеньор. Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

– Ну если тебе нравятся подобные места, то изволь, – хмыкнул Фернан. – Твоему кораблю требуется пополнение?

– Я потеряла четверых, когда пешханцы дали по нас залп с правого борта. Вдруг найду подходящие кандидатуры на замену…

– Что же, тебе обычно везет. Вот только лошади в конюшне не лучшие. Та замечательная ночка стоила мне двух нельпских лошадок.

– Ну, моя-то лошадь цела. Я пойду переоденусь к завтраку.

– Лючита уже все приготовила?

– Да. Не задерживайся, а то она снова будет ворчать.


После двух дней непрекращающегося ливня распогодилось. Солнце припекало, со стороны моря дул едва ощутимый ветерок. Чайки, парящие вдоль линии дремлющего прибоя, пронзительно кричали и устраивали драки друг с другом по самому незначительному поводу. На самом горизонте виднелось белое пятнышко паруса. Корабль стремился в порт.

Фернан и Рийна отпустили поводья, лошади медленно шли вдоль берега моря.

– Фер, мальчик, который привел нам лошадей. Откуда ты его взял? – спросила ламия, после того как закончила рассказ о последнем плавании «Лунного крокодила».

– За него попросил сеньор де Брагаре. В последнее время старик стал сентиментален.

– Не ругай любезного графа. К тому же если бы ты не хотел, то не согласился бы взять мальчишку в услужение.

– Ну не мог же я отказать полковнику. Мальчик – единственный выживший из деревни, что была в Тулине. Андрадцы совершили рейд и вырезали всех жителей. Мальчишке чудом удалось выжить. Конечно, это плохая замена Вето, но я отдал паренька Педро в помощники на конюшню. Быть может, из этого Ули выйдет какой-нибудь толк.

– Андрадцы? – Рийна уже думала о своем. – По меньшей мере странный для них поступок.

– Он был странным до твоего отплытия. Пока тебя не было, пожиратели змей четырежды пересекали границу и столько же раз нападали на наши поселения. Думаю, тебе не стоит объяснять, что никто в тех лесных деревушках не выжил.

– Значит, мальчику повезло вдвойне. Но все равно мне не очень верится в то, что ты рассказал. Андрадцы всегда были слишком осторожны и слишком элегантны, чтобы браться за кувалду, когда требуется шпага. Они интриганы, а не убийцы. Вторгаться на наши земли, убивать мирных жителей, к тому же так жестоко… Это на них совершенно не похоже. Неужели андрадцы не понимают, что приближают войну?

– Боюсь, что понимают. И стремятся к этому. Они хотят выгнать всех таргерцев с земель Тулины. Благодаря этим наглым рейдам сеньор Лосский стал вице-королем Тулины, а «гарпиям» развязали руки.

– Есть неопровержимые доказательства нападения наших утонченных соседей?

– Свидетельства мальчика – раз, несколько вырезанных деревень – два. В телах множество арбалетных болтов, у которых расцветка оперения андрадских кавалерийских полков, – три, к тому же найден андрадский шлем.

– Вот как? – В голосе ламии все еще слышалась изрядная доля скептицизма.

– Эти живодеры торопились… Факты говорят сами за себя. Слишком много следов со стороны Андрады. Залежи изумрудов и их блеск затмили разум королей. Нет ничего удивительного в этих нападениях.

– Что говорит их посол?

– То же, что и всегда. Жерар де Альтеньи не понимает, о чем идет речь, и его славная страна не замешана в столь задевающих ее светлую честь нападениях. И Таргера должна найти совесть и вернуть Андраде ее исконные и подлым обманом захваченные земли. Что еще может сказать этот лис? Если так пойдет дальше, то через месяц, быть может два, мы возьмемся за мушкеты. Развернута кипучая деятельность, полки перебрасываются к северо-восточной границе. Кстати, кланы ламий тоже собирают силы. Им не терпится повоевать.

– Мужчины, – сухо бросила она. – Мои ребята тоже будут рады достать красные платки[18]Красный платок – символ корсаров, находящихся на службе у короля. Платок носили на шее или повязывали на голову..

– Я не хочу, чтобы ты уезжала. – Он говорил ровным, безжизненным голосом, смотря не на нее, а на чайку, парящую над волнами.

Она едва слышно вздохнула:

– Знаю, что не хочешь.

– Но уезжаешь…

Он понимал, что это надо, но слишком боялся потерять ее. Все смертны, а мушкетная пуля может догнать даже быструю ламию. За годы жизни вместе Фернан уже смирился с тем, что Рийне приходится уходить в плавание. Он не пытался остановить ламию, признавая ее право делать то, что она считает нужным. Не пытался изменить сложившийся порядок вещей, но тревога за ее жизнь была всегда.

– Ты ведь сам понимаешь… если начнется война, все военные корабли будут на вес золота. Мое место на «Крокодиле».

– Это опасно.

– Жить вообще опасно, Фер. – Она вздохнула, затем тряхнула головой, словно отгоняя мрачные мысли. – Граф де Туриссано тому примером. Давай не о плохом. Лучше расскажи о том, что тут происходило в мое отсутствие.

Фернан начал рассказ с того момента, как убили маршала де Туриссано, и не упускал ни единой подробности. История вышла долгой и закончилась разговором в кабинете сеньора де Брагаре. В том числе Фернан рассказал и о Леоноре, ибо привык посвящать жену во все тайны своей службы. Не единожды Рийна помогала Фернану в его делах.

– Мерзкое дело, – поморщилась ламия. – Я бы на твоем месте забыла об этом убийстве и занялась Леонорой.

– И почему мне все об этом говорят? – вздохнул Фернан.

– Потому что это правда. А вон и Роперра! Кто быстрее?!

Фернан гикнул и, принимая игру, послал лошадь вдогонку. На время забыты и убийство маршала, и предстоящая война, и неуловимая Леонора. Были только Фернан, Рийна и ветер с запахом морской соли.


Роперра – огромный угрюмый замок, казалось вырастающий прямо из камней прибрежного утеса, располагался не далее чем в получасе езды от столицы. Последние триста лет это грандиозное сооружение с квадратными куполообразными башнями по краям являлось не чем иным, как тюрьмой. Именно туда Фернан и направлялся. Обычно ему удавалось избежать путешествия в это малоприятное место, но иногда, когда графу де Брагаре надоедало выносить окончательное решение по делам военных преступников и подписывать смертные приговоры, Фернану или другим капитанам «василисков» приходилось исполнять неприятную работу. Дело в том, что в Роперре находились камеры для военных преступников. Утверждение окончательных приговоров по солдатам, нарушившим закон, оставляли на «василисков». Полковник контрразведки уже не единожды возмущался тем, что «василиски» занимаются не своим делом и для юридической игры в «казнить-помиловать» есть люди менее занятые, например, та же жандармерия. Но все просьбы графа де Брагаре оставались без внимания. И «василискам» приходилось соблюдать столь неприятную многолетнюю традицию.

У Рийны кроме совместной прогулки с Фернаном в посещении тюрьмы был свой интерес. Уже трижды благодаря помощи мужа капитану «Лунного крокодила» удавалось найти для своего корабля новых членов команды. Конечно же из бывших морских разбойников. За помилование и избавление от «пеньковой тетки» некоторые пираты служили верой и правдой. Во всяком случае, теперь у «Крокодила» был лучший на флоте рулевой и канонир.

Находящиеся на стене стражи издалека увидели двух всадников и успели подготовиться к встрече. Ворота были открыты, и Фернана с Рийной ожидал теплый прием. Впереди и чуть сбоку стоял лейтенант, сразу за ним, выстроившись в ряд, – десяток алебардистов. Если что случится, то парни с алебардами встанут на колено и располагающиеся за ними солдаты, вооруженные мушкетами, смогут беспрепятственно выстрелить. К слову сказать, фитили у мушкетов тлели.

С тех пор как пятерым дворянам из семьи де Льдерес удалось воспользоваться беспечностью охраны, проникнуть в тюрьму и вытащить из камеры одного из своих родственничков, уже смирившегося с тем, что ему придется распрощаться с головой, стража бдела. Ибо после того скандального случая начальника тюрьмы обезглавили, а всех стражников разогнали. Новый комендант не хотел лишиться головы и теплого местечка и подходил к охране заключенных со всей серьезностью.

Фернан и Рийна натянули уздечки, и животные пошли шагом. Лейтенант стражи прищурился, узнал маркиза. Алебардисты расслабились, стражники с мушкетами затушили фитили и сняли оружие с подпорок.

– Сеньор де Суоза… Сеньора…

– Рад видеть вас в добром здравии, лейтенант.

– Комендант уже меня предупредил, следуйте за мной, капитан.

Они прошли через мощные ворота, затем через небольшой тюремный двор и оказались в небольшом служебном помещении. Там их уже ждал маленький человечек в сером помятом мундире. Судебный исполнитель.

– Добрый день, сеньор де Суоза. В этом месяце всего пять человек, – сразу приступил к делу судебный исполнитель. – Желаете изучить бумаги или пройдетесь по камерам?

– Как обычно, господин Хосе.

– Вы, как всегда, не изменяете своим правилам, сеньор. – Судебный исполнитель позволил себе легкую улыбку. – Я провожу вас.

– Среди заключенных есть моряки или пираты?

– Сожалею, сеньора. На этот раз нет, – сказал господин Хосе, изучив бумаги.

Ламия огорченно поджала губы.

– Подождешь меня здесь? – едва слышно произнес Фернан.

– Чего уж теперь? Раз приехала, то до конца. Ты же знаешь, что решетками и вонью меня не испугаешь.

Фернан усмехнулся и предложил жене руку.

Прежде чем попасть в сектор тюрьмы, где держали военных преступников, им пришлось пройти через восемь постов стражи, подняться по крутой лестнице на третий ярус и миновать шесть дверей. Кроме судебного исполнителя Фернана и Рийну сопровождали тюремщик и четверо стражников.

– Экономите на освещении? – хмыкнул де Суоза, когда они подошли к абсолютно темному коридору.

– Должно быть, забыли поменять факелы, – попытался оправдаться тюремщик и отправился назад.

– А кормить они их не забывают? – пробормотала Рийна. В полумраке ее глаза едва заметно горели зеленым, а зрачки стали вертикальными, вбирая в себя крохи скудного освещения.

– Дворяне среди заключенных есть? – между тем спросил Фернан у господина Хосе.

– Нет, сеньор. Спаситель миловал.

Вернулся тюремщик с факелами. Два отдал стражникам, один оставил себе. Поджег.

– Мы можем идти, господа.

В коридоре было сухо. Запах сена настойчиво лез в нос. Рийна чихнула. Справа от Фернана находились камеры, отгороженные от основного коридора стальными решетками. Насколько мог заметить сеньор де Суоза, они были пусты. В этом месяце преступников оказалось мало. По пути тюремщик то и дело задерживался и поджигал потухшие фонари.

Наконец они остановились и надсмотрщик, покопавшись в здоровущей связке ключей, раздобыл нужный и отпер решетку. Первыми в камеру вошли двое стражников, за ними последовал господин Хосе, потом Фернан и Рийна. Тюремщик и двое других стражей остались в коридоре.

Запах сена в камере был гораздо сильнее. Сеньор де Суоза подумал, что, в отличие от других тюрем, здесь худо-бедно заботятся о чистоте. И то хорошо. В камере находилось двое. От яркого света факелов они щурились и прикрывали глаза руками.

– Капрал Пятого пехотного полка Филипп Нербо. Полк расквартирован под Ольедой, – стал перечислять сухие факты господин Хосе, то и дело сверяясь при свете факела со своими записями.

– Кто из вас Филипп Нербо? – сухо бросил Фернан.

– Я, сеньор, – нервно ответил один из заключенных и облизал разом пересохшие губы.

– Преступление совершено… так, так. Вот. Обвиняется в изнасиловании. Обвинение полностью доказано городским магистратским судом города Ольеды. Приговор вынесен… Подпись и печать главного судьи Ольеды прилагается… Приговор – смерть через повешение. Приговор передан на окончательное утверждение в юрисдикцию жандармерии и вашему ведомству, сеньор.

– Подробности? – Голос сеньора де Суоза был все так же сух и официален.

– Изнасилование и убийство, – через несколько секунд копания в бумагах ответил господин Хосе. – Двенадцатилетняя девочка. Насколько известно, это не первый случай.

– Повесить, – бросил Фернан.

– Пощадите, сеньор! Демоны попутали! Пощадите! – заорал приговоренный и бросился к Фернану. – Сеньор!

Один из стражников ударил преступника пяткой алебарды в живот, перехватил алебарду и что есть силы добавил древком по шее. Приговоренный без звука рухнул на сено.

– Пускай полежит пока, сволочь, – пробурчал стражник. Рийна на лежавшего без сознания преступника смотрела бесстрастно.

– Этот? – Фернан кивнул на вжавшегося в угол и полумертвого от страха второго заключенного.

– Рядовой роты мушкетеров капитана Антонио де Вадере. Рота расквартирована в Эскарине. Зовут… только кличка – Лохматый. Обвиняется в изнасиловании. Обвинение полностью доказано магистратским судом города Эскарины. Приговор вынесен… Подпись и печать третьего помощника второго городского судьи Эскарины прилагается… Приговор – смерть через повешение. Приговор передан на окончательное утверждение в юрисдикцию жандармерии и так далее… Изнасиловал дочь капитана де Вадере.

– Вот как? – Фернан ехидно улыбнулся, и от его улыбки Лохматого начало колотить. После того как утвердили приговор его сокамернику, солдат уже догадывался, что его ждет. – Изнасиловал не кого-нибудь, а именно дочь прославленного сеньора де Вадере?

– Точно так, сеньор. Его… – господин Хосе несколько смутившись, покосился на Рийну, – его сняли прямо с бедняжки. Есть пять свидетелей.

Рийна, как и Фернан знавшая, в чем тут дело, едва не прыснула. Сеньор де Суоза молчал, буравя узника взглядом. Тот усиленно исходил холодным потом и вот-вот собирался упасть в обморок.

– Сеньор? Вы утверждаете приговор?

– Минутку, господин Хосе. Эй, ты! Да-да, любезнейший, я тебе говорю. Как хорошо ты стреляешь?

– Стреляю? – не ожидавший такого вопроса заключенный вытаращился на Фернана.

– В документах написано, что ты мушкетер. Так ты умеешь стрелять?

– Умею.

– Повторяю свой вопрос. Как хорошо ты стреляешь, солдат?

– Попаду в этудо с двадцати шагов, сеньор.

– Неплохо. Совсем неплохо! – крякнул Фернан. – Господин Хосе, думаю, не стоит отправлять столь хорошего стрелка на встречу с веревкой. Один удар кнутом, чтобы знал, как лезть в постель к благородным дамам. Потом помиловать и освободить. И вот еще что… восстановите его на службе, только не в роту капитана де Вадере, а… оформите перевод в егерский полк полковника де Гедо. Он постоянно жалуется, что ему не хватает хороших стрелков.

– Хорошо, сеньор, я распоряжусь и прослежу, – без всякого удивления пробормотал судебный исполнитель, что-то записывая себе в бумагах.

Тут, похоже, до солдата дошло, что он чудом избежал смерти и у него сегодня новый день рождения.

– Сеньор! Спасибо! Благодетель! Спаситель! Отслужу, сеньор! Отслужу, клянусь Спасителем! – Размазывая по небритой роже слезы, помилованный на коленях пополз к Фернану, но тот уже выходил из камеры.

– Отслужу, благодетель! Отслужу! – орал счастливчик. Помилование в общем-то объяснялось отнюдь не тем, что парень умел хорошо стрелять. Просто Фернан знал некие подробности про дочурку капитана де Вадере. Та еще особа. К тому же крайне слаба на одно местечко, и «василиск» был склонен предположить, что, скорее всего, эта во всех отношениях неправедная дама изнасиловала солдата, а не наоборот. Вояки давно уже шутили о доступности капитанской дочки. Видать, когда папаша обнаружил очередного ухажера, дочка взяла да обвинила любовника в изнасиловании, дабы честь де Вадере не пострадала (хотя о чести, на взгляд Фернана, думать надо было несколько раньше). Конечно, Лохматый сам виноват, но его глупость и любовь к плотским утехам была наказана порцией страха и месячным заключением в тюрьме. Впредь десять раз подумает. К тому же девиз маркизов де Нарриа гласил: «Мы всегда платим долги», а к сеньору де Вадере у Фернана был давний маленький счетец. Капитан как-то раз испортил «василиску» настроение, и теперь тот не преминул отплатить сеньору тем же.

Вопли счастливого мушкетера все еще были слышны, и Фернан поморщился:

– Господин Хосе, пусть один из стражников выпустит этого… Иначе помилованный рискует охрипнуть.

Тюремщик остановился у очередной решетки, но открывать ее не спешил.

– В чем дело? – нахмурился Фернан. Рийна посмотрела через решетку и удивленно хмыкнула. В отличие от мужа, ламия великолепно видела в темноте. Из камеры раздалось звяканье цепи.

– Прикован?

– Он опасен, сеньор, – неохотно ответил тюремщик. – Одному из стражников сломал руку и шесть ребер.

– Открывайте.

– Сеньор?.. – Тюремщик все еще сомневался.

– Он прикован. Или вы уже и закованного в цепи боитесь?!

– Этот язычник опасен, – недовольно засопел тюремщик, но спорить с «василиском» не стал и полез за ключами.

– Разумно ли это, сеньор? – осторожно осведомился переминавшийся с ноги на ногу господин Хосе. – Начальник тюрьмы запретил входить в эту камеру без усиленной охраны.

– Вы же сказали, что он прикован.

– Д-да, сеньор.

– Тогда ваши страхи более чем необоснованны, любезнейший! Впрочем, можете подождать здесь.

Замок щелкнул, тюремщик открыл решетку и поспешно отошел в сторону. Фернан, презрительно хмурясь, взял у него факел и вошел в камеру. Рийна дышала мужу в затылок и держала руку на рапире. Господин Хосе и самый храбрый из стражников замыкали шествие.

В первую секунду, когда свет от факела высветил из тьмы заключенного, на сеньора де Суоза навалился совершенно детский страх. На короткое мгновение Фернану показалось, что у стены сидит один из демонов Искусителя. Угрожающе огромный, черный, неподвижный силуэт. Затем страх прошел, и капитан «василисков» смог спокойно разглядеть скованного цепями человека. Узник действительно был огромен и, судя по ширине плеч, очень силен. Его кожа была черна как смоль, а глаза с неестественно белыми белками внимательно изучали вошедших. Фернан удивленно дернул бровью. Пришельца с Черного континента он ожидал увидеть меньше всего.

– Господин Хосе, – как сеньор де Суоза ни старался, в его сухом тоне то и дело проскальзывали ошеломленные нотки, – кто этот человек?

– Дело сложное. Этот язычник… он так и не назвал своего имени… был захвачен в провинции Ллога[19]Провинция Ллога – единственная провинция Таргеры, находящаяся на другом материке (Черном континенте) Управляет землями вице-король.. Насколько стало известно, преступник из Страны Дождливого Берега.

Фернан тихо присвистнул. Далеко же его занесло от родных земель! Дождливый Берег для «василиска» был не более чем легендой. Эта страна находилась в самом сердце Черного континента, за знойной пустыней Са, за горной цепью, чьи вершины подпирали собой небо, в непроходимых, полных опасностей джунглях. О живущих там людях ходили настоящие сказки. Чужаков в Страну Дождливого Берега не пускали.

– Преступник и еще трое таких же, как он, воинов сопровождали женщину. По нашим предположениям – колдунью. Ведьма начала колдовать, а воины бросились на стражников и священников. Двенадцать солдат и двое клириков погибли. Ведьму и троих других язычников расстреляли из арбалетов и мушкетов. Этого общими усилиями взяли в плен. Так как он замешан в убийстве военных, в том числе и офицера, попал под нашу юрисдикцию. Его привезли в Таргеру шесть дней назад. Церковь, а точнее, Орден крови Бриана требует его выдачи, обосновывая это тем, что он еретик, был в сговоре с ведьмой, поклоняющейся Искусителю. К тому же он отрицает Спасителя и, по-видимому, являлся тем, кто убил двух церковников. Просьба о выдаче подписана епископом Эскарины Мигелем Алессандро де Лерро и скреплена печатью Света.

– Как тебя зовут? – обратился Фернан к узнику. Тот остановил на «василиске» взгляд, но никак не показал, что понял, о чем его спрашивают.

– Он понимает по таргерски?

– Еще как, сеньор! – отозвался один из стражников, стоявших возле двери.

– Ты знаешь, что Орден крови Бриана хочет забрать тебя? Я говорю о людях в бордовых одеждах. Догадываешься, что они с тобой сделают?

– Огонь, – глухо сказал чернокожий.

– Не сразу. Вначале они будут говорить с тобой. Долго. Так долго, что огонь покажется тебе милостью. И пригласят «серых». Вижу, ты о них уже наслышан. Не хочешь рассказать мне, почему ведьма напала на людей?

Молчание.

– Как знаешь. Господин Хосе, подготовьте все надлежащие бумаги для клириков.

– Да, сеньор.

Не оглядываясь, он вышел из камеры. Рийна осторожно дотронулась до его локтя:

– Этот человек меня заинтересовал.

– Не понимаю.

– Ты так просто отдал его церковникам.

– Но он виновен в убийстве.

– Знаю, – вздохнула ламия. – Просто… ты же знаешь, я умею чувствовать… Это необычный человек.

– Даже необычные люди совершенно обычно сгорают на кострах.

– Как знаешь. Это просто мысли вслух.

Они побывали еще в одной камере. Один из заключенных обвинялся в том, что продавал провиант полка спекулянтам. За столь злостные махинации парня ждали медные рудники. Второй узник в пьяном угаре ударил офицера. Палашом. Насмерть. Этот скоро должен был отправиться в петлю. За все время слушания обвинений из головы Фернана не выходил чернокожий воин. Когда с делами было покончено и все направились к выходу, Фернан принял решение. Несмотря на недоуменные взгляды окружающих, он вернулся назад и попросил еще раз отпереть камеру, где находился преступник. Сеньор де Суоза покосился на жену. Та сузила глаза и кивнула, понимая, что сейчас понадобится ее помощь. Ламия обладала редким даже среди своего народа талантом отличать правду от лжи и чувствовать искренность собеседника. Именно благодаря этому качеству она и отбирала среди заключенных нужных ей для пополнения команды людей, заранее предугадывая, как поведет себя тот или иной человек после обретения свободы – сбежит или будет верно служить. Еще ни разу Рийна не ошиблась в своем выборе.

– Что вы хотите, сеньор? Вы ведь уже утвердили приговор.

– Минуту терпения, господин Хосе. – Фернан подошел к заключенному почти вплотную, и кто-то из стражников испуганно заворчал, справедливо опасаясь за здоровье невысокого «василиска». Но чернокожий пленник не шевелился и держал руки на виду. В его карих глазах нельзя было прочесть ни тени эмоции. – Ты хочешь жить?

Тот ответил, когда молчание стало невыносимым:

– Все хотят. Мне рано уходить к лоа[20]Лоа – духи.. – Он говорил почти без акцента, но слишком уж растягивал слова. В глазах застыло ожидание.

– Что ты сделаешь, если я подарю тебе жизнь и свободу?

Спящее ожидание сменилось надеждой.

– Я буду служить вам. Жизни не пожалею, – выпалил пленник на одном дыхании.

Фернан обернулся к Рийне, но та неотрывно смотрела на чернокожего, и тот дал верный ответ:

– Клянусь лоа-не[21]Лоа-не – духи предков.!

Ламия удовлетворенно кивнула:

– Он говорит правду.

– И ты не причинишь никому вреда?

– Не причиню. Клянусь!

– Господин Хосе, потрудитесь освободить этого человека. – Послав все в бездну Искусителя, Фернан решил рискнуть.

– Сеньор! – вскричал тот. – Этот человек опасен! И осужден!

– Что с того? Я отменяю приговор. Все бумаги по нему перешлете полковнику де Брагаре. Пока узник переходит под мою ответственность.

– Но что… – У судебного исполнителя просто не было слов. – Но что вы с ним будете делать? Ведь без цепей…

– Недавно я потерял слугу. Этот человек решил поступить ко мне на службу. Согласитесь, что я не могу держать лакея, у которого на руках цепи. Снимайте!

– Но на это потребуется время! Надо вызвать кузнеца и оповестить начальника тюрьмы!

– Чудесно! Мы никуда не торопимся и подождем, когда вы приведете заключенного на тюремный двор, – тоном, не допускающим возражений, бросил сеньор де Суоза. – Приступайте!

– А Церковь? Что мне сказать епископу де Лерро? Казалось, что еще чуть-чуть – и господин Хосе заплачет.

– Что сказать? Скажите правду. Скажите, что я забрал этого человека.

Он подал руку Рийне, и они в одиночестве направились по тюремному коридору к выходу. Ошеломленные стражники, тюремщик и судебный исполнитель остались в камере, судорожно решая, как быть – рискнуть и освободить так напугавшего их чернокожего или же ослушаться приказа «василиска».

– Мне думается, что я совершил глупость, – недовольно пробормотал Фернан. Риск все же велик. – Надо же было тебе упомянуть о нем…

– Все будет хорошо, дорогой, – промурлыкала ламия. – Он говорил правду.

– Сейчас правда, завтра ложь.

– Насколько я могла понять, он поклялся духами предков… Эта клятва у народа, живущего у Дождливого Берега, нерушима. Теперь только ты можешь освободить его от клятвы.

– Ты знакома с их традициями?

– Понаслышке. Кок с «Крокодила» знает множество историй. В том числе и об этом народе.

– Остается лишь довериться коку и твоим чувствам.

– Если то, что сказал нам судебный исполнитель, правда, то этот человек очень хороший воин. Думаю, он сможет заменить тебе Вето, дорогой.

– Покрошить на мелкие кусочки солдат из провинциального гарнизона – на это много ума не надо.

– Я не о том, – поморщилась ламия. – Просто ты не знаешь легенд Черного континента. А между тем люди, живущие там, рассказывают, что иногда из Страны Дождливого Берега выходят гамбо…

– Кто такие гамбо? – перебил ее Фернан.

– Страшные колдуньи, Фер. Что-то вроде демонов в человеческом обличье. Ну так вот… как говорят, выходящих из джунглей колдуний храма Дождей всегда сопровождает четверка непобедимых воинов Дождя…

– На каждого непобедимого воина всегда найдется арбалетный болт или пуля из мушкета.

– Дыма без огня не бывает, дорогой. Так что, кажется, ты только что заполучил себе в слуги одного из воинов храма Дождей.

– Знать бы еще, что это такое, – вздохнул Фернан.

– Ты, как я вижу, уже жалеешь о своем поступке.

– Есть немного, – неохотно согласился Фернан. – Но соблазн перейти дорогу любезному епископу был выше моих сил. Мне придется приложить кучу усилий и заполнить целую гору бумаг, чтобы защитить моего новоявленного слугу.

– Как говорил Спаситель – делай добро, и оно к тебе вернется. Ваши детские игры меня смешат. Ты и епископ, словно мальчишки, досаждаете друг другу по мелочам.

– Но он первый начал! – неожиданно пискляво произнес Фернан, и они оба расхохотались.


Разговор с начальником тюрьмы вышел сложным. Лишь присутствие женщины и должность Фернана заставляли коменданта говорить с гостями вежливо. Надо сказать, что освобождение столь опасного заключенного привело сеньора в состояние тихого бешенства. Впрочем, за ним явственно проскальзывал страх перед отцами-дознавателями. Связываться с епископом де Лерро ему не хотелось. Главный тюремщик уже проклял день, когда в его заведение приехал Фернан. Сеньору де Суоза пришлось потратить массу времени для того, чтобы выбить согласие коменданта на то, чтобы прикованного отпустили.

Фернан разговаривал с Рийной, когда на тюремный двор привели чернокожего пленника. Ламия удивленно охнула.

Впрочем, маркиз тоже был порядком изумлен. Узник шел без цепей, спина прямая, голова высоко поднята. Стража шествовала на безопасном отдалении, судорожно сжимая в руках алебарды. Грозный черный мастиф в окружении стаи вусмерть перепуганных дворняг.

Тогда, в полутемной камере, Фернану не удалось хорошенько разглядеть человека, теперь же, на солнечном свету… Он знал, что пленник высок, но не представлял насколько. Чернокожий оказался настоящим гигантом. Фернан едва доставал ему до середины груди. Узник был облачен лишь в набедренную повязку, и бугрящиеся под угольно-черной кожей жгуты мышц не давали повода усомниться в зверской силе этого человека. Такими ручищами можно гнуть стальные прутья. Теперь сеньор де Суоза понимал, почему стража чувствует себя так неуютно. Пожелай пленник убить того же Фернана… Черный демон без труда мог разорвать «василиска» на части.

Несмотря на огромные габариты и немалый вес, освобожденный двигался мягкой, стелющейся походкой. Почти беззвучно. Почти как Рийна.

– Как тебя зовут? – спросил Фернан, когда великан остановился, не дойдя до него четырех шагов.

– Абоми, талела[22]Талела – хозяин, господин (талели – хозяйка, госпожа)..

Фернан решил пока не узнавать, что означает «талела». Он внимательно изучал своего нового слугу. Голова Абоми была то ли лысой, то ли бритой. Широкий, приплюснутый нос, пухлые губы, белые зубы, черные глаза, по которым совершенно невозможно было понять, о чем думает гигант. Под веками чернокожего, от носа до скул, тянулись аккуратные, можно даже сказать изящные, волнистые шрамы белого цвета. Еще один шрам, более широкий и прямой, начинался от переносицы и заканчивался на темени.

«Скорее всего, искусственные», – подумал Фернан. Он как-то слышал, что некоторые племена Черного континента украшали себя подобным образом.

Череда шрамов спускалась с шеи на грудь, превращаясь в некое подобие гротескного, но в то же время и прекрасного ожерелья. То ли паук с человеческим черепом, то ли еще какая-то тварь… Работа неизвестного мастера поражала. Паук казался живым.

Абоми заметил заинтересованный взгляд Фернана и позволил себе ответить на невысказанный вопрос:

– Это Сукри – геде[23]Геде. Существуют разные трактовки этого слова: верховный бог, бог смерти или же дух кладбища.! Умбо[24]Умбо – храм. Дождя, талела.

Фернан рассеянно кивнул, конечно же ничего не поняв. Рийна же лишь задумчиво сузила глаза. Похоже, в данном вопросе ламия ориентировалась куда лучше своего мужа.

Внимание Фернана привлекла татуировка, находящаяся на левом плече Абоми. Тончайшая работа изумительной красоты. Рисунок был белым и явственно выделялся на черной коже жуткая голова павиана, оскалившего огромные клыки.

– Это веве[25]Веве – символический рисунок, изображающий атрибуты тех или иных духов. моего геде-побратима, талела, – все так же невозмутимо произнес чернокожий.

– Кто тебе их сделал?

– Верховная гамбо[26]Гамбо – жрица., когда я только родился, талела. А знаками меня почтил сам Сукри, когда я стал одним из унси-нада[27]Унси – помощник жрицы или жреца, обладающий теми или иными магическими способностями. Нада – воин..

– Ты унси-нада? – вырвалось у Рийны. – Воин Дождя?

– Я был им, талели.

– А эта татуировка? – Ламия указала на правое предплечье Абоми, где с десяток мелких белых значков образовывали нечто вроде браслета.

– Она защищает меня от козней ю-ю[28]Ю-ю – злой дух, демон, враждебное волшебство..

– Злых духов?

– Да, талели. Вам нравится?

– Очень красивая.

– Если талели и талела захотят, то я с радостью сделаю им такие же.

– Быть может, позже, сейчас нам надо идти.

И так на них глазели все стражники. Фернан не желал больше здесь оставаться.

– Как скажете, талела. Вы подарили мне жизнь и свободу. Я ваш слуга.

– Что за ремешок на твоей шее?

Абоми потянулся к кожаному лоскутку, обернутому вокруг шеи, но тут же поспешно отдернул руку.

– Люди в бордовых одеждах надели его на меня, и теперь геде и лоа не могут разговаривать со мной. Геде-побратим не может проснуться.

Фернан задумался. Церковники не просто так надели на Абоми этот ошейник. Слугам Искусителя перед сожжением надевали такие же. Как говорят, сила Спасителя не давала им колдовать.

– Наклонись, – принял решение Фернан. Абоми послушно наклонился, и сеньор де Суоза без труда снял с могучей шеи ремешок. Бросил на землю.

– Спасибо, талела, – с достоинством кивнул слуга.

– Называй меня сеньор.

– Да, сеньор, – сказал Абоми и ослепительно улыбнулся.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Глава 4

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть