Онлайн чтение книги Портрет прекрасной принцессы
Глава 6

– Дальше сегодня не пойдем, придется заночевать тут. – Худенький паренек, со стянутыми в смешной хвостик светлыми волосами, изо всех сил старался казаться взрослым и независимым. Эдаким прожженным контрабандистом, лихим и отчаянным. И хотя изрядная доля авантюризма в его работе, несомненно, была, кому, как не мне, понимать, что Ивар выбрал эту профессию вовсе не по зову души, а от неизбежности. Здесь больше негде заработать приличные деньги вот таким паренькам, не желающим пасти скот и выращивать зерно.

– Как устроимся на ночлег? – тихонько поинтересовался Рамм, проводник еще в начале пути запретил нам громкие разговоры и лишние движения.

Меня такой вопрос не интересовал, и так ясно, что ночевать придется чуть ли не сидя. В небольшом закутке, образовавшемся между огромным обломком скалы и росшей из-под него кривой сосной, едва поместились наши лошади, оставив для нас меньшую половину уступа.

Тревожило другое. Здесь, на крутых северных склонах Гассийской гряды, до сих пор не сошел снег. На вид снежные пласты так же белы и пушисты, как зимой, но днем они начинали подтаивать под жаркими весенними лучами, а от ночных заморозков покрывались тонкой ледяной корочкой. Тропа, пробитая контрабандистами поперек крутого склона, от одного до другого только им ведомого ориентира, тоже подтаяла и заметно просела. И не исключено, что к утру снег просядет еще больше, и тогда возможна лавина. В этом случае мы окажемся посреди крутого склона без малейшей надежды на спасение. Но говорить об этом вслух я не собирался, оба моих спутника понимали в горах и лавинах побольше, чем я.

Ивар, проигнорировав вопрос лорда, отвязал седельные мешки и принялся хозяйничать. Вначале подвязал лошадям торбочки с овсом, затем, покопавшись в расщелине, вытащил припрятанную жаровенку и котел. Запас древесного угля мы везли с собой и, сообразив, что парень собирается поить лошадей, принялись ему помогать. Нужно растопить порядочную кучу снега, чтоб получилось ведро воды, а каждая лошадь выпивает не по одному.

Глядя, как рыжая кобыла махом втянула полведра воды и теперь довольно отфыркивалась, я припомнил, какое испытал изумление, когда, выйдя вслед за Раммом на пологий склон холма, обнаружил табунок лошадей и троих парнишек, играющих на подсушенном пригорке в кости.

– Тетя Нувина сказала, что вы хотите поохотиться в волчьем распадке, – внимательно глянув на Рамма, сообщил один, и мальчишки неторопливо направились седлать коней.

В тот момент я еще не знал, что Ивар, троюродный племянник травницы, получил от нее приказ провести нас в Гассию тропами контрабандистов. Но невольно почувствовал себя слегка уязвленным: травница как-то незаметно перехватила у меня инициативу и решительно распланировала наши ближайшие шаги, даже не поставив меня в известность.

– Тим… – разбудил меня шепот Рамма, – ты ничего не слышишь?

– Нет, – сбрасывая с головы край своего пастушьего капюшона, выданного проводником, сонно ответил я и только после этого прислушался.

Ночь подходила к концу, небо начало еле заметно сереть, но до восхода было еще далеко. Нас со всех сторон окружала тишина, нарушаемая лишь дыханием лошадей да тонким похрустыванием смерзающегося снега. Я уже поднял руку, поправить капюшон, чтоб не улетало драгоценное тепло, как замер, пораженный непонятным скрипом. Или то был не скрип? Словно кто-то огромный вздохнул тяжко и надсадно, и эхо этого вздоха отозвалось даже в камнях.

– Вот! – Лорд сел, потянув за собой попону, которой мы были укрыты сверху. – Снова!

– Ивар?! – тихо окликнул я парнишку. – Что это?

– Снег осел, – стараясь говорить небрежно, буркнул проводник и пополз в сторону лошадей.

Но нотка страха против его воли прозвучала в хрипловатом тенорке, и уловил ее не только я.

– Может, зря мы остановились тут на ночлег? – с раскаянием выдохнул Рамм, и хотя шептал он себе под нос, мы с Иваром тоже расслышали эти слова.

– Лошадки-то не железные! – проговорил проводник осуждающе. – Им отдыхать нужно!

Я собирался сказать что-то примирительное, спорить в такой обстановке не самое умное дело, но тут снова повторился встревоживший нас звук.

Ивар, выплюнув ругательство, задвигался еще быстрее, Рамм, что-то сообразив, защелкал кресалом, пытаясь зажечь факел, а я совершенно неосознанно подтянул поближе мешок с провизией. Помнится, зачем-то попытался перекинуть лямку через плечо, и тут на нас посыпались первые комки снега.

Уже в следующую секунду превратившиеся в поток, затем в шквал, в яростный плотный вал, вмиг разметавший нас в разные стороны и потащивший, подминая под себя, крутя и ломая, куда-то в неизвестность.

Наверное, я на какое-то время потерял сознание, потому что очнулся от резко хлынувшего в глотку свежего воздуха, щедро разбавленного талым снегом. И почти в тот же момент в уши ворвался азартный собачий лай, а по плечам больно скребнули крепкие когти.

– Нашел? – словно издалека с надеждой спросил знакомый голос, и собачьи когти сразу исчезли.

А по моему лицу, счищая снег, заскользила холодная ладонь.

– Все живы? – Первое, что я смог хрипло пробормотать, пытаясь открыть глаза.

И хотя мне это удалось, но особой радости не добавило, светлее вокруг не стало. Значит, с того момента, как нас смело с уступа, прошло очень мало времени, иначе бы уже рассвело.

– Все, – как-то слишком невесело сообщил Рамм, подстегнув этим унынием мой природный оптимизм.

Живы – вот самое главное. Только сейчас до меня начало доходить, насколько близко мы были от последней черты. Но раз боги позаботились о наших жизнях, я сделаю возможное и невозможное, чтобы их усилия не пропали втуне.

– Ты можешь помочь мне освободить руки? – деловито спросил северянина, нарочно проигнорировав его похоронный тон.

– Попробую, – вздохнул он, – но у меня одна рука… не работает.

– А ноги?

– Ноги вроде ничего, – начиная отгребать снег, сообщил лорд и только тут спохватился: – А у тебя все цело?

– Пока не понял, но вроде все. А как Ивар?

– Он попал в лавину вместе с лошадью, и она его то ли придавила, то ли ударила. Теперь мальчишка кашляет кровью и не может сдвинуться с места.

Это плохо, очень плохо, но я ничем не мог помочь спутникам, пока сам не вырвусь из этой западни, и потому в ответ на это печальное известие только крепче стиснул зубы.

Рамм старательно разгребал снег замерзшими пальцами, иногда поднося их ко рту, чтобы хоть немного согреть. Рядом с ним яростно работал лапами неизвестно откуда взявшийся Каф. Я тоже не сидел без дела. Сжимая и разжимая кулаки, постепенно утрамбовал вокруг них снег и, пока пальцы совсем не свело от холода, начал по крохам продвигать руки вперед. Спасительная идея уже родилась в моем мозгу, но для ее осуществления я должен был откопаться хотя бы до пояса.

На это ушло почти полчаса и все наши силы без остатка. Я уже понял, что погорячился, сообщая Рамму, что цел: что-то неладное было с ногой. Она сильно пострадала четыре года назад, когда я попал в ловушку Ромульена, и магам пришлось вырастить мне новые кости. Я сам виновен в том, что лечение было завершено чересчур быстро, когда молодые косточки еще не окрепли, но все равно об этом не жалею и никому не жалуюсь, если после напряженной ходьбы нога начинает ныть.

– Рамм, проглоти вот это, – капнув зелье, за неимением стакана с водой, на маленький снежный шарик, протянул я руку другу.

– Что это? – Лорд медлил, а меня вдруг начала разбирать злость.

Я без возражений валялся в темном ящике, потом несколько часов топал по холмам и перелескам, а затем еще полдня трясся на лошади и ни разу не задал вопрос, почему они считают, что в Гассию можно попасть только так. Просто поверил, зная, что сам все равно не могу придумать ничего лучшего. А лорд так смотрит, словно я собираюсь его отравить!

Не знаю, что Рамм увидел на моем лице, но высказаться он мне не дал. Поднес мою ладонь к губам и по-собачьи слизнул с нее подтаявший комочек снега со снадобьем.

Следующую порцию я капал для себя и несколько секунд после того, как горьковатая вода согревалась в желудке, ничего не чувствовал.

Зато потом усталость и боль слетели с меня, словно широкополая шляпа от порыва свежего ветра. В теле появилась необычная легкость, а в душе проснулась кипучая жажда деятельности. Я так рьяно принялся откапываться, что отлетающие комья ложились за пределами выкопанной лордом и Кафом выемки. И только когда почти выбрался и заметил в неверном рассветном полумраке алые капли, щедро расцветившие вокруг меня снег, догадался взглянуть на пальцы.

Лучше никогда не вспоминать те выражения, какими я костерил себя за недогадливость, хотя заслуживал еще и не такого. Что мне стоило спохватиться чуть раньше, когда кожу еще можно было спасти. А теперь она висела лохмами, и хотя никакой боли я по-прежнему не чувствовал, однако предельно ясно понимал: это продлится лишь до тех пор, пока действует зелье Ештанчи.

– Рамм, как у тебя с руками?

И пока лорд, еще не пришедший в себя от навеянной зельем эйфории, пытался сообразить, к чему я задал такой вопрос, схватил его руку и повернул к себе ладонью.

Как ни странно, но у него дела обстояли значительно лучше, чем у меня. Видимо, Рамму за последний год приходилось довольно много помогать Нувине в домашних делах, а может, и при изготовлении присыпок и мазей, отчего его ладони украсили вовсе не подобающие лорду мозоли. Сыгравшие роль естественных рукавиц.

– Нужно смазать и завязать чем-нибудь, – наконец-то понял, в чем дело, Рамм, но я только отрицательно мотнул головой.

Смажем и завяжем, но чуть позже. Сейчас нужно первым делом подлечить проводника, необходимый набор немагических зелий всегда со мной. А потом, пока не кончилось действие снадобий, успеть уйти как можно дальше и найти надежное убежище на ближайшие день-два. Судя по предупреждению Ештанчи, скоро нам придется туго.

Ивар лежал на постеленной прямо на снег накидке, локтях в трехстах от того места, где Каф нашел меня. Откуда взялся сам Каф, остается только гадать. Однако, судя по изжеванному обрывку веревки, украшавшему его шею, приученный к охоте пес нашел нас по следам. И первым откопал любимого хозяина. Затем они нашли лошадей и проводника, парнишка находился почти на поверхности. И все время, пока его вытаскивали, был без сознания. Он и сейчас выглядел плачевно, и синеватая бледность, разлившаяся по его лицу, заставляла меня стискивать зубы и говорить с парнем притворно веселым голосом. Осторожно приподняв голову Ивара, просунул ему в рот комочек снега с целительным зельем, пожертвованным мне когда-то Зином.

Универсальное ранозаживляющее и обезболивающее готовил для сыскарей доктор Рендис, талантливый старичок алхимик, и у них всегда можно было разжиться пузырьком. Раньше. Теперь, после того как я сумел улизнуть из-под их опеки, Зин вряд ли станет, как прежде, делиться зельями.

Из четырех лошадей уцелели только две, те, с которых Ивар успел снять путы. Остальных поблизости видно не было, и искать их я не собирался. Нам еще несказанно повезло, что нашелся один дорожный мешок, видимо, я так и не выпустил его из рук. Он обнаружился в яме, из которой выкопали меня, и теперь являлся нашим единственным имуществом.

Пока добрались до леса и развели костер, наступило полноправное утро. Обрезая лоскутки кожи с израненных рук, я рассматривал оставшийся позади склон и все яснее понимал, что контрабандисты вовсе не случайно привели тропу к утесу, бывшему нашим ночным укрытием. Лавина не смогла его снести, он так и торчал гнилым зубом над языками сошедшего снега. И это именно он разрезал тело лавины надвое, в результате чего снежный поток задел нас лишь краем.

– Ивар, – заметив чуть оживший взгляд проводника, объясняю как можно доходчивей, – мы с Раммом выпили зелье, которое придает силы. Но ненадолго. Через несколько часов мы почувствуем усталость и начнем засыпать. Это не страшно, нас просто не нужно будить. Скажи, ты знаешь, где ближайшая деревня?

– Здесь нет деревень, – опережая парнишку, сообщил Рамм, – местные крестьяне живут семьями на хуторах.

– Пусть будет хутор, – вздохнул я, – лишь бы поближе.

– Я проведу… – прошептал парнишка, – только знакомых у меня там нет. Мы не сюда шли.

– Если бы мы шли и дальше по той тропе, – лорд поневоле оглянулся туда, где никакой тропы больше не существовало, – то добрались бы к вечеру до перевала, за которым довольно населенные места. Там даже городок небольшой имеется. Но нас унесло вбок, и теперь нет смысла идти туда. Лучше двигаться прямо на север, отсюда до Шладберна намного ближе. Вот только ходить тут опасно. Леса, озера, болота… и никаких дорог.

– Но хоть какое-то жилье есть?

– Мы сверху видели дым… примерно в пятнадцати милях отсюда… – несчастно выдохнул парнишка, – но кто там живет… не знаем.

– Ничего, познакомимся, – решительно буркнул я, заканчивая обматывать руки лоскутами порванной рубахи, – подъем. Нужно торопиться.

Рамм ехал на передней лошади, каким-то непонятным чутьем угадывая дорогу, я, поддерживая Ивара на седле перед собой, старался направлять свою животину строго по его следам. Хотя бежавший сбоку от нашего маленького отряда Каф не дал бы потеряться, все равно упасть в ледяную болотную жижу мне почему-то не хотелось.

– Невезучий я, – обессиленно прошептал Ивар, – только второй год хожу на ту сторону и уже второй раз попадаюсь. Первый раз волки напали… Нувина еле залечила плечо.

– Молчи, нельзя тебе много говорить. Вот доедем до привала, еще снадобья выпьешь, а потом на хуторе отлежишься и снова будешь бегать, – попытался я успокоить парнишку, стараясь как можно бережнее держать его тощенькое тело. – А чего такой худой-то? Кормишься плохо?

– Так не с чего особо кормиться, отец сгинул… он тоже в Гассию ходил. А нас у матушки шестеро. Я старший. Хозяйство, конечно, есть, но на одежку денег не хватает, вот и продает мать кое-что из продуктов. Только город далеко… а в селе цены бросовые. Почти у всех свое есть. Только теперь… если вернусь… еще хуже будет. Лошади не все мои были… Две сосед одолжил. Как рассчитываться буду… и самим без лошади никуда, пропадем.

– Не паникуй раньше времени, нам бы отсюда выбраться, а там поглядим, – чуть строже, чем нужно, прикрикнул я, иначе его не остановить. И сам изведется, и нам все нервы измотает. Если получится вернуться домой, я ему обязательно помогу, но говорить об этом заранее не собираюсь. Ведь впереди еще нелегкий путь и полная неведомых опасностей чужая страна.

Часа через два, уверившись в непогрешимом чутье Кафа и опыте Рамма, я перестал напрягаться при виде каждой полянки с особенно ровной и зеленой травкой. И все свое внимание сосредоточил на самочувствии проводника и своем собственном. И если мальчишке постепенно, после каждой дозы знаменитого снадобья становилось легче, то о себе я такого сказать не мог. Появившаяся легкая тянущая боль в ступне и ладонях с каждой милей становилась все сильнее, и я только усилием воли сдерживал себя от приема обезболивающего снадобья. Твердо помня вдолбленное правило: пока действует одно зелье, второе пить нельзя. Никто не знает, какой они дадут эффект, встретившись в организме.

Пятнадцать миль, про которые говорил Ивар, на местности растянулись непомерно, обилие мелких озер, болот и непроходимых колючих кустов не позволяло двигаться напрямик. И все же мы добрались.

Хутор открылся как-то сразу, за густыми, почти непроглядными зарослями черемухи, на склоне пологого холма, окунувшегося одной стороной в чистое озерцо. Не знаю, по каким признакам я определил, что люди здесь живут работящие и беззлобные, но в том, что не ошибаюсь, был уверен настолько, что как-то внутренне расслабился. И почти сразу вспыхнули острой болью изодранные ладони и разгорелась огнем больная нога. И со страшной силой потянуло в сон. Я еще успел сам слезть с лошади и доковылять до символической ограды. А потом уронил парнишку в руки подскочившего хуторянина и рухнул у его ног, уносясь в непреодолимый сон.