Кокаин — сквернейший и коварнейший яд.
Ах, черт возьми! Да почему, в конце концов, каждому своему действию я должен придумывать предлог? Ведь, действительно, это мучение, а не жизнь.
У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, — способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество — это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...
Шорохов пугаюсь, люди мне ненавистны во время воздержания. Я их боюсь. Во время эйфории я их всех люблю, но предпочитаю одиночество.
И если б я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфием.
И если этот интересный юноша не будет впущен без промедления, весьма возможно, что его ноги войдут раньше, чем его физиономия.
Признак разумности человека - это и дар речи, однако речью можно оскорбить Творца. Не все присущее человеку добронравно. Смех свидетельствует о глупости.
Я уверен, что смех наипрекраснейшее средство, подобное ваннам, для излечения гуморов и телесных недугов, в частности меланхолии.
Библиотека вмещает все - и явь, и блажь.
А это только ваше мнение, или другие тоже так думают?
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
... первейший долг порядочного следователя - подозревать именно тех, кто кажется честным.
Всегда полезно, чтобы те, кого ты боишься сами испугались тебя.
- Украсть?
- Позаимствовать, во славу имени Господа.
- В таком случае положитесь на меня.
Смотря что понимать под ядами. Многие вещества в скромных дозах врачуют, а в чрезмерных - вызывают смерть.
Смех - вещь близящая к смерти и к телесному разложению.
Бывают вещи, которые чуешь сердцем. Спроси свое сердце, вслушивайся в лица, речей не слушай...
Одна вещь на свете возбуждает животных сильнее, чем наслаждение. И это боль. Под пыткой ты как бы во власти одуревающих трав. Все, о чем ты слышал и читал, оживает в памяти, и ты будто переносишься душой - если не в рай, то в ад. Под пыткой ты скажешь не только все, чего хочет следователь, но еще и все, что, по-твоему, могло бы доставить ему удовольствие. Ибо между вами устанавливается связь, и эта связь, думаю, действительно дьявольская...
Ибо не всякая истина - не всякому уху предназначается, и не всякая ложь может быть распознана доверчивой душой.
... и инквизитор бывает орудием дьявола.
Угроза, исходящая от таинственного незнакомца, служит всем нам предупреждением: если не будешь беречь сокровища, их украдут.
...женщина обретает способность находить верные ответы на свои самые сокровенные и смутные вопросы. Она обретает способность отнять силы у того, что ей угрожает, и разумно и с пользой направить эти силы, некогда обращенные против нее, себе на благо.
Если мы отказываемся ублажать хищника, он лишается своей силы и не способен действовать без нас.
Женщины обнаруживают, что, победив хищника, взяв от него все полезное и отбросив остальное, они наливаются силой, радостью жизни и задором. Они получили от хищника то, что было у них украдено: энергию и сущность.
Хищник: Ты никогда не завершаешь начатого.
Вы: Я многое завершаю.
Мы отражаем нападки природного хищника, принимая во внимание то справедливое, что содержится в его словах, и работая над ним, а остальное отбрасываем.
Вот уж, правда что, стебелек малый: давай цепляйся теперь изо всех силенок, карабкайся. Впереди много всякого будет – никаким умом вперед не скинешь. И они растут, карабкаются.
Абсолютной безопасности не бывает. Если уж человек живет, он должен рисковать. И надо, в конце концов, доверять людям.
На свете есть коты и есть все прочие, причем большинство из прочих терпеть не могут котов.
Еще будучи пушистым котенком, Пит выработал для себя простую философию, согласно которой я отвечал за жилье, еду и погоду, а он – за все остальное. За погоду он взыскивал с меня особенно строго.
Слишком много времени я затратил, открывая дверь котам. Как-то я подсчитал, что с момента своего появления человечество провело за этим занятием девятьсот семдесят восемь человекостолетий...
Пытаться решить свои проблемы, прыгая из времени в другое время, - это все равно что лечить перхоть гильотиной.
Лос-Анджелесу не грозит вражеское вторжение: оккупанты просто не найдут, где припарковаться.
Работа – она как палка, конца в ней два: для людей делаешь – качество дай, для начальника делаешь – дай показуху.
Потому, Алешка, что молитвы те, как заявления, или не доходят, или "в жалобе отказать".
Возможно, после смерти мы отправляемся в огромную комнату - архив газет, написанных ангелами-журналистами лично про каждого из нас, и мы читаем их, и все они выглядят примерно одинаково. Удручающее чтение. Остается только надеяться, что часть заголовков окажется посвященной другим людям в нашей жизни.
Думаю, у меня какое-то эмоциональное нарушение, при котором человек в большинстве ситуаций чувствует что-то неуместное. Я бы назвал это синдромом эмоционального идиота.
И вообще, я часто поступаю ужасно нелогично и по-дурацки. Порой некоторые вещи, которые надо сделать, не делаю. Я просто не умею жить нормально, по-человечески.
Да и к чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого? Что из того, если какой-нибудь торгаш или чиновник проживет лишних пять, десять лет? Если же видеть цель медицины в том, что лекарства облегчают страдания, то невольно напрашивается вопрос: зачем их облегчать? Во-первых, говорят, что страдания ведут человека к совершенству, и, во-вторых, если человечество в самом деле научится облегчать свои страдания пилюлями и каплями, то оно совершенно забросит религию и философию, в которых до сих пор находило не только защиту от всяких бед, но даже счастие.
Какая бы великолепная заря ни освещала вашу жизнь, все же в конце концов вас заколотят в гроб и бросят в яму.
Свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению жизни, и полное презрение к глупой суете мира – вот два блага, выше которых никогда не знал человек.
Диоген жил в бочке, однако же был счастливее всех царей земных.
Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом.
Суета сует, внешнее и внутреннее презрение к жизни, страданиям и смерти, уразумение, истинное благо – все это философия, самая подходящая для российского лежебока.
– Удобная философия: и делать нечего, и совесть чиста, и мудрецом себя чувствуешь… Нет, сударь, это не философия, не мышление, не широта взгляда, а лень, факирство, сонная одурь… Да! – опять рассердился Иван Дмитрич. – Страдание презираете, а небось прищеми вам дверью палец, так заорете во все горло!
– А может, и не заору, – сказал Андрей Ефимыч, кротко улыбаясь.
Как приятно лежать неподвижно на диване и сознавать, что ты один в комнате! Истинное счастие невозможно без одиночества. Падший ангел изменил Богу, вероятно, потому, что захотел одиночества, которого не знают ангелы.
Думаешь и даже надеешься, что получится быть одним неразделимым, а потом оказывается, что вас все-таки двое.
Любовь не питается крохами со своего стола.
... сила воли еще не замена всех качеств, делающих человека человеком
...пережеванное невкусно – в области чувств это особенно верно.
1..88..144Ели ты когда-нибудь познакомишься с человеком, который пытается утопить в вине свои печали, мягко объясни ему, что печали умеют плавать.