Онлайн чтение книги Ричард Длинные Руки – гауграф
Глава 2

Огромную металлическую ванну наполнили горячей водой, на столике рядом разложили щетки, пемзу, мочалки из лыка, два сорта мыла. Две девушки регулярно подливали воду, в то время как третья терла мне спину. Все трое строгие, молчаливые, лишь одна позволила себе чуть улыбнуться, когда выскребывала из моего отощавшего тела грязь, начиная от макушки и заканчивая пятками.

Потом меня вытерли, облачили в новые одежды, у сэра Гримоальда наметанный глаз, подобрали почти по росту, хотя в плечах все же тесновато. Я поблагодарил, вышел во двор, начиная удивляться, куда же девались сэр Витерлих и его рыцари.

Замок в самом деле хорош, я не слишком и лицемерил, когда расхваливал перед хозяином. Ворота поставлены не в стене, как чаще всего, а в надвратных башнях. Надежные, двустворчатые, обитые железом, поджечь с налету не удастся. Кроме запоров и железных засовов еще и поперечная балка из цельного ствола дерева, выдвигается из одной каменной стены и уходит в другую напротив. Такую дверь не вышибить тараном.

Решетка железная, из четырехгранных толстых прутьев, пазы в стенах неширокие, что значит, падает точно, как по маслу. Уверен, висит не на цепях, а на веревках, их легче перерубить, чтобы быстрее преградить дорогу противнику.

Я подошел к окошку и внимательно осматривал подъемный мост на той стороне, за спиной послышался ровный, как звучание метронома, голос:

– Что-то еще увидели интересное, сэр Ричард?

Сэр Гримоальд появился в дверном проеме донжона, прямой и поджарый, одетый с той изысканностью старого аристократа, когда не замечаешь, что и как, остается только общее впечатление облика рыцаря старых времен, когда доблесть с честью в крови, а строгое воспитание сопровождает со дня рождения.

Я повернулся, торопливо отвесил почтительный поклон.

– Интересное? Сэр Гримоальд, я не просто поражен, я… сражен! Я не нахожу слов! Даже здесь, в Ундерлендах, я не видел такого совершенства! А уж в самом королевстве…

Он поинтересовался внешне бесстрастно, но я видел, насколько он польщен:

– А что там?

Я махнул рукой.

– Сплошной упадок нравов отразился и на строительстве. Такого совершенства никто больше не строит. Разврат в камне, вот как бы я назвал архитектуру самого Сен-Мари. И потому я так вот не могу оторвать взгляда от этих дивных форм… Смотрите, везде мосты простые, а у вас с противовесом. Это же замечательно!.. Дает выигрыш в целую минуту, а это может быть решающим моментом… А барбакан? У вас чудо, а не барбакан! Я вообще не видел их в Ундерлендах, не говоря уже про Россано!

И без того прямой, как рыцарское копье, он стал словно еще выше ростом, лицо просветлело, хотя выражение не изменилось.

– Вы знаете в этом толк, сэр Ричард, – произнес он. – Но стол уже накрывают к обеду.

– Господи, – воскликнул я, – хоть и голоден, как волк, но не могу оторваться от этих красот!.. У вас две портгаланты, это же замечательно. А какие чудные амбразуры!.. Узкие и длинные для лучников, продольные для арбалетчиков… Все предусмотрено, это же какое сладкое зрелище для истинного лорда!

Он пробормотал, глядя на меня внимательно:

– Да, для истинного… Пойдемте, сэр Ричард.

– Минутку, – взмолился я голосом, полным восторга, – господи, у вас еще и цвингер!

Неподвижное лицо сэра Гримоальда дрогнуло в улыбке. За высокой внешней стеной идет еще и внутренняя, чуть ниже. Захватчики, кое-как преодолев с огромными потерями внешнюю стену, не в смогут взять с собой громоздкие лестницы. Они окажутся в пустом пространстве между двумя стенами, их легко расстреляют даже не со стены цвингера: в самой стене предусмотрено множество отверстий для лучников и арбалетчиков.

– М-да, – произнес он чуточку настороженно, – м-да, как же без цвингера…

– Никак, – заверил я. – Кто недооценивает его значение, заранее проигрывает! А каков у вас качельный мост!

– Качельный?

– Ну да, – сказал я, – а как он называется у вас? Можно еще назвать качающимся, но это длинновато…

– Качающийся мост, – повторил он с удовольствием. – У нас его называют опрокидывающимся. Но вы правы, «качельный» – звучит лучше. Господи, как же приятно встретить знатока! Спасибо, сэр Ричард.

– Знаток? – удивился я. – Что вы! Абсолютно нет. Просто я вырос среди таких замков, потому так приятно наконец-то увидеть кусочек моей рыцарской родины, где все еще помнят правила суровой благородной жизни.

Он посмотрел на меня странным взором, на лицо набежала легкая тень.

– Вам такое нравится?

– Еще бы! – воскликнул я совершенно искренне. – В таких замках живут люди! Настоящие. А вне их… так, человеки. Вы правы, сэр Гримоальд! Чем меньше замков, тем мир безнравственнее.

Он опомнился, снова стал строгим и бесстрастным, даже голос выглядел ровным, как лед высокогорного катка:

– Вы производите хорошее впечатление, хотя, конечно, само пребывание в компании с моим непутевым племянником способно бросить тень и на достойного человека.

В его суховатом голосе звучал вопрос, я поклонился, помня, что лучше перепоклониться, чем недопоклониться, рыцарь должен почтительнейше относиться к старшим.

– Сэр Витерлих, – пояснил я, – первым и единственным примчался на мою казнь, готовый, как я хочу верить, помочь при случае.

Он вскинул брови.

– Помочь? В смысле, подать палачу топор?

– Нет-нет, – заверил я. – Полагаю, он был преисполнен сочувствия, хотя, конечно, зрелище есть зрелище…

– А что за казнь? – переспросил он. – Почему казнь?

– Его Величество, – сказал я, – велел меня сжечь.

Сэр Гримоальд нахмурился.

– Весьма странно. Вы разве не рыцарь?

– Да, разумеется.

– Рыцаря можно только обезглавить, – сказал он безапелляционно. – Особым церемониальным мечом в отличие от топора, которым рубят головы простолюдинам. А сжечь… Это применимо только к ведьмам и еретикам. Правда, в наши безнравственные времена эта нечисть разгуливает свободно.

– У нас личные счеты, – вступился я за короля, – вот он и решил… еще и унизить. Но в последний момент Его Величество Император решил вмешаться и, дав мне титул маркграфа, даровал марку Гандерсгейм. Конечно, Его Величество король весьма гневался. Тут ваш племянник и подвел прямо к помосту коня со свободным седлом… Дальше вы знаете. Мы не задержимся у вас, на рассвете нас здесь уже не будет.

Он выпрямился, сказал надменно:

– В этих стенах вам ничего не грозит. Даже императору не выдам человека без решения суда. И то, если его полномочия признаю целиком и полностью.

– Император ко мне отнесся благосклонно, – заверил я.

– Тем более, – сообщил он. – У императора есть чутье на людей, как я слышал не раз. Но с ним нужно быть настороже. Он как возвышает людей, так и уничтожает… легко.

– Политик, – сказал я понимающе. Перехватил строгий взгляд сэра Гримоальда, добавил скорбно: – Там наверняка миновали славные рыцарские времена! И наступило… что наступило.

Он покосился на распахнутые двери донжона.

– Пойдемте, сэр Ричард! Ужин стынет.

– Да-да, – согласился я. – Простите, не мог оторваться. Кстати, у вас прекрасная часовня!

Он шел рядом сухой, подтянутый и жилистый, как богомол. На лице, как у богомола, не отразилось никакого выражения, когда он произнес нейтрально:

– Рад, что вы это заметили.

– Как не заметить, сэр Гримоальд, – ответил я почтительно. – При нынешнем равнодушии к делу, за которое отдал жизнь Христос, при запустении церквей, ваше отношение просто удивительно!

– У нас прекрасная молельная комната, – сообщил он. – Я хотел было выстроить церковь, но отец Дромадерий отсоветовал. Людей немного, а когда церковь пуста, нехорошо. В часовне каждый может помолиться в тишине, в молельной совершают торжественные богослужения.

В зале сэр Гримоальд держался так же бесстрастно и невозмутимо, но я ощутил, что в сердце владельца замка быстро занимаю места больше, чем его племянник.

Слуги с неподвижными лицами, вышколенные настолько, что кажутся деревянными, замерли у стен. Длинный стол накрыт для троих: сэра Гримоальда, Витерлиха и меня. Я держался, копируя хозяина, торопливо постигая его манеру и стараясь угадать общее направление, чтобы мог и опередить, доказывая, что я сам такой, а не обезьяна подражающая.

Когда подали еду, простую, хотя и на серебряных тарелках, я сложил ладони и пробормотал молитву, стараясь, чтобы слова звучали отчетливо, сэр Гримоальд прислушивается, пусть видит, что не прикидываюсь, бормоча тарабарщину. Витерлих кривился, морщился, страдал, видя перед собой на тарелке хорошо прожаренное мясо, а в высоком кубке темно-красное вино, но поглядывал на строгого дядю и страдальчески вздыхал.

Сэр Гримоальд проговорил четким голосом:

– Сэр Ричард, я вижу, воспитание у вас надлежащее.

– Сэр, – возразил я шокированно, – вы мне льстите! Всего лишь элементарные манеры!

Он вздохнул, бросил короткий взгляд на племянника. Витерлих опустил взгляд и неумело резал мясо мелкими дольками.

Сэр Гримоальд спросил ровно:

– Я слышал, вы привели в королевство большую армию?

Я благочестиво перекрестился.

– Крестоносную, благородный сэр Гримоальд.

Витерлих поднял голову и слушал, сэр Гримоальд уточнил:

– Что это означает в вашей трактовке?

– Несем веру Христа, – сказал я твердо. – Ведет нас церковь, мы всего лишь проводники воли Господа. Везде восстанавливаем церкви и возрождаем старинные рыцарские обычаи.

– Старинные? – переспросил он.

Я кивнул.

– Для королевства. Для нас, брабантцев, понятия долга, верности и чести неотделимы от быта. Нас так воспитывают с колыбели. Но в королевстве это забыто.

Сэр Витерлих, тихий, как мышь, поглядывал опасливо то на меня, то на дядю. Сэр Гримоальд хирургически точно отрезал одинаковые ломтики мяса, но я не Витерлих, быстро схватил нужную манеру и даже понял значение салфетки, поданной слугой, в то время как сэр Витерлих беспечно вытер масленые руки о скатерть.

Слуги меняли блюда исключительно точно, как раз в момент, когда кто-то клал на тарелку нож и ложку. Все двигались настолько выверенно, что я мог бы заподозрить либо механизмы, либо единый организм, как у муравьев, где один разум и чувства на всех.

Появился дворецкий, прямой и неподвижнолицый, словно истукан. Приблизился к хозяину, я видел, как быстро переломился в поясе, губы шевельнулись, но я не услышал ни слова. Сэр Гримоальд кивнул, дворецкий тут же удалился, а сэр Гримоальд через пару минут поднялся, сухой и ровный.

– Очень сожалею, – произнес он бесстрастно, – обстоятельства заставляют меня покинуть на время ужин. Но вы продолжайте! Сэр Ричард, я рассчитываю, вам будет выказано все возможное почтение, которое, без всякого сомнения, заслуживаете.

Витерлих проводил его ошалелым взглядом. За сэром Гримоальдом захлопнулась дверь, Витерлих сказал жарким шепотом:

– Как вы… сумели?

Я пожал плечами.

– А что случилось?

Он продолжил тем же шепотом:

– Теперь скажу правду, я все время ожидал, что нас выставят! Он живет нелюдимом, гости не задерживаются. В последние годы вообще никто не заезжал. Нрав у него жуткий.

– Разве? – спросил я с удивлением. – А мне показался очень милым и гостеприимным. Другое важнее, кто его оторвал так внезапно от ужина? Это не в характере сэра Гримоальда.

Витерлих спросил изумленно:

– Ты уже и характер его понял?

– Великолепный характер, – сказал я громко и покосился на стены. – Настоящий рыцарь!

– Сэр Ричард, – воскликнул он в ужасе.

– Старой закалки, – заметил я одобрительно. – Теперь таких людей уже почти нет.

– Господи! – сказал он. – Как вы можете…

Он смотрел почти с испугом, я же помнил старое правило: будь политкорректен, обсуждая что-либо в мужском туалете. Никогда нельзя знать, кто выйдет из соседней кабинки. Или кто нас подслушивает через тайные отверстия в стене замка.

– Возможно, – сказал я отчетливо, – вы правы, сэр Витерлих. Но на меня сэр Гримоальд произвел удивительно хорошее впечатление. Я не стану о нем судить плохо, пока сам не разберусь, что он за человек. Хорошо?

Он кисло поморщился.

– Да это и так всем ясно…

– Я не все, – ответил я. – И вообще… все мы – не все. Каждый из нас – что-то. Или даже кто-то.

– К счастью, – пробормотал он тихонько и перекрестился. – Вам налить вина, сэр маркграф?

Я кисло поморщился.

– Перестаньте.

– А что, – сказал он, – я не уроню достоинства, прислуживая за удостоенным титула маркграфа! С ума сойти. Я еще ни разу маркграфа не видел. Вообще в королевстве вы первый.

Я поморщился снова. Как со временем меняется значение слова… Маркграфства ввел, если не ошибаюсь, Карл Великий. После отступления ледников Европа была сперва сплошным болотом, что о-о-о-очень медленно подсыхало, зарастая лесами. И тогда же туда из южных стран пришли первые люди и поселились по островкам суши среди бескрайних болот. Мarsch, то есть болота, были границей пригодной для обитания земли. Потому земли, заканчивающиеся болотами, назывались марками, а их владельцы – маркграфами. А теперь вот и здесь, где даже не знают, что такое болота, маркграфство… Интересно, с чем же граничит моя марка?

Блюда следовали в порядке, который я уже мог предсказать. Когда пришло время десерта, я чувствовал, что подадут сдобные пироги, мед и отвар из груш. Когда именно так все и случилось, я ощутил себя чуть увереннее.

Витерлих лишь поковырялся в своем пироге, дождался меня, я ел с жадностью, восполняя потери веса, но тщательно соблюдал правила и сдерживал себя, в отличие от раскованного сэра Витерлиха: стены имеют не только уши, но и глаза.

Церемониймейстер появился в дверном проеме в момент, когда мы встали из-за стола, широким жестом пригласил обоих следовать за ним. В малом зале, куда привел, массивный камин с красными углями, от них веет сухим жаром, массивные шкафы вдоль стен, на одной – широкий ковер с набором мечей, топоров и кинжалов, на других гобелены, выполненные в строгой манере. Битвы и сцены охоты, никаких слащавых куртуазных сцен, фигуры мужчин исполнены доблести и мужества, женщин – кротости.

Распахнулась дверь, на пороге появился сэр Гримоальд, еще более сдержанный, прямой и строгий. Холодный и безукоризненно учтивый, каким может быть только хозяин, что не боится быть принятым за дворецкого, он произнес ровным, как поверхность замерзшего высокогорного озера, голосом:

– К нам еще один гость.

Витерлих воскликнул:

– В один день?..

– И что? – спросил я тихонько.

Витерлих охнул:

– Такого здесь не бывало лет сто!

Сэр Гримоальд даже не поморщился, на племяннике явно давно поставлен крест, обратил холодный взгляд на меня.

– Сэр Ричард, гость настаивает на встрече с вами.

Я деревянно поклонился и ответил, двигая только губами:

– Все здесь делается только с вашего позволения, благородный сэр Гримоальд.

Он кивнул.

– Прекрасно. Гость в моем кабинете. Следуйте за мной.

Витерлих заколебался, но пошел с нами. Любопытство пересилило страх перед дядей, я слышал за спиной его возбужденное сопение, а мы с сэром Гримоальдом шли плечо в плечо, потому что «следуйте за мной» то же самое, что и «следуйте со мной».

У двери его кабинета всего один воин, рослый и молодцеватый, в легких хорошо продуваемых кожаных доспехах и с копьем в мускулистой руке.

Отступив на шаг, сэр Гримоальд сам отворил дверь и пропустил меня вперед. Я поклонился, показывая, что оценил жест, перешагнул порог. Человек сидит за столом спиной ко мне, но, заслышав шаги, поднялся и повернулся к нам лицом.