Онлайн чтение книги Ричард Длинные Руки – оверлорд
Глава 8

В покоях после его исчезновения стало мрачно, я прошелся вдоль стен и добавил масла в светильники. Слабый оранжевый свет с трудом разгонял тьму и сумрак. Из нижнего зала доносится привычный довольный рев двух десятков мужских голосов, на мой этаж поднимаются одуряющие запахи жареного мяса и пахучих листьев, в которых готовят ягнят и целых баранов. Я смутно подивился, как это могут вот так целую зиму. Потом вспомнил, что некоторые ухитряются всю жизнь на диване, не выпуская телевизионного пульта, и все нормально, все по-мужски.

Пока еще продолжался обед, плавно переходящий в ужин, я спустился в зал, пообщался, вскользь обронил, что изволю малость освежиться морозным воздухом, взглянуть на земли в снегу. Может быть, успею погонять какую-нибудь зверюшку. Растер обрадованно заорал, что давно пора, он пойдет со мной. Митчел и другие рыцари поддержали идею довольным ревом. Даже Альбрехт кивнул, что да, охота – хорошее дело, но взгляд темных глаз был вопрошающим.

– Обязательно, – заверил я. – Обязательно поохотимся!.. Заодно проверим, вмерзли в лед болотные чудища или все еще барахтаются?.. Но не в этот раз.

Растер спросил озадаченно:

– Это как?

– В другой раз, – объяснил я. – Сперва съезжу на разведку.

Макс спросил удивленно:

– Зимой?

– Как-то получилось, – объяснил я, – что зимой еще не охотился. Столько дел, столько дел…

В глазах Растера сперва я читал недоумение, как это дожить до таких лет – и без охоты, пусть даже зимой, потом враз на лице отразилось глубокое уважение. Ага, это значит, я так воевал, так воевал и еще раз воевал даже зимой, что было не до охоты.

Барон Альбрехт сказал громко:

– У сэра Ричарда конь пройдет по любому снегу, а мы завязнем. Лучше пусть сэр Ричард сперва осмотрит… охотничьи места, а мы с ним потом на готовенькое!

На него гневно зашикали, как это сюзерен будет, как простой загонщик, искать хорошие места для охоты своей свиты, но Альбрехт невозмутимо молчал, а я вскинул руки.

– Тихо, тихо!.. Барон Альбрехт прав. Мой конь пройдет везде, а для охоты подберу место посвободнее от снега…

Растер пошел за мной в кладовую, где вытаращил глаза, когда я перебирал одежду и большую часть отверг, оделся тепло, но особенно тщательно перетряхнул плащи, отдавая предпочтение самым длинным. Он так и не понял, по какому принципу я выбрал темный плащ из медвежьих шкур: тяжелый, с длинным ворсом, мрачного цвета, настоящая шуба, даже шубища, в котором не то что охотиться, поворачиваться тяжело.

– Сэр Ричард, – сказал он вдогонку, – какого зверя надеетесь отыскать в такое время?

– Крупного, – заверил я.

– Медведи спят, – сообщил он, – это на случай, если вы не знали.

– Правда? – удивился я. – Ну, что-нить найду… может быть.

Он вздохнул:

– Да, найдете. Или вас найдут.

Середина двора от снега очищена до самых каменных плит, зато под стенами целые горы. Впрочем, для Зайчика любой снег не помеха.

Он вышел из конюшни шагом, я послал к воротам рысью, снег вскипает по обе стороны, как белоснежное молоко. Воздух холодный, но ветра нет, небо ясное. Когда замок отдалился, я поплотнее закутался в плащ, нахлобучив капюшон и подобрав ноги.

– Теперь быстро!.. – сказал я почему-то шепотом. – В Фоссано.

Зайчик тут же сделал первый мощный прыжок. Я поспешно припал к его шее и зарылся в гриву. Встречный ревущий ветер дергал и злобно выл над головой всю дорогу. Четверть часа прошли терпимо, затем лютый холод начал пробиваться и через толстый плащ. Я рискнул чуть приподнять голову и взглянуть на стремительно летящий навстречу мир, но в глаза нещадно блистал ослепляющий на солнце снег.

Ровное снежное поле на месте непроходимых болот, в двух местах ветер сдул снег, обнажив желто-серый лед с вмерзшими в него хрупкими, как тонкие льдинки, стеблями болотных трав. Мне даже почудилось вмерзшее в толщу льда огромное чудовище, но при скорости Зайчика не разглядеть: даже стука копыт не слышно, только нечто вроде шелеста…

Мир пуст, за все время не встретил ни человека, ни зверя: глубокий снег одних запирает в домах, других в норах. Дорога вела через пустынное вечернее поле, впереди тусклый закат, по сторонам низкие голые холмы, снег сдуло в низины. Солнце уже село, закат не столько горит, сколько догорает.

– Ого, – сказал я с тревогой, – Зайчушенька, давай прямо к воротам Вексена!

Он рванулся, я сам едва не пропустил момент, когда на горизонте показались покрытые инеем красные в лучах заката каменные стены. Остановив Зайчика, с трудом пошевелился. Раздался сухой треск, посыпались хрустальные льдинки настывшего слоя льда.

Зайчик отряхивался, как пес, выбравшийся на берег из озера. Ледышки и комья снега разлетелись, как брызги воды, но я пощупал его бок и ощутил горячее от долгого бега тело, похожее на жарко натопленную деревенскую печь.

Городская стена еще краснеет, но уже поднялась над нею молодая луна, бледная и болезненная, словно озябшая, ее безжизненный свет быстро вытесняет последние краски дня.

Я перевел дыхание и сказал с облегчением:

– А теперь галопом… но не слишком, к воротам!

Подо мной дернулось, как ускользающая из-под ног платформа, но я в рыцарском седле как влитой, подпирает и поясницу. Ворота стремительно приблизились, вблизи Зайчик в самом деле сбавил бег до среднеконского, стражи вытаращили глаза.

– Привет, ребята!.. – сказал я и помахал рукой. – Успел я до большого снега? Бог меня любит…

Перед воротами дворца Барбароссы расхаживают взад-вперед, согреваясь, крупные мужчины, похожие больше на купцов, чем на стражников: теплая одежда на теле, сверху – доспехи, а поверх доспехов еще и плащи, укрывая железо от забивающегося во все щели и сочленения снега.

– Привет, – сказал я им, – ветреная погодка?

На меня смотрели настороженно, острия длинных копий направлены в мою сторону: самое надежное оружие против всадника.

Один после короткого замешательства изумленно вскрикнул:

– Да это сэр Ричард!

– Молодец, – сказал я поощрительно и метнул ему серебряную монету. – Героев надо знать в лицо!

Он ловко поймал монету, лицо расплылось в улыбке. Из караулки вышел рыцарь, лицо красное от студеного ветра, благородные не прячутся от непогоды, как простой люд, гордость не позволяет, посмотрел на меня остро.

– Сэр Ричард? – спросил он с сомнением.

Я бросил ему поводья в лицо.

– Позаботьтесь о моей лошадке.

Он инстинктивно поймал, я легко спрыгнул, успев заметить, как искривилось его лицо сперва в злости, затем приняло выражение почтения и понимания ситуации. Явился лорд, имеет право даже высокородного рыцаря заставить позаботиться о его боевом коне. Это не крестьянская лошадь, нет ничего постыдного услужить высокочтимому лорду.

Я взбежал по обледенелым ступенькам. Стражи, видевшие инцидент с караульным офицером, почтительно распахнули передо мной дверь. Я оглянулся, указал на блестящие под луной мраморные ступеньки.

– Если лень сколоть лед, хоть песочком посыпьте!

– Будет сделано, ваша светлость, – ответил один из стражей.

Я бодро взбежал по покрытым льдом ступенькам, двери передо мной угодливо распахнули. В прихожей я с наслаждением сбросил в руки лакеям тяжеленную и покрытую снегом и сосульками шубу. Из дальнего зала доносится музыка, я вытер платком мокрое лицо, старшие слуги, почтительно кланяясь, повели меня в нагретый воздух, в аромат человеческого тепла, женских тел, а сбоку коварно коснулась ноздрей струя запахов жареного мяса, печеной рыбы, горячей каши…

Пока я изгонял холод из тела за столом, отогревая ладони о серебряный кубок с горячим грогом… или чем-то вроде глинтвейна, весть о моем прибытии торопливо катилась по дворцу. В дверях то и дело показывались морды, но исчезали, едва я поднимал на них тяжелый взгляд.

По пищеводу процарапался вниз горячий ком, я удержался, чтобы не закашляться, грозно проревел:

– И долго буду ждать аудиенции?

Один из придворных, что следил за мной, как за опасным животным, сказал торопливо:

– К Его Величеству уже отправились с докладом…

– Вот и хорошо, – сказал я и вылез из-за стола.

Придворный вскрикнул:

– Нужно подождать, что ответят!

– Зачем? – удивился я. – Главное, что сообщат.

В большом зале, где толпятся придворные, сбиваются в кучки и плетут интриги, на меня сразу обратили внимание. В другое время я бы скромненько подождал, но сейчас, когда вот так смотрят, надо держать марку. Я прошел, громко топая, к дверям внутреннего зала, стражи тут же скрестили перед моим лицом богато украшенные копья.

– Хамите, ребята, – сказал я негромко. – Неужто не велено встречать меня дудением на трубах?

Стражи молчали, только переглянулись чуть, зато тут же подошел осанистый придворный с удивительно толстой мордой, щеками на плечах и целой серией подбородков на груди. Оглядел меня с неудовольствием, я выше почти на голову, осведомился:

– Что угодно, сэр?

– Угодно повидать Его Величество, – ответил я мирно. – Что-то у короля неладно с кадрами. Все время новые… гм, лица. Это я ваше назвал лицом, оцените мою куртуазность!

Он поморщился сильнее:

– Его Величество очень занят.

– Ну и что? – спросил я нагло.

– Это значит, что оне заняты! – повторил он злее.

– Дык я ж пришел!

Он прорычал:

– Я не знаю, почему вас вообще допустили во дворец…

Я сказал строго:

– Прибыл пфальцграф Армландии, сэр. Извольте следить за своей речью с превеликой осторожностью! Я бываю весьма свиреп и необуздан в пфальцграфьем гневе… Сперва вешаю, потом задаю анкетные вопросы.

Он чуть струхнул, отступил на шаг и ответил, бледнея:

– Здесь дворец короля! И каким бы вы ни были пфальцграфом… о чем я слышу впервые…

Я сказал еще строже, уже зловещим голосом:

– А велю-ка я тебя, нелюбезный, вздернуть прямо здесь в зале?.. Для примера другим. Чтоб знали.

Толпа вельмож и придворных вокруг нас собиралась все теснее, глазеют жадно. Щекастый злобно зыркал по сторонам, с ним стараются не встречаться взглядами, не простит свидетелям позора, но и не хотят упускать зрелища.

Вдруг раздался почтительный голос:

– Это же сам сэр Ричард!

В толпе началось шевеление, я уловил заинтересованно-испуганные взгляды, что значит, становлюсь известным. Щекастый тут же отступил, на лице сменилась целая гамма чувств, наконец, проговорил сладким, как дешевая патока, голосом:

– Как же, как же, наслышаны… Но что случилось, почему без приглашения… где свита? Достойные сеньоры не передвигаются без соответствующей свиты!

– Много ты знаешь о достойных, – ответил я равнодушно и, помня, что я в грубом и суровом веке, добавил буднично: – Говнюк.

Не обращая внимания на его слабые протесты, я пошел на стражей. Те колебались недолго, отскочили в стороны. Я пнул ногой дверь, в голове мелькнуло опасливо-восхищенное: да, я крут, ногой к самому королю, это же надо, так и зарваться недолго.

В небольшом уютном зале хорошая старинная мебель, двое склонились над столом, один пишет, другой негромко диктует. За их спинами дверь с эмблемой золотой короны, что значит покои короля. Оба подняли головы, я узнал сэра Уильяма Маршалла и его помощника.

Маршалл спросил быстро:

– Сэр Ричард? Это вы или ваше привидение?.. Что стряслось?

Я поморщился.

– Почему стряслось?

– Но ваше неожиданное появление…

– Господи, – сказал я с тоской, – ну что тут такого? Неужели я, в самом деле, обязан за собой таскать кучу народу, чтобы все играли мой статус?

Он покачал головой, глаза оставались настороженными. Его помощник просто застыл и смотрел на меня выпученными глазами.

– Никакой обычай не возникает просто так.

– Согласен, – ответил я, – но со мной все в порядке. Или если вот так, то обязательно нужно считать, что я откуда-то бежал?

Он вздохнул.

– Сэр Ричард, вас послали в такое место… гм… что ожидать можно было всего.

Он приблизился, обнял за плечи. Руки его оставались крепкими и тяжелыми, как рыцарские копья, которые он ломал в турнирных боях двадцать лет кряду.

– В самом деле все хорошо?

– В самом, в самом, – ответил я. – Но появились некоторые возможности, о которых я хотел бы поговорить с Его Величеством.

Он оглянулся на дверь, в глазах появилось сомнение, но перевел взгляд на меня, неожиданно улыбнулся.

– Его Величество сейчас никого не принимает, но… у вас особые отношения, так что рискну.

– Спасибо, сэр Уильям.

– Не за что.

– За понимание.

Он скривил губы:

– Поживите с мое, тоже научитесь понимать не только коней.

Он подошел к двери, постучал, прислушался, снова постучал. Я услышал приглушенный дверью недовольный рев. Уильям оглянулся на меня.

– Его Величество не в духе, – сообщил он бесстрастно.

– Предлагаете зайти в другой раз? – уточнил я с интересом.

Он вздохнул:

– Вам такое предлагать бесполезно. Идите на свой страх и риск.

Я шагнул к двери.

– Спасибо, сэр Уильям. Буду возносить за вас молитвы. Как-нибудь.

– А вы хоть одну знаете?

Я в ответ загадочно улыбнулся. Тяжелая дверь открылась без скрипа, Барбаросса в глубоком кресле, в толстом, как одеяло, халате, до пояса укрыт таким же толстым пледом, в руках солидный фолиант.

Я от двери отвесил изысканный поклон.

– Поздравляю, Ваше Величество!

Он уставился оторопело, словно я выскочил прямо из пола, но природная подозрительность взяла верх, прорычал раздраженно:

– С чем?

– Читаете! – сказал я радостно. – Научились! Наконец-то грамотный король во главе королевства!.. Зрю в будущее, настанут дни просвещения и благодати!..

Он хмуро изучал меня, я чувствовал, как в его никогда не дремлющем мозгу проносятся сотни вариантов, комбинируются, выскакивают новые идеи и мысли. Наконец, он прорычал чуть тише:

– И что значит ваше внезапное появление?

Я развел руками.

– Надеюсь, хоть вы не станете инсвинировать, что я едва убежал, спасая шкуру и теряя штаны?

– В этом не стану, – проговорил он медленнее, – но что ваше появление к неприятностям – уверен. Садитесь, сэр Ричард. Вы прямо с дороги, как мне показалось? Вина, девок?..

– Мяса, – ответил я честно. – Жареного. Прямо с огня. Вроде сегодня уже ел, но что-то дрожь меня бьет так, будто и мозг в костях промерз.

– А девок?

– Девок не надо, – ответил я.

– Значит, хорошо погуляли, – резюмировал он.

– Не завидуйте, Ваше Величество. Все суета и тлен.

Его рука дернула толстый шнур, далеко за стеной раздался приглушенный звон. Появился молчаливый человек, Барбаросса отдал ему короткие распоряжения. Тот исчез, а буквально через пару минут внесли парящее блюдо с жареным гусем. Вбежал повар, держа обеими руками огромную сковороду, на меня пахнуло жаром. Морщась, он переложил на мою тарелку куски шкварчащего мяса, мои ноздри затрепетали.

Барбаросса кивнул.

– Насыщайтесь без стеснения. Считайте, мы в полевом лагере.

– И вы?

– И я.

Я подхватывал на кончик ножа горячее обжигающее мясо, зубы впиваются с жадностью, сладкий сок потек по пальцам, я подхватывал языком от самых локтей. Барбаросса наблюдал из-под приспущенных бровей молча, даже не двигался, чтобы не отвлекать меня от насыщения. Во взгляде я успел заметить что-то вроде сочувствия: понятно, что я не жрамши очень-очень долго, а также я углядел и оттенок зависти: а вот он уже не может нажираться с такой молодой алчностью.

Когда мои челюсти начали двигаться медленнее, а в желудке появилась приятная теплая тяжесть, Барбаросса проронил:

– Дорога прошла благополучно?

– И вы, – спросил я, – интересуетесь, почему без почетного эскорта?

Он хмуро скривил губы.

– С ним вам добираться месяц. Да и то завязли бы в снегах. Что-то экстренное, сэр Ричард? Говорите, я сижу крепко. Если сомлею от ваших слов, то не упаду.

– Ничего экстренного, – заверил я.

Он спросил с еще большим подозрением:

– Может быть, мне вообще лечь?

Я торопливо дожевал последний кус, вытер куском теплого свежего хлеба остаток подливы и отправил в рот.

– Вкусно у вас готовят, Ваше Величество! Чувствуется ваша рука. В смысле, руководящая и направляющая. Хороший король должен все уметь. У него и лицо, и одежда, и мысли – прекрасны, как у Чехова. Был такой куртуазный рыцарь. Вот как вы, Ваше Величество!.. Я прискакал со всей поспешностью, чтобы еще раз сказать вам, что вы были правы, Ваше Величество! Правы абсолютно во всем. А я вот был такой дурак, такой дурак…

Он все больше морщился, прервал раздраженно:

– Когда вот так хвалят, явно чего-то попросят. И чем больше хвалят, тем большую гадость подсунут! Что у вас за пазухой, сэр Ричард?

Я похлопал себя по груди.

– Только крест, Ваше Величество.

– А если копнуть поглубже?

– Бравое сердце, – бодро ответил я, – пылающее любовью к вам, Ваше Величество!

Он помолчал, взгляд стал колючим. Прорычал чуть громче:

– Ты стал часто употреблять «Ваше Величество». Явно не к добру…

Я ощутил мурашки на коже, что-то меня видят насквозь, а я был уверен, что я такой загадочный, непознанный и таинственный, что хоть в маске ходи.

– Но вы ведь Величество? – спросил я. – А я всего лишь пфальцграф.

Он спросил тут же:

– Что, титул маловат?

– Да что мне титулы, – отмахнулся я. – К тому же это не титул, а должность. Причем такая должность, которую никто в Армландии не признал.

Он молчал, смотрел пытливо, стараясь прочесть мои тайные мысли. Лицо его на глазах постарело, во взгляде проступила сильнейшая усталость.

– Так и не признали?

– А вы разве ожидали? – ответил я вопросом на вопрос.

Он развел руками.

– Король тоже человек, сэр Ричард. И тоже иногда бывает слаб и потому надеется на чудо. Вот, мол, приедет молодой и сильный рыцарь, отважный и чистый, а с ним сразу все переменится.

– Не переменилось, – ответил я честно. – К вам настроены враждебно. Не как к человеку, а как к некой силе, что грозит уничтожить их независимость. Могу утешить разве тем, что к королю Гиллеберду относятся не лучше. Даже хуже… Правда, лишь потому, что от вас отделены болотами, а от Гиллеберда – крохотной речушкой, ее куры переходят вброд. Гиллеберд опаснее. Это все-таки утешительно, Ваше Величество.

Он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Глаза остались настороженными, а посматривает с тем же ожиданием подвоха.

– Да, – проговорил он неохотно, – я понимаю, один человек, как бы ни был успешен в бою, переменить взгляды, вкусы и мнения множества лордов просто не в состоянии. К сожалению, бывают случаи, когда мечи бессильны.

– Почему к сожалению? – спросил я. – К счастью, Ваше Величество.

Он посмотрел строго, но уловил мысль, кивнул.

– Да, – сказал он вынужденно, – иначе весь мир уже завоевала бы какая-нибудь умная и энергичная сволочь. Но умы так легко не завоевать… И каково положение дел в Армландии на сегодня?

Я посмотрел ему в глаза.

– Ваше Величество, с благородным сэром Киллпатриком ничего не случилось?

Он ответил медленно:

– Здравствует. Сейчас он далеко от столицы, но вообще-то я на него опираюсь, как и на сэра Уильяма.

– Тогда не надо делать вид, – сказал я, – что ничего не знаете. Я послал его сообщить, что мне лорды Армландии предложили титул гроссграфа. А вообще-то они готовились объявить Армландию независимым государством. В этом их усиленно поддерживает Гиллеберд… понятно, рассчитывая резко увеличить свое влияние, а затем присоединить к своему королевству Турнедо. Возможно, даже без вооруженной борьбы.

Он помолчал, затем его рука, действуя словно независимо от остального тела, дернула за шнур. Появился тот же неприметный человек, Барбаросса сказал устало:

– Пригласи ко мне сэра Уильяма и святого отца Феофана.