Онлайн чтение книги Неупокоенные Rooms
Сандра

Когда я тут жила, этот кабинет был почти что берлогой. Он не был таким большим, пока Ричард Уокер за него не взялся. Да он, в общем-то, взялся за весь дом в девяносто четвертом: вскрыл нас, как яичную скорлупу, вычистил и стал заполнять заново – всякими дурацкими ненужными новыми комнатами, винтовыми лестницами, закутками и нишами у окон.

Моим любимым местом было кресло, в котором можно было сидеть с сигаретой и выпивкой, поджав ноги под себя, и смотреть, как отсветы от телевизора пульсируют на лиловых стенах. Эркерное окно нависало над свежим газоном, а вдалеке стояли темные силуэты деревьев, как овчарки, сбившиеся в кучу.

Минна выглядела так, как будто ей срочно нужно было закурить. И Кэролайн тоже. Они сидели, вылупившись друг на друга, как две рыбины на прилавке в продуктовом магазине. Даже Трентон выглядел напряженным.

Минна заговорила первой:

– Трентон?! Какого черта он оставил дом Трентону?!

– Может потому, что я единственный, кто не питал к нему ненависти? – спросил парень. Он тряхнул головой, чтобы убрать прядку волос от глаз. Когда он не сутулится и не ковыряет прыщи, то выглядит не так уж плохо. В нем прослеживаются отцовские черты – прямой нос, симпатичный подбородок.

– Не сгущай краски, Трентон, – сказала Минна, – я тоже не питала ненависти к нему.

Сегодня я особенно хорошо расположена к этой девчонке – ничего не могу с собой поделать, я немного размякла, и в доме как будто посветлело. Она знает про меня! Она помнит! Спорю на свой последний доллар – это означает, что и другие меня помнят! Здорово, когда тебя узнают и вспоминают. Ведь это мои мозги были размазаны по стене в кабинете – ой, это так приятно, не стоит, не стоит, спасибо!

Хорошо, что у Мартина хватило порядочности пристрелить меня именно в кабинете, а не в туалете, например.

– Он не мог оставить дом Трентону! – выкрикнула Кэролайн. – Он еще ребенок, ему всего пятнадцать!

– Шестнадцать, – поправил Трентон.

– Вот именно! Он несовершеннолетний!

– До тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать, о его собственности будут заботиться попечители, – сказал Деннис. За тот час, что он находился в кабинете, его кожа стала ярко-розовой, как будто адвокат долго и упорно мылся под горячим душем.

– Попечители? – переспросила Кэролайн. – Какие еще попечители?

Деннис дернул головой – это было что-то вроде нервного тика. С его тонкой шеей и внушительным пузом он напоминал мне игрушку – птичку на краю чаши с водой, которая качалась, погружаясь в нее.

– Мистер Уокер назначил несколько попечителей, – сказал адвокат, – я в их числе.

Кэролайн всплеснула руками и уселась обратно в кресло.

– Понятно. Это надувательство чистой воды!

– Мама! – повернулась к ней Минна.

– Это одна из этих… как они называются… финансовых пирамид.

– Мама ничего не понимает в финансовых схемах, – сказала Деннису девушка.

– Не говори обо мне так, как будто меня тут нет, Минна!

Трентону этот разговор был уже неинтересен. Он полулежал в кресле, откинувшись на спинку.

– Да, ерунда, – сказал он, – мне все равно дом не нужен.

Кэролайн посмотрела на Денниса, как бы спрашивая: «Ну что, видите?!»

– Боюсь, тут не все так просто, – сказал адвокат.

До этого момента в завещании не было ничего интересного. Никаких сюрпризов, все четко, ясно и грамотно. Да уж, с Ричардом Уокером гораздо приятнее иметь дело после его смерти, чем при жизни. Он завещал полмиллиона долларов обоим детям, еще половину – Эми. Все, что было в доме, отходило Кэролайн, она могла распоряжаться вещами как угодно – хоть продать, хоть выкинуть. Но сам дом отходил Трентону. Так Ричард все усложнил. Уж в этом он был мастер!

– Говорю вам, мне неважно, что вы с ним сделаете, – подал голос Трентон, – продайте его, превратите в отель. Ну, или сожгите к чертям, как Минна предложила.

Элис издала странный звук. С тех пор, как вернулись Уокеры, она была напряжена, как задница у монашки.

Она боялась. Знала, что правда рано или поздно всплывет. Как во время потопа в семьдесят девятом, когда к крыльцу подплыла грязь, нам выбило стекла, всюду были упавшие деревья, плавала какая-то ветошь и даже черепаха со старушечьим лицом. Мэгги, дочку Элис, тоже принесло к моим дверям в тот год.

Запомните! Помните об этом, когда будете готовы поверить в каждое слово Элис, когда она будет говорить, что я та еще коза и параноик, что я перевираю факты из прошлого. Ее собственный ребенок – единственный ребенок – почти ее не знал. Она сама мне об этом говорила.

– Минна. – Кэролайн притворилась, что шокирована.

Минна развела руками:

– Я же говорила это не всерьез.

Деннис прочистил горло. Кажется, вся эта ситуация была для него чем-то сверхъестественным. Наверное, он обычно занимается документами по перекраиванию земельных участков и разводами. А эти Уокеры уже все соки из него, бедненького, выжали этой дележкой имущества.

– Боюсь, тут не все так просто, – повторил он, – у вас нет права влиять на судьбу имущества, пока вам…

– …не исполнится восемнадцать, я знаю, – перебил его Трентон.

– Скажите, мы закончили? – Минна начала вставать. – Мне надо к Эми.

– Вообще-то это еще не все, – Деннис снова дернул головой и поправил воротничок, – мистер Уокер дает еще кое-какие распоряжения…

– Ну, не удивительно, – сказала Кэролайн, – он жил для того, чтобы доставлять всем головную боль. И почему я решила, что после его смерти что-то изменится?

Деннис торопливо заговорил:

– Он хотел бы, чтобы его прах был погребен, а не развеян. Причем похоронен где-то на территории его владений.

– Это предсказуемо, – сказала Минна, – он всегда говорил, что хочет навсегда остаться здесь. Даже потоп, смерть или сам дьявол его отсюда бы не вытащил.

– Есть еще кое-что, – начал Деннис и вдруг остановился, – довольно большая часть наследства… – Он помял в руках завещание и прочистил горло. И порозовел еще сильнее и пошел какими-то красными пятнами. Пару секунд он стоял, растерянно открывая и закрывая рот. Потом повернулся к Кэролайн. – Мы можем обсудить это наедине?

Кэролайн удивленно уставилась на его.

– Мне все равно, – сказала она, – что он там сделал? Оставил половину денег собачьему приюту?

– Он ненавидел собак, – произнес Трентон.

Деннис положил бумаги перед собой и выровнял стопку так, чтобы углы листов совпадали. Минна снова села. Он упорно избегал ее взгляда. На секунду в комнате воцарилась гробовая тишина.

– Мистер Уокер оставил половину своих денег Адриане Кадью, – проговорил адвокат.

Минна и Кэролайн быстро переглянулись.

Девушка поспешно сказала:

– Трентон, ты не мог бы посмотреть, как там Эми?

– Кто такая Адриана? – спросил Трентон.

– Трентон, пожалуйста , – сказала она с напором и одарила его тяжелым взглядом своих темных глаз. Как она всегда это делала. Как в детстве: « Не ставь их сюда! » Это сработало. Он встал, вернее сказать, вытек из кресла и нехотя поплелся к выходу.

Время шло, проходили секунды, минуты.

– Вы с ней знакомы? – спросил Деннис.

Кэролайн сидела неподвижно, как изваяние, тупо уставившись на пустой стакан, который держала в руках. Там была водка «Абсолют» с сельтерской водой. Без лимона. Я бы, конечно, кинула лимон.

– Нет, – коротко ответила она.

– Мне жаль, мама. – Минна хотела положить руку на колено матери, но та отдернула ногу.

– Наш брак распался десять лет назад, – выдавила из себя Кэролайн, – этого стоило ожидать. Хотя, даже когда мы были женаты… – Она замолкла.

– Я не помню никакой Адрианы, а ты помнишь? – спросила я у Элис.

– Нет, – прошептала она мне в ответ. Не знаю, на кой она вообще шепчет! Нас же никто не слышит!

– Помню, была Агнес, – перечисляла я, – дурацкое имя.

– Хватит, Сандра.

– И еще Анна…

– Я сказала, хватит!

Минна решительно поднялась и вышла из комнаты. Кэролайн уставилась в окно. Мне на долю секунды даже стало ее жаль. Кэролайн, конечно, не фонтан, но она делала все, что от нее зависело. Как и все мы.

– Вы с ней уже связались? – спросила она, не глядя на Денниса.

– Ричард оставил ее адрес, мы написали ей. Она, кажется, живет где-то в Торонто…

Если он рассчитывал хоть на какую-то реакцию, то облом. Кэролайн по-прежнему смотрела в окно и не двигалась.

– Сколько? – вдруг спросила она.

Деннис нервно мотнул головой, как будто не ожидал этого вопроса.

– Что?

– Сколько он ей оставил? – Кэролайн посмотрела на него большими голубыми глазами цвета неба на детском рисунке.

– Миллион, – тихо ответил Деннис.

Кэролайн тяжело опустила веки и подняла снова.

– Больше, чем своим собственным детям, – проговорила она.

Затем встала и, пошатываясь, пошла к дверям, задев по пути стул.

Самое лучшее, что мог сделать для меня мой папочка – крякнуться прежде, чем потратить все свои деньги. В общем, он оставил мне круглую сумму, чтобы я могла купить себе жилье. Наверное, хотел быть уверенным, что я никогда не приползу обратно в Джорджию.

Забавно. У меня о родителях осталось только одно четкое воспоминание. Это было в Альфаретте, в пятьдесят седьмом или восьмом, до того, как они развелись. И задолго до инцидента с отцовским дружком, Аланом. Было начало лета, майские жуки карабкались по москитной сетке, пахло фрезией, коровьими лепешками, скошенной травой и бензином.

Родители устраивали обед для друзей, и я помню, как мы к нему готовились: на столе были сырные шарики с грецкими орехами, красивый салат в форме рыбки, твердый сыр, на котором застыли капельки конденсата, зубочистки, стоявшие гордо и прямо как флаги. Я помогала маме гладить белоснежные салфетки и получила по шее за то, что у меня были грязные руки и они оставили множество отпечатков. Помню, как отец стоял без рубашки перед зеркалом в ванной и водил бритвой по подбородку.

Мне в тот день из-за гостей не разрешили играть в доме, и я провела весь вечер на улице. В воздухи летали тучи светлячков, и я бегала кругами, пытаясь их поймать.

– Ты знаешь, кто они такие?

Я обернулась, услышав мамин голос. Она стояла на крыльце, за ее спиной из кухни падал свет, так что ее лица было не разглядеть. Мама держала в руках зажженную сигарету, но не курила. Она была хрупкой и тонкой, как птица.

Я не ответила, и мама сошла с крыльца на траву.

– Светлячки, – повторила она, – ты знаешь, кто они такие?

– Жуки, – ответила я.

Затем она сделала затяжку и едва заметно улыбнулась. Но мама смотрела не на меня, а куда-то вдаль.

– Это духи, – сказала она тихим голосом, – души. Когда у кого-то разбивается сердце, в мире рождается светлячок.

Она протянула руку в попытке схватить одного из них, но у нее не получилось, и рука ее безвольно упала, а мама еще раз затянулась.

– Они летают, вечно рассылая тайные послания их потерянной любви. Видишь? Посмотри внимательнее.

Мы сидели молча. Я затаила дыхание. Светлячки роились в темноте, выписывая причудливые фигуры в вечернем воздухе. Впервые мама рассказала мне историю не из Библии, и впервые я пожалела ее и всех остальных взрослых.

– Вот, что случается, когда разбиваешь сердце, – сказала она, – остается вечное смятение, и никто не может найти покоя.

Мама развернулась, чтобы уйти обратно в дом, но в последний момент остановилась и взглянула на меня.

– Оно того не стоит, Сандра. Запомни это.

Ну… лучше бы я это действительно запомнила. Тогда, может, и наши с Мартином дела пошли бы иначе. Может, и мои мозги остались бы со своей хозяйкой, а не растеклись по стене.