Онлайн чтение книги Саван для свидетелей
Глава 3

У капитана Мак Кена из полицейского управления была коротко остриженная, заостренная, словно пуля, голова и широченные плечи, как двери амбара. В целом в нем было что-то бычье. Тем более в те минуты, когда он приходил в ярость, а это бывало нередко, его маленькие, глубоко посаженные глаза наливались кровью, и их взгляд бросал в дрожь не только провинившегося полицейского, но и закоренелого преступника.

Этим вечером он был не в форме. На нем был темно-коричневый костюм и глубоко надвинутая на глаза шляпа с широкими полями. Он ехал в своем «Линкольне» вдоль Лоуренс-бульвара, и его большие волосатые руки сжимали руль с такой силой, словно это было горло ненавистного врага. Он повернул на Тихоокеанский бульвар и поехал по набережной мимо ярко освещенных неоном отелей, казино, Амбассадор-клуба до дальнего конца, где находился Парадиз-клуб, укрывавшийся от глаз случайных прохожих за пятнадцатифутовыми стенами, серебристыми от отсвета океана, залитого лунным светом.

Он свернул на узкую дорожку, идущую вдоль восточной стены, проехал четверть мили, пронизывая фарами густую темноту. Время от времени он бросал взгляд на зеркало заднего обзора – никаких огоньков машины, которая могла бы следовать за ним, не было видно. Когда впереди в свете фар внезапно появились железные ворота, Мак Кен затормозил и мигнул фарами четыре раза: два длинных и два коротких включения. Ворота открылись, он проехал сквозь них к домику привратника. Тот небрежно поприветствовал капитана рукой и показал, что можно ехать.

По спиральной дороге Мак Кен подъехал к боковой двери клуба и вышел из машины. Другой служащий сел на водительское место и отвел машину в расположенный рядом гараж.

Мак Кен по каменным ступенькам поднялся к массивной двери и бронзовым молоточком постучал два раза быстро и два – медленно. Дверь открылась.

– Добрый вечер, сэр, – произнес голос из темноты.

Мак Кен что-то проворчал в ответ и вошел. Он услышал, как дверь закрылась за ним, затем зажегся свет. Не оглядываясь, он прошел по коридору. Уткнувшись в другую массивную дверь, он снова постучал, используя тот же условный стук. Дверь открыл Луи Сейгель – личный телохранитель Маурера и управляющий Парадиз-клубом.

Сейгель был высок и темноволос и известен своей красивой внешностью. Десяток лет назад он был известен полицейским и своим дружкам-гангстерам по кличке Луи Красавчик, но с того времени, как он стал работать на Маурера, он приобрел больше достоинства, и кличка была забыта. Ему было лет двадцать девять – тридцать, квадратная челюсть, голубые глаза. Шрам от пореза бритвой от левого глаза до носа придавал ему вид головореза, а тщательно культивируемая улыбка, при которой показывались красивые зубы, обезоруживающе действовала на женщин. А женщины были его основным жизненным интересом.

– Входите, капитан, – сказал он, скаля зубы. – Босс будет через минуту. Что будете пить?

– Скотч, пожалуй…

Мак Кену трудно было быть любезным с этим изысканным бандитом. Он осмотрел шикарно обставленную с большим вкусом комнату и направился к камину. Сейгель подошел к бару, налил скотч, добавил содовой и принес Мак Кену.

– Босс был удивлен вашим письмом. Ему даже пришлось отменить свидание в театре. Надеюсь, никаких неприятностей нет, капитан? – сказал он, протягивая ему стакан.

Мак Кен лающе засмеялся.

– Неприятности? Не то слово! Дела таковы, что если вы не успеете их уладить, вам придет крышка.

Сейгель поднял брови. Он не любил Мак Кена, так же как тот не любил его.

– Тогда, я думаю, вам придется их уладить, – сказал он и вернулся к бару. Наливая себе виски, он насмешливо добавил: – Мы обычно улаживаем наши дела, капитан.

– На этот раз сделать это будет не так легко, – проворчал Мак Кен раздраженно.

Сейгеля он не боялся.

Открылась дверь возле бара, и в комнату вошли Джек Маурер и его адвокат Голович. Маурер был коротким приземистым мужчиной лет пятидесяти. За последние три-четыре года он прибавил в весе. Его смуглое, круглое, рыхлое лицо было прорезано морщинами. Его черные волосы стали седыми на висках, но седина не смягчала его лица, которое напоминало Мак Кену виденную им на фотографии посмертную маску Бетховена. С первого взгляда Маурера было трудно отличить от тысячи других богатых всесильных бизнесменов, отдыхающих в Пасифик-Сити. Но при ближайшем рассмотрении разницу можно было увидеть. У него были змеиные безразличные глаза гангстера, холодные и твердые, как замерзшая галька.

Голович, один из самых известных на побережье адвокатов, внешне напоминал Маурера, только он был толще, старше и начал лысеть. Он бросил адвокатскую практику, которая приносила ему известный доход, и целиком занялся торговыми и юридическими делами Маурера. На этом поприще он так преуспел, что стал его правой рукой.

– Рад вас видеть, капитан, – сказал Маурер, пожимая руку Мак Кену. – Надеюсь, вас приняли любезно? Не хотите ли сигару?

– Не откажусь, – сказал Мак Кен, твердо убежденный, что никогда не следует отказываться от хороших вещей.

Сейгель протянул ему ящичек с сигарами. Мак Кен взял одну – толстую, похожую на торпеду, откусил кончик и прикурил от зажигалки, которую протянул ему тот же Сейгель, выпустил дым к потолку и кивнул головой.

– Чудесная сигара, мистер Маурер.

– Да. Их изготавливают по специальному заказу. – Маурер посмотрел на Сейгеля. – Луи, пошлите капитану домой тысячу штук.

– Но зачем же? Я не могу принять такой подарок, – запротестовал Мак Кен, но его тонкие губы растянулись в довольной улыбке.

– Чепуха, – сказал Маурер, – не о чем говорить. – Он прошел к креслу и сел. – Если не захотите курить – выбросите.

Голович наблюдал за этой игрой с возрастающим интересом и нетерпением. Он взял виски с содовой, предложенное ему Сейгелем, и сел рядом с Маурером.

– Ну, что произошло? – спросил он с нетерпением.

Мак Кен взглянул на него. Он не любил Головича. Он не то чтобы боялся его, но знал, что хотя тот и не так опасен, как Маурер, но зато набит всякой юридической казуистикой и слишком близок к политиканам. Мак Кен наклонился вперед и направил сигару в сторону Головича.

– Я изложу факты, а выводы делайте сами, – сказал он своим резким, лающим голосом. – Три дня назад были убиты Джун Арно и шестеро ее слуг. У Джун была отрезана голова и вспорот живот. В саду возле дома был найден пистолет с инициалами Ральфа Джордана. После этого Барден и Конрад направились к Джордану и обнаружили его в ванне с перерезанным горлом и с опасной бритвой в руке. Орудие убийства было найдено в его туалетной.

– Не было нужды нам это рассказывать, – так же нетерпеливо сказал Голович. – Все это мы уже читали в газетах. Какое нам до этого дело? Джордан убил ее, а сам покончил жизнь самоубийством. Довольно понятно, не так ли?

Мак Кен показал зубы в кривой улыбке.

– Да, выглядит довольно просто. Ни Бардену, ни мне, ни прессе не требовалось больше никаких доказательств. Но существует еще Конрад…

Он посмотрел своими красными глазами на сидящего с сигарой Маурера. Лицо последнего было лишено всякого выражения, а безразличные глаза гангстера уставились в ковер с терпеливым безразличием.

– Какое нам дело до того, что он там думает? – спросил Голович раздраженно. – Какое нам дело?

– Вам, может, и нет дела, но Конрад – это человек, который может причинить немало хлопот. И он далеко не дурак. Можете мне поверить. Мне кажется, что он что-то против вас имеет, мистер Маурер.

Маурер быстро взглянул на него. Его толстые, почти негритянские губы скривились в насмешливой улыбке.

– Он, безусловно, умный парень, – ответил Маурер. – Тем более он должен понять, что в этом городе достаточно места нам обоим.

– А может быть, и недостаточно, – сказал Мак Кен зловеще. – Он думает, что Джордан был убит.

Улыбка Маурера стала еще шире.

– И, конечно, он думает, что за этим убийством стою я. Кошку задавят, а он решит, что это моя работа. Ну и что же? Такое случается каждый день.

Мак Кен затянулся сигарой и перевел взгляд с Маурера на Головича, который теперь уже слушал его с встревоженным выражением в глазах.

– Это не то. Он ухватился за слух, что вы с мисс Арно были близки, – сказал Мак Кен, снова глядя на Маурера. – Вот его версия: вы узнали, что мисс Арно и Джордан стали любовниками, и отправились туда с Паретти. Вы убили ее, а Паретти расправился со слугами. Затем Паретти направился к Джордану, перерезал ему глотку, взял его автомобиль из гаража и разбил о ворота для того, чтобы представить дело так, будто Джордан был пьян. Затем Паретти вернулся к вам, и вы его прикончили, чтобы он не проболтался.

Маурер залился неискренним смехом.

– Как тебе это нравится, Эйб? – спросил он. – Парень фантазирует, а? Слышал ли ты что-нибудь подобное?

Мак Кен уселся поудобнее. На его кирпично-красном лице выступило выражение удивления и облегчения одновременно.

Голович потер подбородок и поднял косматые брови. Он не видел ничего такого смешного, как Маурер, точнее, совсем ничего смешного.

– Какие у него доказательства? – резко спросил он.

– Не глупи, Эйб, – сказал Маурер небрежно. – У него нет доказательств, и он это знает.

Сейгель слушал молча. Он стоял за спиной Маурера у бара, в его глазах было такое противное выражение, что это начало беспокоить Мак Кена.

– У него есть полученные под присягой показания, что мистер Маурер и мисс Арно были близкими друзьями и что Джордан боялся мистера Маурера.

– Чьи показания? – резко спросил Голович.

– Костюмера Джордана.

Мак Кен и Голович не смотрели на Маурера, который продолжал улыбаться.

– Ну и что? – беззаботно спросил Маурер. – Кто еще это подтвердит?

– Больше пока показаний нет, – ответил Мак Кен.

Маурер пожал плечами и, обращаясь к Головичу, улыбнулся и развел руками.

– Этого недостаточно, – сказал Голович. – Что еще?

– Фло Прессер была сегодня утром у Конрада. Она заявила, что пропал Паретти. Она также сказала, что тот должен был выполнить какую-то работу для мистера Маурера в семь часов того вечера, когда была убита мисс Арно.

Голович слегка улыбнулся.

– Ну, показания уличной девки не стоят и горсти бобов, – сказал он. – Что еще?

– Фло была убита после того, как побывала у Конрада, через пару часов, – сказал Мак Кен, глядя на Сейгеля.

Он увидел, как тот забеспокоился.

– Кто ее убил?

– Тед Паскаль, один из бруклинских ребят.

Маурер пожал плечами.

– Я его не знаю. Какую-то девку пристукнули, а я должен беспокоиться.

Маленькие глазки Мак Кена стали наливаться кровью. Доклад Конрада на совещании у окружного прокурора доставил ему немало волнений, а этот гангстер делает из него дурака.

– Где Паретти, мистер Маурер? – зло спросил он.

– Тони в Нью-Йорке, – успокаивающе ответил Маурер. – Я послал его туда собрать кое-какие долги для меня. Это и есть та самая работа, которую он должен был сделать. Он сел на семичасовой самолет.

– Тогда лучше вернуть его как можно скорее, – мрачно сказал Мак Кен. – План квартиры Джордана был найден в квартире Паретти.

Голович присвистнул и испытующе взглянул на Маурера. Тот беззаботно отмахнулся.

– Я не верю, – сказал он. – Кто нашел?

– Ван Рош.

– Свидетели есть?

– Нет.

– Явно подстроено, – засмеялся Маурер. – Эйба это устроит, – но его глаза выражали растущее беспокойство.

– Если Тони появится сегодня или завтра, – сказал Мак Кен, – Конрад потеряет половину своих козырей. Вам лучше поторопить Тони, мистер Маурер.

Наступила долгая пауза, когда Маурер, казалось, изучал узор на ковре.

– Ну, хорошо, – сказал он наконец не поднимая глаз. – Я не смогу вернуть Тони. Предположим, он решил смыться с деньгами, которые я послал его собрать. Сумма большая – двадцать тысяч долларов. Я не хочу сказать, что смылся, но предположим?

Лицо Мак Кена вдруг стало багровым, большие волосатые руки его сжались в кулаки.

– Черт побери! Лучше бы ему не смываться, – произнес он сквозь зубы.

– Не принимайте это так близко к сердцу, капитан, – сказал Маурер с улыбкой. – Я не думаю, что Тони смылся, но даже если он на это решится, у Конрада не будет достаточно доказательств на суде. Что вы беспокоитесь? Меня это не волнует.

– Что еще? – спросил Голович, чувствуя, что Мак Кен еще не рассказал всего, и это его беспокоило.

– Привратник, который служил у мисс Арно, – медленно проговорил Мак Кен, – заносил имена просителей в специальную книгу. В семь часов вечера в день убийства некая Фрэнсис Колеман приходила к мисс Арно. Мы сейчас разыскиваем ее, и она будет задержана как свидетель. Конрад считает, что она могла видеть убийцу.

Маурер смотрел на растущий столбик из пепла на кончике сигары. Мускул на его щеке вдруг стал подергиваться, хотя в целом лицо оставалось бесстрастным. В комнате наступила тревожная тишина.

Глядя на затылок Маурера, Сейгель закурил сигарету. Он облизал губы, будто они сразу высохли. Голович, поежившись, смотрел вниз на свои руки. Глаза Мак Кена перебегали с одного на другого, ощущая реакции. От растущего гнева перехватывало дыхание.

– Ну, что, – прорычал Мак Кен, – об этом тоже Голович может позаботиться?

Маурер поднял голову. В его невыразительных глазах заметался огонь. Под его прямым взглядом глаза Мак Кена стали землистыми.

– Я хочу поговорить с капитаном, – мягко сказал он.

Голович встал, и вместе с Сейгелем они немедленно вышли из комнаты.

Когда дверь за ними закрылась, Маурер положил ногу на ногу. Он вытащил изо рта сигару и, наклонившись вперед, стряхнул пепел в пепельницу. На Мак Кена он не смотрел. Тот с багровым лицом сидел молча, положив громадные кулаки на колени. От выступившего пота его лицо казалось маслянистым.

– Ты сказал, ее зовут Фрэнсис Колеман? – спросил вдруг Маурер хрипло.

– Да.

– Кто она?

– Давайте начистоту, мистер Маурер.

– Кто она? – повторил Маурер, не повышая голоса, но Мак Кен почувствовал угрозу.

– Безработная статистка в кино. В ночь убийства она выехала из своей квартиры на Глендаль-авеню. В агентстве по трудоустройству артистов ее нового адреса нет.

– Она знала мисс Арно?

– У нее была небольшая роль в последнем фильме мисс Арно.

– Вы ее сейчас разыскиваете?

– Да. Мы должны ее найти через несколько часов.

Маурер кивнул.

– У вас есть ее фото?

Мак Кен вытащил фотографию из внутреннего кармана.

– Я взял ее на работе.

Маурер взял фото, посмотрел на него, затем положил его лицом вниз на ручку кресла. Вдруг он поднял голову и улыбнулся.

– Вы уже все выпили, капитан? Налейте себе сами.

– Нет, спасибо, – ответил Мак Кен.

Улыбка его не обманула. Атмосфера в комнате накаливалась, как перед штормом. Маурер встал, прошел через комнату к двери рядом с окнами. Он открыл дверь и прошел через нее туда, где, как знал Мак Кен, был кабинет Сейгеля.

Мак Кен молча сидел, зажав в руках сигару. Сердце его билось неровно, во рту пересохло. Маурер вернулся оттуда с длинным белым конвертом. Как только он прошел через комнату, Мак Кен поднялся, и они оказались лицом к лицу.

– Я давно собирался передать вам это, капитан, – сказал Маурер, улыбаясь. – Маленький вклад, который я положил на ваше имя, наверное, уже подошел к концу?

Мак Кен взял конверт.

– Пятнадцать тысяч баксов, – пояснил Маурер.

Капитан вздохнул и выдохнул, потом засунул конверт в карман.

– Может быть, я смогу вас чем-нибудь отблагодарить, – сказал он спокойно.

– Видите ли, – сказал Маурер, направляясь к пустому камину, – я хотел бы первым знать, где находится эта мисс Колеман. Можно будет это устроить?

Мак Кен почувствовал, как по его лицу потек пот.

– Возможно, она ничего не видела, – сказал он хрипло. – Это вполне вероятно. Мисс Арно не позволяла никому приходить к себе домой. Она, наверное, просто записалась, а потом ушла.

– Так это можно устроить? – повторил вопрос Маурер.

– Думаю, что да. Я велел моим людям доложить мне, как только они найдут ее, и ничего не предпринимать, пока я не дам указания. Я пообещал связаться с окружной прокуратурой. Они хотят сами заняться ею.

– Мне нужно увидеть ее первым. Когда вам сообщат ее адрес, позвоните, пожалуйста, сюда. Луи будет ждать.

– Окружной прокурор тоже будет ждать, – спокойно сказал Мак Кен. – Мне нужно будет с этим делом быть поосторожнее, мистер Маурер. Я не смогу дать больше получаса.

Маурер улыбнулся. Он подошел к Мак Кену и похлопал его по плечу.

– Этого вполне достаточно.

– Неужели вы не можете сказать прямо? – взорвался капитан. – У Конрада действительно улики? Вы… не вы?

Маурер прервал Мак Кена, взяв его под руку и ведя к двери.

– У него не будет доказательств, – сказал он мягко. – Я обещаю вам это.

Он открыл дверь и подтолкнул Мак Кена к выходу.

– Спокойной ночи, капитан, и благодарю за сотрудничество. Мы будем ждать от вас вестей.

Все время, пока Мак Кен ехал по узкой дорожке от клуба, он чувствовал себя как в загоне и ругался про себя до самой набережной.

Голович вошел в комнату, закрыл за собой дверь и медленно подошел к сидящему Мауреру. Долгое время они молчали, не глядя друг на друга. Маурер задумчиво продолжал курить сигару. Голович ждал, заложив руки за спину и поджав губы.

– Мне не следовало брать Паретти, – вдруг сказал Маурер. – Это была ошибка. Но я всегда думал, что он лучший из моих ребят. Представить только, оставить план у себя, где его и нашли.

Голович закрыл глаза, затем открыл и глубоко вздохнул.

– Вы, надо понимать, убили эту женщину сами? – спросил он отрывисто.

Маурер поднял голову. Его густые брови поползли вверх.

– Это доставило мне громадное наслаждение. Я предупреждал ее. Я говорил ей, чтобы она держалась подальше от Джордана. Она обещала, но предпочитала встречаться с этой грязной тварью.

– Какого черта тебе надо было делать это самому? – свирепо спросил Голович. – Разве ты не понимаешь, что Форест только этого и ждал? Сколько лет ты был чистым, не давал ему ни малейшего повода. Ты понимаешь, что он не упустит этой возможности? Если ты хотел избавиться от нее, то почему не поручил Луи?

Маурер улыбнулся.

– Это было моим личным делом, Эйб, – ответил он нетерпеливо. – Я получил удовлетворение. Видел бы ты ее лицо, когда она увидела меня! Она поняла, что ее ждет. Она видная, самоуверенная женщина, но мужеством она не обладала. Посмотрел бы ты на нее! Видел бы ты ее глаза! – Он снова улыбнулся, и от вида этой улыбки по спине Головича пробежала дрожь. – Ты бы послушал, как она вопила! Это было мое личное дело, и я не мог его никому перепоручить ни за что на свете.

Голович потер лицо руками.

– Так можно провалить организацию, Джек, – сказал он беспокойно. – Синдикату это не понравится.

– Синдикат! – воскликнул Маурер. Голос у него внезапно стал злым. – Надоел мне этот синдикат! Они не должны указывать, что мне делать!

Голович отвернулся, подошел к креслу и сел. Он не хотел дать возможности Мауреру увидеть, как он шокирован и напуган.

– Если эта Колеман видела тебя…

– Не беспокойся, – спокойно прервал его Маурер, – о ней позаботятся. А без нее Форест ничего не состряпает. Он может начать, но ничего не достигнет. Сможешь ли ты замять дело, если она выйдет из игры?

– Смогу. Но сначала она должна исчезнуть.

– Она исчезнет. Мак Кен сообщит, где она скрывается. Он даст нам фору в полчаса, прежде чем запустит полицию.

Голович немного подумал.

– Мы не можем рисковать, Джек, – резко сказал он. – Яхта должна стоять наготове. Поднимется большой шум, когда эта девушка умрет. Тебе лучше быть подальше от этого. Рыбалка, где до тебя нельзя будет добраться, – неплохой предлог. Пока не утихнет шум.

Маурер пожал плечами.

– Я поручу заняться этим Луи. Яхта всегда готова. Как только Мак Кен позвонит, я буду на борту.

– Кто займется девушкой?

– Позови Луи. Это его работа.

Голович поднялся, пересек комнату, открыл дверь рядом с баром и позвал Сейгеля. Тот вошел так, словно шел по яичной скорлупе. Он был неглуп. Из того, что он услышал, он понял, что Маурер убил Джун Арно сам, и теперь он боялся возможных последствий. Он понимал, что теперь от одного только промаха может все рухнуть. Он карабкался наверх последние десять лет, пока не достиг самого высокого поста, о котором только можно мечтать. Деньги, женщины, роскошь стали ему теперь доступны. Мысль о том, что он может все это потерять, наполняла его болезненной, злой яростью.

– Луи, девушку нужно прикончить, – сказал Маурер, сразу переходя к делу. – Мак Кен даст нам знать, где она. Ты сразу же должен будешь туда отправиться. У нас будет полчаса, пока дело не передадут Конраду.

Сейгель посмотрел на него.

– Это трудная задача, мистер Маурер, – сказал он. – Слишком мало времени, чтобы спрятать концы в воду.

– Меня не интересует, как будет выполнена работа. Главное – она должна быть сделана. Кто пойдет на дело?

– Моу и Пит, – ответил Сейгель, подумав.

– Пит? Кто это? – резко спросил Маурер.

– Пит Вайнер. Стоящий парень. До сих пор он не убивал, но надо же когда-нибудь начинать.

– Это не тот ли, с родимым пятном? – спросил Маурер, нахмурившись.

– Он самый. У него хорошо подвешен язык. Его старик был министром. Нам нужен парень, который смог бы проникнуть в квартиру без лишнего шума. Пит сможет это сделать. Если у него не получится, Моу сам возьмется за дело. И у него получится. Он силен.

– Мне не нравится этот парень с родимым пятном, – сказал Маурер. – Он слишком приметен.

– У меня больше нет никого, кто мог бы войти в квартиру. Я не знаю плана. Будь у меня побольше времени, я бы не посылал его. Как только он сделает дело, я отошлю его из города. Думаю, что шума не будет.

– Да, лучше бы его не было, – хмуро сказал Маурер.

В дверь постучали, и в комнату вошел Датч Файнер, который присматривал за клубом, когда Сейгель был чем-нибудь занят. Это был высокий краснолицый блондин с серыми ледяными глазами.

– В чем дело? – неторопливо спросил Маурер.

– Только что в клуб вошла какая-то дама, мистер Маурер. Я подумал, что вам следует сообщить. Мне показалось, что это жена Конрада, хотя я могу и ошибиться. Она была здесь как-то вечером, и ее лицо показалось мне знакомым. А сейчас я почти уверен, что это она.

– Ты хочешь сказать, жена Пола Конрада? – переспросил Сейгель, глядя на него.

– Точно, – ответил Файнер, довольный реакцией, которую вызвало его сообщение.

– Она с Конрадом или одна?

– Одна.

– Проверь, Луи! – резко сказал Маурер и поднялся на ноги.

Сейгель протиснулся мимо Файнера и заспешил по коридору, который вел к ресторану. Через несколько минут он вернулся с возбужденным лицом.

– Это действительно жена Конрада. Она одна в баре.

Маурер махнул Файнеру, чтобы тот вышел. Когда за тем захлопнулась дверь, он посмотрел на Головича.

– В чем дело? Я не думаю, чтобы он послал ее шпионить.

Голович покачал головой.

– Не могу этому поверить.

– Пойди и поговори с ней, Луи, – приказал Маурер. – Только поделикатнее. Не давай понять, что знаешь, кто она. Посмотрим, скажет ли она сама. Попытайся узнать, что она здесь делает.

Сейгель кивнул и вышел.

– Ты знаешь что-нибудь о ней? – спросил Маурер Головича, снова усаживаясь.

– Немного. Она привлекательная. Припоминаю, что перед замужеством она немного пела, пустяшные песенки, маленькие гонорары. Ты понимаешь, о чем я говорю. Они поженились около трех лет назад.

– Какого черта она может здесь делать? – задумчиво произнес Маурер.

Голович пожал плечами. Его не интересовала Дженни Конрад. Через несколько часов, думал он, Маурер будет на яхте. И тогда он, Голович, будет управлять королевством Маурера. Сбудется наконец то, о чем он постоянно думал. Теперь это в пределах достигаемости, теперь он будет иметь власть. У него будет возможность не только советовать. Если он решит что-то сделать, это будет сделано непременно. Его мысли перекинулись от раздумий о власти к чему-то другому, на что он совсем недавно смотрел завистливыми глазами, о Долорес, жене Маурера. При одной мысли об этой высокой рыжеволосой зеленоглазой женщине Голович задыхался. На его взгляд, никогда не было женщины более желанной и интригующей, чем она, хотя сам Маурер, казалось, едва замечал ее существование. Как мог он связаться с этой Арно, когда ему принадлежала такая женщина, как Долорес? Голович удивлялся. Как он мог?

– О чем ты задумался, Эйб? – резко спросил Маурер, глядя в глаза Головичу.

Тому показалось, что Маурер читает его мысли, и это было очень опасно. Придав лицу безразличное выражение, он пожал плечами.

– О многом, – ответил он и нахмурился. – Ты думаешь, мне нравится все это? Ты уедешь, а кашу оставишь расхлебывать мне. Так что тут есть о чем подумать.

Маурер кивнул.

– Но ведь я уеду ненадолго, – сказал он. – Тебе только нужно будет все уладить до моего возвращения. Больше не о чем беспокоиться.

Голович подумал, что если кому-то и следует беспокоиться, то это Мауреру, но ничего не сказал.

Дженни Конрад с тревогой оглядела людный бар. Проходя мимо швейцара, она сказала, что ожидает друзей. Здесь не любили женщин, приходящих одних. У клуба была целая стая своих девушек, и посторонняя конкуренция не приветствовалась.

Прошлый раз, когда Дженни приходила сюда, с ней почти сразу же заговорил толстый пожилой мужчина, который провел с ней весь вечер, угощал ее и рассказывал анекдоты. Дженни нашла его невыносимым и скучным, но сейчас все же надеялась, что он будет здесь. Однако его нигде не было видно.

Этим вечером, похоже, в клубе не было одиноких мужчин, и Дженни стало неловко. Она понимала, что не сможет долго сидеть одна за столиком в углу. Бармен поглядывал на нее, а две девицы глазели на нее с открытой ненавистью. Она нервно допила свой бокал. Какое будет унижение, если ей придется уйти, подумала она. И это после того, как она целый вечер прихорашивалась, а затем потратилась на такси до клуба. Ни в какое другое место она не пожелала пойти. По крайней мере, ни один из знакомых сослуживцев Пола никогда не приходил сюда.

Когда она уже окончательно решила, что не может больше здесь оставаться, Дженни увидела направляющегося к ней высокого мужчину, одетого в безукоризненный смокинг. Ее сердце быстро забилось. Его худое лицо и белый шрам от левого глаза к носу заставили ее затрепетать. Он задержался у ее столика и широко и дружески улыбнулся. Она улыбнулась в ответ немного неуверенно, но не стала делать попыток скрыть свою заинтересованность.

– Не говорите мне, что он подвел вас, – сказал Сейгель, наклоняясь над ней.

Она чувствовала, что он пытается заглянуть за низкий вырез ее платья. Слегка встревоженная, но возбужденная, она откинулась назад.

– Ну да, – сказала она и взглянула на часы. – Он опоздал, но он придет. Он… всегда опаздывает.

– Женщина не должна ждать мужчину, – сказал Сейгель, улыбаясь еще шире. – Не могу ли я пока занять его место?

Она притворилась, что колеблется.

– Право, не знаю. Мы ведь совсем не знаем друг друга.

Он отодвинул стул и сел.

– Ну, это легко исправить, меня зовут Луи Сейгель. А вас?

– Дженни… Конрад, – ответила она, вспоминая, что Пол сказал, что ее сразу узнали, и решив в последний момент не называть своей девичьей фамилии.

– Ну, вот и хорошо, – сказал Сейгель. – Теперь мы знакомы, не правда ли? Давайте выпьем?

Она увидела, что он сделал знак бармену, и тот быстро вышел из-за стойки и принял у них заказ. Она заметила также, что напитки появились с волшебной быстротой, и мартини, который бармен поставил перед ней, был несравним с тем, который она заказала сама.

– Хотела бы я быть мужчиной, – сказала она, когда бармен отошел. – Все к вашим услугам. Мартини, который я заказывала, был отвратительным.

– Я очень рад, что вы не мужчина, – ответил Сейгель, глядя на нее своим знаменитым наглым взглядом.

Он всегда удивлялся, как это Конрад подцепил себе такую хорошенькую жену, и сейчас, сидя рядом с ней, он удивлялся еще больше.

– Не вас ли я видел здесь несколько дней назад?

Дженни кивнула.

– Я иногда заглядываю сюда. Мне здесь нравится. Вы хорошо знаете этот бар?

– Очень хорошо, – засмеялся Сейгель. – Это самый лучший из ночных клубов города. – Он поднял бокал. – За долгую и прекрасную дружбу. – Он залпом опустошил его. – Допивайте свой, – продолжил он, – и давайте еще повторим.

Дженни была готова подчиниться, и бармен сразу без заказа принес два бокала. Дженни не могла не заметить в глазах Сейгеля откровенного восхищения, когда он смотрел на нее. Она была достаточно опытна, чтобы понять, что Сейгель опасен. Такой не удовлетворится только разговорами. Очень скоро последует непременное предложение пойти куда-нибудь вместе. Сердце Дженни забилось сильнее, когда она подумала, как далеко она может позволить зайти ему. Ей не пришло в голову, что, когда придет время, у нее не будет выбора. Она была уверена, что выпутается из любого положения, но она не знала, что Сейгеля трудно остановить, когда он идет к цели. Разговор с ним, музыка, его взгляды, действие мартини воскресили у нее волнующие воспоминания о жизни, которую она вела до замужества. Она думала, как действительно повеселилась в те дни. И это было так недавно – всего три года назад.

– У вас промелькнули нехорошие мысли, – сказал он.

Уж он-то умел читать мысли женщин. Именно поэтому он точно знал, как поступить в любой момент, и его успех у женщин стал притчей во языцех среди друзей.

Дженни вспыхнула.

– У меня их не было! – Она допила мартини и со стуком поставила стакан на стол. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

Сейгель усмехнулся.

– Нет, понимаете. Вы думаете, какой будет мой следующий шаг. Предложу ли я вам пойти ко мне домой и посмотреть ценную гравюру, которую я недавно купил.

Дженни некоторое время смотрела на него в замешательстве, потом рассмеялась.

– Ни о чем подобном я не думала!

Он наклонился вперед. От его животной силы и взгляда у нее перехватило дыхание.

– Вы интересуетесь гравюрами?

Она покачала головой.

– Нет. А вы?

– Нет. Я никогда не считал гравюры необходимым предлогом. – Он широко улыбнулся. – Вкусная еда, немного танцев, приглушенный свет и мягкая музыка лучше всяких гравюр. – Он отодвинул стул. – Поужинаем?

Дженни смотрела на него и колебалась. Она вдруг почувствовала, что этот большой, хорошо выглядевший мужчина многое понимает, и по мере того, как идет время, будет гораздо труднее, чем она сначала себе представляла, управляться с ним. Но она знала, что если откажется от приглашения, он уйдет, и ей придется возвращаться в скучный пустой дом, к еще более скучному телевизору.

– Вы говорите загадками, – сказала она, – но я голодна и поэтому буду ужинать.

– Прекрасно. Пока вы припудрите свой хорошенький носик, – сказал Сейгель, – а я должен позвонить. Встретимся через пять минут.

– Чтобы пудрить нос, мне понадобится больше пяти минут, – сказала она, не желая, чтобы ею командовали.

– Через пять минут, – повторил Сейгель и быстро прошел через бар к гостиной, где были умело скрыты несколько кабин с телефонами.

Он набрал номер и закурил, ожидая, когда его соединят.

Дженни изумила его. Если бы он не знал, кто она и что она замужем за Конрадом, он был бы уверен, что она его обольщает. Играет ли она с ним – вот что хотел бы он знать, или она действительно слабый противник? Не появится ли вдруг Конрад? Не послал ли он сюда свою жену одну, чтобы прихватить его, когда он будет готов к делу? Сейгель сомневался в этом, но решил вести игру осторожно.

В трубке раздался щелчок и недовольный голос Моу Глеба:

– Что надо?

– У меня есть для тебя работа, – не называя себя, сказал Сейгель. – Вам с Питом нужно будет сделать ее, понятно? Пит сделает дело, а ты позаботься о колесах. Разыщи Пита и сидите у телефона, пока я не позвоню. Я дам вам адрес, как только получу его.

– Ого! Разве сначала мы не можем подготовить все это, чтобы было чисто?

Его голос прозвучал испуганно.

– У вас не будет времени. Дело должно быть выполнено в течение получаса после получения адреса. После этого за дело примутся копы. Дело очень важное, Моу, не промахнись. Я назначаю тебя ответственным, понятно?

– Ладно.

– Сделай это аккуратно и быстро, и никакого шума. Я могу позвонить с этого времени в любой момент. Будьте рядом, – сказал в заключение Сейгель и положил трубку.

Потом он быстро прошел по коридору в свой кабинет и открыл дверь.

Маурер и Голович все еще были там. С ними теперь была и жена Маурера – Долорес. Долорес была его идеалом женщины. Ни одна женщина не возбуждала его так, как она. Он знал, что она недостижима для него, как снежный Эверест, но это не мешало ему думать о ней, проводить бессонные ночи в мечтах о ней.

Она вышла за Маурера из-за денег и власти. И Сейгель знал это. Он знал также, что она платит высокую плату за занимаемое положение. Маурер был пресыщен женщинами. Ему стоило только поманить пальцем, и любая девушка бросалась исполнять его желания. Контроль над объединениями артистов, ночными клубами на калифорнийском побережье и театрами давал ему власть как над статистками, так и над звездами. Даже Джун Арно с ее сказочным богатством оказалась с ним. Поэтому Долорес для него была лишь одна из женщин, и он обращался с ней соответственно этому.

Глаза Сейгеля охватили ее всю, сидящую у бара в изумрудно-зеленом вечернем платье, покрытом золотыми блестками. У нее была прекрасная кожа – цвета слоновой кости с кремом. Темно-рыжие волосы, прекрасные зеленые глаза, фигура – высокая, пышная, чувственная. У Сейгеля пересохло во рту.

Она повернулась на высоком стуле и улыбнулась ему. Это была насмешливая улыбка красивой женщины, которая знала, что происходит с мужчинами при ее виде, но это ее не заботило.

– Хэлло, Луи, – сказала она, – как продвигается твой роман? Я видела тебя с одной блондинкой. Она тебе нравится?

Сейгель изменился в лице. Он быстро посмотрел на Маурера, потом на Головича. Он знал, что тот сходит с ума по Долорес и что у него есть шансы. Если с Маурером что-нибудь случится, то Голович завладеет не только организацией, но завладеет и Долорес. Он знал, что она ненавидит Головича, но если этот жирный старик будет иметь деньги и власть, как у Маурера, а Голович может их иметь, она заберет его.

– Прекрати, – бросил Маурер и хмуро посмотрел на нее через плечо. – Если не можешь сидеть спокойно, то тебе лучше уйти.

– О, я могу быть спокойной, Джек, – ответила она с улыбкой. – Смотрите на меня просто как на декорацию.

Маурер взглянул на Сейгеля.

– Что она тут делает?

Сейгель пожал плечами.

– Я не знаю. Она согласилась поужинать со мной. Она назвала себя и уже немного пьяна. Если судить по тому, как она себя ведет, она слабый противник, но, может быть, она принимает меня за сосунка.

– Только не тебя, Луи, – насмешливо сказала Долорес. – Кого угодно, но не тебя. Я уверена, что она просто умирает от желания оказаться в твоих объятиях и почувствовать твое страстное дыхание на своей щеке. Кто этого не пожелает?

Сейгель покраснел от злости. Он открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, но вовремя остановился.

– Уйди, Долли, – сказал Маурер, не оборачиваясь. – Ты мне уже сегодня надоела. Иди домой!

Долорес соскользнула со стула, взяла свою меховую накидку, которую до этого беззаботно бросила на спинку стула, и прошла через комнату, таща ее за собой. Она шла медленно, с усмешкой на красных губах и слегка покачивая бедрами, привлекая внимание Головича и Сейгеля, которые напряженно следили за ней. Проходя мимо Сейгеля, она сморщила ему нос.

– Спокойной ночи, Эйб, – сказала она от двери.

– Спокойной ночи, – ответил Голович с поклоном. Он старался, чтобы Маурер не заметил в его глазах смущения.

– Спокойной ночи, Луи, – сказала она.

– Уберешься ты или нет? – возмущенно закричал Маурер. – Мы заняты!

– Спокойной ночи, дорогой! – и она вышла, прикрыв за собой дверь.

Маурер раздраженно взмахнул руками.

– Чертова баба! Если бы эта сука…

– Мы не должны заставлять миссис Конрад долго ждать, – резко прервал его Голович.

– Это верно, – сказал Маурер. Он взглянул на Сейгеля. – Подружись с ней, Луи. Она может стать полезной, но придержи язык. Проверь, не пришла ли она что-нибудь выведать.

– Не волнуйтесь, – ответил Сейгель.

– Возвращайся к ней. Не мне учить тебя, как обращаться с женщинами, но все же будь начеку.

Сейгель кивнул и вышел в коридор.

Дженни ждала его у коктейль-бара. Ему доставило садистское наслаждение увидеть, какой обеспокоенной она выглядела. Было явно видно, что она думала, не ушел ли он, оставив ее одну.

– Хороши же вы! – воскликнула она, заметив его. – Сказали пять минут, а пропадали четверть часа.

Он усмехнулся.

– Номер был занят.

Он окинул ее оценивающим взглядом. Она была хороша, но все же не того класса, как рыжеволосая дьяволица. Но ничего, сойдет. Он возьмет ее где-нибудь в темноте и будет представлять, что это Долорес. Она никогда не забудет этой ночи, проведенной с ним. Он оставит в ее голове шрам – в честь Долорес.

– Пошли, – сказал он, властно беря ее под руку. – Давай поужинаем.