Онлайн чтение книги Собрание сочинений в шести томах. Том 4
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Вы в экипаже заскучали?

Пешком, пожалуй, веселей.

Вчера сидели средь гостей

Вы словно статуя печали.

Нет, я задумчива была.

Но в столь блестящей ассамблее

Ваш дон Хуан был всех милее.

Ну вот!

Когда же я лгала!

Он, все богатства затмевая,

Блистал и в бедности самой.

Такой бедняк — избранник мой!

К лицу ли мне любовь такая?

Стыда в ней никакого нет,—

Я в том клянусь вам, Ипполита.

А мне не по себе. Но вы-то,

Вы мне могли бы дать совет?

А что?

Хочу представить я,

Какой покажется — разумной

Или, наоборот, безумной —

Для посторонних мысль моя.

Чего я жажду для того,

Чтоб не стесняться дон Хуана?

Мне было б нужно, как ни странно,

Хоть раз услышать речь его.

Ну, вашим требованьям он,

Быть может, не совсем ответит,

Но каждый, кто Хуана встретит,

Всегда бывает им пленен.

Вот он! Накройтесь, ради бога!

Заговорите с ним!

А вот

Эрман, его слуга, идет.

Ну что ж, поговорим немного.

Не день мы ходим и не два —

Вот так, солдатами одеты.

Да, слишком явные приметы,

О нас уже идет молва.

Вчера маркиз какой-то вдруг —

Из этих, брызжущих слюною,—

Сказал, когда вы шли со мною:

«Чьи перья нацепил индюк?»

Да, больше дня ходить в одном

Дорожном платье неприлично.

А что, смеются? И отлично!

Один знакомый мой в таком

Ходил два месяца упрямо.

Ему бы отдал я поклон:

С приездом, мол! А кто же он?

Сеньор, сеньор! Какая дама!

И как одета!

Плащ хорош.

Пред вами… гм!.. она закрылась.

Да!

Кавальеро!

Ваша милость —

Меня?

А кавальеро кто ж?

Когда судить по кошелькам,

Таких здесь нет.

Но так красивы,

И что ж, при этом столь бедны вы?

К лицу ль витиеватость вам?

Ну да, я беден.

Почему же?

Я объясню.

Желаю впредь

Вам час от часу богатеть.

Чем я достойней, тем мне хуже!

Богатство не идет как раз

К тем, у кого достоинств много.

Ведь все достоинства — от бога,

А деньги — от судьбы у нас.

Судьба — случайность, ну, а бог —

Вы сами знаете отлично.

Умен. Не правда ль?

Безгранично!

Кто лучше бы ответить мог?

И вмиг нашелся!

Не напрасно

Его хотела слышать я.

Ваш путь далек?

Тропа моя

Крута, быть может, но прекрасна.

Куда же вы?

За солнцем вслед.

В уме ли вы?

Как? Я в уме ли?

Вы, значит, были бы у цели,

Догнав бегущий солнца свет?

Его немыслимо догнать.

Ловить его — и то блаженство.

Где недоступно совершенство,

Уже восторг — о нем мечтать.

О ком же?

Нет, открыть не смею,

И тут, сеньора, я умолк.

Нам этот плут миланский в долг

Не даст свою галантерею?

Пока здесь нет ее , для нас

Кой-что купить вы не хотите?

А вы нездешние, простите?

До вас не доходил рассказ

О том, как ссорятся два брата?

Но я ни разу никому

Не отказал, а потому

Желанье ваше будет свято,

И мой слуга его сейчас

Попросит очень осторожно

В долг отпустить мне, если можно.

Хотя в Валенсии у нас

Все знают всё, а я вдобавок

Собрался в путь… Но что за вздор!

Эй, Лауренсио! Сеньор!

Он вам отдаст хоть весь прилавок.

Мне вчуже стыдно за него.

Зря попросили вы об этом.

Но я ведь здесь!

По всем приметам.

Сеньор?

Хотя вы ничего…

Он начал в крайне вялом стиле.

Смущен, бедняга.

…не должны…

Но я прошу вас: мне нужны…

Вот эти дамы попросили

(Они приезжие), чтоб нам

Вы дали в долг из вашей лавки

Миланский шелк, тесьму, булавки,

А я клянусь: я вам отдам

Из первых денег…

Хоть из третьих!

Сеньор! Ведь я вас так люблю,

Что даже вице-королю

Не дал бы в долг игрушек этих

С такой охотой.

Каждый рад

Ему помочь.

Ну, говорите:

Что завернуть?

Да заверните

Миланский шелк или брокат.

Хоть сей товар немножко дорог —

Что делать! Раз уж вы ему

Сказали так — быть по сему!

И галунов — локтей хоть сорок.

Минутку!

Нищему — в кредит!

У вас магическая сила.

Лишь позументов я просила,

Но если дон Хуан велит,

Чтоб нам брокат французский дали…

Что просят — дать всегда я рад,

Но мне приятнее стократ

Дать то, о чем и не мечтали.

Вы — не владетельный сеньор,

Как видно, лишь по злобе рока.

Он невзлюбил меня жестоко,

Но мне Фортуна с давних пор

Звезду счастливую сулила

И торный путь.

Но там всегда

Фортуна сдастся без труда,

Где смелость перед ней и сила.

А вы — под капюшоном, — вы,

Скажите, кто же вы-то сами?

Арапка с темными ногами

Иль наша девушка? Увы!

Не будь я нищим и солдатом…

Что вы желали б?

Видеть вас.

Пускай не всю — один хоть глаз!

А вы, сеньор…

Сеньор? Куда там!

Вчера вы не были слугой?

Был. Но зато мои подруги

Так не скупились на услуги,

И у меня был вкус другой:

Получше вас мои-то были,

Хотя и не в шелках.

Мой друг!

Подальше! Я прошу без рук.

Чем так себя вы надушили?

Но нет, не верю я духам.

Коль душишь платье или тело,

То, значит, платье пропотело,

Иль просто пахнешь дурно сам.

Тут всё — товары из Милана,

Всё — высший сорт.

Мы отберем.

Но я просила б вас…

О чем?

О чем? Не брать у дон Хуана,

Считать, что это мой вам долг.

Ах вот что!

Сыграно умело?

Я испытать его хотела.

А кстати, знаете вы толк

В камнях?

Ну как же!

Так возьмите

Мой бриллиант, а деньги я

Пришлю потом.

Но честь моя…

Сеньора! Вы меня поймите!

Мне сделать что-то — что-нибудь,

Что служит к пользе дон Хуана,—

Ценнее всех богатств Милана,

Могу вам в этом присягнуть.

А бриллиант мне ваш не нужен.

Детей, жену ему б я мог

Доверить хоть на долгий срок!

Любых камней, любых жемчужин

Дороже то, чем так богат

Наш дон Хуан, что с ним повсюду —

Его душа. Я не забуду,

Как без наплечников, без лат,

Он вышел драться на турнире.

А чуть военный праздник — кто ж

На состязаньях так хорош?

Второго нет такого в мире!

Но я, как сват, его хвалю,

А в похвалах потребна мера.

Пойду!

Два слова, кавальеро!

Откроюсь вам: я вас люблю.

Вы так учтивы, так прекрасны!

Нельзя ль увидеть ночью вас?

Увы! Простите за отказ,

Но вы взялись за труд напрасный.

Моя сеньора — божество,

Я оскорбить ее не смею.

Какая верность! Я краснею.

А может, это оттого,

Что он узнал вас?

Я сама бы…

Нет, он смутился бы тогда.

Сеньор! Какая в том беда?

Нет, аргументы ваши слабы.

Ведь если о графине речь,

То к ней — когда весь мир не бредит —

Маркиз сицилианский едет.

Я вас хочу предостеречь:

Они помолвлены.

И что же?

Я ей не пара все равно,

Но мне она — так суждено! —

Всех женщин на земле дороже.

А если ваша дама вам

Кой-что мне передать велела?

Ах так? Тогда другое дело!

Куда ж прийти? К каким часам?

Сегодня в десять у сеньоры

Инес, — войдете через сад.

Я вам служить безмерно рад.

Они уходят!

Больно скоры!

Вы знаете, в чем дело?

Нет.

Послушайте!

Я жду, сеньора.

Чтоб мы не слышали укора,

За нами не ходите вслед.

Коль в эту сторону пошли вы,

Мы в ту направимся тотчас.

Я в восхищении от вас,

Вы так любезны, так учтивы!

Таких речей я до сих пор

Не слышал от моей богини.

Но от кого же?

От графини.

Иду. До вечера, сеньор!

Хотя я восхищался Барселоной,

Валенсия понравилась мне тоже.

Прекрасный город! Только я хотел бы.

Чтоб вы, сеньор, приехали одетым

Наряднее. Здесь очень много важных

Сеньоров, кавальеро, и нередко

Они в вопросах чести — Александры. [104] Они в вопросах чести — Александры. — Имеется в виду Александр Македонский. — См. прим. 1.

Достаточно, что сам я — Алессандро.

Одетым лучше я не мог приехать,

Когда пришлось уехать налегке.

Затем, графиня мне уж не писала

Четыре с лишним месяца, и мне бы

Прослыть надутым франтом не хотелось.

Ведь уезжать-то, может быть, придется

Несолоно хлебавши.

Ваша милость,

Конечно, правы, если вы хотите

Казаться скромным до тех пор, покуда

Не знаете, что чувствует графиня.

Прошу вас, если вам она любезна,

Откройте тайну: кто сеньора эта?

Сейчас тебе скажу. Веспасиано

Гонзага, бывший вице-королем

Валенсии, [105] Веспасиано Гонзага, бывший вице-королем Валенсии. — Веспасиано Гонзага, герцог де Саббьонета (1531–1591) был вице-королем Валенсии, а затем Сицилии. призвал к себе когда-то

Ее отца и мать — свою родню.

Графиня здесь и родилась. Ей было

Пять лет, когда родители скончались.

Ее определили в монастырь

Саидия [106] Ее определили в монастырь Саидия. — Монастырь Саидия — один из старинных монастырей Валенсии, где воспитывались девушки из самых аристократических семей. — один из самых славных

В Испании. Она оттуда вышла,

Чтоб выйти замуж. Но, явившись миру

Богатою наследницей, графиня

Придирчивой невестой оказалась

И, отвергая лучших претендентов,

Пока ни с кем не сочеталась браком.

Так, значит, это счастье сохранилось

Для Алессандро?

Я еще не знаю,

Но слугам всем велите приодеться.

А я похлопочу о разрешенье

Сегодня же увидеться с графиней.

Мы не испортим общий вид.

Я стану

Счастливейшим из смертных при удаче.

Нет женщины красивей и богаче!

Мне ваша доброта знакома,

И оттого решилась я.

Но вы здесь госпожа моя

И для меня — хозяйка дома.

Луна зашла. В такую ночь

Вы можете сыграть служанок.

Сегодня хмуро спозаранок,

И звезды нам хотят помочь.

Сыграть? Мы разве вам не служим?

Тут комплименты не нужны.

Вы сильно им увлечены!

Как будущим законным мужем.

Я бедняка ввожу в свой дом,

Но до того, как свадьбу править,

Я испытать его должна ведь,

Чтоб не раскаяться потом.

К нам сплетня в скважину, в оконце,

В щель пролезает без труда.

Так ночь вас будет сватать?

Да,

Но за сияющее солнце.

Тут кавальеро к вам.

Пока

Уйдите.

Где же эта дама?

Кто вы?

Вопрос поставлен прямо.

Мы — кавальеро и слуга.

Она вас ждет там, у жасмина.

А мне что делать? Охранять?

А ты вот на скамейку сядь

И побеседуй с нами чинно.

Ох, горько мне!

Кто здесь?

Я тот,

Кто уж не знает, вы ли это

Или не вы.

Но есть примета,—

К чему ж сомненье вас гнетет?

Я женщина — и вас люблю я.

А я — я просто человек,

И признак мой — что прожил век,

Не убивая, не воруя.

Тут хватит места для двоих?

Да. Можно говорить свободно.

Но что ж услышать вам угодно?

Десяток истин прописных?

Ни прописным, ни новомодным

Я не училась, видит бог,

Но старый наш цветистый слог

Считаю скучным и холодным.

Как раз у молодых людей

Вошла витиеватость в моду,

И вкусу новому в угоду

Все выражаются пышней. [107] Вошла витиеватость в моду, И вкусу новому в угоду Все выражаются пышней. — Намек на широкое распространение «культизма» в испанской поэзии (подробнее см. в примечании 51).

Я ненавижу их манеру,

Их важность, их надменный тон.

Лишь тот, кто истинно умен,

Блюсти во всем умеет меру.

В нем сдержанность — бесценный дар.

А вы — такой?

Я глуп, как видно,

И мне признаться даже стыдно,

Что избежал я ваших чар.

Но если б не было графини,

Клянусь, я вас бы полюбил.

Весь облик ваш так прост и мил!

В своей безмерной благостыне

Вас наградит сторицей бог.

А что бы вы, сеньор, сказали,

Когда б во мне ее узнали?

Я слова б вымолвить не мог.

Ну так чего бы вы хотели?

Ей сердце, жизнь мою отдать!

Дай бог вам эту благодать.

А что ж помехой? В самом деле,

Вы лишь открыться ей должны,

Графиня вас бы полюбила.

Меня?

Вас.

Это очень мило,

Сеньора, с вашей стороны,

Но, честно говоря, едва ли.

О, как добра, чиста, нежна,

Умна, приветлива она!

Когда б ее вы увидали,

Вам стало б жаль, — я присягну,

Что родились вы не мужчиной.

Я слышала рассказ старинный

О волке, вывшем на луну.

Тот волк — не вы?

А я заметил,

Что вы смеетесь надо мной.

Но, соблазняемый луной,

Эндимион ей не ответил. [108] Но, соблазняемый луной, Эндимион ей не ответил. — Эндимион — в греческой мифологии красивый юноша, в которого была влюблена богиня луны Артемида (Диана).

Легенда может и солгать!

А впрочем, вера вам поможет.

Ведь долго женщина не может

Любовь и верность отвергать.

Благодарю вас за совет.

А ей ведь повезло на диво:

И не умна и некрасива!

Я ухожу.

Останьтесь!

Нет!

Иль вы поссориться хотите?

На что мне слушать всякий вздор!

Я признаю лишь разговор

О бесподобной Ипполите.

Вас нищета с ума свела.

Я был — клянусь моею кровью —

От нищеты спасен любовью,

Она богатство мне дала.

Эх! Отдохнем-ка пять минут,—

Хоть на скамье, коль нет лежанки.

Вы тут — хозяйкины служанки?

Как вы — слуга хозяйский тут.

А как зовут вас?

Донья Львица.

Ой, ой! Уже растерзан я!

А вас как звать?

Донья Змея.

Всевышний! Надо ж умудриться!

Я так была наречена.

А я подумал: вот поди ты,

Смеются, видно, сеньориты,—

Кто дал им эти имена?

А впрочем, увидав ваш дом,

Я мог бы об заклад побиться,

Что имя — донья Дьяволица

Той, кто хозяйничает в нем.

Да, верно. Как вы угадали?

А как тут обстоит с едой?

Питают хлебом и водой?

Но змеи и людей едали,—

Я тут не стану пищей змей?

Зачем вы посредине сели?

Затем, что я не очень в теле,

И между вами мне теплей.

Прижмитесь, дайте мне средь шелка

И золота побыть хоть раз.

Пусть бык прижмет покрепче вас!

Не налегайте, я не телка!

Скромнее будьте!

Так скромны

Мои соседки?

Бог свидетель,

Они сплошная добродетель.

Нет, сядьте с этой стороны.

Вы слишком обнаглели.

Сроду

Я так приятно не лежал.

Не плюйтесь, вы!

Какой нахал!

К лицу ль такая прыть уроду?

Когда налево — мягкий бок,

Направо — жирненькая ляжка,

Не шевелиться — очень тяжко,

И кто бы тут сдержаться мог?

Вы тут, сеньора? Еле-еле

Вас разыскал. Но ведь такой,

Простите, случай-то!

Какой?

Как вы прийти сюда посмели?

Да дело в том, что, говорят,

Маркиз, супруг ваш, нынче прибыл.

Что, мой супруг?

Да, так я слышал.

Нет у меня супруга, кроме

Сеньора дон Хуана!

Право?

Что там случилось?

Из Палермо

Маркиз приехал к нам жениться.

Но почему я вдруг, сеньора,

Супругом вашим должен стать?

Я шел к вам не своей охотой,

Не из любви к вам, и… простите,

Но это — недоразуменье.

Да, верно, и при том — большое!

Но я — графиня.

Кто?

Графиня.

И не хочу я ни маркизов,

Ни разных герцогов, ни графов.

Мне нужен бедный, но учтивый

И умный, верный кавальеро,

И вы уже — граф де ла Флор.

А я люблю вас так, что нынче

Я поспешила рано утром

К архиепископу и сразу

Благословенье получила,

Чтоб этой ночью нас венчали.

О, как мне вас благодарить,

Моя отважная сеньора?

Могу ль доверить благодарность

Моим опущенным глазам,

Когда их застилают слезы!

Но я клянусь вам: вы найдете

Во мне покорного раба.

Кто любит, кто служить умеет

Своей избраннице, — достоин

За верность и любовь награды.

Но как меня вы не узнали?

Я ослеплен и вас не вижу.

Ну, а меня вы узнаете?

Признаться, узнаю с трудом —

Тут столько света, что не видно.

Костанса, любящая вас

За то, что вас графиня любит!

И я люблю вас, но не знаю.

Насколько заслужила я,

Чтоб вы меня узнали.

Донья

Инес!

Какой же я осел!

Я так облапил их, как будто

Они простые судомойки.

Погиб Эрман! Мои сеньоры!

Простите грешника! Мой разум

Так темен, что не различил

Особ высокого полета.

Как вы со мною обращались,

Эрман!

Меня он опозорил!

Так постараемся, сеньоры,

Чтобы заря нас не застала

За нашим бракосочетаньем.

Сегодня наш судья — любовь,

Пусть приговор ее свершится.

Возможно ли, моя сеньора,

Что я сумел настигнуть солнце?

Настигли! Для достоинств ваших

Я всех отвергла, кто богатство

Мне предлагал. И только этим

Вы мне обязаны.

Я жизнью

Обязан вам.

Теперь пойдемте

Ко мне. Поужинаем вместе

Для большей радости.

Карету!

Сию минуту!

Что ты скажешь?

Что сам всевышний вас сосватал.

А ты мне скажешь «ваша светлость»?

Конечно, вас уже избрали,

Но лучше подождать до церкви,

Чтобы при всех услышать «да».

Меж «д» и «а», когда захочет

Судьба, еще и «нет» вместится.

Кто не страдал — так говорит поэт,—

Тот не достоин счастья. Я другое

Сказать бы мог: тому тяжеле вдвое,

Кто не страдал — и кинут в море бед.

Страдальца горше в целом мире нет,

Чем тот, кто прожил весь свой век в покое

И вдруг узнал то время роковое,

Когда мы в страхе новый ждем рассвет.

Я ни во что не верю, и, как прежде,

Ни в чем опоры нет моей надежде,

А на песке не стану строить вновь.

Конец такой же, каково начало:

Как море в час бушующего шквала,

Изменчивы игра, судьба, любовь.

Зачем вы жалуетесь на судьбу?

Нет ничего противней для того,

Кто пал с вершины счастья своего

И потерял и честь и положенье,

Чем то, что ровней стал ему любой.

И что терпеть он должен это молча…

Без слуг, без состояния, без чести,—

А честь — основа благосостоянья,—

Без платьев, не имея даже денег,

Чтобы влачить хоть нищенскую жизнь.

Что делать мне? Прошу тебя, Отавьо,

Ты больше не высчитывай мне вин.

Кто огорчен, тех огорчать не надо.

В такой беде, в такой нужде, когда

До горла поднялась уже вода,

Нет лучше средства, как призвать друзей

В свидетели кручины злой своей.

Ты не читал Овидия, [109] Ты не читал Овидия… — Публий Овидий Назон (43 до н. э. — 17 н. э.) — знаменитый римский поэт, из произведений которого в эпоху Возрождения особой известностью пользовались «Героиды», «Искусство любви» и в особенности поэма «Метаморфозы», переведенная впервые на испанский язык в 1494 г. и позднее не раз переводившаяся и издававшаяся на испанском языке. не знаешь,

Что к человеку многие приходят,

Когда он счастлив, а стряслось несчастье —

И все его мгновенно покидают.

Мои друзья друзьями были в счастье.

Вы правы, но попытка ведь не пытка.

Нет, все мои попытки будут втуне.

Они друзья не мне, а лишь Фортуне.

Да вы — как тот идальго, [110] Да вы — как тот идальго . — См. прим. 12. о котором

Рассказывают, будто у него

Был верный друг и что в разгаре дружбы

Он вдруг пропал и к этому идальго

Не стал ходить, сидел в своем дому,

А встретившись, не кланялся ему.

Тот хоть обижен был, но постарался

Узнать через приятеля причину,

А тот, придя к исчезнувшему другу,

Сказал ему, что этот странный случай

У всех соседей вызвал удивленье,

И пусть, мол, объяснит он, почему

Такому другу отказал он в дружбе.

Едва не целый вечер продолжалась

У них игра в вопросы и ответы.

В конце концов идальго и сказал:

«Тогда мне нужно было по делам

Отправиться в далекую дорогу,

А у него есть дорогая лошадь,

Которую, я знал, он очень любит.

Я одолжить хотел ее, но понял,

Что он наверняка откажет в этом,

И уж не стал просить. Судите сами,

Была ль для ссоры у меня причина?»

Тот возразил: «И даже не спросив,

А только так — решив, что он откажет,

Вы прекратили дружбу с ним?» «А вам

Не кажется, — сказал ему идальго,—

Что мой поступок был вполне разумен,

Когда он все равно бы отказал?»

Так, испытать не попытавшись друга,

Он обвинил его и был рассержен.

А вы за что поносите друзей,

За что вы порицаете их нрав,

Ни разу дружбу их не испытав?

Снесу ли я подобный стыд, Отавьо?

А для чего изобрели бумагу?

Она ведь белая, пиши что хочешь,

Она не покраснеет ни за что.

А сколько мне просить?

Дукатов сто.

Есть повод отказать, коль много просят,

А мало — как-то совестно не дать.

Кто просит, не надеясь, что вернет,—

Будь скромен, иль погонят от ворот.

Та ль это улица? Спроси-ка, Лусьо.

Я говорю вам, та. Эй, кавальеро!

Скажите: это улица Масконес?

Да, да.

А у него приятный вид.

Он точно иностранец говорит.

Спроси-ка, кто он и чего здесь ищет.

Скажи, сеньор: кто этот кавальеро?

Один маркиз, он сицилиец родом,

Зовется Алессандро. Он приехал

В Валенсию тайком, чтобы жениться,

И, зная, что графиня де ла Флор

Живет на этой улице, идет он

К ее ногам сложить свою любовь.

Вон дом графини, он отсюда виден,

Среди платанов.

Как, такой простой?

Но с нею не сравнится красотой

Меж дам валенсианских никакая.

Вот ее дом. Богатством не сверкая,

Он ждет вас.

Вот вам и жених графини!

Он, слава богу, статен и красив,

И, может быть, мой глупый брат оставит

Безумную затею, о которой

Распространился слух уже по всей

Валенсии.

О дом восьмого чуда! [111] О дом восьмого чуда! — В древности насчитывали «семь чудес», произведений зодчества и скульптуры, превосходивших все другие своими огромными размерами и роскошью.

Кто здесь?

Высокий гость к графине.

Хозяев нет, а гости есть.

Поди снеси благую весть,

И ты с подарком будешь ныне.

Скажи, что из Палермо к ней

Приехал муж, маркиз.

Да что вы?

Какой маркиз?

Какой? Суровый!

Муж?

Муж. Да ты ступай скорей!

Вы что, в уме?

Ступай!

Красавец

Дон Хуан де Фокс — графинин муж.

Какой дон Хуан?

Он порет чушь.

Поди скажи, христопродавец!

Христолюбивейший сеньор!

Я вам сказал, что не желаю.

Ты слышишь?

Да, не понимаю.

Ваш брат — графинин муж… Вот вздор!

Сеньоры! Донья Ипполита

И дон Хуан де Фокс теперь

Спят первым сном любви. Их дверь

Покуда наглухо закрыта.

Их обвенчали в эту ночь.

Ты слышишь?

А у этой дамы

Слуга упрям.

Они упрямы,

И тут ничем уж не помочь.

Что тут случилось?

Вот, спросите, —

Дворецкий.

Что за колдовство!

Не это ли слуга его?

Да, он, Эрман.

Сеньор! Простите,

Вы не отсюда?

Да, сеньор,

Как раз отсюда, и, пожалуй,

Наш случай просто небывалый.

Как мне графиню де ла Флор

Найти? Мне очень нужно это.

Графиня де ла Флор пока

И муж ее наверняка

Для посторонних не одеты.

Как, муж?

Отавьо! Я пойду.

Благоразумье и терпенье,—

Поверь мне, — для меня мученье,

И слушать мне невмоготу

Рассказы об успехах братца.

А что как он — совсем не он?

Не все ль равно? Я тут смешон

И предпочту пока убраться.

Стоять, как нищий, у дверей —

Что может быть на свете хуже!

Он тоже говорит о муже!..

Сеньор! Прошу вас поскорей!

Я притворюсь. Расчет — потом.

Да, все бывает в этом мире!

Не сон, а дважды два четыре:

Теперь он наш, весь этот дом,

И как я выиграл на этом!

Вчера — смотреть бросало в дрожь:

Кафтан мой рваный был похож

На лист, исписанный поэтом:

Грязь, пятна — срам! Эй, каплуна

Для графа, моего сеньора!

От бешенства я лопну скоро.

Идите! Может быть, она…

Не знаю, чем карать такое

Непостоянство и обман.

Кто этот чертов дон Хуан?

Сеньор, узнаем! Будь спокоен!

Мне ваша светлость хочет сразу

Науку жизни преподать?

Не как жена — как ваша мать…

Не договаривайте фразу,

Мой не выдерживает мозг,—

Вы говорите как наставник!

Хуан! Какой же вы забавник!

Ведь сердце ваше, точно воск,

Теперь послушно и готово

Все лучшее запечатлеть.

Сеньора! Обещаю впредь:

Любой ваш взгляд, любое слово

Я принимаю как приказ,

И если чем-то вас обижу,

Я так себя возненавижу,

Что заколюсь в тот самый час.

Эй!

Да, сеньора?

Принесите

Тот ларчик мой.

Сейчас подам.

А что еще за ларчик там?

Увидите.

Иль вы хотите

Мне что-то подарить опять?

А что бы вы хотели сами?

Мне ничего не нужно… с вами!

Граф, мой супруг! Зачем скрывать?

Ведь в этом доме денег много.

Тогда сказать я буду рад,

Тогда…

Я слушаю!

Мой брат —

Его вы не судите строго! —

Он заложил именье, дом,

И я…

Хуан! Мне все понятно,

Вы их получите обратно,—

Мы тотчас выкупить пошлем.

Здесь ваше все, чем я владею.

Он снес из-за костей и карт

И драгоценности в ломбард.

Их также я вернуть сумею.

А я — за вашу доброту —

Я ножки ваши расцелую.

О нет! Признательность такую

Я слишком малой, граф, сочту.

Вы правы. Как я глуп! Клеймите

Мое лицо.

Я не клеймлю

Того, что всей душой люблю.

Но я сама хочу, поймите,

На нем оставить некий знак.

А что и где — скажу вам точно,

Но это ведь не так уж срочно!

Вот ларчик.

Что же вы мне так

Спешите показать, сеньора?

Сейчас посмотрим.

В нем цветы?

Да, те цветы, что делал… ты,

А продавал Эрман. Умора!

Я от стыда готов сгореть.

Пусть будут здесь. Я их сначала

Алмазами убрать мечтала.

Им в спальне будет место впредь.

Когда супруг мой возгордится,

Я выну их, чтобы они,

Пред ним былые вызвав дни,

Его заставили стыдиться

И чтобы гнев его угас.

Поставьте их, Дуранго, в зале.

Вы, значит, зеркало мне дали?

Простите, что тревожу вас,

Но Алессандро нынче прибыл

В Валенсию.

Кто он такой?

Маркиз в Валенсии?

Какой?

И что нам в этом, кто б он ни был?

В нем больше треска слов пустых,

Чем грома в грозовое лето.

Но объясните: кто же это?

Да мой избранник, мой жених!

Ах, тот маркиз сицилианский?

Да, он, и сто мужчин и дам,

Уже завидующих вам,

Короче — заговор гигантский.

То неизбежные враги,—

Завидно им чужое счастье.

Хочу пойти унять их страсти,

А ты, Эрман, мне помоги.

Без унижения, без просьбы

Пойти ко всем, к друзьям, родным,

Преподнести подарки им,—

Всем это по душе пришлось бы!

Кто беден — одинок всегда,

А к богачу любой пристанет.

Ну, если их на деньги тянет,

Мы приручим их без труда.

Вы так умны и справедливы,—

Все тратьте, все, что нужно, граф!

Спасибо! Это право дав,

Жизнь и свободу мне спасли вы.

Любовь созрела в сердце, слухе, взоре —

Все мне твердило: полюби его!

И что мне чувств открыло волшебство,

То утвердил и разум гордый вскоре.

Желанья в их стремительном напоре,

Не победив рассудка моего,

Благоразумью дали торжество,

Подняв свой парус только в брачном море.

Любовь! За то, что так упорна ты

И вынудила праздную надменность

Сегодня в жертву принести мечты,—

Хотя б узнать пришлось мне счастья бренность,

За эти дни блаженства навсегда

Тебе прощаю скорбные года.

Не стану больше побираться.

Еще других просить, — о нет!

Какой безжалостный ответ!

Я рву письмо — чего стараться!

Вот приобрел друзей и братца!

Я их убил бы, всех друзей,

Вот этой шпагою своей,

Всех этих прихвостней проклятых.

В чем отказали — в ста дукатах!

Да больше дружбы у зверей!

Когда семь храмов дружбе верной

В стихах воздвигнул Лукиан,

Бьюсь об заклад, старик был пьян,

Поверил басне лицемерной

О видах дружбы столь примерной!

Да, в наши дни и фальшь и ложь

Везде в почете застаешь,

Но вспомним Грецию в те годы:

Там дружбу славили рапсоды. [112] Там дружбу славили рапсоды. — Рапсоды — странствующие певцы, исполнители эпических песен в Древней Греции.

Но я-то, я-то стал хорош!

Я только темной ночью ныне,

Когда укрыт ее плащом,

Решаюсь покидать свой дом,

А в этой вот моей рванине

Мне даже стыдно выйти днем.

Я столько делал им добра,

С любым из них я всем делился,

И вот во что я превратился:

Не плащ, а на дыре дыра.

О эта гнусная игра!

Фортуны дочь, она, прельщая,

За горло нас берет и в грязь

Швыряет, колесо вращая.

А женщины! Любая связь

Какой ценою мне далась!..

Нет, я не буду жить, покуда

С тобой не выберусь отсюда.

Но как?

Я мог бы дать совет,

Но ведь у вас терпенья нет.

Я слышал, он — восьмое чудо,

Граф новоявленный, ваш брат.

Мой брат?

Вы рады уж взорваться

Да, рад!

Умейте и сдержаться.

Он добр, отзывчив и богат.

И, как женился, говорят,

Пригрел уж многих, — для любого

Найдет участливое слово,

И многим беднякам помог.

Но я к нему ни на порог…

Нет! Нет!

А что же здесь такого?

Ну нет, уж это никогда!

Просить подать мне ради бога

Того, кого я гнал с порога,

Кому отказывал всегда!..

Ты не сгораешь от стыда

За свой совет?

Он к пользе вашей.

Да он меня прогонит взашей!

Нет, голод свел тебя с ума.

А вас неверье и сума.

Но знайте: нищей братье вашей

Всегда найдется здесь обед.

Придут, закутавшись получше,

И в ночь, когда на небе тучи,—

А здесь не зажигают свет,—

И никому отказа нет.

Он всех идальго, да с поклоном,

Дарит не чем-нибудь — дублоном.

А если нужным вдруг найдет,

Иному пять перепадет.

Пойдем под темным небосклоном!

О я несчастный!

Ну, вперед!

Вы попросите и, быть может,

Нам доброта его поможет,

Он к вашей просьбе снизойдет.

Но я… я весь дрожу.

Вперед!

Боюсь, я весь того не стою,

Чтоб отомстил он добротою,

Но если хочет небо так,

Пойдем. Да это он, никак!

А с кем он говорит? Их двое.

Так, значит, люди у ворот?

Да, и глядят на наши окна.

Быть может, это кавалеры

Доньи Костансы или доньи

Инес, которых пригласила

На вечер донья Ипполита?

Они и кружат здесь, пытаясь

Возлюбленных своих увидеть.

Эй! Кто идет?

Что там, Отавьо?

Нас обнаженными клинками

Встречают?

Эй! Кого вы ждете,

Зачем пришли вы, кавальеро?

Да это, очевидно, люди

Маркиза Алессандро. Стойте!

У них, быть может, пистолеты.

Когда нужду считать оружьем,

Мы сильно вооружены.

Но мы пришли, чтобы увидеть

Сеньора дон Хуана. Где он?

Я дон Хуан де Фокс, который

Зовется графом де ла Флор.

Кто вам внушает опасенье?

Какой-то новый Александр,

И говорят, что он грозится

Убить меня.

Но кто грозит,

Тот никогда не убивает.

Кто вы?

Несчастный кавальеро

Из благороднейшего рода,

Дошедший до того, что, кроме

Совсем истлевшего плаща,

Он не имеет чем накрыться.

Теперь во Фландрию решил он

Уехать, но вчера, прослышав,

Что прихотливая Фортуна

Высокий сан вам даровала,

Он к вам пришел за подаяньем,

Чтоб этот замысел исполнить.

Я вам охотно, кавальеро,

Приду на помощь. Если даже

Вы мне готовите ловушку

И в грудь мне всадите свинец,

Как только золотом карманы

Я вам наполню, — это значит,

Что вы подосланы другим,

А значит, и вина не ваша.

Но я прошу, сеньор, войдите.

Сюда!

Куда?

Вот, в первый зал.

Нет, я пред вами не предстану

Там, где светло. Когда бы вы

Меня узнали, вы не только

Мне б отказали в подаянье —

Вы шпагой бы меня пронзили.

Я — вас? Что сделали вы мне?

Глаза мне застилают слезы.

Даю вам слово кавальеро:

Когда б вы оказались даже

Моим единокровным братом,—

А неприятнее, чем он,

Нет для меня людей на свете,—

Я только б жалостью проникся.

Еще недавно в доме брата

Я жил так бедно, что теперь

При виде нищего, когда он

К тому же знатен, у меня

Готово сердце разорваться.

Тогда, мой милый брат, ты можешь

Представить, как твои слова

Мне разрывают сердце.

Брат?

Да, это я! Я, дон Алонсо,

Пришел, чтоб ты мне отомстил.

И я у ног твоих, Хуан.

Родной мой! Ты у ног моих!

О верь, я у твоих! Войди же!

Мой дом — твой дом. Зачем так поздно

На улице ты оказался?

Я слова вымолвить не в силах.

Ну, а чего тут удивляться?

Сам видишь.

Это кто?

Отавьо.

Молчи, Отавьо, слов не нужно.

Пойдем, мой брат!

О мой сеньор!

Мои глаза тебе все скажут.

Вот как! Уже и «мой сеньор»!

О время! Сколько изменений

Свершаешь ты в теченье нашей

Короткой бестолковой жизни!

Коль дон Хуан родному брату

В его несчастье дал приют,

Он божьим следует заветам,

И это самое святое

И благородное деянье.

Но тот лакей, который пищу

Нам уменьшал, — он здесь при чем?

Зачем его встречать как гостя?

Что тут за шум?

Где шум?

Я слышал,

Что сам вице-король со стражей

Арестовал маркиза.

Что ты?

Да, ходят слухи, что маркиз

Везде следил за дон Хуаном,

Чтобы его убить.

А в доме

Волнуются! Моя сеньора

Графиня входит в первый зал.

И сеньориты.

Есть причина

Расстраиваться, если графа

Они и вправду задержали.

Но, впрочем, графа-то за что?

Их могут продержать под стражей,

Пока не вынудят обоих

Подать друг другу руки. Верно?

Но в чем виновен дон Хуан?

Не все ль равно? Пусть кончат миром.

Так вы довольны, ваша светлость?

Вот, к вам пожаловали гости,

Но и ко мне — желанный гость.

Могла ли я не волноваться?

Я думала, вас задержали.

Меня?

Да, вице-королю

Взбрело на ум, что он маркиза

Обезопасит, взяв под стражу.

И очень хорошо. Пусть лучше

Наш дом украсит дон Алонсо.

Ваш брат? Я бесконечно рада.

Позвольте мне, графиня, к вашим

Стопам припасть.

Сюда подходит

С кортежем в сотню алебард

Вице-король!

Вице-король?

Посторонитесь, кавальеро!

Зачем пожаловали, ваше

Высочество, в мой скромный дом?

Чтоб охранять его как друг

И родственник.

Но если вы

Явились охранять мой дом,

То нам здесь некого бояться.

Считайте, что пришел с визитом

Поздравить вас и, уж поскольку

Я слово дал, всех помирить.

Хочу, чтобы маркиз уехал

К себе в Палермо без обиды

И в добрый час. Дон Хуан де Фокс!

Я слушаю, что мне прикажет ваше

Высочество!

Тотчас подайте

Друг другу руки.

Я согласен.

И я. Достаточно, что вы

Мне приказали и что дамы

Желают этого.

Сеньор!

Раз вы присутствуете здесь,

Являя нам такую милость,—

Прошу вас выслушать меня.

Охотно слушаю.

Фортуна

Изменчива и своенравна,

И всей Валенсии известно

То, что случилось с дон Алонсо.

Я пал, когда он поднимался,

Когда ж я поднялся, он пал.

Нo я и донья Ипполита —

Мы выкупили дом его,

И драгоценности, и землю.

Потом уговорили донью

Костансу стать его женой.

Граф! У меня не хватит слов,

Чтоб отплатить хотя бы ими.

Поступок ваш великодушен

И благороден.

Если хочет

Сеньор маркиз с собой в Палермо

Отсюда увезти жену,

То лучшей пары, чем сеньора

Инес, я для него не знаю.

О ней я слышал, и она мне

Пришлась по сердцу.

Дайте руки

Друг другу, и навеки дружба

Да будет скреплена родством!

И тем комедию мы кончим,

Которую назвать я мог бы

Цветы Хуана .

Иль, пожалуй,

Комедией о том, как бедный

С богатым поменялся местом .