Онлайн чтение книги Дети судьбы Sons of Destiny
Часть вторая

Интерлюдия

Отсутствие чувства времени. Вечный мрак. Передвижение в медленных, нескончаемых кругах. Окружён, но одинок. Знание о душах, попавших в ловушку, как и я, но невозможность связаться с ними. Отсутствие чувств зрения, слуха, вкуса, обоняния, осязания.

Только сокрушающяя тоска настоящего и мучительные воспоминания о прошлом.

Я знаю это место. Это Озеро Душ, место, где остаются духи, когда не могут покинуть Землю. Некоторые человеческие души не могут двигаться после смерти. Они остаются в ловушке в водах этого озера, осуждённые молча кружиться в водовороте целую вечность.

Мне грустно, что я попал сюда, но я не удивлён. Я старался жить хорошей жизнью и пожертвовал собой в конце, чтобы спасти других — так что в этом отношении я, возможно, заслужил Рай. Но кроме этого я был убийцей.

Какими бы ни были мои доводы, я взял людей и создал несчастье. Я не знаю, вынесла ли какая-то высшая сила решение за меня, или я в плену у своей вины. Я думаю, это не важно. Я здесь и мне не выбраться отсюда. Это моя участь. Навсегда.

Нет чувства времени. Нет дней, ночей, часов, минут — нет даже секунд. Я пробыл здесь неделю, год, век? Не могу сказать. Бушует ли по-прежнему Война Шрамов? Вампиры или вампирцы пали? Занял ли кто-то моё место Властелина Теней? Я умер без причины? Я не знаю. И, вероятно, никогда не узнаю. Это часть моего приговора. Часть моего проклятия.

Если бы души умерших могли говорить, они кричали бы об освобождении. Не только об освобождении из Озера, а от своих воспоминаний. Воспоминания грызут меня неотступно. Я помню так много о своем прошлом, все времена, где я не смог или смог бы поступить лучше. Так как ничего делать не надо, я вынужден пересматривать свою жизнь, снова и снова. Даже мои самые незначительные ошибки стали высшими ошибками суждения. Они мучают меня хуже, чем Стив когда-либо.

Я стараюсь скрыться от боли в воспоминаниях отступая в глубь моего прошлого. Я вспоминал молодого Даррена Шэна, человеческого, нормального, невинного. Я трачу года, десятилетия — или это просто минуты? — вновь простое беззаботное время. Я собрал воедино всю мою юность. Помню даже самые мелкие детали — цвета игрушечных машинок, домашние задания, одноразовые беседы. Я иду через каждодневный чат 100 раз, да каждого правильного слова. Далее я думал об этом, глубже копая в года, теряя себя, снова человека, почти способного поверить, что все эти воспоминания реальность, и моя смерть и озеро душ это ничто но это ужасный сон.

Но от вечности нельзя уклониться навсегда. Мои более поздние воспоминания всегда колеблются, собираясь далеко от границ ограниченной действительности, которую я построил. Очень часто я вспыхиваю перед лицом или событием. Тогда я теряю контроль, и оказываюсь в более темном, кошмарном мире моей жизни как полувампира. Я возрождаю ошибки, неправильные выборы, кровопролитие.

Так много друзей потерял, так много врагов убил. Я чувствую себя ответственным за все. Я верил в мир, когда я впервые пришел в Гору Вампиров. Даже притом, что Курда Смульт предавал своих людей, я чувствовал жалость к нему. Я знал, что он сделал это, чтобы избежать войны. Я не мог понять, почему она пришла к этому. Если бы только вампиры и вампирцы сели и поговорили через свои разногласия, войны, возможно, можно было избежать.

Когда я впервые стал князем, я мечтал о том, чтобы поторговаться о мире, начав оттуда, где закончил Курда, вернув вампирцев в клан. Я потерял те мечты где-то в течение этих шести лет, которые я провел, проживая в Горе Вампиров. Живя как вампир, изучая их пути, тренируясь с оружием, отправляя друзей, чтобы бороться и умереть … Все это стиралось на мне, и когда я наконец вернулся к миру из горы, я изменился. Я был воином, жестоким, не равнодушным к смерти, намеренным убивать, а не разговаривать.

Я не был злым. Иногда необходимо бороться. Есть случаи, когда вы должны отвергнуть ваши более благородные идеалы и пачкать руки. Но вы должны всегда бороться за мир, и искать, чтобы найти мирное решение даже самого кровавого из конфликтов. Я не делал этого. Я принял войну и пошел наряду с общим мнением — что, если бы мы убили властелина вампирцев, все наши проблемы были бы решены и жизнь была бы превосходной.

Мы были неправы. Смерть одного человека никогда ничего не решала. Стив был только началом. Как только вы отправляетесь вниз по дороге убийства, трудно взять обход. Мы, не могли остановиться. Смерти одного противника не быол бы достаточно. Мы приступили бы к уничтожению вампирцев после Стива, затем человечества.

Мы утвердились бы как правители мира, сокрушая все на нашем пути, и я пошел бы вместе с этим. Нет, более того — я повел бы, не только следовал бы.

Это чувство вины, не только за то, что я сделал, но и за то, что я сделал бы, разрушало меня как миллион голодных крыс. Не имеет значения, что я — сын Дезмонда Тайни, что зло было в моих генах. Я имел власть покончить с темными проектами моего отца. Я доказал это в конце, позволив себя убить. Но почему я не сделал этого раньше, прежде чем очень много людей были убито?

Я не знаю, мог бы я остановить войну, но я, мог бы сказать: «Нет, я не хочу участвовать в этом.» Я, возможно, привел бы доводы в пользу мира, а не боролся за него. Если бы я потерпел неудачу, то, по крайней мере, я мог бы не закончить здесь, отягощенный цепями очень многих ужасных смертельных случаев.

Время проходит. Лица выплывают из моих мыслей. Формы забытых воспоминаний, формируются снова. Я свожу на нет большую часть моей жизни, возвращаю ее, свожу ее на нет снова. Я уступаю безумию и забываю, кто я был. Но безумие не длится. Я неохотно возвращаюсь к своим чувствам.

Я много думаю о своих друзьях, особенно о тех, которые были живы, когда я умер. Погиб ли кто-нибудь из них на стадионе? Если они пережили это, что произошло потом? Поскольку я и Стив умерли, что случилось с Войной Шрамов? Мог ли мистер Тайни заменить нас новыми лидерами, людьми с теми же самыми полномочиями как у Стива и меня? Трудно понять, каким образом, если он не породил еще несколько детей.

Был ли жив сейчас Харкат, стремясь к миру между вампирами и вампирцами, как тогда, когда он был Курдой Смультом? Повела ли Элис Берджесс своих вампирит против вампетов и сокрушила их? Оплакивает ли меня Дебби? Не знание было мукой. Я продал бы свою душу Дьяволу за несколько минут в мире живых, где я мог найти ответы на свои вопросы. Но даже Дьявол не тревожит воды Озера Душ. Это было место исключительно для отдыха мертвых и проклятых.

Дрейф, призрачный, оставленный. Я зацикливаюсь на своей смерти, вспоминая лицо Стива, как он нанес мне удар, его ненависть, его страх. Я считаю число секунд, прежде чем я умер, капли крови, которые я проливал на берегу реки, где он убил меня. Я чувствую, что я сваливаюсь в воду реки десяток раз … сто … тысячу.

Та вода была настолько более живой, чем вода Озера Душ. Течение. Рыба плавала в нем. Пузыри воздуха. Холод. Вода здесь мертвая, столь же безжизненная как души, которые она содержит. Никакие рыбы не исследуют ее глубины, нет насекомых, просматривающих ее поверхность. Я не уверен, откуда я знаю об этих фактах, но я знаю. Я ощущаю ужасную пустоту Озера. Оно существует исключительно, чтобы хранить души несчастных мертвых.

Я жажду реки. Я удовлетворил бы любую запрашиваемую цену, если я мог бы вернуться и испытать порыв плавной воды снова, холод, когда я упал, боль, когда я умер от потери крови. Все лучше, чем этот мир неопределенности. Даже минута смерти предпочтительнее вечности небытия.

Одна небольшая мера комфорта — столь же плохо, как это для меня, это должно быть намного хуже для Стива. Моя вина ничто по сравнению с его. Я был втянут в злые игры мистера Тайни, но Стив бросил сердце и душу в них. Его преступления далеко перевешивают мои, поэтому его страдание должно быть, намного больше.

Если он не признает свою вину. Возможно, вечность ничего не означает для него. Возможно, он только воспален тем, что я побил его. Могло случиться так, что он не волнуется о том, что он сделал, или понимает только каким он был монстром. Он мог бы быть довольным здесь, размышляя с нежностью над всем, чего он достиг.

Но я сомневаюсь в этом. Я подозреваю, что признание мистера Тайни разрушило большую часть безумных защит Стива. Знание того, что он был моим братом, и что мы оба были марионетками в руках нашего отца, должно быть, встряхнуло его. Я думаю, учитывая время, чтобы размышлять — и это — все, что можно делать здесь — он будет оплакивать то, что он сделал. Он будет видеть себя таким, каким он действительно был, и ненавидеть себя за это.

Я не получил бы от этого удовольствие. Там, однако, милостью богов …, Но я все еще презираю Стива. Я могу понять, почему он так поступил, и мне жаль его. Но я не могу простить его. Я не могу растянуть это далеко.

Возможно это другая причина почему я здесь

Я снова отступаю от болезненных воспоминаний. Удалившись из мира вампира, делая вид, что этого никогда не было. Я воображаю себя ребенком, проживающим те же самые дни много раз, отказываясь пойти в день, когда я выиграл билет в Цирк уродов. Я строю прекрасную, закрытую, удобную действительность.

Я — Даррен Шэн, любящий сын и брат, не самый лучший мальчик в мире, но далеко не самый худший. Я помогаю по хозяйству маме и папе, борюсь с домашней работой, смотрю телевизор, болтаю с моими друзьями. Один момент мне шесть или семь лет, в следующий десять или одиннадцать. Непрерывно прокручивая назад на себя, проживая прошлое, игнорируя все, о чем я не хочу думать. Мой лучший друг Стив. Мы читаем комикс, смотрим фильмы ужасов, рассказываем шутки друг другу. Энни ребенок, всегда ребенок — я никогда не думаю о ней как о женщине с собственным сыном. Вампиры — монстры мифа, как оборотни, зомби, мумии, не следует принимать всерьез.

Это — моя цель стать Дарреном моих воспоминаний, потерять себя полностью в прошлом. Я не хочу больше иметь дело с виной. Я сошел с ума и выздоровел. Я хочу сойти с ума снова, но на сей раз позволить безумию поглотить меня целиком.

Я изо всех сил пытаюсь исчезнуть в прошлом. Вспоминая все, картины, детали более точно каждый раз, когда я повторно посещаю момент. Я начинаю забывать о душах, Озере, вампирах и вампирцах. Я все еще получаю случайные вспышки действительности, но я их быстро подавляю. Размышляя как ребенок, вспоминая как ребенок, становясь ребенком.

Я почти на месте. Безумие ждет, раскинув руки, приветствуя меня. Я буду жить ложью, но это будет мирная, успокоительная ложь. Я жажду этого. Я упорно тружусь, чтобы сделать это реальным. И я добираюсь до этого. Я чувствую, что я скольжу ближе к этому. Я достигаю лжи с усиками моего ума. Я чувствую ее вокруг, исследую ее, начинаю скользить в нее, когда внезапно — новое ощущение …

Боль! Тяжесть. Повышение. Безумие оставлено позади. Вода Озера закрывается вокруг меня. Иссушающая боль! Поражаясь, кашляя, задыхаясь. Но от чего? У меня нет оружия, чтобы победить, никакого рта, чтобы кашлять, нет легких, чтобы задохнуться. Эта часть имеет безумие? Я …

И внезапно моя голова — фактически, реальная голова! — ломает поверхность. Я вдыхаю воздух. Солнечный свет ослепляет меня. Я выплевываю воду. Мои руки свободны от Озера. Я окружен, но не душами мертвых — сетями! Люди, их тянули. Выхожу из Озера. Кричу от боли и растерянности — но никаких звуков. Формирование тела, невероятно тяжелое после всего этого невесомого времени. Я приземляюсь на твердой, теплой земле. Мои ноги тянутся из воды. Пораженный, я пытаюсь встать. Я встаю на колени, затем падаю. Я тяжело ударился об землю.

Снова боль, свежая и пугающая. Я сворачиваюсь в клубок, дрожа как ребенок. Я закрыл глаза от света и рыл пальцами землю, чтобы убедить себя, что это реально. И потом я рыдаю слабо как невероятно, изумительно, невозможно, осознавая — я жив!

Глава 14

Солнце отчаянно светило на меня, но я не мог унять дрожь. Кто-то обернул вокруг меня одеяло, ворсистое и толстое. Он щекочет как сумасшедшее, но ощущение приятное. Любое ощущение приятно после онемения Озера Душ.

Человек, который набросил одеяло на меня, стал на колени с моей стороны и наклонил мою голову назад. От воды в моих глазах я щурился, пытаясь сосредоточиться. Мне потребовалось несколько секунд, но в конце концов я сосредоточился на моем спасителе. Сначала, я подумал что это Харкат. Я открыл рот, чтобы счастливо выкрикнуть его имя. Тогда, я еще раз посмотрел и понял, что это не мой старый друг, только один из его серого, в шрамах, зеленоглазого рода.

Маленький человечек осмотрел меня молча, толкая и тыча. Потом встал и отошел в сторону, оставляя меня. Я туго завернул одеяло вокруг себя, пытаясь остановить дрожь. Через некоторое время я собрал все свои силы, чтобы оглядеться вокруг. Я лежал на краю озера душ. Земля вокруг меня была твердой и сухой, как пустыня. Несколько Маленьких людей стояли поблизости. Пара вешала сети, чтобы высохли-сети, которыми выловили меня. Другие просто смотрели в пространство или на озеро.

Был визжащий звук высоко над головой. Подняв глаза, я увидел, что огромное крылатое животное окружило Озеро.

С моей предыдущей поездки сюда, я знал, что это был дракон. Мои внутренности сжались от страха. Потом я заметил второго дракона. Третьего. Четвертого. Опустив челюсти, я понял, что небо было заполнено ими, множеством, возможно сотнями. Если они заметили меня …

Я начал слабо карабкаться для безопасности, затем остановился и поглядел на Маленьких Людей. Они знали, что там были драконы, но они не были обеспокоены гигантскими летающими рептилиями. Они, возможно, вытянули меня из Озера, чтобы скормить меня драконам, но я так не думал. И даже если они хотели это сделать, в моем слабом положении, я ничего не мог делать с ними. Я не мог сбежать или бороться, и там негде было спрятаться. Таким образом, я просто лежал там, где я был и ждал естественного хода событий.

В течение нескольких минут драконы кружили, а Маленькие Люди стояли неподвижно. Я был все еще переполнен сильным холодом, но я не дрожал столько, сколько, когда я впервые вышел из Озера. Я собрал небольшое количество энергии, сколько смог, чтобы попробовать подойти к Маленьким Людям и спросить их о том, что происходит, когда кто-то заговорил позади меня.

— Прости, я опоздала.

Я посмотрел через плечо, ожидая, что это мистер Тайни, но это была его дочь, (моя единокровная сестра!) Эванна, идущая ко мне.

Она выглядела такой, какой я ее запомнил, хотя в ее зеленом и карем глазах были искорки, которые отсутствовали в нашу последнюю встречу. — Уф! — проворчал я, единственный звук, который я смог произнести.

— Тише, — сказала Эванна, подходя ко мне и наклоняясь, чтобы плотнее укутать мои плечи. — Не пытайся говорить. Пройдет несколько часов, прежде чем спадет влияние Озера. Я разведу огонь и приготовлю тебе бульон.

Из-за этого меня не было рядом, когда тебя выловили — я искала дрова для костра. — Она указала на кучку бревен и веток.

Мне хотелось забросать ее вопросами, но не было смысла напрягать горло, если оно не готово работать. Поэтому я ничего не сказал, когда она подняла меня и как ребенка отнесла к груде дров, потом усадила и принялась разжигать костер.

Когда огонь разгорелся достаточно сильно, Эванна вытащила из-под веревок, в которые была одета, плоский круглый предмет. Я сразу же узнал его — складная кастрюля, такая же, какой когда-то пользовался мистер Крепсли.

Она нажала на середину, заставив ее раскрыться и принять настоящие размеры, затем наполнила водой (не из Озера, а из ведра), бросила немного травы и растений и повесила ее на палку над огнем.

Бульон был жидким и безвкусным, но его тепло казалось мне божественным пламенем. Я жадно пил, одну чашку, другую, третью. Эванна улыбалась, пока я проглатывал их, потом медленно отпила из своей чашки. Над головой через определенные промежутки времени кричали драконы, нещадно палило солнце, а запах дыма дурманил. Как это ни странно я расслабился, будто в летний воскресный полный дремы полдень.

Я наполовину опустошил четвертую чашку, когда мой живот пробурчал, говоря мне — Достаточно! — Счастливо вздохнув, я положил чашку и сел, чуть улыбаясь, думая только о приятных ощущениях внутри. Но я никогда не умел сидеть молча, так что, в конце концов, я поднял глаза, посмотрел на Эванну и проверил мои голосовые связки. — Урч, — прохрипел я — я хотел сказать «спасибо».

— Прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз говорил, — сказала Эванна. — Начни с простого. Попробуй с алфавита. Я пойду, поищу дров, чтобы было чем поддерживать огонь. Мы не задержимся здесь надолго, но пока мы здесь, будет лучше, если мы будем в тепле. Попрактикуйся, пока меня не будет, и может быть, мы сможем поговорить, когда я вернусь.

Я сделал так, как посоветовала ведьма. Сначала я старался воспроизвести звуки хоть немного похожими на те, какими они должны быть, но я старался и постепенно «а» стало звучать как «а», «б» как «б» и так далее. После того, как я несколько раз без передышки пробежался по алфавиту, я перешел к словам, начал я с простых — кошка, собака, мама, папа, небо, я. После этого я пытался произносить имена, длинные слова и, наконец, предложения. Речь причиняла боль, и некоторые слова я глотал, но когда, в конце концов, вернулась Эванна, неся охапку жалких веток, я был в состоянии поприветствовать ее низким, но вполне обычным голосом. — Спасибо за бульон.

— Не стоит благодарности, — она подбросила несколько веток в огонь, затем присела ко мне. — Как ты себя чувствуешь?

— Будто покрытым ржавчиной.

Ты помнишь свое имя?

Я с сомнением покосился на нее: — Почему я не должен?

— Озеро искажает людской разум, — сказала она. — Оно может разрушить воспоминания. Многие души забывают, кем они были. Они сходят с ума и живут прошлым. Ты пробыл в Озере долгое время. Я боюсь худшего.

— Я был близок к этому, — сказал я, придвигаясь поближе к огню, вспоминая мои попытки сойти с ума и освободиться от тяжести воспоминаний. — Это было отвратительно. Там было бы проще стать сумасшедшим, чем оставаться в здравом уме.

— Ну так что же? — спросила Эванна. Когда я молча взглянул на нее, она рассмеялась: — Твое имя?

«О.» Я улыбнулся. «Даррен. Даррен Шэн. Я — полувампир. Я помню всё, Войну Шрамов, Мистера

Крепсли, Стива.» Мои черты лица потемнели. «Я помню свою смерть, и что мистер Тайни сказал прямо перед этим.»

— Один из сюрпризов, разве он не таков — наш отец?

Она украдкой взглянула на меня, чтобы посмотреть, что я отвечу на это, но я не мог думать ни о чем — как бы Вы отреагировали на новость о том, что Дез Тайни Ваш отец, а ведьма, которой несколько сотен лет, — Ваша сводная сестра? Чтобы отвлечься от этого вопроса, я осмотрел землю вокруг меня. — Это место выглядит иначе. — сказал я. — Здесь было много зелени, когда мы с Харкатом приходили сюда, много травы и плодородной земли.

— Это более отдаленное будущее, — пояснила Эванна. — Прежде вы были здесь чуть больше двух сотен лет вперед, считая от настоящего. Время, в котором ты сейчас, сотни тысяч лет вперед, может быть больше. Я не совсем уверена. Наш отец впервые позволил мне придти сюда.

— Сотни… — у меня закружилась голова.

«Это эпоха драконов,» сказала Эванна. «Эпоха после человечества»

Мое дыхание застряло в моем горле, и я прочистил его дважды прежде чем смог ответить. «Вы имеете в виду что человечество исчезло?»

— Вымерло или переселилось в другой мир или на другую планету, — Эванна пожала плечами. — Я не могу точно сказать. Я знаю только, что сейчас мир принадлежит драконам. Они контролируют его, как это когда-то делали люди и как динозавры до них.

— А Война Шрамов? — нервно спросил я. — Кто победил?

Эванна помолчала немного. Потом сказала: — Нам о многом нужно поговорить. Но не будем торопиться. — Она указала на дракона высоко над нами: — Подзови одного из них.

— Что? — нахмурился я.

— Позови его, как ты делал это с Мадам Октой. Ты можешь управлять драконами, как управлял своим ядовитым пауком.

— Как? — спросил я, смутившись.

— Я покажу тебе. Но сначала позови, — она улыбнулась. — Они не навредят нам. Даю слово.

Я не был в этом уверен, но как было бы здорово управлять драконом! Посмотрев вверх, я наблюдал за существами в небе, затем сфокусировался на одном, который был значительно меньше других. (Я не хотел призвать большого дракона на случай, если Эванна окажется неправа и он атакует). Я следил за ним глазами несколько секунд, затем протянул к нему руку и прошептал: — Иди ко мне. Спускайся. Иди сюда, моя красавица.

Дракон кувыркнулся в воздухе, затем быстро начал спускаться. Мне показалоь, что он собирается разорвать нас на тысячи кусочков. Я запаниковал и попытался сбежать. Эванна притянула меня назад на мое место. — Спокойно, — сказала она, — Ты не сможешь его контролировать, если разорвешь связь, а теперь он знает, что мы здесь, поэтому было бы опасно позволить ему уйти.

Мне не хотелось играть в эту игру, но было слишком поздно отступать. С неистово бьющимся сердцем я сконцентрировался на снижающемся драконе и снова обратился к нему: — Тише. Остановись. Я не хочу ранить тебя — и я не хочу, чтобы ты поранил нас! Просто зависни над нами на некоторое время и …

Дракон вышел из пикирования и завис в нескольких метрах над нами. Он мощно взмахивал своими покрытыми кожей крыльями. Из-за этого шума я ничего не мог слышать, а порывы воздуха отбрасывали меня назад. Когда я попытался выпрямиться, дракон приземлился рядом со мной. Он сложил крылья, резко склонил голову, будто намеревался сожрать меня, но потом остановился и просто стал разглядывать.

Животное очень походило на то, что я видел прежде. Его крылья были светло-зеленого оттенка, он был около шести метров в длину, покрыт чешуей как змея, с выпяченной грудью и тонким хвостом. Чешуя на его животе была темно-красного и золотистого цвета, тогда как на спине она была зеленой с красными пятнами. У дракона были две длинные передние лапы и две небольшие задние, расположенные на четверть длины его тела от задней части. Множество острых когтей. Голова как у крокодила, длинная и плоская, с выпученными желтыми глазами и маленькими остроконечными ушами. Морда была темно-багровой. У дракона был также длинный раздвоенный язык и, если он был похож на других драконов, он мог выдувать огонь.

— Это невероятно, — сказала Эванна. — Впервые вижу дракона так близко. Наш отец превзошел самого себя, когда создавал их.

Мистер Тайни сотворил драконов?

Эванна кивнула. «Он помог человеческим ученым создать их. Фактически, один из ваших друзей был ключевым членом группы — Алан Моррис. С нашей отцовской поддержкой он сделал прорыв, который позволил им быть клонированными из комбинации клеток динозавра.»

«Алан?» Я фыркнул. «Вы сообщаете мне что Алан Моррис сделал драконов? Это — полный и абсолютный…» Я резко остановился. Томми сообщил мне что Алан был ученым, и что он специализировался в клонировании. Трудно было поверить что глупому мальчику, которого я хотел узнать взрослым, стал создателем динозавров, но зато снова, трудно было поверить, что Стив стал Властелином вампирцев, или я сам — Князем вампиров. Я полагаю что все влиятельные мужчины и женщины должны начинать как нормальные, непримечательные дети.

— Множество столетий законы этого мира будут сдерживать драконов, — сказала Эванна. — Законы будут контролировать их. Позже, когда они потеряют свою власть над мощью — как и должно происходить со всеми правилами — драконы будут летать и размножаться свободно, становясь реальной угрозой. В конце концов, они переживут или проживут немногим дольше, чем все человечество, вампиры, вампирцы и законы мира на этом витке их развития. Я не знаю, что будет после них. Я никогда не заглядывала так далеко.

— Почему он не убил нас? — спросил я, напряженно разглядывая дракона. — Он ручной?

— Едва ли! — засмеялась Эванна. — Драконы разорвали бы нас немедленно. Наш отец скрыл это место от них — они не могут увидеть Озеро Душ или кого-либо рядом с ним.

— Только этот видит нас, — отметил я.

— Да, но ты управляешь им, так что мы в безопасности.

— В последний раз, когда я был здесь, дракон почти зажарил меня заживо, — сказал я. — Как я могу контролировать его сейчас, если я не мог прежде?

— Ты мог, — ответила Эванна. — Ты обладаешь силой — просто ты не знал этого. Драконы стали бы повиноваться тебе тогда, как они это делают сейчас.

— Почему? — нахмурился я. — Что во мне такого особенного?

— Ты сын Дезмонда Тайни, — напомнила мне Эванна. — Даже несмотря на то, что он не передал тебе свою магическую силу, следы его воздействия сохранились. Это причина, по которой ты так ловко управляешь животными вроде пауков и волков. Но в этом случае есть кое-что еще, чем просто влияние отца.

Эванна вытянулась, ее руки стали намного длиннее их естественных размеров, и дотронулась до головы дракона. Его череп засветился от прикосновения ведьмы. Постепенно его бардовая кожа побледнела, потом стала прозрачной, так что я смог увидеть его мозг. Овальная, напоминающая камень форма была хорошо мне знакома, хотя прошло несколько секунд, прежде чем я вспомнил, что она мне напоминает. Потом меня осенило.

— Камень крови! — воскликнул я. Даже несмотря на то, что он был намного меньше камня Зала Вампиров, вне всяких сомнений он был такого же типа. Камень Крови был для вампиров подарком от мистера Тайни. Семь сотен лет члены клана питали его своей кровью и использовали в качестве средства слежения и связи друг с другом. Это было неоценимой помощью, но и таило в себе опасность — если бы он попал в руки вампирцев, они смогли бы выследить и убить почти каждого из существующих вампиров.

— Наш отец перенес мозг дракона в прошлое и отдал его вампирам, — сказала Эванна. — Он часто делает это — путешествует в прошлое и вносит мелкие изменения, которые влияют на настоящее и будущее.

С помощью Камня Крови он навязал вампирам свою волю. Если бы вампиры победили в Войне Шрамов, они бы использовали Камень, чтобы управлять драконами, а с помощью них и небесами. Не думаю, что вампирцы использовали бы его, если бы победили. Они никогда не верили в силу этого подарка Дезмонда Тайни — это было одной из причин, по которой они откололись от остального вампирского клана. Я не знаю, какого рода отношения сложились бы у них с драконами. Возможно, наш отец приготовил для них несколько иной способ управления этими животными — или, может быть, ему доставило бы удовольствие сделать их врагами.

— Предполагалось, что Камень Крови мог стать последней надеждой для клана, — пробормотал я, не в силах оторвать взгляд от мерцающего мозга дракона. — Это было легендой — если бы мы проиграли в войне с вампирцами, однажды ночью Камень Крови помог бы нам возродиться.

Эванна кивнула и отняла руки от головы дракона. Она перестала мерцать и снова приобрела свой естественный вид. Казалось, что дракон даже не заметил каких-либо изменений. Он все еще смотрел на меня, ожидая моих указаний.

— Но больше всего наш отец жаждал хаоса, — сказала Эванна. — Стабильность угнетала его. Ему никогда не было интересно просто наблюдать за течением жизни. Некоторое время ему нравилось позволять людям господствовать на этой планете, пока они были яростными и находились в постоянных междуусобицах. Но когда он увидел, что они на протяжении второй половины двадцатого века были на пути к миру — или ему показалось, что он это увидел; честно говоря, я не согласна с его оценкой — он позаботился о том, чтобы сбить их с этого пути. То же самое он сделает и с их преемниками.

— Если вампирцы выиграют Войну Шрамов и уничтожат вампиров, он воспользуется Камнем в будущем.

— Он приведет к нему людей и научит их извлекать клетки крови, чтобы создать новую армию клонированных вампиров. Но они не будут теми вампирами, которых мы знаем. Дезмонд будет руководить процессом клонирования и экспериментировать с клетками, искажая и трансформируя их. Новые существа будут более беспощадными, чем настоящие вампиры, из-за менее развитого ума они станут рабами причуд нашего отца. — Эванна криво усмехнулась.

— Так что наш отец говорил правду о том, что Камень Крови может помочь вампирам возродиться — но некоторые менее приятные факты он оставил при себе.

— Таким образом, ни одна из сторон в действительности не смогла бы победить, — сказал я. — Он просто приберег бы победителей для последующего поражения.

— Это всегда было образом жизни Дезмонда, — сказала Эванна. — То, что он помогает создать, он же позже и разрушает. Многие империи — Египет, Персия, Британия — уже поняли это, поплатившись своим существованием.

— Египет? — я прищурился.

— Наш отец — большой поклонник империй, — ответила Эванна. — Пещерные люди, воевавшие друг с другом с помощью дубинок и костей, очень недолго интересовали его. Он предпочитает смотреть, как люди убивают друг друга более совершенным оружием, и в больших количествах. Но человечество не может просто преодолеть варварство, оно также должно развиваться в других направлениях. Оно должно эволюционировать в социальной, культурной, духовной, технической, медицинской областях. Только та нация, которая преуспела в этих аспектах, может развязать великую войну.

— Наш отец приложил руку к большинству значительных архитектурных, технических или медицинских прорывов человечества. Он никогда не мог руководить открыто, но он влиял хитростью. Только в одной области он не имел реальной силы — в литературе. Дезмонд не любит вымышленного. Реальность для него все. Его не интересуют удивительные человеческие истории. Писатели всегда были чужды ему — он не читает произведения художественной литературы и не обращает на них никакого внимания.

— Никогда не подумал бы, — проворчал я, не смеясь над выбором мистера Тайни читать только факты. — Расскажи мне еще о его вмешательстве в жизнь людей и путешествиях во времени. Ты говорила, мистер Тайни перемещается в прошлое, чтобы изменить настоящее и будущее. Но что насчет временных парадоксов? — я видел множество псевдонаучных фильмов и телевизионных шоу. Я знал все о проблемах, связанных с теориями путешествия во времени.

— Нет никаких парадоксов, — ответила Эванна. — Вселенная сохраняет естественный порядок вещей. Ключевой момент события в прошлом не может быть изменен — только люди, вовлеченные в него.

— Что? — сказал я.

— Однажды в настоящем происходит что-то важное — вселенная для того, чтобы дать высшей силе имя, решает, что важно, а что нет — это никогда нельзя будет изменить, — пояснила Эванна. — Но ты можешь поменять людей, вовлеченных в него. Например, теперь это уже произошло, и ты не сможешь отправиться в прошлое и предотвратить Вторую Мировую Войну — но ты можешь вернуться и убить Адольфа Гитлера. Вселенная немедленно создала бы другого человека, который занял бы его место. Этот человек родился бы как все нормальные люди, рос, потом совершил бы то, что сделал Гитлер, что привело бы к тому же результату. Имена меняются, но ничего более.

— Но Гитлер был монстром, — сказал я. — Он убил миллионы людей. Ты хочешь сказать, что если бы мистер Тайни вернулся в прошлое и убил бы его, какой-нибудь наивный парень занял бы его место? И все эти люди все равно бы умерли?

— Да, — ответила Эванна.

— Но в таком случае получается, что люди не могут выбирать свою судьбу, — нахмурился я. — Они не отвечают за свои действия.

Эванна фыркнула.

— Вселенная должна была бы создать ребенка с потенциалом зла — хороший человек не может быть вынужден делать зло — но как только он сделает, да, тот человек станет жертвой судьбы. Это происходит не часто. Наш отец только иногда заменяет важные детали прошлого. Большинство людей имеет добрую волю. Но есть некоторые, которые не имеют.

— Я — один из них? — тихо спросил я, боясь ответа.

— Наверняка нет, — улыбнулась Эванна. — Твое время — настоящее время, и ты — оригинальное создание. Хотя тобой управлял наш отец, начиная с рождения, путь, которым ты шел, не был заложен ни в ком до тебя.

Эванна думала в течение нескольких секунд, затем попыталась объяснить ситуацию таким образом, которым я мог более легко понять.

— Хотя наш отец не может изменить события прошлого, он может сделать незначительные изменения, — сказала она. — Если что-то случается в настоящем, что ему не по душе, он может вернуться в прошлое и создать цепь событий, направленных на обеспечение решения того, что беспокоит его. Вот так вампиры стали столь многочисленными и сильными.

— Мистер Тайни создал вампиров? — закричал я — был миф, что он сделал нас, но я никогда не верил этому.

— Нет, — сказала Эванна. — Вампиры возникли сами по себе. Но их никогда не было много. Они были слабы и неорганизованны. Тогда, в середине двадцатого века, наш отец решил заняться путем человечества к миру и единству. Не симпатизируя этому, он отправился в прошлое и потратил несколько десятилетий, пробуя разные подходы, чтобы подорвать человечество. В конце концов, он занялся вампирами. Он дал им дополнительную силу и скорость, власть скользить и делиться своими мыслями — все сверхъествественные способности, о которых ты знаешь. Он также предоставил им лидеров, которые приведут их в форму и превратят их в армию.

— Каким бы мощным не стал клан, наш отец гарантировал, что они не могут быть угрозой людям. Первоначально вампиры были в состоянии выйти днем — Дезмонд Тайни сделал их пленниками ночи, и украл их подарок рождаемости. Тщательно скованные и поддерживаемые этим путем, вампиры должны были жить отдельно от мира людей и оставаться в тени. Так как они не изменяли ничего важного в истории человечества, вселенная позволяла им существовать, и они, в конечном счете, стали частью настоящего — так что когда наш отец был свободен использовать их, он, тем не менее, не захотел.

— И настоящее было моим временем? — спросил я.

— Да, — сказала Эванна. — Время идет с той же самой скоростью, независимо от того, в прошлом наш отец, настоящем или будущем. Так как он провел почти двадцать лет, застрявшим в прошлом, пытаясь найти способ свергнуть человечество, был конец двадцатого века, когда он вернулся к настоящему.

— И так как вампиры были теперь частью того настоящего, — сказал я, мой мозг болел, когда я старался идти в ногу со всей этой ошеломляющей информацией, — они имели право влиять на будущее?

— Правильно, — сказала Эванна. — Но наш отец тогда видел, что клан не будет начинать атаку на человечество, если оставить их на произвол судьбы — они были довольны тем, чтобы оставаться в стороне от дел людей. Поэтому он вернулся снова — только на несколько месяцев на сей раз — и спроектировал откол вампирцев. К тому времени, устанавливая легенды о властелине вампирцев, он тянул их к конфликту с вампирами.

— И это привело к войне Шрамов, и, в конечном счете, крушению человечества, — проворчал я, с болью о мысле, об ужасном лукавстве маленького человека.

— Хорошо, — улыбнулась Эванна, — это был план.

— Вы имеете в виду… — начал я говорить взволнованно, ощущая надежду в ее улыбке.

— Успокойся, — остановила меня Эванна. — Я раскрою все в ближайшее время. Но теперь нам пора двигаться дальше. — Она указала туда, где солнце садилось на горизонте. — Ночи более холодные в этом времени, чем в твоем. Нам будет безопаснее под землей. Кроме того, — сказала она, вставая, — у нас назначена встреча.

— С кем? — спросил я.

Она пристально посмотрела на меня.

— С нашим отцом.

Глава 15

Мистер Тайни был последним человеком в мире — во все времена — которого бы я хотел видеть.

Я горячо спорил с Эванной, желая выяснить, почему я должен явиться к нему или чего он добивается.

Я ненавидел и боялся этого зануды теперь больше, чем когда-либо, потому что так много знал о нём.

— Я хочу находиться на противоположной стороне мира от него! — плакал я.

— Или в другой Вселенной, если возможно!

— Я понимаю, — сказала Эванна, — но мы должны пойти к нему в любом случае.

— Он заставляет вас делать это? — спросил я.

— Он тот, кто приказал вытащить меня из озера? Он приказал тебе доставить меня к нему, чтобы снова внести беспорядок в мою жизнь?

— Ты узнаешь, когда встретишься с ним, — сказала Эванна спокойно, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру — она могла бы бросить меня обратно в Озеро, если я послушаюсь — в конечном счете, с сердитым бормотанием, я неохотно последовал за ней, когда она отправилась в засушливые пустыни.

Как только мы оставили тепло огна, дракон взмахнул крыльями и поднялся в небо.

Я наблюдал, как он присоединился к толпе драконов высоко надо мной, затем потерял его след.

Взглянув на Эванну, я заметил, что она всё ещё смотрит в небо.

— Мы могли бы добираться по воздуху, — сказала она, её голос показался необычайно грустным.

— На драконах? — спросил я.

— Да.

Я всегда хотела полетать на драконах.

— Я могу позвать его обратно, — предложил я.

Она быстро покачала головой.

— Сейчас не время для этого, — сказала она.

Здесь их слишком много.

Другие могут заметить нас, когда он вернётся, и атаковать.

Не думаю, что ты сможешь контролировать так много драконов без практики.

И хотя я могу замаскировать нас от них здесь, там я не могу.

Когда мы продолжили идти, я осмотрелся вокруг и оглянулся, мой взгляд остановился на Малом народце, неподвижно стоявшем на берегу Озера.

— Почему их так много здесь? — спросил я.

— Сейчас время, когда отец ловит души умерших, чтобы создать свой Малый Народец, — сказала Эванна, не оглядываясь и не замедляя хода.

— Он мог забрать их в любое время, но это самый лёгкий способ, когда некому помешать.

Он оставил маленькую группу своих помощников здесь, рыбачить, когда он даст указание.

Она взглянула на меня.

— Он мог спасти тебя гораздо раньше.

На данный момент прошло лишь 2 года.

Он имел власть достать тебя из Озера тогда, но он хотел наказать тебя.

Твоя жертва внесла беспорядок в его план.

Он ненавидит тебя за это, даже несмотря на то, что ты его сын.

Вот почему он послал меня вперед на данный этап, чтобы спасти тебя.

В этом будущём твоя душа страдала множество поколений.

Он хотел, чтобы ты чувствовал боль от почти вечного заточения и, возможно, даже сошёл бы с ума от неё, прежде чем был спасён.

— Мило, — проворчал я с сарказмом.

Тогда мои глаза сузились.

— Если он чувствует этот путь, зачем тогда спасать меня от него?

— Это скоро станет известно, — сказала Эванна.

Мы прошли долгий путь от Озера.

Воздух похолодел вокруг нас, когда солнце опустилось.

Эванна искала определённое место, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы изучить землю, затем двигалась дальше.

Наконец она нашла то, что искала.

Она остановилась, встала на колени и нежно дыхнула на пыльную землю.

Был гул, потом земля разделилась у наших ног и открыла вход в туннель.

Я мог видеть только несколько метров впереди, но я чувствовал опасность.

— Не говори, что мы должны идти туда, — проборматал я.

— Этот путь ведёт к крепости нашего отца, — сказала она.

— Темно, — я остановился.

— Я предоставлю свет, — пообещала она, и я увидел, что её руки тихо пылали, отбрасывая тусклый белый свет на несколько метров впереди неё.

Она серьёзно посмотрела на меня.

— Оставайся рядом со мной.

Не заблудись.

— Мистер Тайни получит меня, если я останусь? — спросил я.

— Верь или нет, есть монстры хуже нашего отца, — сказала она.

— Мы пройдём мимо некоторых из них.

Если попадёшь к ним в руки, твои тысячелетние мучения в Озере Душ покажутся тебе приятным часом, проведённым на пляже.

Я сомневался, но угроза была достаточно сильна, чтобы гарантировать, что я останусь на волосок от ведьмы, когда она начнет спускаться вниз по туннелю.

Этот наклон был под довольно постоянным углом тридцати градусов.

Пол и стены были гладкие и сделанные из того, что было похоже на твердую скалу.

Но были формы, перемещающиеся внутри скалы, искривленные, жестокие, удлиненные формы, все тени, когти, зубы и усики.

Стены выкатились наружу, когда мы прошли — создания, пойманные в ловушку внутри достигали нас.

Но, ни один не мог прорваться.

— Кто это? — прохрипел я, потея от страха столько, насколько высушивала высокая температура туннеля.

— Существа всеобщего хаоса, — ответила Эванна.

— Я рассказывала тебе о них прежде — это и есть те монстры, о которых я говорила.

Они — сродни нашему отцу, хотя он не столь же силен как они.

Они заключены в тюрьму за ряд временных и пространственных законов — законы вселенной, по которым наш отец и я живем.

Если мы когда нибудь нарушим законы, эти существа будут выпущены.

Они превратят вселенную в ад ихнего изготовления

Всё падет пред ними.

Они вторгнутся в каждый часовой пояс и замучают каждого смертного, родившегося когда-либо — до

бесконечности.

— Именно поэтому вы были сердиты, когда узнали, что я был сыном мистера Тайни, — сказал я

— Ты полагаешь он нарушил закон?

— Да

Я была не права, но это было близко к этому.

Я сомневаюсь, был ли даже он уверен в успехе своего плана.

Когда он порадил Хиберниуса и меня, мы знали законы и повиновались им.

Если он был неправ насчёт тебя — если бы он дал тебе больше силы чем он предназначал — ты смог бы тайно нарушить законы и привести к краху всё что мы знаем и любим.

Она оглянулась на меня и ухмыльнулась.

— Держу пари что ты никогда не догадывался что ты был очень важен для мира!

— Нет, — болезненно сказал я.

— И я никогда не желал быть.

— Не волнуйся, — сказала она, её улыбка успокаивала.

— Ты вышел из игры, когда позволил Стиву убить себя.

— Ты сделал то, что мы с Хиберниусом считали невозможным — ты изменил то, что казалось неизбежным будущим.

— Ты хочешь сказать, что я предотвратил пробуждение Властелина Теней? — спросил я нетерпеливо.

— Это было причиной, почему я дал ему убить себя.

— Я счел это единственным способом остановить все.

— Я не хотел быть монстром.

— Мысль об уничтожении мира была невыносима.

— Мистер Тайни сказал, что один из нас должен стать Властелином Теней.

— Но я подумал, что если мы оба погибнем…

— Ты правильно пподумал, — сказала Эванна.

— Под влиянием нашего отца мир подошел к точке, где было только два будущего.

— Когда ты убил Стива и принес себя в жертву, снова открылось множество вариантов возможного будущего.

— Я не могла совершить этого — я бы нарушила правила, если бы вмешалась — но ты, будучи человеком, мог.

— Так что же произошло после того, как я умер? — спросил я.

— Ты сказала, прошло два года.

— Вампиры нанесли поражение вампирцам и выиграли Войну Шрамов?

— Нет, — ответила Эванна, сжав губы.

— Война все еще бушует.

— Но конец уже близок — конец, который очень не нравится нашему отцу.

— Лидеры стремятся к миру, Ванча и Харкат со стороны вампиров, Гэннен Хэрст со стороны вампирцев.

— Они ведут переговоры, обсуждают руководящие принципы, согласно которым обе стороны могли бы жить как одна.

— Другие выступают против них — тех, кто не желает мира, много в обоих кланах — но голос разума побеждает.

— Значит, сработало! — я с трудом дышал.

— Если вампиры и вампирцы заключат перемирие, мир будет спасен!

— Возможно, — промямлила Эванна.

— Это еще неизвестно.

— Под руководством Стива вампирцы установили контакты с людьми из полиции и военным руководством.

— Они пообещали им долгую жизнь и силу в обмен на поддержку.

— Они хотели развязать ядерную и химическую войну для того, чтобы подчинить себе мир и оставшихся в живых.

— Это все еще может произойти.

— Тогда мы должны остановить их! — закричал я.

— Мы не можем допустить…

— Тише, — успокоила меня Эванна.

— Мы пытаемся предотвратить это.

— Это причина, по которой я здесь.

— Я не могу слишком сильно соваться в дела человечества, но теперь я могу сделать больше, чем прежде, и твой поступок убедил меня, что я должна вмешаться.

— Мы с Хиберниусом всегда держались нейтральной позиции.

— Мы не были вовлечены в дела смертных.

— Хиберниус хотел этого, но я переубеждала его, боясь того, что мы нарушим законы и освободим монстров.

Она вздохнула.

— Я была неправа.

— Риск необходим и сейчас, и в дальнейшем.

— Наш отец рисковал своей попыткой дать выход хаосу — и я теперь должна рискнуть, пытаясь установить мир.

— О чем ты говоришь? — нахмурился я.

— Человечество эволюционирует, — сказала она.

— Такова его судьба, развитие чего-либо восхищает, а наш отец намерен это погубить.

— Он использовал вампиров и вампирцев, чтобы сбить человечество с его пути, сровнять города мира с землей, отбросить людей назад в темные века, для того, чтобы он снова смог их контролировать.

— Но его план провалился.

— Кланы ночи сейчас в поисках воссоединения и жизни, обособленной от людей, тайной, не причиняющей вреда, такой, какой они жили в прошлом.

— Из-за того, что они стали частью настоящего, наш отец не сможет уничтожить их.

— Он может вернуться в прошлое и изобрести другую причину, из-за которой они будут враждовать, но это будет сложно и займет много времени.

— Время, на этот раз, действует против него.

— Если он не сможет вызвать разногласия в кланах в течение следующего года или около того, то едва ли он будет в состоянии вызвать крах человеческого рода, как он того желает.

— Он может — и нет сомнений он это сделает — снова плести интриги в будущем и искать новые пути разрушить его, но некоторое время мир будет в безопасности.

Эванна замолчала.

Ее руки находились прямо перед ее лицом, освещая его черты.

Я никогда не видел ее такой задумчивой.

— Ты помнишь историю о том, как я была создана? — спросила она.

— Конечно, — ответил я.

— Вампир — Корза Джерн — хотел, чтобы вампиры могли иметь детей.

— Он преследовал мистера Тайни до тех пор, пока тот не согласился выполнить его желание, и смешав кровь Корзы Джерна и беременной волчицы и применив к ней свои магические силы, он породил тебя и мистера Толла.

— Это не было для него единственной причиной нашего сотворения, — сказала Эванна, — но все же одной из важнейших.

— Я могу родить ребенка вампира или вампирца, и они по очереди смогут иметь своих собственных детей.

— Но дети от меня будут отличаться от своих отцов.

— У них будет часть моей силы — не вся — и они смогут жить днем.

— Солнечный свет не убьет их.

Она пристально взглянула на меня.

— Новое поколение живых существ, усовершенствованное племя вампиров или вампирцев.

— Если сейчас я дам жизнь такому ребенку, это разделит кланы.

— Подстрекатели к войне обоих сторон будут использовать детей, чтобы выработать новое мировоззрение и привить жестокость.

— К примеру, если у меня будет ребенок от вампира, те вампиры, которые против мира, нарекут его спасителем и будут утверждать, что он был послан, чтобы помочь им уничтожить вампирцев.

— Даже если мудрых вампиров будет больше, и они заставят замолчать нарушителей спокойствия, вампирцы будут опасаться ребенка и подозрительно относиться к долгосрочным планам вампирского клана.

— Как смогут они обсудить условия заключения перемирия, зная, что теперь они подчинены вампирам, что они все время в опасности?

— Есть надежда, что Война Шрамов закончится, потому что обе стороны видят, что она может длиться бесконечно.

— Пока были живы Лорд Вампирцев и вампиры-охотники, каждый знал, что у войны есть предначертанный конец.

— Сейчас, когда Стив и ты мертвы, она может никогда не закончиться, и ни вампиры, ни вампирцы не хотят этого.

— Так что они готовы поговорить о мире.

— Но мои дети могут все изменить.

— С возродившейся надеждой на победу — либо для вампиров, либо для вампирцев, в зависимости от того, кого я выберу отцом моего ребенка — война будет продолжаться.

— Когда мои дети вырастут — а они будут расти быстро, поскольку они создания определенного количества магии — они будут вызывать ненависть и страх.

— Через некоторое время они станут воинами и поведут свои кланы к победе над другими — и план нашего отца будет осуществлен, немного позднее, чем предвиделось, но во всех отношениях без изменений.

— Тогда у тебя не должно быть детей! — воскликнул я.

— Мистер Тайни не может заставить тебя, не так ли?

— Не в открытую, — сказала она.

— Он угрожал мне и даже пытался меня подкупить с той ночи, когда вы со Стивом умерли.

— Но у него нет сил принудить меня дать жизнь ребенку.

— Тогда все в порядке.

Я слабо улыбнулся.

— У тебя не будет детей, и все будет идти своим чередом.

— Но у меня будет, — сказала Эванна и опустила свои руки, так что теперь они светились на ее животе.

— На самом деле я уже беременна.

— Что? — взорвался я.

— Но вы только что сказали…

— Я знаю.

— Но если вы…

— Я знаю.

— Но…

— Даррен! — оборвала она.

— Я

знаю.

— Тогда зачем вы сделали это? — плакал я.

Эванна остановилась, чтобы объяснить.

Когда она остановилась, фигуры в стенах начали тесниться вокруг нас, шипя и рыча, выпуская когти и шипы, растягивая остовы скал.

Эванна заметила это и снова зашагала вперед, говоря на ходу.

— Я попросила Десмонда освободить твой дух.

— Вина привела тебя в Озеро Душ и держала бы тебя в нем вечно — нет естественного способа выбраться из Озера проклятых.

— Но избавление возможно.

— Душу можно выловить.

— Зная, что ты наполовину был моим братом, я сочла долгом чести освободить тебя.

— Что насчет Стива? — спросил я.

— Он тоже был наполовину твоим братом.

— Стив заслужил свое заточение.

Ее глаза были жесткими.

— Я чувствую жалость к нему, ведь он в некоторой степени был жертвой игр нашего отца.

Но зло Стива было первоначально его собственного развития.

— Он избрал свою стезю и теперь должен заплатить за последствия.

— Но ты пытался поступать правильно.

— Несправедливо, что ты должен был гнить в Озере Душ, так что я попросила нашего отца о помощи.

Она хихикнула.

— Нет нужды говорить о том, что он отказался.

— Спустя несколько месяцев он пришел ко мне, — продолжала она.

— Он понимал, что его планы разрушены, и видел во мне свое единственное решение.

— С твоей смерти он провел много времени, пытаясь убедить меня завести ребенка, с таким же успехом, с каким я пыталась убедить его освободить тебя.

— Но в этот раз он воспользовался новым подходом.

— Он сказал, мы можем помочь друг другу.

— Если бы у меня был ребенок, он бы освободил твою душу.

— И ты согласилась на это? — заорал я.

— Ты предала мир только для того, чтобы спасти меня.

— Конечно, нет, — проворчала она.

— Но ты сказала, что беременна.

— Я беременна.

Она оглянулась на меня и робко улыбнулась.

— Моей первой мыслью было отказаться от предложения нашего отца.

— Но потом я поняла, как можно обернуть это в нашу пользу.

— Все еще нет никаких гарантий мирного урегулирования конфликта между вампирами и вампирцами.

— Ситуация выглядит многообещающей, но отнюдь не определенной.

— Если переговоры потерпят неудачу, война будет продолжаться, что сыграет на руку нашему отцу.

— У него будет время отправиться в прошлое и создать новых лидеров, один из них продолжит начатое Стивом.

— Я думала об этом, когда Дезмонд сделал мне предложение.

— Я вспомнила способ, которым ты провел его, и пожелала узнать, что бы ты сделал на моем месте.

— Потом, в мгновение ока, я увидела это.

— Я приняла его предложение, но сказала, что неуверена, ребенка вампира или вампирца я хочу.

— Он сказал, это не имеет значения.

— Я спросила, могу ли я выбирать.

— Он ответил, да.

— Так что я провела некоторое время с Гэнненом Хэрстом, потом с Ванчей Марчем.

— Когда я вернулась к отцу, я сказала ему, что выбрала и что беременна.

— Он был в таком восторге, что даже не рассердился, когда я отказалась поведать ему, кто отец ребенка — он просто быстренько принял меры, чтобы отправить меня сюда, чтобы освободить тебя, и теперь мы можем вернуться обратно без каких-либо непредвиденных помех.

Она замолчала и погладила свой живот

Она все еще улыбалась странной застенчивой улыбкой

«Так кто же это?» — спросил я

Я не понимал, какое это имело значение, но мне было любопытно узнать ответ.

— Оба, — сказала она.

«У меня двойня — один от Ванчи, один от Ганнена.»

Ребенок вампира и ребенок вапмирца! Закричал я взволновано.

«Более того» — сказала Иванна

«Я позволила трем линиям крови смешаться

Каждый ребенок на одну треть вампир, на одну треть вампирец и на одну треть я.

Вот так я его обманула.

Он думал, что любой ребенок это мина для разделения кланов, но вместо этого они будут притягивать их друг к другу.

Мои дети когда вырастут будут размножаться с другими вампирами и вампирцами и произведут совершенно новый большой клан

Все разделения будут стерты и окончательно забыты.

Мы собираемся создавать мир, Даррен, не смотря на нашего отца.

Это ты научил меня — мы не обязаны принимать судьбу Мистера Тайни.

Мы можем создать свое собственное будущее, все мы.

Мы имеем власть, чтобы управлять нашими жизнями — нам только придется сделать выбор, чтобы использовать ее

Ты выбрал когда пожертвовал своей жизнью.

Теперь выбрала я — давая жизнь.

Только время покажет, к чему приведет наш выбор. Но я уверена, что мы поможем вступить в лучшее будущее, чем планировал наш отец.»

Аминь! пробормотал я, и последовал молча за ней по туннелю, думая о будущем, и о всех неожиданностях и поворотах которое оно нам может приподнести.

Голова гудела от мыслей и идей

На меня свалилось так много, так быстро, что я чувствовал себя ошеломленным от всего этого и не был уверен, что нужно делать.

Но была одна вещь, в которой я был абсолютно уверен — когда мистер Тайни узнает правду о детях Эванны, он будет в гневе! Думая об этом и о том, как будет выглядеть злое лицо маленького вмешивающегося во все человека, когда он услышит новости, я разразился смехом.

Эванна тоже засмеялась, и смех звучал целую вечность, следуя за нами по туннелям как перышко неуклюжей птицы, действуя почти как защитное заклинание от обрушивающихся стен, постоянного движения, всегда готовых наброситься монстров.

Глава 16

Примерно через час туннель закончился, и мы вошли в дом Мистера Тайни.

Я бы никогда не подумал, что у него есть дом.

Я предполагал, что он бродит по миру, всегда в движении и поиске кровопролития и хаоса.

Но теперь, когда я рассматривал его, я понял, каждый монстр нуждается в логове, чтобы назвать его своим, и Мистер Тайни был самым странным из всех.

Оно было огромное — я хочу сказать ОГРОМНОЕ — пещера, может быть километра 3 в ширину и простиралась так далеко вперед, на сколько я мог разобрать.

Большая часть пещеры была создана природой, сталагмиты и сталактиты, водопады, красиво разукрашенные горные породы и формы.

Но большая часть этого была необычайно натуральной

Здесь были великие машины прошлого, по моим догадкам должно быть из 1920 или 1930-х гг, висевшие над головой в воздухе.

Сначала я подумал, что они подвешены к потолку на веревках, но они были в непрерывном движении, вращаясь, перемещаясь, и даже летая как самолеты, и никакого намека на веревки.

Везде также были манекены, одетые в костюмы каждого века и континента, начиная с примитвных вещей до самых великолепных современных модных акссесуаров.

Их слепые взоры обескуражили меня — у меня было чувство, что они наблюдают за мной, готовые ожить по команде мистера Карлиуса и напасть на меня.

Тут были произведения исскуства и скульптуры, некоторые из них такие знаменитые, что даже такой не разбирающийся в исскустве человек как я мог опознать их.

— Мона Лиза, Мыслитель, Последний ужин.

Вперемешку с ними, изображенное как выставка, тут была дюжина мозгов в стеклянных сосудах.

Я прочитал несколько лейблов — Бетховен, Моцарт, Вагнер, Махлер.

(Это всколыхнуло во мне воспоминание — Я учился в школе имени Махлера!) «Наш папа любит музыку,» Прошептала Эванна.

— Покуда люди коллекционируют рукописные издания музыки или грамофонные пластинки… — Она очевидно не слышала о СиДи до сих пор! — …он коллекционирует мозги композиторов.

Дотрагиваясь до них, он может слушать мелодии которые они когда либо сочинили, и те которые они еще не представляли публике.

— Но откуда он их достал? — спросил я.

— Он переместился в прошлое, в то время когда они только умерли и разграбил их могилы, — сказала она, так обычно как будто это было самым обычным делом в мире.

Я подумал о том хорошо это или плохо поступать таким образом, но были более важные вопросы, поэтому я перестал думать об этом.

— Он также любил искусство, я это принимаю, — сказал я, кивая на Ван Гога.

— Ооочень, — сказала Эванна

— Это все оригиналы конечно же — он не имеет дела с копиями.(подделками)

— Невозможно! — фыркнул я.

— Они не могут быть настоящими.

Я видел несколько настоящих картин.

Мама и папа… — Я все еще думал о своем человеческом отце, как о настоящем и всегда буду.

— …водили меня посмотреть на Мону Лизу в Лувре однажды.

— Лувр, — поправила меня Эванна

— Это копии.

Некоторые папины карлики из малого народца сделаны из душ художников.

Они сделали превосходные копии, того чего он особенно хотел.

Затем он переместился в прошлое и поменял копии на оригинал.

В большинстве случаев даже настоящий художник не мог указать на разницу.

— Ты хочешь сказать мне, что Мона Лиза в Париже подделка? — спросил я скептически.

— Да.

Эванну насмешила моя реакция.

— Наш отец эгоистичный человек.

Он всегда получает лучшее для себя.

Что он хочет, он берет — и обычноон хочет все самое лучшее.

Кроме книг.

Её голос стал указательным, как ранее, когда она говорила про его отношение относительно творчества.

Десмонд никогда не читает работы воображения.

Он не коллекционирует книги и не обращает внимания на писателей.

Гомер, Чосер, Шекспир, Диккенс, Толстой, Твэн — все остались без его внимания.

Ему без разницы, что они хотели сказать.

Ему нечего делать с миром литературы.

Как будто это существует в другом мире.

Я снова не видел смысла в том зачем она все это рассказывает мне, поэтому я позволил моему интересу поблуждать.

Я никогда не был фанатом искусства, но даже меня удивила эта выставка.

Это была уникальная коллекция, вобравшая все самое лечшее из искусства и созданное человечеством.

Было слишком много для восприятия любого человека.

Оружие, драгоценности, игрушки, инструменты, альбомы марок, бутылки выдержанного вина, яйца Фаберже, высокие часы с маятником, гарнитуры, троны королей и королев.

Многое из этого было дорогое, но было также много ничего не стоящих пунктов, материал, который был просто добычей фантазии мистера Тайни, такой как крышки, странной формы воздушные шары, цифровые часы, коллекция пустых чашечек из-под мороженного, тысячи свистков, сотни тысяч монет (старые смешались с совершенно новыми), и так далее.

Пещера сокровищ Алладина походила на мусорное ведро в сравнении с этим.

Даже притом, что пещера была полна всякими чудесами и странностями, она не казалась загроможденной.

Здесь было много места, чтобы ходить и исследовать.

Наш путь проходил через различные коллекции и артефакты, Эванна иногда останавливалась, чтобы указать на особенно интересную часть — обугленный кол на котором была сожжена Жанна д’Арк, пистолет, который использовался, чтобы застрелить Линкольна, самое первое колесо.

— Историки сошли бы с ума в этом месте, — отметил я.

— Мистер Тайни когда-нибудь приводил сюда кого-нибудь?

— Почти никогда, — сказала Эванна.

— Это — его частное прибежище.

Я сама была здесь только несколько раз.

Исключения — те, кого он вытащил из Озера Душ.

Он должен привести их сюда, чтобы превратить в Маленьких Людей.

Я остановился, когда она сказала это.

Я внезапно ощутил предчувствие.

— Эванна … — начал я, но она покачала головой.

— Не задавай больше вопросов, — сказала она.

— Десмонд объяснит тебе остальное.

Это не будет долго теперь.

Несколько минут спустя мы достигли того, что ощущалось подобно центру пещеры.

Был небольшой бассейн зеленой жидкости, груда синих одежд и, стоящий около них, мистер Тайни.

Он хмуро на меня уставился через линзы толстых очков.

— Так, так, — протянул он, теребя большие пальцы за подтяжки.

— Разве это не сам молодой мученик.

Познакомился с кем-то интересным в Озере Душ?

— Игнорируй его слова, — сказала Эванна одной стороной рта.

Мистер Тайни проковылял вперед и остановился в нескольких метрах, стесняя меня.

Его глаза, казалось, танцевали с огнем в крупном плане.

— Если бы я знал, какой неприятностью ты собираешься быть, то я никогда не порождал бы тебя, — прошипел он.

— Теперь слишком поздно, — просвистел я.

— Нет, это не так, — сказал он.

— Я могу вернуться и стереть тебя из прошлого, сделать так, чтобы ты никогда не жил.

Вселенная заменила бы тебя.

Кто-то еще стал бы самым молодым князем вампиров, охотником за властелином вампирцев, и т. д.

— но ты никогда не существовал бы.

Твоя душа была бы не просто разрушена — она была бы разрушена полностью.

— Отец, — сказала Эванна предостерегающе, — ты знаешь, что не собираешься делать это.

— Но я могу! — настаивал мистер Тайни.

— Да, — она выражала неодобрение, — но ты не будешь.

У нас есть соглашение.

Я выполнила свою часть.

Теперь твоя очередь.

Мистер Тайни пробормотал кое-что неприятное, затем вызвал фальшивую улыбку.

— Очень хорошо.

Я человек слова.

Давайте продолжим.

Даррен, мой горе рожденный мальчик, избавься от этого одеяла и прыгай в бассейн.

Он кивнул на зеленую жидкость.

— Зачем? — спросил я натянуто.

— Пришло время переделывать тебя.

Несколькими минутами ранее, я не знал бы, что он имел ввиду.

Но намек Эванны подготовил меня к этому.

— Вы хотите превратить меня в Маленького Человека, не так ли? — сказал я.

Губы мистера Тайни дернулись.

Он впился взглядом в Эванну, но она невинно пожала плечами.

— Правильная маленькая всезнайка, не так ли? — разбушевался он, раздраженный тем, что я разрушил его большой сюрприз.

— Как это работает? — спросил я.

Мистер Тайни перешел к бассейну и присел около него.

— Это суп создания, — сказал он, проводя пальцем по зеленой субстанции.

— Он станет твоей кровью, топливом, на котором будет работать твое новое тело.

Твои кости будут обнажены до гола, когда ты вступишь.

Твоя плоть, мозг, органы и душа распадутся.

Я перемешаю все части и построю новое тело из месива.

— Он усмехнулся.

— Те, кто уже прошел через это говорили мне это — самая ужасная болезненная процедура, худшее, которое они когда-либо знали.

— Почему вы думаете, я собираюсь это сделать? — Натянуто спросил я.

— Я видел, как Ваш Маленький Народец живет,

бессмысленный, безмолвный, неспособный помнить их истинную личность, рабы ваших прихотей, едят мясо

мертвых животных — даже людей! Почему должен я занимать место под Вашими чарами как они.

— Никаких дел с моей дочерью, если ты не сделаешь. — Сказал Мистер Тайни просто.

Я покачал своей головой упрямо.

Я знал, что Эванна пытался одурачить Мистера Тайни, но я не видел, почему это было

необходимо.

Как я могу помочь добиться мира между вампирами и вампирцами, проходя через

нагрузку от боли и становится маленьким человеком? Это не имеет смысла.

Как будто читая мои мысли, Эванна тихо сказала, — Это для тебя, Даррен.

Это не имеет ничего общего с тем, что

происходит в настоящем, или Войне Шрамов.

Это твоя единственная надежда вырваться из притяжения озера

Душ и попасть в рай.

Ты сможешь жить полноценной жизнью как ты, в этом пустынном мире, и вернуться в Озеро Душ, когда ты умрешь.

Или ты можешь нам доверять и отдать себя в руки нашего отца.

— Я верю тебе, — сказал я Эванне, стрельнув в мистера Тайни лукавым взглядом.

— О, мой мальчик, если бы ты только знал, как сильно это задевает, — ответил мистер Тайни печально, затем засмеялся.

— Довольно впустую тратить время.

— Либо ты сделаешь это, либо нет.

— Но обрати внимание, дочь, — сделав предложение, я выполнил мою часть сделки.

— Если парень отклонит твой совет, это останется на его совести.

— Я рассчитываю, что ты сдержишь свое слово.

Эванна вопросительно взглянула на меня, не оказывая никакого давления.

Я тщательно обдумал это.

Я ненавидел мысль о том, что мне нужно стать Маленьким Человечком.

Не столько из-за боли, сколько из-за того, что мистер Тайни станет моим хозяином.

А что если Эванна лгала? Я сказал, что верю ведьме, но обдумав все еще раз, я понял, что у меня было очень мало причин ей доверять.

До этого она никогда не поддерживала своего отца и не действовала в чьих-либо интересах.

С чего бы ей делать это сейчас? Что если это было хитрым планом заманить меня в ловушку, а она в союзе с мистером Тайни или обманывается, выполняя его требования? Вся ситуация попахивала западней.

Но разве у меня был другой выход? Пренебречь Эванной, отказаться погрузиться в бассейн, уйти? Даже если предположить, что мистер Тайни отпустит меня, а монстры в туннеле не схватят, каким бы было мое будущее? Жизнь, проведенная в мире, полном драконов, преследуемая вечностью в Озере Душ, не соответствовала моим представлениям о хорошем времяпрепровождении. В конце концов, я решил, что было лучше рискнуть и надеяться на лучшее.

— Хорошо, — сказал я неохотно.

— Но есть одно условие.

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия, — прорычал мистер Тайни.

— Может быть, и нет, — согласился я. — Но я выдвину одно в любом случае.

— Я сделаю это только в том случае, если вы гарантируете, что у меня останется память.

— Я не хочу закончить как Харкат, не зная, кем я был, выполняя твои приказы, потому что у меня не будет свободы выбора.

— Я не знаю, что ты запланировал для меня, когда я стану Маленьким Человеком, но если твои планы включают службу в качестве одного из твоих рабов с запудренными мозгами…

— Они не включают, — перебил мистер Тайни.

— Я признаю, что мне нравится идея иметь тебя в своем распоряжении с сегодняшнего дня и на несколько миллионов лет, но моя дочь выразилась очень точно, когда дело дошло до нашего соглашения.

— Ты не сможешь говорить, но это единственное ограничение.

— Почему я не смогу говорить? — нахмурился я.

— Потому что я устал слушать тебя, — рявкнул мистер Тайни.

— Кроме того, тебе не понадобится говорить.

— Большинство моих Маленьких Людей не говорит.

— Немота не вредит никому из них, не принесет вреда и тебе.

— Ладно, — пробормотал я.

Мне не нравилось это, но я не видел смысла в споре.

Шагнув на край бассейна, я сбросил шерстяное одеяло, которым Малый Народец обернул меня сразу после того, как я появился из Озера Душ.

Я уставился на темно-зеленую жидкость.

И не смог увидеть своего отражения в ней.

— Что… — начал я вопрос.

— Не время для вопросов! — рявкнул мистер Тайни и сильно толкнул меня локтем.

Несколько мнгновений я балансировал на краю бассейна, размахивая руками, потом тяжело шлепнулся в то, что напоминало обжигающий огонь ада.

Глава 17

Мгновения агонии и тления.

Моя плоть запузырилась, потом выкипела.

Я пытался закричать, но у меня уже не было губ и языка.

Мои глаза и уши расплавились.

Чувства, за исключением боли, отсутствовали.

Жидкость отделила мою плоть от костей, затем продолжила работу над мозгом внутри костей.

Потом она добралась до моих внутренних органов и начала разъедать меня изнутри.

Мозг в моей голове зашипел, как кусок масла на раскаленной сковороде, и быстро растворился.

Моя левая рука — теперь только кость — оторвалась от тела и уплыла прочь.

Вскоре это произошло и с нижней частью моей правой ноги.

Затем мое тело полностью распалось на части, конечности, обугленные органы, маленькие куски мяса, оголенные осколки костей.

Все это испытывало постоянную боль, которая ни насколько не уменьшалась.

Посреди моих страданий настал момент духовного спокойствия.

Кое-какими остатками моего мозга я понял, что разделен на части.

В бассейне рядом со мной ощущалось чье-то присутствие.

Сначала я был смущен, но потом я осознал, что это было мерцание души Сэма Греста, которая была со мной с тех пор, как я выпил его кровь в момент его смерти.

Сэм отправился в Рай много лет назад, и сейчас последний осколок его духа тоже умирал для этого мира.

В жидкости в соответствии с моими воспоминаниями сформировались глаза на лице, юном и беззаботном, улыбающемся несмотря на муки, сующем в рот маринованный лук.

Сэм помахал мне.

Призрачная рука отдала честь.

Потом он ушел, и я окончательно остался совершенно один.

Со временем боль утихла.

Я полностью исчез.

Не было болевых рецепторов, передающих ощущения, и не было клеток мозга, реагирующих на них.

Непонятное умиротворение снизошло на меня.

Я стал единым целым с бассейном.

Мои атомы смешались с жидкостью, и теперь два стало одним.

Я был зеленой жидкостью.

Я чувствовал, как полые кости моего тела опускаются на дно бассейна, где они и осели.

Некоторое время спустя руки — мистера Тайни— погрузились в жидкость.

Он провел своими пальцами, и дрожь воспоминаний пробежала по моей сущности.

Он извлекал кости со дна — аккуратно подбирая каждую отдельную часть — и бросал их на пол пещеры.

Кости были покрыты частичками жидкости — частичками меня — и благодаря этому я чувствовал, как мистер Тайни складывает их вместе, ломая на мелкие кусочки, расплавляя некоторые из них, сгибая или скручивая другие, создавая скелет, совершенно отличающийся от моей прежней формы.

Мистер Тайни работал над телом около часа.

Когда все кости были на своих местах, он заполнил их органами — мозгом, сердцем, печенью, почками — потом покрыл их холодной серой плотью, которую сшил, чтобы зафиксировать органы и кости на их местах.

Насчет происхождения органов и плоти я не уверен.

Возможно, он сам вырастил их, но я думаю, более вероятно, что он позаимствовал их у других существ — может, у мертвых людей.

Мистер Тайни закончил работать с глазами.

Я чувствовал, как он соединяет глазные яблоки с мозгом, пальцы работали над высокой светочувствительностью с аккуратностью величайшего во всем мире хирурга.

Это было невероятно артистичным делом, настолько, что даже доктор Франкенштейн старался бы изо всех сил соответствовать ему.

Когда он закончил с телом, он снова опустил свои пальцы в жидкость бассейна.

В этот раз они были холодными и через секунду стали еще холоднее.

Жидкость начала сгущаться, становясь плотнее.

Боли не было.

Это было необычно, будто я сжимался.

Затем, когда жидкость стала лишь небольшой крупицей по сравнению с ее прежними размерами, с текстурой густого молочного коктейля, мистер Тайни убрал руки и вставил в нее трубку.

Короткая пауза, потом трубка начала всасывать, и я почувствовал, как теку сквозь нее, из бассейна во … что? … не в трубку, подобную той, которую опустили в бассейн, но во что-то похожее … ну конечно же — вены! Мистер Карлиус говорил мне, что жидкость будет служить моим топливом — моей кровью.

Я оставлял пределы бассейна ради узких границ моего нового тела.

Я чувствовал, что заполняю собой пространство, прокладывая путь сквозь сеть вен и артерий, продвигаясь медленно, но верно.

Когда жидкость достигла мозга и постепенно просочилась в него, поглощенная холодными серыми клетками, мои телесные ощущения пробудились.

Прежде всего я осознал, как бьется мое сердце, медленнее и сильнее, чем прежде.

Покалывание пробежало по моим рукам и ногам, затем по моей заново созданной спине.

Я пошевелил пальцами на руках и ногах.

Немного согнул руку.

Легко тряхнул ногой.

Конечности реагировали не так быстро, как мои старые, но это, может быть, было из-за того, что я ими еще не пользовался.

Затем вернулся слух, сначала резким ревущим шумом, который постепенно утих, позволив различать нормальные звуки.

Но звуки были не такими четкими, как раньше — как и у всех Маленьких Людей мои уши были вшиты под кожу головы.

Вслед за слухом вернулось потускневшее зрение — но не было обоняния или чувства вкуса с этих пор — опять же, как и у всех творений мистера Тайни— я был сотворен без носа.

Мое зрение прояснялось, пока все больше и больше крови прибывало к новому мозгу.

Из-за этих глаз мир выглядел по-другому.

Я видел более обширное пространство, чем прежде, так как мои глаза стали круглее и больше.

Я мог видеть больше, но из-за легкой зеленой дымки казалось, что я смотрю сквозь фильтр.

Первым, кого я увидел, был мистер Тайни, все еще работающий над моим телом, контролирующий трубки, накладывающий некоторые последние штрихи, проверяя мои рефлексы.

Он выглядел любящим, нежным родителем.

Затем я увидел Эванну, не спускающую глаз со своего отца, следящую за тем, чтобы он не выкинул никакой шутки.

Время от времени она, подобно медсестрам, подавала ему иголки и нитки.

Выражение ее лица было смесью подозрения и гордости.

Эванна знала о всех недостатках мистера Тайни, но она все же была его дочерью, и сейчас я видел, что несмотря на все ее опасения, она любила его — до некоторой степени.

Наконец, перемещение было закончено.

Мистер Тайни убрал трубки — они были воткнуты везде, в мои руки, ноги, туловище, голову — и закрыл раны, зашив их.

Он в последний раз оглядел меня с ног до головы, привел в порядок места, где из меня текла жидкость, сделал несколько корректировок в углах моих глаз, проверил сердцебиение.

Затем он отступил и заворчал.

— Еще одно прекрасное создание, хоть это сделал я, скажи мне это.

— Сядь, Даррен, — сказала Эванна.

— Но медленно.

— Не торопись.

Я сделал, как она сказала.

Волна головокружения нахлынула на меня, когда я поднял голову, но скоро это прошло.

Постепенно я поднялся, все время останавливаясь, так как чувствовал головокружение или тошноту.

Наконец, я сидел прямо.

Теперь я мог изучить мое тело, его широкие руки и ноги, плотные конечности, темно-серую кожу.

Я заметил, что, подобно Харкату, я не был ни мужчиной, ни женщиной, но чем-то промежуточным.

Если бы я мог покраснеть, я сделал бы это!

— Вставай, — сказал мистер Тайни, плюнув на руки и потерев их, используя плевок для того, чтобы почиститься.

— Прогуляйся.

— Проверь себя.

— Обретение новой формы не займет у тебя много времени.

— Я спроектировал мой Маленький Народец так, чтобы он сразу же мог действовать.

С помощью Эванны я встал.

Я неуверенно покачивался на ногах, но скоро обрел равновесие.

Я был намного крепче и сильнее, чем прежде.

Как я заметил, пока лежал на полу, мои конечности не реагировали так быстро, как когда-то могли.

Я должен был постоянно концентрироваться на том, чтобы сжать пальцы или чтобы передвинуть ногу.

— Тише, — сказала Эванна, когда я попробовал развернуться и едва не упал в теперь пустой бассейн.

Она поймала меня и держала до тех пор, пока я снова не обрел равновесие.

— Медленно, одно действие за раз.

— Это не займет много времени — всего пять или десять минут.

Я попытался задать вопрос, но не прозвучало ни звука.

— Ты не можешь говорить, — напомнила мне Эванна.

— У тебя нет языка.

Я медленно поднял похожую на колоду, серую руку и указал пальцем на свою голову.

Я смотрел на Эванну своими длинными зелеными глазами, пытаясь мысленно передать мой вопрос.

— Ты хочешь знать, можем ли мы общаться телепатически, — сказала Эванна.

Я кивнул моей головой без шеи.

— Нет.

— Ты не был сконструирован с этой способностью.

— Ты основной модели, — вмешался мистер Тайни.

— Ты не будешь жить очень долго, так что было бессмысленно наделять тебя набором ненужных свойств.

— Ты можешь думать и двигаться, это все, что тебе требуется делать.

Следующие несколько минут я провел, изучая мое новое тело.

Зеркал не было рядом, но я увидел большой серебряный поднос, в котором я мог бы изучать свое отражение.

Проковыляв к нему, я окинул себя критическим взглядом.

Я был около четырех с половиной футов в длину и три фута в ширину.

Мои швы были не такими аккуратными, как у Харката, а глаза не на том уровне, но в других отношениях мы не слишком отличались.

Когда я открыл рот, то увидел, что у меня отсутствует не только язык, но и зубы.

Я осторожно развернулся и взглянул на Эванну, показывая на свои десна.

— Тебе не нужно будет есть, — сказала она.

— Ты будешь жив не так долго, чтобы беспокоиться о еде, — добавил мистер Тайни.

Мой новый живот свело, когда он сказал это.

Меня обманули! Это была западня, и я попался в нее! Если бы я мог говорить, я бы проклял себя за то, что был таким дураком.

Но потом, когда я искал подходящее оружие для своей защиты, Эванна ободряюще улыбнулась.

— Помни, для чего мы сделали это, Даррен, — чтобы освободить твою душу.

— Мы могли бы дать тебе новую, полноценную жизнь Маленького Человечка, но это осложнило бы ситуацию.

— Так будет проще.

— Ты должен верить нам.

Я не чувствовал особого доверия, но дело было сделано.

И Эванна не выглядела, как человек, которого провели или который злорадствует над тем, что обманул меня.

Отбросив страхи о предательстве и мысли о сражении, я решил оставаться невозмутимым и посмотреть, что эта парочка придумала для меня.

Эванна подобрала кучку синих накидок, которая лежала рядом с бассейном и подошла ко мне.

— Я приготовила их для тебя чуть ранее, — сказала она. — Позволь мне помочь тебе надеть ее.

Я собирался показать ей, что могу одеться сам, но Эванна метнула на меня взгляд, который заставил меня остановиться.

Она стояла спиной к мистеру Тайни, который изучал останки в бассейне.

Пока его внимание было отвлечено другим, она накинула одеяние на мою голову и руки.

Я ощутил, что внутри плаща было несколько предметов, вшитых в подкладку.

Мы с Эванной обменялись пристальным взглядом и искра взаимопонимания промелькнула между нами — она говорила мне, как поступить, если предметов здесь не было бы.

Она замышляла что-то и не хотела, чтобы мистер Тайни знал об этом.

У меня не было ни малейшего представления о том, что она могла спрятать в накидке, но должно быть, это важно.

Когда плащ был на мне, я опустил руки и постарался не думать о секретной посылке, которая была у меня, на случай если я непредумышленно предупрежу мистера Тайни.

Эванна еще раз бегло осмотрела меня, затем крикнула: — Он готов, отец.

Мистер Тайни вразвалку пересек пещеру.

Он оглядел меня с головы до ног, презрительно фыркнул, потом протянул мне маленькую маску.

— Будет лучше, если ты наденешь ее, — сказал он.

— Возможно, она тебе не понадобится, но мы можем так же быть осторожны, как и огорчены.

Пока я затягивал ремни маски, мистер Тайни наклонился и прочертил линию на земляном полу пещеры.

Отступил от нее и взялся за свои часы в форме сердца.

Циферблат начал светиться, и вскоре его рука и лицо тоже замерцали.

Несколько мнгновений спустя из линии на полу выросла дверь, незаметно принявшая свою настоящую высоту.

Это был открытый проход.

Пространство между его косяками поблескивало серым светом.

Я проходил через похожий портал, когда мистер Тайни отправил нас с Харкатом во время, которое должно было стать будущим (что еще может произойти, если план Эванны провалится).

Когда дверь была установлена, мистер Тайни кивнул головой в ее сторону.

— Пора идти.

Мои глаза обратились к Эванне — разве она не пойдет со мной?

— Нет, — сказала она в ответ на мой незаданный вопрос.

— Я вернусь в будущее через другую дверь.

— Эта ведет в более отдаленное прошлое.

Она наклонилась, так что теперь мы были одного роста.

— Прощай, Даррен.

— Не могу представить себе, что когда-нибудь отправлюсь в Рай — не думаю, что это предназначено для подобных мне — таким образом мы, возможно, никогда не увидим друг друга снова.

— Может быть он тоже не хочет в Рай, — усмехнулся мистер Тайни.

— Возможно, его душа предназначена для огромного костра под землей.

Эванна улыбнулась.

— Мы не знаем всех секретов мироздания, но мы никогда не видели никаких проявлений ада.

— Озеро Душ кажется единственным местом, где обитают проклятые, и если наш план сработает, ты туда не вернешься.

— Не беспокойся — твоя душа будет свободна.

— Поживее! — огрызнулся мистер Тайни.

— Он мне надоел.

— Пора вышвырнуть его из нашей жизни, раз и навсегда.

Он оттолкнул Эванну, схватил мою накидку у плеча и потащил меня к двери.

— Даже не думай сюда вернуться, — прорычал он.

— Ты не сможешь изменить прошлое, так что даже не пытайся.

Делай то, что ты должен — и не беспокойся, если ты не сможешь разроботать что то — и позволь вселенной позаботиться об отдыхе.

Я повернулся лицом к нему, неуверенный в том, что он говорит, ожидая еще ответов.

Но мистер Тайни проигнорировал меня, вскинул обутую в веллингтонскую обувь ногу — и без слов прощания, как будто я был для него ничего не значащим незнакомцем — выпнул меня в дверь и вернулся к свиданию с историей.

Глава 18

— Дамы и господа, добро пожаловать в Цирк Уродов, дом многих всемирно известных людей.

У меня не было век, поэтому я не мог моргать, но под маской у меня отвисла челюсть.

Я был в большом театре, смотрел на сцену и безошибочную фигуру мертвого Хиберниуса Толла.

Кроме того, что он не был мертв.

Он был очень даже живой, и наполовину представил одно из баснословных представлений цирка уродов.

— Мы представляем номера, которые пугают и удивляют, номера, которые вы больше нигде не увидите.

Те кого легко напугать, должны покинуть зал сейчас.

Я уверен есть люди, которые…

Две красивые женщины подошли ко мне и приготовились войти.

Они одергивали свои сверкающие костюмы, проверяя, все ли в порядке.

Я узнал их, это были — Давина и Ширли.

Они работали в цирке, когда я впервые присоединился к нему, но потом они ушли несколько лет тому назад, чтобы работать в нормальном мире.

Жизнь путешествуещего артиста не для всех.

— …уникальны.

И никто не безвреден, — закончил мистер Толл, и вышел.

Давина и Ширли двинулись вперед и я увидел куда они направляются — к клетке человека волка, которая стояла ненакрытая на середине сцены.

Когда они ушли, маленький человечек занял их место рядом со мной.

Его лицо было скрыто под капюшоном синего плаща, но его голова была повернута в мою сторону.

Один момент длилась пауза, затем он натянул мой капюшон до середениы моего лица, чтобы мои очертания тоже были скрыты.

Мистер Толл возник рядом с нами, с его манерным быстрым и безшумным передвижением. (анонимно)

Без слов он вручил нам иголки и оранжевые нитки.

Другой маленький человечек спрятал иголку и нитку у себя за пазухой, я сделал также, чтобы не выпасть из общего места.

Давина и Ширли вытащили человека волка из его клетки и проводили его по залу, позволяя людям погладить его шерсть.

Я изучал зал более тщательно, в то время пока они выгуливали человека волка.

Это был старый заброшенный театр в моем родном городе, где Стив убил Шенкуса, и где — много лет назад — я впервые встретился с мистером Крепсли.

Я был удивлен, зачем меня послали обратно сюда — передо мной стояла задачка — когда раздался громкий взрыв.

Человек волк взбесился, как он часто делал во время начала номера — что выглядело как будто сумасшедший взрыв был хорошо подготовлен.

Напрыгнув на кричащую женщину, он откусил её руку.

В тот же момент, мистер Толл покинул нас и очутился рядом с человеком-волком.

Он оттащил его от кричащей женщины, успокоил его, и поместил обратно в клетку, пока Давина и Ширли пытались успокоить публику.

Мистер Толл вернулся к орущей женщине, подобрал её оторванную руку и громко свистнул.

Это было сигналом действия для меня и моего маленького напарника.

Мы подбежали к мистеру Толлу, осторожно дабы не проказать наших лиц.

Мистер Толл усадил женщину и прошептал ей.

Пока она молчала он насыпал на её кровоточащую рану розовый порошок и соединил с рукой.

Он кивнул моему компаньону и мне.

Мы вытащили свои иголки инитки и стали пришивать руку обратно.

У меня в голове промелькнуло озорение пока я пришивал.

Это было самое удивительное чувство де жа вю, которое я когда либо испытывал! Я знал, что будет дальше, каждую секунду.

Я был отправлен обратно в мое прошлое, в ночь, которая запомнилась мне навсегда.

Все время я молился, чтобы у меня появился шанс и я вернулся в прошлое и изменил свое будущее конечно же.

И сейчас, в самый не ожиданный момент, я здесь.

Мы закончили пришивать и вернулись за кулисы.

Я хотел снова постоять в тени и понаблюдать за шоу — если я помнил правильно, то следующим должен быть Александр Рибс, за которым будет Всеядный Рамус — но мой маленький человечек не разделял моего мнения.

Он подтолкнул меня вперед себя, к задней стороне театра, где нас ожидал юный Джекус Фленг.

В будущем Джекус станет метателем ножей, и даже будет принимать участие в шоу.

Но сейчас он только что присоединился к цирку, и был в команде подготавливающая сувениры для продажи.

Джекус вручил каждому из нас поднос заполненный резиновыми куклами Александра Рибса, шкурой человека волка и шоколадными орехами и болтами.

Он также дал нам ценники к каждому товару.

Он не говорил с нами — это было время до появления Харката Мульдса, когда все думали, что маленький народец — глухие, глупые роботы.

Когда Рамус Всеядный ушел со сцены, Джекус отправил нас в зал продовать сувениры.

Мы двигались среди толпы, позволяя людям изучать наши изделия и покупать, если они желали.

Мой маленький напарник пошел на противоположную часть зала, оставляя мне этот.

И так, несколькими минутами позже, как я и ожидал, я стоял напротив двух молодых мальчиков, единственными детьми в театре.

Один был диким ребенком, типажом, который ворует деньги у матери и коллекционирует комиксы ужасов, и мечтает стать вампиром, когда вырастет.

Другой был спокойный, но с его стороны тоже довольно глупый, тип который не подумает дважды перед тем как украсть паука у вампира.

— Сколько стоит стеклянная статуя? — спросил невозможно молодой и невинный Стив Леопард, указывая на статую на моём подносе, которую можно есть.

Покачиваясь, пытаясь сохранить твердость в руках, я показал ему табличку с ценой.

— Я не умею читать, — сказал Стив.

— Ты скажешь мне, сколько это стоит?

Я заметил удивление на лице Даррена — кишки Чарны! — на своём лице.

Стив сразу догадлся, что с Малым Народцем что-то странное, но я не был таким резким.

Молодой я не понимал, почему Стив лгал.

Я отрицательно покачал головой и быстро пошел дальше, оставив Стива объяснять себе молодому, почему сделал вид, что не умеет читать.

Если чуть раньше я чувствовал легкий бред, то теперь я определенно был безумен.

Это поразительная, потрясающая вещь — посмотреть в глаза молодого себя и увидеть, каким когда-то сам был молодым, глупым, доверчивым.

Не думаю, что каждый помнит, что он действительно любил, будучи ребёнком.

Взрослые думают, что помнят, но это не так.

Фотографии и видео не отражают реальных вас и не возвращают к жизни человека, которым вы были раньше.

Вы должны вернуться в прошлое, чтобы сделать это.

Мы закончили распродавать сувениры и собрались за кулисами, чтобы получить свежие лотки, полные новых товаров, связанных с выступлениями следующих исполнителей — Труски, Ганса Хэндса и того, кто появился подобно призраку теней ночи, мистера Крепсли и его дрессированного тарантула, Мадам Окты.

Я не мог пропустить выступление мистера Крэпсли.

Когда Джеккус отвернулся, я прокрался к занавесу и оттуда наблюдал.

Моё сердце прыгнуло мне в рот, когда мой старый друг и наставник вышел на сцену в своём потрясающем красном плаще, с белой кожей, копной оранжевых волос и шрамом, словно опазнавательным знаком.

Увидев его снова, мне хотелось выскочить и обнять его, сказать, как сильно я по нему скучал, как много он для меня значит.

Я хотел бы сказать, что любил его, что он был мне вторым отцом.

Мне хотелось пошутить над его строгой манерой держаться, его чахлым чувством юмора, его чрезмерной гордостью.

Я хотел рассказать, как Стив обманул его, и осторожно предупредить об обмане через притворство и о смерти без причин.

Я был уверен, когда он остынет, то разглядит смешные стороны в этом!

Но наш разговор не может состояться.

Даже если бы у меня был язык, мистер Крэпсли не может знать, кто я.

В эту ночь он ещё не встречал мальчика по имени Даррен Шэн.

Я был ничем для него.

Так что стоял на своём месте и наблюдал.

Последняя встреча с вампиром, который так сильно изменил мою жизнь.

Последний трюк, придающий выступлению пикантность — он ослабил контроль над Мадам Октой, чем вызвал ужас толпы.

Я вздрогнул, когда он впервые заговорил, — я забыл, каким сильным был его голос — и теперь вслушивался в каждое его слово.

Медленно текли минуты, но для меня все же недостаточно медленно — мне бы хотелось растянуть их на века.

Маленький Человечек вывел на сцену козу для Мадам Окты.

Он не был тем Маленьким Человеком, который ходил со мной в зрительном зале — здесь нас было больше, чем двое.

Мадам Окта убила козу, потом выполнила серию трюков с мистером Крепсли, ползая по его телу и лицу, вползая в его рот и выползая из него, играя с небольшими чашками и блюдцами.

В толпе, юный Даррен Шэн влюблялся в паука — он думал, что она восхитительна.

За кулисами, повзрослевший Даррен Шэн печально рассматривал ее.

Когда-то я ненавидел Мадам Окту — все мои проблемы начались из-за восьминоого животного — но не с этих пор.

Ни одна из них не была ее виной.

Это была судьба.

Все время, начиная с самого первого момента моего существования, это был Дес Тайни.

Мистер Крэпсли закончил своё выступление и ушёл о сцены.

Чтобы уйти, он должен был миновать меня.

Когда он приблизился, я

снова подумал о попытке связаться с ним.

Я не мог говорить, но я мог бы написать.

Если бы я схватил его и отвёл в сторону, написал сообщение, предупредил, чтобы он немедленно уезжал, выбирался сейчас…

Он прошёл.

Я ничего не сделал.

Это не было выходом.

У мистера Крепсли нет причин доверять мне, а прояснение ситуации заняло бы слишком много времени — он был безграмотен, так что мне бы потребовался кто-то, кто прочитал бы записку для него.

Это

также могло быть опасно.

Если бы я рассказал ему о Властелине Вампирцев и все, с этим связанное, он мог бы попытаться изменить ход будущего, чтобы предотвратить Войну Шрамов.

Эванна сказала, прошлое изменить невозможно, но мистер Крепсли — побужденный моим предостережением — как-нибудь умудрился бы сделать это, он мог освободить тех ужасных монстров, которых боится даже мистер Тайни.

Я не мог рисковать.

— Что ты здесь делаешь? — спросил кто-то за моей спиной.

Это был Джеккус Флэнг.

Он сильно ткнул в меня пальцем и указал на мой поднос.

— Вали отсюда быстро! — рыкнул он.

Я сделал так, как приказал Джеккус.

Я хотел проследовать тем же маршрутом, что и прежде, чтобы рассмотреть себя и Стива снова, но в этот раз другой Маленький Человек опередил меня, так что мне пришлось тащиться в другой конец театра и обходить всех там.

В конце антракта на сцену вышла Зубастая Герта, следом за ней Сайв и Сирса (близнецы-акробаты), и наконец, Эвра со своей змеей.

Я пошел в заднюю часть театра, даже не помышляя увидеть Эвру снова.

Хотя мальчик-змея был одним из моих лучших друзей, я не мог забыть страдания, через которые он прошел из-за меня.

Мне было бы слишком больно видеть его выступление, вспоминая его агонию и потерю, которые он позднее испытает.

Пока последние три выступления подводили шоу к концу, я обратил свое внимание на предметы, вшитые в подкладку моей накидки.

Время узнать, что же Эванна отправила вместе со мной в прошлое.

Дотянувшись до низа грубой голубой одежды, я нащупал первый из прямоугольных предметов и вытащил его.

Когда я увидел, что это было, мое лицо расплылось в широкой беззубой улыбке.

Хитрая старая ведьма! Я вспомнил, что она говорила мне по пути от Озера Душ к пещере мистера Тайни — хотя будущее нельзя изменить, могут поменяться люди, вовлеченные в важные события.

Моей отправки в это время было достаточно, чтобы освободить мою душу, но Эванна была на шаг впереди и обеспечила мне шанс освободить взрослого себя.

Мистер Тайни знал об этом.

Это ему не понравилось, но он согласился.

Как бы то ни было, действуя хитростью, оставив своего отца в неведении, Эванна подарила мне нечто более ценное, чем личная свобода — то, что совершенно сведет с ума мистера Тайни, когда он обнаружит, что его обманули! Я вынул все остальные предметы, привел их в порядок, а затем обратил внимание на совсем новые дополнения.

Я не нашел того, что ожидал, но когда просмотрел его, увидел, что сделала Эванна.

У меня был соблазн прокрасться в заднюю часть театра и прочитать последние несколько слов, но потом я решил, что мне будет лучше не знать этого.

Я услышал крики в театре — должно быть, змея Эвры впервые появилась из ночной тьмы.

Я не стал терять время.

Я ускользнул прежде, чем Джеккус Фланг разыскал бы меня и нагрузил бы другим подносом.

Выйдя через заднюю дверь, я обошел театр и снова зашел в него с фасада.

Я прошел по длинному коридору до места, где открытая дверь вела к лестнице — пути на балкон.

Поднялся на несколько шагов, затем отложил подарок Эванны и стал ждать.

Я думал о том, что делать с этими предметами — оружием.

Сразу отдать мальчику? Нет.

Если я сделаю это, он может попытаться изменить будущее.

Этого нельзя допустить.

Но должен быть способ передать их ему позже, так, чтобы в нужное время он смог ими воспользоваться.

Эванна не отдала бы их мне, если бы такой возможности не было.

Вычислить, как это сделать, не заняло много времени.

Я был счастлив, когда понял, как поступить с подарком, поскольку это также означало, что я точно знал, что делать с юным Дарреном.

Шоу закончилось и зрители повалили из театра, страстно обсуждая представление и громко восхищаяясь.

Так как мальчики сидели рядом со сценой, они должны были покинуть театр одними из последних.

Я спокойно ждал в тишине, зная, что произойдет.

Наконец, испуганный юный Даррен открыл дверь на лестницу, проскользнул в нее, закрыл за собой и остановился в темноте, тяжело дыша, с сильно бьющимся сердцем, ожидая, когда все покинут театр.

Несмотря на темноту, я мог видеть его — мои большие зеленые глаза были почти такими же зоркими, как и у полувампира — но он не имел ни малейшего представления, что я здесь.

Когда стихли последние звуки, мальчик начал подниматься по лестнице.

Он направлялся к балкону, чтобы проследить за своим другом Стивом и убедиться, что он невредим.

Если он сделает это, его судьба будет предрешена, и он будет обязан прожить мучительную жизнь полувампира.

Я был в силах изменить это.

Это, в дополнение к освобождению из Озера Душ, было моим подарком от Эванны — и об этой части дара мистер Тайни был осведомлен.

Когда юный Даррен приблизился, я бросился на него, схватил прежде, чем он понял, что произошло, и побежал с ним вниз по лестнице.

Я прорвался сквозь дверь в свет коридора, затем грубо бросил его на пол.

На его лице застыла гримаса ужаса.

— Н-н-не убивай меня! — пронзительно закричал он, отползая назад.

В ответ на это я скинул капюшон, потом сорвал маску, показав свое круглое, серое, сшитое лицо и широко разинутый рот.

Я тряхнул головой, злобно смотря и протягивая руки.

Даррен закричал, вскочил на ноги и, спотыкаясь, помчался к выходу.

Я погнался за ним, сильно шумя, царапая стены ногтями.

Он вылетел из театра, когда добрался до двери, скатился со ступенек, потом поднялся и побежал, спасая свою жизнь.

Я стоял на лестнице у входа, наблюдая за юным собой, несущимся в безопасное место.

Я нежно улыбался.

Для надежности я стоял здесь на страже, но был уверен, он не вернется.

Он прибежит прямо домой, прыгнет под одеяло и будет трястись, пока не заснет.

Утром, так и не узнав, что замышлял Стив, он позвонит ему, чтобы выяснить, все ли с ним хорошо.

Не зная, кто такой мистер Крепсли, у него не будет причин опасаться Стива, и у Стива не будет повода подозревать Даррена.

Их дружба будет идти своим чередом, и хотя, я уверен, они часто будут говорить о своем походе в Цирк Уродов, Даррен не вернется, чтобы украсть паука, а Стив никогда не откроет правду о мистере Крепсли.

Я отошел от входа и поднялся по ступенькам на балкон.

Отсюда я наблюдал, как Стив ставит ультиматум мистеру Крепсли.

Он просил сделать его помощником вампира.

Мистер Крепсли попробовал его кровь, потом отказал ему по той причине, что он был злом.

Стив в бешенстве поклялся отомстить вампиру.

Будет ли Стив все еще жаждать отмщения, которое перекинется на его заклятого врага — меня? Будет ли его стезя, когда он повзрослеет, все еще уводить его от обычной жизни к вампирцам? Предначертано ли ему прожить жизнь так, как она прошла в первый раз, только с другим противником вместо Даррена Шэна? Или вселенная заменит Стива, как меня, кем-нибудь еще? У меня не было возможности узнать это.

Только время покажет, а меня не будет в живых, чтобы увидеть эту историю до конца.

У меня еще было время действовать, но оно уже подходило к концу.

Время отступить, поставить в моей жизни точку и попрощаться.

Но сначала — последняя коварная попытка разрушить планы Десмонда Тайни!

Глава 19

Ключевые события прошлого не могут быть изменены, но люди в нем могут.

Эванна сказала мне, что если бы она вернулась в прошлое и убила Адольфа Гитлера, вселенная заменила бы его кем-то другим.

Основные события Второй мировой войны будут разворачиваться именно так, как это было изначально, только с другой фигурой у руля.

Это, очевидно, спровоцирует некоторое количество временных расхождений, но не будет ничего такого, что высшая сила вселенной не смогла бы исправить.

Несмотря на то, что я не могу изменить ход истории, я в состоянии оградить себя от него.

Это я сделал, спугнув юного Даррена.

События моей жизни пойдут не тем путем, что раньше.

Ребенка заразят, он отправится в путешествие к Горе Вампиров, разоблачит Курду Смальтха, станет Князем Вампиров, а потом и охотником на Властелина Вампирцев.

Но он не будет тем мальчиком, которого я сегодня спугнул.

Кто-то еще — какой-нибудь другой ребенок — займет место Даррена Шэна.

Мне стало нехорошо от мысли, что я обрекаю другого ребенка на жестокие испытания моей жизни, но по крайней мере я знал, что в конце — в смерти — он будет торжествовать.

Человек, который заменит меня, пройдет по моим стопам, убьет Властелина Вампирцев и умрет в битве, и, думаю, вырвется из той мертвой тишины.

Так как ребенок не будет ответственен за свои поступки, его душа, когда он умрет, должна отправиться прямо в Рай — вселенная сурова, но, надеюсь, справедлива.

И может быть, он даже не будет мальчиком.

Вожможно, меня заменит девочка! Новый Даррен Шэн не обязательно должен быть точной копией предыдущего.

Он или она может быть другого происхождения или из другой страны.

Все, что нужно этому ребенку, сильное любопытство и слегка непокорный характер.

Кто-нибудь, полный мужества, поздно ночью выскользнув из дома и уйдя на представление Цирка Уродов, получит возможность занять мое место в качестве помощника мистера Джутинга.

Так как изменится моя часть истории, измениться также может и участие других.

Может быть, другая девочка — или мальчик — будет играть роль Дебби, кто-то еще станет Сэмом Грестом.

Возможно, Гэвнер Перл не будет тем вампиром, которого убьет Курда, и даже Стив будет заменен другим.

Может быть, мистер Джутинг не будет тем, кто умрет в Пещере Возмездия, а проживет до глубокой старости и станет таким же мудрым, как и его наставник, Себа Нил.

Большая часть истории — саги — о моей жизни пойдет самотеком, поскольку изменился центральный характер.

Но это все досужие домыслы.

Однако я знал наверняка, что мальчик, которым я когда-то был, проживет обычную жизнь.

Он будет ходить в школу, вырастет, как все остальные люди, устроится на работу, может быть, однажды создаст свою семью.

Новый Даррен Шэн будет наслаждаться всеми теми вещами, которые подлинный Даррен упустил.

Я подарил ему его свободу — его человечность.

Я могу только молиться богам вампиров, что он осуществит большую часть этого.

Предметами, вшитыми в подкладку моего плаща, были мои дневники.

Я вел дневник столько, сколько себя помнил.

Я записывал в нем все — мое путешествие в Цирк Уродов, то, как я стал помощником мистера Джутинга, Войну Шрамов, охоту на Властелина Вампирцев, все, вплоть до той решающей ночи, когда произошло мое последнее, роковое столкновение со Стивом.

Все это было здесь, все важные события моей жизни, вместе с множеством банальной чепухи.

Эванна продолжила дневник до настоящего времени.

Должно быть она забрала его из дома, где располагались Дэбби и Элис, потом описала все, что произошло в ту кровопролитную ночь, решающее сражение со Стивом и мою смерть.

Затем она коротко обрисовала долгие годы моих психических страданий в Озере Душ, за этим следовало детальное сообщение о моем избавлении и перерождении в Маленького Человечка.

И даже более того, она рассказала, что случилось потом, о моем возвращении, о том, как я спугнул подлинного Даррена и …

Я не знаю, что она написала на последних нескольких страницах.

Я не стал читать дальше.

Лучше я сам узнаю о своих заключительных действиях и мыслях — а не прочитаю об этом в книге!

После того, как ушел Стив, а мистер Джутинг вернулся в подвал, где хранился его гроб, я отправился на поиски мистера Длинноута.

Я нашел его в его фургоне, проверяющим доход за ночь.

Он занимался этим регулярно.

Думаю, он наслаждался нормальностью простой задачи.

Я постучал в дверь и подождал, пока он ответит.

— Что ты хочешь? — спросил он подозрительно, когда увидел меня.

Мистер Длинноут нельзя было удивить, и уж точно не Маленьким Человечком.

Я протянул ему дневник.

Он посмотрел с опаской, не дотронувшись до него.

— Это послание от Рональда? — спросил он.

Я тряхнул головой без шеи.

— Тогда что?.. — Его глаза расширились.

— Нет! — задохнулся он.

— Этого не может быть! — он откинул мой капюшон — после того, как я напугал юного себя, я снова надел его — и пристально изучил меня.

Некоторое время спустя беспокойство мистера Длинноута сменилось улыбкой.

— Это работа моей сестры? — уточнил он.

Я кивнул своей плотной, собранной по частям головой.

— Никогда не думал, что она вмешается, — прошептал он.

— Полагаю, в этом скрыто нечто большее, чем просто освобождение твоей души, но я не буду выпытывать у тебя информацию — для всего, с этим связанного, будет лучше, если я ничего не узнаю.

Я протянул дневник, желая, чтобы он взял его, но мистер Длинноут все еще не трогал его.

— Я не уверен, правильно ли я понял, — сказал он.

Я указал на имя — Даррен Шэн — написанное поперек обложки, потом на себя.

Открыв его, я позволил ему взглянуть на дату и первые несколько строк, затем пролистал до того места, где был описан мой визит в Цирк Уродов и что случилось.

Когда он прочитал часть, где я рассказывал о том, что видел Стива с балкона, я показал на запись пальцем и сильно затряс головой.

— О, — хихикнул мистер Длинноут.

— Понятно.

— Эванна не только спасла твою душу — она вернула тебе нормальную жизнь.

Я улыбнулся, довольный тем, что он, наконец-то, понял.

Я закрыл дневник, хлопнул обложкой, потом предложил ему книгу снова.

На этот раз он взял ее.

— Теперь мне понятен твой план, — сказал он тихо.

— Ты хочешь, чтобы мир узнал об этом, но не сейчас.

— Ты прав — открыв это сейчас, мы рискуем дать волю гончим хаоса.

— Но если осуществить это позднее, незадолго до твоей смерти, это всего лишь окажет влияние на настоящее и будущее.

Руки мистера Длинноута двигались очень быстро, дневник исчез.

— Я буду хранить его, пока не придет время, — сказал он.

— Потом я отправлю его … кому? Автору? Издателю? Человеку, которым ты станешь?

Я быстро кивнул, когда он сказал это.

— Очень хорошо, — сказал он.

— Не могу сказать, как он поступит с ним — может, он сочтет это за обман или не поймет, чего ты хотел от него — но я сделаю, как ты просишь.

Он начал закрывать дверь, потом остановился.

— В этом времени я, конечно, не знаю тебя и теперь, когда ты отстранил себя от истинного течения времени, я никогда и не узнаю.

— Но я чувствую, мы были друзьями.

Он протянул руку, и мы обменялись рукопожатием.

Мистер Длинноут пожимал руку только в исключительных случаях.

— Удачи тебе, друг, — прошептал он.

— Удачи всем нам.

Потом он быстро прервал контакт и закрыл дверь, предоставив мне удалиться, найти милое, спокойное место, где я смогу побыть один — и умереть.

Теперь я знаю, зачем Эванна прокомментировала то, что мистер Карлиус не был читателем.

Он не имел ничего общего с книгами.

Он не уделял внимания новеллам и другим произведениям художественного вымысла.

Если, через много лет, взрослый Даррен Шэн согласится и опубликует серию книг о вампирах, мистер Карлиус не узнает об этом.

Его внимание будет сконцентрировано на чем-нибудь еще.

Книги выйдут в свет и будут прочитаны, и даже если предположить, что вампиры не книжные черви, слова определенно просочатся к ним.

Когда в Войне Шрамов наступит настороженное затишье, и лидеры обоих сторон попытаются возглавить новую эру перемирия, мой дневник — благодаря удаче вампиров — попадет во все книжные магазины мира.

Вампиры и вампирцы смогут прочитать мою историю (или им прочитают, если они неграмотны).

Они узнают о мистере Карлиусе больше, чем когда-либо себе представляли.

Они четко увидят, как сильно он в действительности вмешивается во все, и узнают о его планах опустошить мир будущего.

Вооруженные этим знанием и объединенные рождением детей Эванны, я уверен, они соберутся вместе и сделают все, чтобы остановить его.

Мистер Длинноут отправит мой дневник взрослому Даррену Шэну.

Не могу представить себе, что он добавит от себя несколько заметок или наставлений — он не посмеет вмешаться в прошлое таким способом.

Возможно, повзрослевший я отделается от дневников, сбросит их со счетов как причудливую работу жулика, и ничего с ними не сделает.

Но зная себя, как я все делаю (сейчас это кажется странным!), я думаю, как только он прочитает их, он примет их за чистую монету.

Мне хотелось верить, что я всегда сохраняю объективность.

Если взрослый я будет читать дневники полностью до конца, и будет полагать, что они реальны, то он будет знать, что сделать.

Перепишит их, повозиться с именами, чтобы не привлечь неприятное внимание к реальным вовлеченным людям, переделает факты в истории, вырежит более унылые записи, беллетризует это немного, создаст действия ограниченные приключением.

И затем, когда он сделает все, что нужно — продаст это! Найдет агента и издателя.

Притвориться, что это — работа фантазии.

Опубликует это.

Будет тяжело продвигать.

Продаст это многим странам, каким он сможет, чтобы распространить слово и увеличить возможности истории, привлечь внимание вампиров и вампирцев.

Был ли я реалистом? Есть большое различие между дневником и романом.

Будет ли человек Даррен Шэн иметь возможность привлечь читателей и плести небылицы, которые будут держать их на крючке? Сможет ли он написать ряд романов, достаточно сильных, чтобы привлечь внимание детей ночи? Я не знаю.

Я довольно хорошо писал рассказы, когда я был моложе, но нет никакого способа узнать, буду ли я таким, когда вырасту.

Возможно, я больше не буду читать.

Возможно, я не захочу или не смогу написать.

Но я должен надеяться на лучшее.

Освободившись от его темной судьбы, я должен надеяться, что молодой я продолжит чтение и письмо.

Если удача вампиров действительно со мной (с нами) возможно, что Даррен станет писателем даже прежде чем мистер Тол пошлет ему пакет.

Это было бы прекрасно, если бы он уже был писатель.

Он мог произвести историю моей жизни в качестве одной из его творческих работ, затем продолжить сочинять собственный материал, и никто — кроме фактически вовлеченных в войну Шрамов — никогда не узнает разницу.

Возможно, я только мечтаю.

Но это может произойти.

Я — доказательство, что более странные вещи имели место.

Поэтому я говорю: Иди так, Даррен! Следуй за своими мечтами.

Возьми свои идеи и работай с ними.

Упорно трудись.

Учись хорошо писать.

Я буду ждать тебя впереди, если ты сделаешь самую фантастическую, самую извилистую историю, которую ты когда-либо слышал.

У слов есть власть изменить будущее и изменить мир.

Я думаю, вместе, мы сможем найти правильные слова.

Я могу даже, сейчас, когда я думаю об этом, предложить первую линию для книги, чтобы начать твою длинную и извилистую дорогу, возможно, кое-что вдоль линий: «я всегда был очарован пауками …»

Глава 20

Я на крыше старого кинотеатра, лежу на спине, изучая красивое небо. Рассвет близок. Тонкие облака медленно дрейфуют через сверкающий горизонт. Я чувствую, как исчезаю. Это не будет так долго сейчас.

Я не уверен на сто процентов, как работает процесс восстановления мистера Тайни, но я думаю, я понимаю, что достаточно знаю, что происходит. Харкат был создан из останков Курды Смальта. Мистер Тайни взял труп Курды и использовал его для создания человечка из Малого Народца. И потом Харкат вернулся в прошлое. Харкат и Курда не могли существовать одновременно. Душа не может нормально делиться между двумя телами в одно время. Одно должно уступить место другому. Как оригинал, Курда имел автоматическое право на жизнь, так тело Хорката должно было начать распадаться, когда Курду выловили как рыбу из Озера душ всеми годами позже.

Но это не так. Харкат жил несколько лет в том же часовом поясе, что и Курда. Это заставляет меня думать, что Мистер Тайни имеет право защищать свой Маленький народец, по крайней мере на некоторое время, даже если он отправляет их обратно во времени, где их оригиналы до сих пор живы.

Но он не стал защищать меня, когда он послал обратно. Так одно из тел должно уйти — одно. Но я не стонал. Я был согласен с моим коротким периодом в качестве маленького человека. Фактически, краткость этой жизни — целое дело! Вот как Эванна освободила меня.

Когда Курда сталкивался со смертью во второй раз, мистер Тайни сказал, что его дух не вернется в Озеро — уйдет в другой мир. Умерев сейчас, мой дух — подобно Курде, полетит немедленно в Рай. Я предполагаю, что это немного походит на не проходящий «Путь» на борту Монополии и движущийся прямо к тюрьме, за исключением того, что в этом случае «Путь» — Озеро Душ, а «тюрьма» — загробная жизнь.

Я чувствую себя очень легко, как будто ничего не вешу. Ощущение усиливается мгновенно. Мое тело исчезает, растворяется. Но не как в бассейне с зелёной жидкостью в пещере мистера Тайни. Это — мягкий, безболезненный распад, как будто некоторая большая сила несет меня, используя пару волшебных спиц, чтобы забрать мою плоть и кости отдельно, нить за нитью, узел за узлом.

На что будет похож Рай? Я не могу ответить. Не могу даже рискнуть предполагать. Я думаю, это бесконечное место, где мертвые души всех возрастов смешиваются в одно, возобновляют старую дружбу и совершают новые знакомства. Пространства не существует, нет даже тел, только мысли и воображение. Но у меня нет доказательства этого.

Это только то, что я предполагаю увидеть. Я собираю ту небольшую энергию, которая у меня осталась и поднимаю руку. Сейчас я могу видеть сквозь серую плоть, через мышцы и кости, мерцание звёзд. Я улыбаюсь, и уголки моих губ продолжают растягиваться, превращаясь в безграничную, бесконечную улыбку.

Мои одежди оседают, поскольку тело теряет способность оказывать им поддержку. Атомы поднимаются с меня как пар, тонкими усиками сначала, затем устойчивыми потоками валы, которые являются всеми цветами радуги, моего ухода души от каждой области моего тела одновременно. Усики оборачиваются вокруг друг друга и стреляют вверх, связанные для звёзд и царств за их пределами.

Здесь почти ничего не осталось от меня. Одежды осели полностью. Последние следы моей души парят над одеждой и крышей.

Я думаю о своей семье, Дебби, мистере Крепсли, Стиве, мистере Тайни, о всех, кого знал, любил, боялся и ненавидел. Моя последняя мысль. как ни старнно, о Мадам Окте — интересно, есть ли у них пауки в раю?

А теперь все кончено. Я заканчиваю с этим миром. Мои последние несколько атомов поднимаются быстрей скорости света, оставляя крышу, театр, город, мир далеко далеко позади. Я направляюсь к новой вселенной, новым приключениям, новому способу бытия.

Прощай, мир! До свиданья, Даррен Шэн! Пока, старые друзья и враги!

Вот оно! Звёзды манят меня к себе.

Взрывы пространства и времени.

Преодоление барьеров старой реальности.

Ломаясь, объединяясь, идя дальше.

Дыхание на губах Вселенной.

Все вещи, все миры, все жизни.

Всё однажды и никогда.

Мистер Крэпсли ждёт.

Смех за великим пределом.

Я ухожу… Я… ухожу… Я… ушёл.

Конец.

Сага о Даррене Шэне.

8 мая 1997 — 19 мая 2004.