Онлайн чтение книги Стихи для мертвецов Verses for the Dead
6

Когда они вместе вышли из дома, Колдмун спросил:

– Как вы добрались сюда? Взяли машину напрокат?

Пендергаст показал на белый седан, припаркованный перед домом:

– Увы, да. Мне очень повезло, что вы появились именно сейчас: здесь сумасшедшее движение на дорогах и улицы петляют чисто по-кафкиански. Есть одно место, где мы должны быть через сорок пять минут, а я такой неважный водитель – уверен, что у вас это получится гораздо лучше, чем у меня. Вы не будете возражать? К тому же ваша машина, на мой вкус, гораздо лучше. – Он кивнул в сторону помятого «Мустанга-Шелби ГТ500», припаркованного Колдмуном у тротуара.

– Я пытался реквизировать у местного отделения какую-нибудь обычную машину, меня отправили в Управление по борьбе с наркотиками и, после того как я исписал тонну бумаги, выдали мне эту конфискованную тачку. Сказали, что лучше у них ничего нет. Не уверен, услуга это или шутка.

– Возможно, они предполагали, что она будет незаметна на фоне окружающей среды.

Колдмун посмотрел на арендованный «ниссан». Было похоже, что Пендергаст собирается его здесь бросить. Колдмун пожал плечами и прошел к водительской двери «мустанга». Пендергаст по привычке пошел было к задней двери, но увидел, что у машины нет задней двери, и открыл пассажирскую.

– Куда? – спросил Колдмун.

– На кладбище Бейсайд, пожалуйста. Бал-Харбор.

Пока Колдмун заводил данные в навигатор своего телефона, Пендергаст расположился как можно удобнее на пассажирском сиденье. Потом, громко потянув носом воздух, спросил:

– Вы не возражаете, если мы откроем окна? Кондиционер раздражает мои носовые каналы.

– Не возражаю.

– Спасибо. – Пендергаст опустил стекло. – Поскольку мы напарники, – продолжил он, – думаю, предпочтительнее обращаться друг к другу по имени. Меня зовут…

– Колдмун будет в самый раз, – ответил тот, отъезжая от тротуара.

– Отлично. Конечно, – сказал Пендергаст.

«Мустанг» ехал, как машина с низкой подвеской, его двигатель не урчал, а ревел, и каждая выбоина или горб, по которым они проезжали, казалось, увеличивалась в сотню раз. По дороге Пендергаст вводил напарника в курс расследования, проведенного местной полицией. Он связался с неким лейтенантом Сандовалом, главой убойного отдела, и тот уже предоставил ему целую стопку документов по убийству Монтеры с данными новых лабораторных исследований. Убийство казалось случайным и поспешным, но modus operandi[5]Образ действия (лат.) . был ненормальным: мгновенное нападение указывало на спонтанный характер убийства, однако то, что убийца великолепно владел собой, и отсутствие каких бы то ни было улик наводило на мысль о противоположном.

Колдмун обнаружил, что описание Пендергастом здешнего уличного движения тоже соответствовало действительности. Ему удавалось избегать худших заторов благодаря онлайн-навигатору, советовавшему оставаться на 1-й магистрали, но, когда они пересекли береговой канал и оказались на острове, пробки стали неизбежным кошмаром из-за служебных машин, припаркованных в три ряда перед отелями первой линии, безбашенных туристов и пожилых водителей, которым давно уже не стоило садиться за руль. Для того чтобы добраться до кладбища Бейсайд, потребовались все сорок пять минут, отведенных Пендергастом.

Наконец Колдмун свернул с Коллинз-авеню и направился на запад. Кладбище Бейсайд оказалось маленьким и относительно тихим: чуть более десятка акров пальм, магнолий и мексиканской лаванды и ряды аккуратно выстроенных надгробий в кружевной тени под деревьями. Колдмун проехал внутрь через ворота и припарковался на маленькой площадке, окруженной белыми райскими птицами. На парковке стояло еще несколько машин, некоторые из них служебные.

Пендергаст вышел из машины и кивнул полицейскому, который сидел в одной из машин и с любопытством смотрел на «шелби». А потом, вместо того чтобы сразу отправиться к могиле, на которую положили сердце Монтеры (Колдмун видел ее вдалеке как большой квадрат желтизны), Пендергаст отправился в казавшуюся беспорядочной прогулку по кладбищу, останавливаясь то тут, то там, оглядывая окрестности или изучая что-то в траве. Колдмун молча следовал за ним. Пендергаст проходил мимо надгробий в своем черном костюме, приветственно кивая посетителям кладбища, словно представитель компании ритуальных услуг, и неуклонно продвигаясь к небольшому сараю с инструментами кладбищенских смотрителей. Он обошел его сзади, по-прежнему оглядываясь как бы невзначай, потом продолжил прогулку. Наконец он направился к могиле Элизы Бакстер. Теперь, когда они подошли ближе, Колдмун увидел небольшую группу людей, собравшихся у полицейской ленты. Их было пятеро, они выглядели смущенными и недоумевающими. По одежде и поведению они казались местными: Колдмун уже научился отличать туристов от местных жителей. По другую сторону ленты стояли двое полицейских в форме и разговаривали вполголоса, время от времени поглядывая на группу.

– Доброе утро, – сказал Пендергаст собравшимся. – Я специальный агент Пендергаст, а это мой коллега, специальный агент Колдмун. Спасибо, что пришли.

В ответ кивки, топтание на месте. По языку их тела Колдмун определил, что они не знакомы друг с другом; эти люди явно не ожидали, что станут частью какой-то группы.

– Причина, по которой я вас пригласил, – если не говорить о предоставленной вам возможности отдать дань уважения миз Бакстер, – состоит в том, что, не считая родителей, вы знали ее лучше, чем кто бы то ни было. Я хотел узнать, есть ли у вас какие-то мысли, почему ее могилу… э-э… выбрали для подобного дела, а также услышать ваше мнение насчет того, почему миз Бакстер решила уйти из жизни.

Он повернулся к ближайшей к нему персоне – дородной женщине средних лет в цветастом платье, со светлыми мелированными волосами:

– Не могли бы вы представиться, мадам?

Женщина оглядела других:

– Меня зовут Клер Хангерфорд.

– Откуда вы знаете миз Бакстер?

– Я работала с ней в компании по продаже недвижимости «Солнце и берег».

– Спасибо, – сказал Пендергаст. Его голос был буквально пропитан бальзамом южного аристократизма и обаяния. – И как вы познакомились?

– Мы обе специализировались на недвижимости в Корал-Гейблс. Я до сих пор работаю по этому направлению. На протяжении ряда лет мы получали за нашу работу «Серебряную пальму».

– «Серебряную пальму»?

– Это такая награда от фирмы агентам, добившимся наибольшего увеличения продаж.

– Понятно. Именно поэтому вас двоих отправили на конференцию в Мэн?

Женщина кивнула.

– Может быть, вы попытаетесь вспомнить, каково было душевное состояние Элизы Бакстер во время конференции?

Женщина нервно пригладила волосы:

– Даже не знаю, что сказать. Элиза была такой же, как всегда.

– То есть не делала ничего необычного? Не была какой-то особенно молчаливой или расстроенной?

– Нет. Но она вообще не отличалась разговорчивостью. Я вот о чем: я с ней два года проработала, но так толком ее и не узнала. Она никогда не была, что называется, душой компании, хотя…

– Да? – заинтересованно проговорил Пендергаст.

– Понимаете… я думаю, она тем вечером выпила многовато.

– Почему вы так думаете?

– Она рано ушла с банкета. Еще до последней презентации. Она сказала мне несколько слов, когда уходила, и я заметила, что походка у нее слегка неуверенная.

– Что конкретно она вам сказала?

Женщина моргнула, услышав вопрос:

– Она спросила, не хочу ли я вместе с ней съездить утром на автобусе в «Л. Л. Бин»[6] «Л. Л. Бин» – название сети супермаркетов..

– Понятно. И тогда вы видели ее в последний раз?

– Да.

Три следующих опроса прошли на такой же манер. Женщина, делившая с Элизой комнату во время учебы в колледже; подружка детства, жившая по соседству; мужчина, с которым она часто танцевала в студии «Артур Мюррей»[7] «Артур Мюррей» – сеть танцевальных студий, названных именем американского танцора и бизнесмена.. У всех них, как отметил Колдмун, сохранились относительно туманные и ничем не примечательные воспоминания об Элизе Бакстер: приятная молодая женщина, с претензиями, но сдержанная. Ничто в ее поведении не указывало на суицидальные наклонности, но ничто их и не исключало.

Наконец Пендергаст многословно поблагодарил всех и пожелал хорошего дня. Когда группа начала расходиться, он поднял руку, останавливая пятого человека, который до этой поры не произнес ни слова: мужчину лет шестидесяти, немного более неопрятного, чем остальные, в видавшей виды панаме, белой футболке и выцветших зеленых штанах.

– Карл Уэлтер? – спросил Пендергаст.

– Да, – ответил человек.

Голос его звучал сипло, свидетельствуя о многолетней привычке курить сигареты без фильтра.

– Вы знаете, почему я попросил вас прийти?

Человек несколько раз перевел взгляд с Пендергаста на Колдмуна и обратно, после чего сказал:

– Я эту мертвую знать не знал.

– Не знали. Но вы работаете здесь смотрителем, и как раз во время вашей смены – с полуночи до восьми утра – на ее могиле был оставлен тот предмет.

– Я уже говорил с полицейскими. Два раза.

– Я ознакомился с вашими показаниями. Вы сказали им… – Пендергаст достал из кармана что-то похожее на официальный документ и сверился с ним. – Вы сказали, что находились близ сарая с инструментом, точили ножи газонокосилки, когда услышали скрежет металла, словно кто-то открыл калитку. Это произошло… – еще одно демонстративное заглядывание в документ, – между двумя и двумя пятнадцатью ночи. Вы, естественно, стали выяснять, что случилось, но стояла темная ночь, тучи закрыли луну, калитка оказалась запертой, и, короче говоря, вы не обнаружили ничего необычного.

– Именно так я им и сказал, – с легким вызовом ответил человек, кивая, чтобы придать больший вес своим словам.

– И солгали, – заметил Пендергаст все тем же масляным голосом.

– Какого черта… – прохрипел человек и замолчал.

– Прозрачная ложь, легко разоблачаемая. Я удивлен, что власти не пришли к вам в третий раз. Но, мистер Уэлтер, если вы будете честны со мной, я обещаю, что мы все закроем глаза на вашу опрометчивость.

Человек открыл было рот, собираясь возразить, но Пендергаст сложил бумагу, убрал ее в карман и продолжил:

– Пожалуйста, не тратьте время на возражения. Я поднял этот вопрос только для порядка, чтобы убедиться, что на этом кладбище больше нечего искать. Предмет, о котором идет речь, не был оставлен на могиле Элизы Бакстер в два часа ночи по той простой причине, что в то время он еще находился в груди его владелицы. Миз Монтеру убили после четырех часов. – Он помолчал, наблюдая за реакцией смотрителя. – Хотелось бы все-таки узнать, почему вы солгали.

Взгляд смотрителя беспокойно заметался между агентами.

Пендергаст намеренно продлевал многозначительное молчание. Но когда он набрал в грудь воздуха, собираясь заговорить, внезапно вмешался Колдмун.

– Вы просто отсыпались, – сказал он смотрителю.

Оба – Уэлтер и агент Пендергаст – уставились на него.

Колдмун продолжил:

– Ваша смена началась в полночь. Если взять в расчет две упаковки по шесть банок «Пабст блу риббон», которые вы выпили, то к середине смены содержание алкоголя у вас в крови достигло приблизительно два промилле, то есть вы были в таком состоянии, что не заметили бы никакого беспорядка и уж точно не стали бы ничего проверять.

– Вы… – снова начал было смотритель, но и на этот раз не нашелся что сказать.

– На самом деле вы солгали, будто слышали что-то, так как не хотели, чтобы администрация узнала о вашей привычке выпивать на работе. Это так?

Никто не шелохнулся.

– Просто кивните, если я прав, мистер Уэлтер, – сказал Колдмун. – Одного раза будет достаточно.

Мгновение спустя смотритель едва заметно кивнул.

– Отлично, – сказал Колдмун и посмотрел на Пендергаста. – Вы хотите спросить что-то еще?

– Нет, спасибо, – ответил Пендергаст.

В полном молчании они поехали на юг. Когда миновали Норт-Бич, Колдмун наконец спросил:

– Где вы остановились?

– В «Фонтенбло». А вы?

– В «Холидей Инн».

– Примите мои соболезнования.

– Тогда я должен спросить: Бюро принимает ваши чеки?..

– Нет, не принимает. Насколько я понимаю, ваш отель дальше моего, поэтому, пожалуйста, высадите меня. Я попрошу лейтенанта Сандовала прислать еще одну копию дела – для вас – и новые данные лабораторных анализов. Мы сможем вернуться к ним сегодня попозже. Вас устраивает?

– Безусловно.

Еще минуты через две Колдмун почувствовал, что бледные глаза Пендергаста остановились на нем.

– Вы знаете, почему я попросил тех людей собраться группой, а не по отдельности, да еще и на могиле?

– Нет.

– Мм… – Пендергаст откинулся на спинку сиденья.

– Но если бы я готовил подобное собрание, – сказал Колдмун, – то сделал бы это по двум причинам. Во-первых, чтобы лишить их душевного спокойствия, вынуждая их давать показания в присутствии свидетелей и к тому же у могилы старого друга. Такие вещи пробуждают в людях суеверия – они остерегаются лгать о друге над его могилой. И во-вторых, чтобы не тратить на их расспросы больше времени, чем необходимо, если бы я понял, что им нечего добавить к расследованию.

– Превосходно, – заметил Пендергаст и погрузился в молчание приблизительно на милю, прежде чем снова заговорить. – А как вы узнали, что смотритель, как вы выразились, «отсыпался»?

– Точно так же, как и вы: за его будкой лежало двенадцать пустых банок. После убийства началась суматоха, у смотрителя не было возможности избавиться от них, и он просто сунул их туда в надежде, что никто не заметит. И решил поднапустить для копов туману, якобы он бодрствовал.

С пассажирского сиденья не донеслось ни звука.

– Вы ведь тоже так узнали, да? – спросил Колдмун.

– А, вот мы и приехали! – неожиданно воскликнул Пендергаст, когда показалась обширная парковка для прибывающих к «Фонтенбло» автомобилей.

Колдмун остановился, и Пендергаст вышел из машины.

– Скажем, в три часа у бассейна? – спросил он.

– Отлично.

Пендергаст закрыл дверь. Потом подошел к водительской двери и оперся локтем о крышу.

– Насчет тех пустых пивных банок, – сказал он, чуть наклонившись. – Похоже, ваш рыскающий глаз указывает на внимание к деталям, а не на отсутствие интереса. Как мне повезло!

– Что… – начал было Колдмун.

Но Пендергаст уже отвернулся и, не сказав больше ни слова, исчез среди людей, толкущихся у входа в отель.