Онлайн чтение книги Свадебный рэп
Гладиаторы – мутанты

Саша съехал с шоссе под огромную синюшно – зелёную стрелку, на которой было написано «Русская рулетка. Битва гигантов отечественного автомобилестроения: ВАЗ, ГАЗ и МАЗ против всего мира» и остановил машину на краю огромного, простирающегося до горизонта, похожего на ушную раковину Большого американского каньона, песчаного карьера.

На дне карьера, под толщей выхлопных газов, которые не выдувались из глубины ветром и фиолетовыми слоями мягко струились от края до края, словно в карьере варилось какое-то дьявольское снадобье новых времён, в беспорядке стояло несколько десятков легковых и грузовых машин, раскрашенных причудливо и весьма разнообразно. Некоторые машины напоминали психоделических зверей из «Жёлтой подводной лодки», «исполненных очей», другие выглядели как одушевлённые механизмы из «Звёздных войн», третьи были просто исписаны разными лозунгами, как стены в туалетах.

Люди усеяли стены карьера, превратив их в амфитеатр Нового Колизея, Здесь и там лениво полоскались флаги спортивно-патриотических организаций, своей малопонятной славянской вязью напоминающие хоругви.

В глубине карьера звучала бодрая музыка, но на краю, где стояли Саша и Лёня, слышен был только мощный ритм ударных, от которых край песчаного карьера осыпался и стекал вниз тонкими струйками песка.

Саша достал мобильник, набрал номер и сказал:

– Лёх, ну, я здесь.

Снизу, из толпы им помахали рукой. Скоро Лёха, высокий седой парень с косичкой и бородкой клинышком a la генерал Грант, в пыльной выгоревшей на солнце конфедератке, поднялся к Саше и Лёне со дна карьера. Молча поздоровавшись за руку с друзьями, Лёша стал осматривать и пальпировать машину Саши, «Победу» благородного песочного цвета.

– Ты чего, мыл её, что ли? – удивлённо спросил он Сашу.

– А что, машина всё-таки, не человек, – ответил Саша, стирая пальцем небольшой пыльный потёк. – Она же сама помыться не может.

Леша хмыкнул.

– Бегает? – спросил парень.

– А чего ей не бегать? Движок форсированный из кэгэбэшной конюшни, свечи «бошевские», резина финская, а карбюратор с лодочного мотора «Кавасаки». Ничего отечественного внутри, продавать даже жалко.

– Так не продавай, – сказал Лёша, подняв капот и осматривая мотор.

– Деньги нужны, – сказал Саша, нежно похлопав свою машину по дверце.

– Тогда не хнычь, но больше двух сотен я тебе не дам. Ты же знаешь, зачем я покупаю, – сказал Лёша, отдавая Саше засаленную записную книжку, которую он вместе с другим хламом выгреб из бардачка.

Саша кивнул:

– А, ладно, – решился он и отдал парню ключи.

Лёша сунул руку между передними сиденьями и достал из щели бензиновую зажигалку, с которой Саша давно распрощался.

– Хочешь посмотреть? Я её прямо сейчас в заезд поставлю, – сказал Лёша. Сегодня двенадцать «Запорожцев» набралось, и из них решили сделать супер заезд. Ничего, если я твою «Волгу» с «Запорожцами» поставлю? Не обидишься?

– А на что здесь можно обижаться? – удивился Лёня.

– Ну, как же, «Волгу» с «Запорожцем» равняем, стираем кастовые грани, вроде как западло, даже деньги обратно отдают, – сказал Алексей, вынимая на всякий случай ключи.

Саша отрицательно помотал головой и махнул рукой, «давай, дескать, езжай». Лёша сел за руль, и машина ожила, как норовистый конь, она повела по земле задними колёсами, но, почувствовав твёрдую руку, прыгнула с обрыва и, не разбирая дороги, спустилась вниз по прямой, по почти отвесному склону, и, сделав полицейский разворот, встала рядом с клетчатым флагом, обозначающим старт.

– За такую машину две сотни? – изумился Лёня, когда уехал Лёша.

– И за это спасибо. Ты же знаешь, что они с машинами делают?

В это время внизу качнулся клетчатый флаг, и машины рванулись вперёд. В пятидесяти метрах от старта специально было сделано сужение, и машины стремились пройти его, по возможности, скорей всех. Это был судьбоносный момент. Константин Симонов сказал бы про них так – «они ещё не знали, что этот переезд уже разделил их на живых и мёртвых». Те, кто не успевал проскочить горловину, попадал в крупорушку: машины залезали друг на друга, переворачивались, отрывая двери и крылья, двигатели от перегрузки глохли в самый неподходящий момент и загорались – здесь происходил первый отсев неудачников.

Грязные, ржавые, вихляя сбитыми осями и помахивая, как крыльями, полу оторванными дверьми, они двигались дальше, пытаясь обогнать друг друга, чтобы пройти узкое место раньше своих смертельно опасных соперников. Гонка продолжалась до тех пор, пока на трассе не оставалась одна двигающаяся машина. Она и объявлялась победителем. На неё было страшно смотреть.

Вот в такой гонке и участвовала машина Саши. Ей удалось несколько раз избежать столкновения, но и её, наконец, подловил на повороте ржавый синий «Запорожец», неожиданно давший задний ход и тараном сваливший её на бок. Но машина продолжала жить, колёса вертелись, об неё ударялись другие машины, и, наконец, красный «запорожец» в стальном каркасе так удачно её задел, что она, свалившись с небольшой горки, снова встала на колёса и, сделав резвый разворот, под хохот и аплодисменты подвыпивших зрителей, устремилась в погоню за лидерами, которым пока везло чуть больше, чем остальным. Зрители ревниво следили, чтобы беды между машинами распределялись поровну, и, если кому-то удавалось избежать столкновения, это вызывало не восторг, а сожаление, если кто-то вёл машину чуть ловчее остальных, зрители дружно начинали болеть против него, призывая на его голову все беды, которые могут случиться в такой опасной и непредсказуемой гонке, и радовались когда он тоже попадал в какую-нибудь задницу.

Через пару минут после старта уже чувствовалось, у какого «запорожца» какой характер: безоглядно азартный, осторожно – расчётливый, или неумело – трусоватый. Впрочем «запорожцами» эти машины можно было назвать только условно, ничто в них уже не выдавало принадлежности к этой марке. Мутация, которую они претерпели за годы эксплуатации, сделала их настолько непохожими на базовую модель, что их родная фирма не узнала бы, а инженеры – технологи, заглянув под капот этих мутантов, может быть, разглядели бы, чем чёрт не шутит, истоки какой-то новой, неведомой ёще технической цивилизации, опровергающей все известные физические законы и делающей возможным создание вечного двигателя, в том смысле, что, регенерируя повреждённые органы и детали, эти механизмы способны жить вечно.

Владельцы этих машин вообще уверены, что у них есть душа, но это очень спорный вопрос. Потому что, если с этим согласиться, то за машинную душу, отданную на поругание в гладиаторских гонках, двести долларов, как ни верти, мало.