Онлайн чтение книги Свет между нами Rush
Глава 2. Настоящее

Шарлотта Год спустя

Ну, началось…

Я прижала к лицу подушку, но это не помогло: из-за тонкой стены по-прежнему доносились сладострастные вскрики Реи и редкие, но выразительные стоны Коллина. Симфония плоти, частенько служившая мне будильником. Я бросила взгляд на часы из-под подушки. Полседьмого, мне следовало встать четверть часа назад. Спасибо соседям, что разбудили меня. Возможно, благодаря их неутолимому сексуальному аппетиту мне в кои-то веки удастся принять душ первой.

Сбросив покрывало, я поспешила к нашей единственной ванной в квартире, но обнаружила, что меня опередила Эмили. Она напевала под звук льющейся воды.

– Черт.

Я прошла по короткому коридору на кухню. Может, хотя бы получится в одиночестве насладиться чашечкой кофе? Какой там. Мой четвертый сосед по квартире, Форрест, уплетал кашу за стойкой. В линзах его очков отражался идущий от ноутбука свет. Он поднял на меня взгляд.

– Привет.

– Привет, – тихо ответила я, обрадовавшись уже сваренному кофе. – Эмили сегодня рановато встала, – я постаралась не показывать раздражения в голосе.

– Она ведет детей в зоопарк Центрального парка. У их матери официальный ланч или что-то в этом роде, и ей сегодня нужен пустой дом.

«Пустой дом». Что бы я только ни отдала за такое…

Эмили работала няней и вносила основную часть платы за съемную квартиру. По этой причине они с Форрестом занимали самую большую спальню, Рея и Коллин – среднюю, а мне, одиночке, досталась крошечная комнатка в задней части квартиры с потрясающим видом на кирпичную стену соседнего здания. Однако это означало и самую маленькую плату за съем, обходившуюся мне в тысячу двести долларов, которая и так серьезно ударяла по моему бюджету.

Мне приходилось напоминать себе, что все могло сложиться хуже. Гораздо хуже. Я могла жить в кишащей мышами квартире, расположенной в опасном районе, а не в Гринвич-Виллидже. Мне удалось устроиться на Манхэттене. Ладно, скорее не устроиться, а зацепиться за него. На самом деле я висела на волоске, но не где попало, а на Манхэттене. Это ведь что-то да значит?

Я так широко зевнула, что хрустнула челюстью, чем привлекла внимание Форреста.

– Не выспалась из-за спонтанного поэтического слэма Коллина? – Он кивнул в сторону гостиной, усеянной следами ночных посиделок соседа: переполненные окурками пепельницы, пустые бутылки и россыпи бумаги. В воздухе все еще висела тонкая дымовая завеса от сигарет.

– Мне это не впервой, – я налила себе чашечку кофе.

– Сыграла бы им, положила конец их страданиям, – ухмыльнулся Форрест. – Им, наверное, только плача одинокой скрипки и не хватало, чтобы дойти до края и упасть в черную бездну боли.

Я натянуто улыбнулась. В моей заявке на съем жилья говорилось лишь о том, что я окончила Джульярд со степенью бакалавра, однако я редко практиковалась и никогда не делала этого дома. Если им и было любопытно, почему я не хожу на прослушивания, они меня об этом не спрашивали.

Из ванной вышла Эмили. Она была в халате и с еще влажными светлыми волосами.

– Работаешь этим утром? – спросила она меня и чмокнула Форреста в щеку.

– Конечно, – ответила я, направившись в коридор. Мое расписание не менялось все последние девять месяцев, но, естественно, никому до этого дела не было.

Боже, перестань себя жалеть!

Недостаток сна в течение долгого времени превращал меня в нытика. Горячий душ и неспешная поездка на работу могли это исправить.

Однако дойдя до ванной, я наткнулась на запертую дверь, за которой лилась вода.

– Я опоздаю на работу! – постучалась я.

– Всего две минуты! – отозвалась Рея.

Я бы поверила ей, если бы не услышала за дверью тихий голос Коллина и ее ответный смех.

Прикрыв глаза, я прислонилась лбом к двери. Я завидовала Рее с Коллином так же сильно, как ненавидела их. Казалось, они настолько влюблены друг в друга, что не могут держать руки при себе. Возможно, это просто похоть. Иногда, как сейчас, мне хотелось, чтобы они просто испарились в облаке собственной страсти. Вместе с Эмили и Форрестом, и их безусловной преданностью друг другу – отношения этой парочки не были страстными и яркими, зато отличались надежностью и нежностью.

Глубокая рана в моей душе начинала саднить при любом напоминании о том, что у меня было и чего я лишилась. И сейчас в коридоре крохотной переполненной квартирки она снова ныла.

Удивительно, какой одинокой можно быть, когда вокруг столько людей.

* * *

Полчаса спустя, приняв душ и одевшись, я подхватила сумочку с кофтой и задержалась у входной двери, чтобы обуться. Мои соседи по квартире один за другим лениво подтягивались на кухню.

– Не забудь об оплате, – крикнула Эмили в качестве напутствия. – Деньги нужны в понедельник.

Мое напряжение усилилось. Я чуть не огрызнулась в ответ, что мне было бы неизмеримо легче зарабатывать на оплату жилья, если бы я не боялась потерять работу, но какой в этом смысл? Я бежала сквозь шум и суету Гринвич-Виллиджа, любуясь обрамленной деревьями улицей и красными кирпичными зданиями. Настроение слегка улучшилось… пока я не «помахала вслед» уходящему поезду.

Я поникла. Поднятый поездом ветер растрепал мне волосы и взметнул полы пальто. Его силы не хватило бы, чтобы столкнуть меня на рельсы, но я все равно торопливо попятилась. Грудь сильно сдавило.

Интересно, сколько я смогу выдерживать это давление, прежде чем оно сокрушит меня?

* * *

– Восемь пятнадцать, Шарлотта, – Максин, администратор ресторана, красноречиво постучала по своим кроваво-красным акриловым часам. Она так туго стянула в пучок свои волосы стального оттенка, что мне стало жаль ее бедную кожу головы.

– Прости, – ответила я ей, открыла шкафчик и достала фартук официантки. – Ты же знаешь, как бывает с поездами… – я прицепила бейджик к белой блузке, в спешке уколо́в большой палец.

Максин скрестила руки поверх черной водолазки.

– Поезда идут по расписанию. Это ты не отличаешься пунктуальностью.

Я завязала волосы в хвост.

– Обещаю, этого больше не повторится.

– Хм, – хмыкнула Максин и вышла.

В дверь заглянул Энтони Вашингтон – художник-оформитель и мой закадычный друг. За весь день я не видела ничего дружелюбнее и теплее взгляда его добрых и темных, как и его кожа, глаз.

– Там есть работа, – сказал он. – Столик на четверых в твоей секции. Хочешь, я пока предложу им напитки?

– Ты прелесть, что бы я без тебя делала, – ответила я, сунув в карман блокнот для заказов. – Спасибо, что прикрыл меня. Дальше я сама.

Энтони был выше меня, точнее, возвышался надо мной, как и все остальные: я едва дотягивала до ста шестидесяти сантиметров. Он поправил мой бледно-желтый галстук, который мы были обязаны носить.

– Неудачный день для опозданий, милая. Слышал от Скелетора, сегодня грядут неприятности.

Я оцепенела от страха. Однако болтать времени не было: помещение наполнялось посетителями.

В ресторане «Аннабель» подавали завтрак и ланч, и чаще всего здесь было спокойно. Он даже не открывался до восьми утра. Однако сегодня посетители были скорее нетерпеливы, чем неторопливы, и я всю смену металась от столика к столику, с усилием растягивая губы в улыбке. Максин (для Энтони Скелетор) пристально следила за мной. Малейшая жалоба на холодный шпинат по-флорентийски или недостаточно быстро поданный кофе, и она бы сделала из меня отбивную.

Я безропотно выдерживала натиск клиентов, но была не в лучшей форме. Рассчитаются со мной только в конце смены, но я уже и сама прикинула, сколько получу. Мне светил траурный марш, и если я хотела каким-то чудом заработать на оплату квартиры, то в выходные мне предстояло в буквальном смысле надрываться на своей второй работе барменом.

Я пригладила волосы и глубоко вздохнула, решительно настроившись за ланчем приложить больше усилий, чем за завтраком… но тут пришло спасение. Помощники официантов начали придвигать друг к другу столы в моей секции. В ресторан вошла группа элегантно одетых людей.

– Застолье! – возликовал Энтони, сжав мою руку. – Детка, да это же Нил Патрик Харрис[3]Нил Патрик Харрис – американский актер, комик, писатель, продюсер, певец и иллюзионист..

– Что?! Правда?..

Я пригляделась, и точно – в кругу друзей болтал и весело смеялся красивый актер.

Энтони тихонько пихнул меня и сверкнул ослепительной улыбкой.

– Твой рыцарь на белом коне.

– Лучше и не скажешь! – можно считать, месячная оплата квартиры у меня в кармане.

Я сделала глубокий успокаивающий вдох и приготовила блокнот. Не дай бог оплошать перед знаменитостью и его друзьями.

– Пошел в жопу этот придурок! – рявкнул кто-то позади меня, возле стойки регистрации.

Все присутствующие в ресторане обернулись посмотреть на молодого человека в надетой задом наперед бейсболке, со злостью печатавшего на мобильном. В «Аннабель» подобные всплески эмоций – явление необычное, и все же это Нью-Йорк. Спустя секунду посетители уже невозмутимо вернулись к своим разговорам.

Молодой человек всплеснул руками.

– Пусть этот говнюк сам идет за своей едой, – бросил он Максин и выскочил из ресторана, хлопнув дверью.

Буря улеглась, и я направилась к своему столику, но холодный и отрывистый голос Максин заставил меня застыть на месте.

– Шарлотта, будь добра, подойди ко мне.

Я поспешила к стойке.

– Да?

Максин подвинула ко мне пакет со стопкой коробок навынос.

– Ты должна доставить это клиенту.

У меня упало сердце.

– Но… у меня…

– Твои столики обслужит Энтони, – Максин дернула острым подбородком в его сторону. – Это важно.

Энтони замялся, и она нетерпеливо махнула ему рукой. Друг беспомощно взглянул на меня, беззвучно прошептал «прости» и пошел к моему столику, в мою секцию, обслужить моего Нила Патрика Харриса.

Максин поджала густо накрашенные губы.

– Это доставка мистеру Лейку. Понимаю, что он не звезда Бродвея, но ведь все наши клиенты одинаково важны, не так ли?

– Но застолье… в моей секции. Почему не отправить с доставкой Энтони? Или Клару?

Энтони позади нас что-то сказал, и за столиком НПХ раздался взрыв смеха. Максин красноречиво выгнула тонкую, как ниточка, бровь. Вздохнув, я кивнула. Энтони – душевный и обаятельный парень, который с легкостью рассмешит десяток людей, включая знаменитого актера. Я достойно выполняю работу, но, как говорят, слишком «зажата» и слегка «глуповата».

– Поторопись, – Максин дала мне бумагу с адресом. – Похоже, мистер Лейк потерял очередного помощника, но давай не потеряем его как клиента, м-м-м?

Я вяло кивнула. Мистер Лейк, кем бы он ни был, делал заказ не реже одного раза в неделю, и этот заказ забирал какой-нибудь угрюмый или кислолицый помощник – они у него постоянно менялись. Судя по вспышке гнева молодого человека, Лейк только что потерял еще одного.

Я взяла сумку с едой, бросила тоскливый взгляд на празднество Нила Патрика Харриса и вышла. Попробуем найти в случившемся нечто хорошее. Возможно, этот мистер Лейк дает фантастические чаевые.

Ага, мечтай.

Из того, что я о нем слышала, он – импульсивный затворник. Даже если я получу от него двадцатипроцентные чаевые, это никак не сравнится с вознаграждением за обслуживание столика большой компании. Мне оставалось надеяться лишь на то, что я быстро доставлю заказ и вернусь в ресторан до окончания застолья.

Мистер Лейк жил в таунхаусе в западной части, на семьдесят восьмой улице. Пешком идти десять минут, и я пошла быстрым шагом. Если этот парень заказал яйца, то они уже остыли, и последнее, что мне было нужно, – чтобы Лейк позвонил Максин с жалобой, что я слишком медлительна.

Я прошла по Амстердам-авеню и свернула направо. Стоял потрясающий весенний день. Воздух был теплым, но не влажным, как летом, когда одежда липнет к телу, и все вокруг заливал яркий солнечный свет. Семьдесят восьмая улица была чистой, усаженной деревьями, заставленной типичными нью-йоркскими зданиями, подпирающими друг дружку «плечами». Жильем мистера Лейка был трехэтажный дом из красного кирпича, втиснутый между двумя зданиями из бурого песчаника. Я поднялась по трехступенчатой лестнице к входной двери и нажала на звонок.

Никакого ответа.

Я позвонила снова и собиралась сделать это в третий раз, когда из домофона раздался резкий мужской голос, сочащийся сарказмом:

– Что, вернулся за рекомендациями?

Сын мистера Лейка?

Я откашлялась и нажала на кнопку.

– Это не ваш помощник. Он бросил работу… Наверное.

– Уверен в этом. А ты, черт возьми, кто такая?

Я нахмурилась. Меня лишили обслуживания столика Нила Патрика Харриса для того, чтобы я имела дело с грубым сыном грубияна-затворника?

– Я из «Аннабель», – резко ответила я, но потом взяла себя в руки и уже более спокойно продолжила: – У меня ваш заказ, если он вам еще нужен.

Тишина. Когда я уже решила, что ответа не будет, дверь открылась.

Она впустила меня в чудесную прихожую с маленькой сверкающей хрустальной люстрой. Узкий коридор из нее вел в небольшую жилую зону: темную, загроможденную коробками и мебелью. Хотя первый этаж и служил хозяевам складом, на полу лежал дорогой паркет, а потолок обрамлял лепной бордюр.

Слева находилась лестница. Поднимаясь по ней, я миновала несколько дорогостоящих на вид картин. Второй этаж сразу выходил в элегантно меблированную гостиную. Тут преобладал бежевый цвет с вкраплениями голубого разных оттенков. На стенах висели изысканные картины, на шикарных журнальных столиках из дорогого красного дерева стояли пустые хрустальные вазы. На стеклянном кофейном столике у камина лежали остатки картофельных чипсов, обертки от красных лакричных конфет и банка из-под газированного напитка.

– Завтрак чемпионов, – пробормотала я.

Наверное, этот беспорядок оставил бывший помощник мистера Лейка, из-за работы которого я сейчас теряю деньги, которые должна отдать за аренду.

Справа от гостиной располагалась просторная кухня, состоящая из элегантных кварцевых столешниц и техники из нержавеющей стали. При этом раковину завалили грязными тарелками, а стойку – пустыми пищевыми коробками из ближайших и весьма недешевых ресторанов. Несмотря на незначительный беспорядок, было очевидно: здесь живет богатый человек. О том же говорил и престижный район, от которого рукой подать до Центрального парка. Хотя бо́льшая часть огромного второго этажа была мне не видна, я поняла, что она пустует.

– Мистер Лейк? – позвала я.

Сначала тишина, а потом из последней третьей двери, где, скорее всего, находились спальни, вышел молодой мужчина.

– Оставь на столе, – произнес он уже знакомым мне жестким и холодным голосом.

Голосом самой горечи.

Я поставила пакет на кухонную стойку рядом с остальными коробками. Заказ был оплачен, но входили ли в него чаевые? В другое время я бы положилась на судьбу или удачу, но сейчас у меня на счету был каждый доллар.

– Хорошо. Эм… я могу еще что-то сделать для вас?

– Да. Свалить отсюда к чертям собачьим.

От гнева и унижения к лицу прилила кровь. Мне непозволительно злиться, ведь, в конце концов, я работаю в сфере обслуживания, но такое отношение задело за живое. Мало того, меня шокировало то, что подобное прозвучало в настолько утонченном доме.

– Свинья, – буркнула я. Сердито протопав по лестнице вниз, я распахнула дверь и дала ей громко захлопнуться.

Я поспешила вернуться в ресторан. Если застолье не подошло к концу, то я еще успею подзаработать. Возможно, грубый засранец хотя бы включил в счет чаевые.

Я ошиблась и в том, и в другом.

Неприятности, о которых Энтони говорил чуть раньше, и правда нагрянули. У Аннабель Прэтт – владелицы ресторана, в чью честь он и был назван, – есть племянник. Он только-только переехал в Нью-Йорк в поисках актерской карьеры и нуждался в работе. Пока я бегала с заказом, этот Харрис Прэтт явился осваивать азы официантского дела. Максин оттащила меня в сторону, сказать, что каждый из шести официантов и официанток лишается одной своей смены, чтобы этот парень получил полную ставку.

Любой другой благодаря такому откровенному кумовству мгновенно стал бы в глазах всего персонала врагом номер один. Но Харрис был привлекательным, милым и лучился добродушным обаянием. Я с отвращением смотрела на то, как Клара, потерявшая из-за него прибыльную утреннюю смену, бесстыдно флиртовала с ним, показывая на компьютере систему заказов. Рыла себе могилу с улыбкой на лице.

Моя смена закончилась. С застолья мне ничего не досталось, и я ушла в раздевалку. Сдерживая слезы, я сдернула с блузки бейджик.

Максин вошла выплатить чаевые с кредитных карт.

– Этот Лейк дал хоть что-нибудь? За доставку? – спросила я.

Ее высоко вздернутая бровь почти коснулась линии роста волос.

– Он был ужасно груб со мной, – объяснила я свой вопрос.

– Немудрено, – Максин подсчитала мои деньги. – Он расходует помощников так же быстро, как другие – туалетную бумагу. И обращается с ними соответствующе.

– А что с ним такое? – мой день прошел хуже некуда. Какое мне дело до грубияна-затворника? Однако я ожидала увидеть пожилого мужчину, а Лейк оказался молодым, о чем я не преминула сказать Максин.

Администратор пожала плечами.

– Молодой, старый – какая разница? Он отличный клиент, – она впилась в меня взглядом. – Надеюсь, ты не грубила в ответ?

Я мотнула головой. Лейк не мог слышать, как я выразилась о нем, для этого нужен слух как у собаки.

– Хорошо, – Максин вложила мне в ладонь сорок долларов. – Увидимся в понедельник.

Я вздохнула. Эта часть плюс тридцать пять долларов, полученных от клиентов наличными, – меньше половины нужной мне суммы. Меньше половины.

Энтони, все еще обслуживающий столики, вбежал в раздевалку и попытался сунуть мне в руку деньги.

– НПХ очень щедрый. И потом, это твой столик.

От доброты друга на глаза снова навернулись слезы, и я быстро отвернулась, скрывая их. Если Энтони увидит, что я плачу, ни за что не примет отказ.

– Нет, Энтони, ты их заработал, – я встала и закрыла шкафчик, второпях позабыв снять фартук, и обняла друга, спрятав лицо на его плече. – Люблю тебя. Хороших тебе выходных.

Я выскочила за дверь, не дав ему возможности возразить. Уже на улице, по дороге к метро, я обнаружила в переднем кармане фартука двадцать долларов. Из глаз тут же полились слезы.