Онлайн чтение книги Время прощать Sycamore Row
8

Прячась за развернутой газетой, Рассел Эмбург сидел в глубине «Кафе» в отдельной кабинке. Он не был здесь завсегдатаем, да и вообще в маленьком Темпле его мало кто знал. Рассел переехал сюда из-за женщины, своей третьей жены, но они жили затворниками. К тому же он работал на человека, ценящего секретность и осмотрительность, что вполне устраивало и самого Эмбурга.

Рассел занял кабинку в самом начале восьмого, заказал кофе и принялся читать. О завещании или завещаниях Сета Хаббарда он не знал ничего, хоть проработал у того почти десять лет. Мало что было известно ему и о личной жизни Сета.

Он был в курсе большинства активов мистера Хаббарда, но с самого начала понял: босс обожает секретность. Ему самому нравилось играть в эти игры, точить зуб на других и заставлять людей теряться в догадках. Вместе они много разъезжали по юго-востоку страны, когда мистер Хаббард собирал свои владения, но близости между ними не было никогда. С Сетом Хаббардом вообще никто не был близок.

Джейк вошел в «Кафе» ровно в 7.30 и увидел Эмбурга в глубине зала. «Кафе» уже было наполовину заполнено, и Джейк, чужак в этих местах, привлек к себе взгляды посетителей.

Пожав друг другу руки, они с Эмбургом обменялись любезностями. Под впечатлением разговора, произошедшего накануне, Джейк ожидал встретить холодный прием и нежелание сотрудничать, хотя чувства мистера Эмбурга его заботили мало. Сет поручил Джейку сделать определенную работу, и если он примет вызов, то за спиной у него будет стоять суд. Эмбург, однако, вел себя непринужденно и весьма доброжелательно. Поговорив немного о футболе и погоде, он перешел к делу:

– Завещание открыто для утверждения? – спросил он.

– Да, вчера в пять часов дня. Я уехал с похорон в Клэнтон, чтобы успеть в суд до его закрытия.

– Вы принесли копию?

– Принес. – Джейк достал бумаги из кармана. – Вы названы в нем душеприказчиком. Теперь это уже открытый документ, так что я могу передать вам копию.

– Я – бенефициар? – спросил Эмбург.

– Нет.

Эмбург мрачно кивнул, но Джейк так и не понял, ожидал ли он именно такого ответа.

– Значит, я ничего не получаю по завещанию? – повторил вопрос Эмбург.

– Ничего. Для вас это сюрприз?

– Нет. – Эмбург тяжело сглотнул. – Не то чтобы… С Сетом ничему удивляться не приходится.

– То, что он совершил самоубийство, вас тоже не удивило?

– Отнюдь, мистер Брайгенс. Последний год был для него сущим кошмаром. Сет просто устал от боли. Он знал, что умирает. Мы все это знали. Так что, нет, не удивило.

– Посмотрим, что вы скажете, когда прочтете завещание.

Официантка подлетела к их столу и, почти не останавливаясь, быстро доверху наполнила чашки кофе. Эмбург отпил глоток.

– Расскажите о себе, мистер Брайгенс. Как вы познакомились с Сетом?

– А я не был с ним знаком, – ответил Джейк.

Он кратко оттараторил историю о том, почему сидит сейчас за этим столом. Эмбург слушал внимательно, время от времени правой рукой проводил по волосам вверх ото лба и обратно, будто несколько густых черных прядей на его круглой голове с лоснящейся макушкой нуждались в постоянном приглаживании. В тенниске, старых брюках цвета хаки и легкой ветровке он скорее напоминал пенсионера, нежели бизнесмена, каким выглядел на похоронах.

– Правильно ли будет предположить, что вы были его самым доверенным лицом? – спросил Джейк.

– Нет. Я даже не понимаю, почему Сет втянул именно меня в эту историю. Могу назвать несколько человек, которые были ему гораздо ближе. – Прервавшись на долгий глоток кофе, он продолжил: – Мы с Сетом не всегда ладили. Я даже, бывало, подумывал уйти от него. Чем больше он зарабатывал, тем рискованнее действовал. Не раз и не два я был почти уверен, что он вознамерился сжечь все свое состояние в феерическом акте банкротства – вместе с незаконными тайными офшорами, разумеется. Он стал абсолютно бесстрашен, и это пугало.

– А теперь, когда мы с вами все равно втянуты в это дело, давайте поговорим о деньгах Сета.

– Конечно. Я расскажу вам то, что известно мне, но всего я не знаю.

– Хорошо, – небрежно произнес Джейк.

Он говорил так, словно они вернулись к обсуждению погоды, хотя вот уже почти двое суток его снедало любопытство, чем же владел Сет. И вот наконец сейчас Джейк должен был услышать ответ. Перед ним не лежал блокнот, не было у него и ручки – только чашка черного кофе на столе.

Эмбург еще раз огляделся по сторонам, но никто к их разговору не прислушивался.

– То, что я вам собираюсь рассказать, малоизвестно. Это не является конфиденциальной информацией, но Сет умел держать свои дела в тайне.

– Эта тайна вот-вот выйдет наружу, мистер Эмбург.

– Я знаю. – Он отпил глоток кофе, словно для заправки, и чуть склонился вперед, к Джейку: – Сет имел кучу денег, и все они были заработаны в последние десять лет. После второго развода он был ожесточен, зол на весь мир, сломлен и в то же время полон решимости делать деньги. Он по-настоящему любил свою вторую жену и, после того как она его бросила, жаждал мести. Для Сета это означало сделать еще больше денег, чем она получила от него при разводе.

– Я хорошо знаком с ее адвокатом.

– Да, такой здоровый толстый парень… Как его звали?

– Гарри Рекс Воннер.

– Гарри Рекс. Я несколько раз слышал, как Сет поносил его на чем свет стоит.

– Не только его, наверное.

– Говорю то, что слышал. Так или иначе, у Сета имелись дом и участок земли, и он заложил их, получив очень внушительную сумму, чтобы купить лесопилку в Алабаме, возле Дотана. Я как раз там работал – торговал лесом. Так мы с ним и познакомились. Он точно угадал время и купил ее дешево. Это было в конце семьдесят девятого года. Цены на фанеру держались устойчиво, и дела у нас шли очень хорошо. После сезона благословенных ураганов, нанесших большой ущерб, спрос на фанеру и древесину подскочил. Сет заложил лесопилку и купил мебельную фабрику в Джорджии, неподалеку от Олбани. Там делали гигантские кресла-качалки, которые можно видеть на передних террасах ресторанов «Гридл» по всему побережью. Он заключил контракт с этой ресторанной сетью, и уже на следующий день мы едва успевали выполнять заказы. Тогда Сет заложил эту фабрику, что-то занял и купил еще одну, в Алабаме, возле Трои. К тому времени он нашел в Бирмингеме банкира, который пытался превратить свой маленький банк во что-то более грандиозное и действовал весьма агрессивно. Они с Сетом объединились, и сделки пошли одна за другой. Он приобретал новые фабрики, новые лесопилки, сдавал в аренду лесные угодья. У Сета был нюх на недооцененные предприятия или те, что испытывали финансовые затруднения, и его банкир редко говорил «нет». Я предостерегал его насчет избытка долгов, но он предпочитал дерзость в делах и не слушал меня. Ему непременно нужно было что-то доказывать. Он купил самолет, держал его в Тьюпело, чтобы здесь никто ничего не знал, и летал на нем с места на место.

– И все это кончилось благополучно?

– О да! За последние лет десять Сет приобрел с дюжину компаний, преимущественно мебельных предприятий на Юге, из которых иные перевел в Мексику, а также множество лесных складов, лесопилок и тысячи акров лесных угодий. И все это на деньги, взятые под залог. Я упомянул бирмингемского банкира, но были и другие. Чем больше становился размах его дела, тем легче он занимал деньги. Как я уже сказал, порой это начинало пугать, но парень ни разу не прогорел. Он не продавал ничего из того, что приобретал, все сохранял и постоянно искал новые объекты. Сделки и долги стали для Сета своего рода манией. Кто-то играет в карты, кто-то пьет, кто-то не пропускает ни одной женщины, а Сет, приобретая очередную компанию, наслаждался запахом чужих денег. А еще он любил женщин. Ну а потом он, увы, заболел. Около года назад врачи сообщили, что у него рак легких и что ему остался от силы год жизни. Излишне говорить, что он почувствовал себя раздавленным. Ни с кем не посоветовавшись, решил продать все. За несколько лет до того мы нашли в Тьюпело юридическую контору Раша. Там было несколько адвокатов, которым Сет в конце концов решился довериться. Вообще-то он ненавидел адвокатов и выгонял их с такой же скоростью, с какой нанимал. Но фирма Раша убедила его объединить все владения в одну холдинговую компанию. В ноябре прошлого года он продал эту компанию некой финансовой группе в Атланте за пятьдесят пять миллионов долларов и выплатил все долги – тридцать пять миллионов.

– Значит, чистого дохода он получил двадцать миллионов?

– Да. Плюс-минус. Было еще несколько заинтересованных лиц, включая меня. Я владел некоторым количеством акций холдинга, поэтому не остался внакладе и в конце прошлого года отошел от дел. Что сделал Сет с деньгами потом, не знаю, может, закопал на заднем дворе. Он имел и другие доходы, которые размещал за пределами холдинга. У него был небольшой дом в горах Северной Каролины и еще кое-какое имущество. Вероятно, один-два счета в офшорных банках.

– Вероятно?

– Не могу сказать определенно, мистер Брайгенс. Просто исхожу из слухов, которые доносились до меня за эти годы. Как я уже сказал, Сет Хаббард обожал секреты.

– Что ж, мистер Эмбург, вам, как его душеприказчику, и мне, как его адвокату, предстоит отследить все, чем он владел.

– Это не так трудно. Нужно лишь добраться до его конторы.

– И где она?

– В Пальмире, на территории лесного склада. Это была его единственная контора. Там заправляет его секретарша, Арлин. Я говорил с ней в воскресенье вечером. Думаю, она держит все под замком, пока не объявятся адвокаты.

Джейк отпил кофе и попытался осмыслить услышанное.

– Двадцать миллионов долларов, гм… Не думаю, что в округе Форд найдется другой человек, владеющий такой уймой денег.

– Про это, мистер Брайгенс, я ничего сказать не могу – никогда там не жил. Однако заверяю вас: здесь, в округе Милберн, точно нет никого, кто располагал бы хоть малой долей такого состояния.

– Неудивительно, это же сельский Юг.

– Вот именно. И в этом величие истории Сета. Однажды, в возрасте шестидесяти лет, он проснулся и сказал себе: да, меня сломали, но я устал жить сломленным и, черт меня побери, если я что-нибудь не предприму. Первые две сделки ему удались, и он открыл для себя прелесть использования чужих денег. Свой дом и землю он закладывал раз десять. Несгибаемый человек, кремень!

Официантка принесла овсянку для мистера Эмбурга и омлет для Джейка. Джейк посолил свой омлет, мистер Эмбург добавил в овсянку сахар.

– Он исключил своих детей из завещания? – поинтересовался он.

– Да.

Улыбка, кивок, никакого удивления.

– Вы такого не ожидали? – тем не менее спросил Джейк.

– Я ничего не ожидал, мистер Брайгенс, и меня ничто не удивляет, – самодовольно ответил Эмбург.

– И все же у меня есть для вас сюрприз, – возразил Джейк. – Он исключил из завещания двух своих детей, обеих бывших жен, которые, кстати, ни на что и не могут претендовать. Он исключил всех, кроме своего давно пропавшего брата Энсила, который, вероятно, уже мертв, но если жив, получит пять процентов, и своей церкви – тоже пять процентов. Девяносто же процентов огромного состояния он завещал своей чернокожей домоправительнице Летти Лэнг, работавшей у него последние три года.

Эмбург перестал жевать, прищурился, потом у него отвисла челюсть, а лоб пересекли глубокие морщины.

– Только не говорите, что и это вас не удивило, – победно произнес Джейк и принялся за омлет.

Переведя дух, Эмбург протянул руку ладонью вверх. Джейк достал копию завещания из кармана и вручил ему. Когда Эмбург закончил читать вторую страницу, морщины на его лбу стали глубже словно врезались навеки. Не веря своим глазам, он затряс головой, потом перечитал завещание еще раз и отложил в сторону.

– Кстати, вы, случайно, не знакомы с Летти Лэнг? – спросил Джейк.

– Никогда ее не видел. Я и дома-то Сета не видел, мистер Брайгенс. И не слышал от него ни слова ни о его доме, ни о том, кто там работает. Сет держал свою жизнь словно разложенной по ячейкам, большинство из которых для всех наглухо заперты. А вы знаете эту женщину?

– Вчера впервые увидел. Сегодня днем она приедет ко мне в офис.

Осторожно, кончиками пальцев Эмбург отодвинул тарелку и чашку: завтрак был окончен, аппетит начисто пропал.

– Почему он это сделал, мистер Брайгенс?

– Сам собирался задать вам этот вопрос.

– Но это же, очевидно, не имеет смысла! Именно поэтому с завещанием предстоят большие трудности. Он явно был не в своем уме. А завещание не считается действительным, если завещатель был недееспособен в момент его написания.

– Разумеется, но пока еще ничего не ясно. С одной стороны, он, судя по всему, здраво и тщательно обдумал все, что касалось самоубийства, – все свидетельствует о том, что он прекрасно осознавал свои действия. С другой – трудно объяснить факт, что он оставил все свое состояние домоправительнице.

– Если только она не злоупотребила влиянием на него.

– Уверен, завещание будет опротестовано.

– Не возражаете, если я закурю? – Эмбург сунул руку в карман.

– Нет, пожалуйста.

Он закурил ментоловую сигарету и стряхнул пепел в тарелку с кашей. Мысли метались у него в голове, никак не выстраиваясь в логическую цепочку.

– Не уверен, что у меня хватит духу, мистер Брайгенс, – сказал он наконец. – Может, я и назван душеприказчиком, но это не значит, что должен принять на себя эту обязанность.

– Вы сказали, что когда-то работали адвокатом. Вам это должно было понравиться.

– Я был всего лишь захолустным поденщиком, каких миллионы, и работал в Алабаме, но законы, касающиеся наследственных дел, мало отличаются в разных штатах.

– Это правда – вы не обязаны выполнять роль душеприказчика.

– Кому захочется ввязываться в такие неприятности?

«Мне, например», – подумал Джейк, но не стал говорить это вслух.

Официантка убрала со стола и снова наполнила чашки. Эмбург еще раз прочел завещание и закурил вторую сигарету.

– Итак, мистер Брайгенс, – произнес он, выдохнув дым, – позвольте поразмышлять вслух. Сет упоминает предыдущее завещание, составленное в прошлом году юридической фирмой Раша в Тьюпело. Этих ребят я знаю и могу утверждать, что то завещание было гораздо более пространным, складно написанным и составленным так, чтобы добиться наиболее выгодных налоговых обложений, освобождения от налога на дарение, приемлемых условий передачи имущества через поколение – словом, всего что возможно, чтобы защитить наследство и законно обойти как можно больше налоговых вычетов. Вы следите за моей мыслью?

– Да.

– Затем, в последний момент, Сет пишет свой непродуманный документ, который аннулирует профессионально составленное завещание, оставляет практически все своей черной домоправительнице и подвергает собственное состояние опасности быть съеденным налогами. Понимаете?

– На налоги уйдет около пятидесяти процентов, – согласился Джейк.

– Половина! Она просто будет пущена на ветер. А теперь скажите: похоже это на человека, который мыслит здраво?

Конечно, это было далеко от здравомыслия, но Джейк не собирался отступать ни на шаг.

– Уверен, именно этот аргумент будет предъявлен в суде, мистер Эмбург. Но моя работа состоит в том, чтобы отстоять завещание и исполнить волю моего клиента.

– О, это речь истинного адвоката.

– Благодарю вас. А вы собираетесь все же исполнить обязанности душеприказчика?

– Мне за это заплатят?

– Да, будет назначен гонорар, который подлежит утверждению судьей.

– Сколько времени займет процесс?

– Вероятно, много. Если завещание опротестуют, а похоже, так и будет, мы можем провести в суде много часов, а то и дней. Как душеприказчик вы будете обязаны присутствовать постоянно и выслушивать каждого свидетеля.

– Но, мистер Брайгенс, мне не нравится это завещание. Я не одобряю то, что сделал Сет. Я не видел предыдущее завещание, но, черт возьми, уверен: оно мне понравилось бы больше. Почему я должен защищать эту сляпанную в последний момент на скорую руку и от руки написанную чушь, по которой все отходит не заслуживающей того черной домоправительнице, которая, вероятно, обрела чрезмерное влияние на больного старика? Понимаете, что я имею в виду?

Джейк кивнул и подозрительно нахмурился. После получаса общения с этим человеком он был абсолютно уверен, что не хочет провести предстоящий год в компании с ним. Поменять душеприказчика дело нехитрое, и Джейк не сомневался, что ему удастся убедить судью в необходимости освободить этого типа.

– Полная бессмыслица. – Эмбург еще раз огляделся по сторонам. – Последние десять лет своей жизни Сет вкалывал, как ломовая лошадь, чтобы сколотить новое состояние. Он шел на невероятные риски. Ему повезло. И после этого сложить все к ногам какой-то женщины, которая не имеет к его успеху абсолютно никакого отношения?! Меня от этого тошнит, мистер Брайгенс. Тошнит и вызывает серьезные подозрения.

– Тогда откажитесь от обязанностей душеприказчика, мистер Эмбург. Уверен, суд найдет вам замену. – Джейк взял со стола листки с завещанием, аккуратно сложил по старым сгибам и сунул в карман. – Но не торопитесь, подумайте. Спешки нет.

– Когда начнется война?

– Скоро. Адвокаты из Тьюпело вот-вот объявятся со своим завещанием.

– Будет увлекательно.

– Спасибо, что уделили мне время, мистер Эмбург. Вот моя визитка.

Джейк положил на стол свою визитку, пять долларов в уплату счета и поспешно покинул кафе. Забравшись в машину, он посидел немного, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться на стоящем двадцать миллионов долларов завещании, которое наверняка будет опротестовано.

Годом ранее Клэнтон гудел сплетнями о процессе, касающемся страхового полиса завода по производству удобрений, который загадочным образом сгорел дотла. Владельцем его являлся сомнительный делец из местных по имени Бобби Карл Лич, ловкач, в чьем багаже не одно сгоревшее здание и не один судебный процесс.

К счастью, Джейк в той тяжбе не участвовал. Он любой ценой избегал каких-либо пересечений с Личем. Но в ходе разбирательства выяснилось, что чистая прибыль Лича составляла около четырех миллионов. На его бухгалтерском балансе не было текущих активов, но когда денежные обязательства были вычтены из авуаров, получилась внушительная цифра чистой стоимости капитала.

Это породило бесконечные дискуссии и споры о том, кто именно самый богатый житель округа Форд. Дебаты начинались ранним утром в кафе вокруг площади, продолжались в барах, где спустя несколько часов собирались банкиры, дальше переходили в здание суда, где адвокаты, сбившись группами в перерывах между заседаниями, преувеличивали последние свидетельства, и наконец, распространялись буквально по всему городу.

Бобби Карл со своими четырьмя миллионами, безусловно, возглавлял список. Там мог стоять клан Уилбэнксов, если бы Люсьен не промотал фамильное состояние десятилетиями раньше. Упоминалось несколько фермеров, но скорее по привычке. У них были «семейные деньги», однако в конце 1980-х это означало, что они владели землей, при этом с трудом находили средства для оплаты счетов.

Человек по имени Вилли Трейнор восемью годами раньше продал «Форд каунти таймс» за полтора миллиона, и ходили слухи, будто он удвоил эту сумму, играя на бирже. Впрочем, слухи про Вилли редко воспринимались всерьез.

Некая девяностовосьмилетняя старуха имела банковских облигаций на шесть миллионов. По мере того как продолжалось это соревнование, в секретариате суда появлялись анонимные списки, которые по факсу вскоре рассылались по всему городу. Эти «реестры» были остроумно озаглавлены «Список Форбс десяти богатейших людей округа Форд». У каждого имелись копии списка, и сплетни распространялись, как пожар. Списки редактировали, детализировали, исправляли, добавляли новые и исключали старые имена и даже беллетризовали, но никогда там не было никаких упоминаний о Сете Хаббарде.

Эти городские спекуляции бурлили несколько недель, пока не иссяк запас горючего. Неудивительно, что своего имени Джейк в этих списках не видел ни разу. Он усмехнулся, представив миз Летти Лэнг и ее предстоящее весьма драматическое вхождение в этот список.