Онлайн чтение книги Тарзан торжествующий Tarzan Triumphant
ГЛАВА 2. СТРАНА МИДИАН

Абрахам, сын Абрахама, стоял на склоне кратера давно потухшего вулкана. За его спиной и чуть выше лепились пещеры, выдолбленные в мягкой вулканической породе, которые служили жилищами для людей его народа. Вокруг небольшими группками стояли мужчины, женщины и дети его племени.

Они обратили лица к небу, и на каждом застыло выражение удивления и страха. Люди прислушивались, прислушивались напряженно, долго, потому что из гущи облаков, висевших над краем кратера, простиравшегося миль на пять, доносился странный, зловещий гул. Такого здесь никто никогда не слыхал.

Звук нарастал, заполняя все пространство. Казалось, он исходит из белесых небес, находящихся прямо над людьми, вселяя в души слабых неизбывный ужас. Потом гул постепенно стих, оставшись лишь в памяти людей, но когда они решили, что он больше не вернется, он возник снова, грохоча над головами охваченных ужасом жителей.

На противоположном краю кратера расположилась еще одна группа, испытывавшая те же страхи. Это были люди Элиа, сына Ноуха.

Одна из женщин, стоящих возле Абрахама, обратилась к нему:

— Отец, что это? Мне жутко.

— Тот, кто верит в Бога, не знает страха, — ответил Абрахам. — Это ересь говорит в тебе, женщина! Лицо той побледнело, она задрожала.

— Отец мой, вам же известно, что я не еретичка! — закричала бедняжка.

— Молчи, Марта, — приказал Абрахам. — Может быть, это Христос вновь пришел на землю, как было предсказано еще во времена Павла. Пришел, чтобы вершить над нами свой суд.

Его пронзительный, вибрирующий голос вознесся над толпой. Стоящий неподалеку ребенок внезапно рухнул на землю и стал корчиться в судорогах, на губах его выступила пена. Женщина вскрикнула и потеряла сознание.

— Боже, если это ты, снизойди к рабам своим, жаждущим твоего благословения и твоих приказаний, — молился Абрахам.

А потом вождь тупо добавил:

— А если это не ты, так хотя бы не ниспошли на нас зло.

— Может, это Гавриил, — брякнул высокий бородач.

— И этот гул — звук его трубы, — застонала женщина.

— Молчать! — рявкнул Абрахам.

Женщины вновь затряслись от страха. Какой-то молокосос широко разинул рот и начал хватать ртом воздух. Другой парень зашатался, рухнул оземь, и изо рта его пошла пена.

Тут один за другим на землю повалились люди, кто забился в конвульсиях, кто потерял сознание, и так продолжалось довольно долго. Люди не обращали внимания на несчастных, пока не падали сами. Если кто-то налетал на стоящего рядом, то тот просто отступал в сторону ничего не говоря. Женщины все до единой лежали без чувств, и только несколько мужчин и юношей еще держались на ногах.

Безразличие было вполне понятным: возбуждение и ужас достигли такой степени, что никто не мог думать ни о чем другом, кроме как о гуле, исходящем из облаков, а долгое стояние на одном месте не способствовало снятию напряжения. В общем только близкое знакомство с этими людьми поможет нам объяснить их странное поведение.

И вновь жуткий вой пролетел над головами людей. Всем показалось, что на мгновение он замер, а затем из облаков появилось нечто ужасное: какой-то белый купол, под которым раскачивалась крохотная черная фигурка. При виде этого кошмара еще несколько человек не удержались на ногах и брякнулись на землю, забившись в конвульсиях.

Абрахам, сын Абрахама, опустился на колени и воздел руки к небесам. Стоявшие последовали его примеру. С их губ сорвался поток непонятных звуков. Может быть, это была молитва, произнесенная на каком-то непонятном языке. Пока Абрахам молился, его люди застыли в молчании.

Белый купол опускался все ниже и ниже, и вот уже в крошечной фигурке можно было узнать очертания человека. Раздались вопли исступленного ужаса.

Абрахам одним из последних сообразил что это такое, а, может быть, последним поверил своим глазам. После этого он грохнулся на землю, тело его задергалось в страшных судорогах, глаза закатились, словно его душили, дыхание стало прерывистым, на губах выступила кровавая пена. Да, Абрахам, сын Абрахама, в тот момент представлял собою прелюбопытное зрелище, но всем окружавшим его людям не было до этого никакого дела.

Пятьсот ненормальных, бившихся в конвульсиях, были группой людей, к которым приближалась на парашюте леди Барбара Коллис.

Надо признать, что приземлилась она не слишком удачно, в сотне ярдов от павшей при ее виде на колени толпы людей. (По правде говоря, нам, историкам, можно доверять почти всегда. Обычно мы стараемся писать правду, исключая те случаи, когда речь идет о национальных героях или правителях той страны, с которой наша в данный момент воюет.)

Быстро освободившись от парашютных лямок, девушка вскочила на ноги и в растерянности огляделась вокруг.

Она увидела остроконечные скалы, образовавшие стены кратера. В тот момент она еще не догадывалась о происхождении долины, на которую приземлилась. Барбару Коллис удивило присутствие людей.

Белые! В самом сердце Африки она приземлилась в поселении белых людей! В этих распростершихся фигурах было нечто нереальное, они не казались враждебно настроенными, да и оружия у них как будто не было.

Она двинулась к ним. По мере того как девушка приближалась, многие принялись вжиматься в землю, а другие простирать руки, кто к небесам, а кто и к ней. Она подошла уже достаточно близко, чтобы разглядеть их внешность. Ее поразило то, что эти люди были совершенно безобразны. На леди Барбару огромное впечатление произвела внешность людей.

Мужчины были особенно неприятны. Их лохматые бороды и космы немытых волос, казалось, никогда не знали ни стрижки, ни расчески.

Две черты лица произвели на девушку особенно неприятное впечатление: почти у всех представителей племени оказались огромные уродливые носы и скошенные подбородки. Носы жутко обезображивали лица, а у многих, казалось, подбородки вообще отсутствовали. И тут ее взгляд словно раздвоился: на фоне эпилептиков, корчившихся на земле, возникла необычайно красивая золотоволосая девушка, поднявшаяся из группы распростертых на земле людей, и направилась к прибывшей. В огромных серых глазах девушки стоял немой вопрос.

Леди Барбара широко улыбнулась девушке. При виде такой улыбки мог бы растаять камень — именно так отозвался об улыбке леди Барбары один из ее горячих и особенно поэтически настроенных поклонников.

Золотоволосая девушка улыбнулась в ответ, но в то же самое мгновение улыбку словно стерли с ее лица, девушка боязливо оглянулась вокруг, словно совершила преступление, и опасалась, что это кто-нибудь обнаружит.

Но когда леди Барбара протянула к ней руки, она подошла ближе и вложила в них свои ладони.

— Где я нахожусь? — спросила англичанка. — Что это за страна? Кто эти люди? Девушка покачала головой.

— Ты кто? — спросила она. — Ангел? Тебя послал на землю Христос? Ты пришла к его избранникам?

На сей раз пришлось качать головой леди Барбаре, чтобы показать, что и она не понимает язык дикарки.

К ним медленно подошел старик с длинной белой бородой. Правда, сделал он это только после того, как увидел, что небесный гром не убил на месте девушку за ее дерзость.

— Отойди, Иезабель! — крикнул он. — Как ты разговариваешь с Божьей посланницей?

Склонив голову, девушка отступила на шаг. И хотя язык дикарей был англичанке непонятен, ей стало совершенно ясно, что именно произошло между стариком и девушкой.

Леди Барбара поняла, что на этих невежественных людей огромное впечатление произвела ее необычная внешность. Поняла она также и то, что отношение к ней будет зависеть от первых ее действий. Так как она была истой англичанкой, то решила подавить дикарей величественностью и властностью.

В первую очередь нельзя было позволять противному старику отгонять девушку, уж если ангел самолично выбрал ее из всех. Леди Барбаре был необходим товарищ, а эта девушка подходила.

С величественным видом и с замиранием сердца она подошла, взяла девушку за руку и отвела ее в сторону. Девушка бросила на нее удивленный взгляд.

— Останься со мной, — сказала Барбара, хотя знала, что ее слова не понятны девушке.

— Что она сказала, Иезабель? — потребовал старик. Девушка уже была готова ответить, что не знает, но что-то остановило ее. Возможно, вопрос показался ей странным, ведь старику было понятно, что чужестранка говорила на языке, не известном ему, а следовательно всем им. Она лихорадочно обдумывала все это. Почему он задал такой вопрос? Скорее всего, он верит в то, что она способна понимать все. Она вспомнила, как непроизвольно улыбнулась этому человеку, и он заметил улыбку.

Девушка по имени Иезабель знала цену улыбки в стране Мидиан, где любое выражение счастья — это грех, и, будучи девушкой умной среди этих тупоумных людей, она придумала ответ в надежде избежать наказания. Посмотрев старику прямо в глаза, она сказала:

— Дзобаб! Она ответила, что прилетела с небес с посланием к избранным и что передаст это послание только через меня и ни через кого другого.

Большая часть этого утверждения была подсказана Иезабель замечаниями старейших, а их комментарии относительно происходящего подсказали ей объяснение случившегося.

Действительно, Дзобаб, сам того не ведая, подал ей идею, и потому был готов поверить тому, что ему ответила девушка.

Леди Барбара стояла, положив руку на хрупкое плечо золотоволосой Иезабель.

Она была потрясена тем, что окружало ее: ничтожные грязные люди, лежавшие беспорядочной кучей перед ней, безжизненные тела тех, кто пребывал в обмороке, эпилептики, корчившиеся в конвульсиях. С отвращением разглядывала она внешность Дзобаба, отметив водянистые глаза, огромный уродливый нос, длинную грязную бороду, которая почти закрыла слаборазвитый подбородок. С трудом сдержала она непроизвольную дрожь, которая была естественной нервной реакцией на все увиденное ею.

Дзобаб стоял, уставившись на незнакомку. На его тупом, почти слабоумном лице, застыло выражение страха. Несколько стариков из толпы подошли ближе и в испуге остановились позади него. Дзобаб глянул через плечо.

— Где Абрахам, сын Абрахама? — спросил он.

— Он все еще беседует с Йеговой, — ответил один из них.

— Может быть, Йегова откроет ему цель этого посещения? — добавил другой с надеждой в голосе.

— Она принесла послание, — сказал Дзобаб, — и передаст его нам только через девушку по имени Иезабель. Я бы хотел, чтобы Абрахам закончил разговаривать с Йеговой! — добавил он.

Но Абрахам, сын Абрахама, все еще корчился на земле с пеной у рта.

— Истинно так, — сказал другой. — Если это послание от Йеговы, то почему мы стоим здесь, глупо глазея, ведь мы наверняка, вызвали гнев Йеговы, если она посылает нам наказание.

— Ты говоришь правду, Тимоти, — согласился Дзобаб.

Повернувшись к толпе, стоявшей позади него, он сказал:

— Идите и быстро принесите дары, какие только сможете, которые могут понравиться Йегове.

С покорным, тупым видом люди потянулись к пещерам и лачугам, из которых состояла деревня, на месте осталась лишь небольшая группа самых старых, глазевших на Барбару и золотоволосую девушку и на тех на земле, которые уже начинали отходить от припадка.

Снова чувство отвращения охватило девушку после того, как она увидела черты лиц и осанку жителей деревни. Лица, почти всех без исключения были обезображены огромными ногами и подбородками, настолько маленькими и скошенными, что в большинстве случаев казалось, будто подбородка нет и в помине. Когда они шли, то наклонялись вперед, создавая впечатление, словно вот-вот упадут головой вперед.

Изредка среди них попадались индивидуумы, чья внешность давала возможность предположить более высокий уровень умственного развития, чем тот, которым обладало большинство жителей деревни, и, как правило, волосы этих людей были светлее, чем у остальных.

Таким разительным оказался этот необычный тип людей, что леди Барбара не могла не отметить этого даже при первом, беглом знакомстве с местными жителями, и она недоумевала о причинах столь значительного различия, так как никто не мог рассказать ей об Ангустусе и белокурой девушке из северного племени; не было никого, кто знал бы, что у Ангустуса был большой нос, слабо развитый подбородок, и что он страдал припадками, никого, кто мог рассказать бы о блестящем уме и прекрасном здоровье маленькой девушки-рабыни, умершей около двенадцати веков тому назад, чья кровь даже сейчас проявлялась время от времени в некоторых из вырождающейся со временем массы людей, произведя на свет такое создание, как Иезабель, и как бы делая попытку, впрочем, тщетную, приостановить полную деградацию.

Леди Барбара хотела понять, почему люди ушли в свои жилища. Что это означает?

Она посмотрела на стариков, которые остались, но их глупые, слабоумные лица ничего ей не открыли. Тогда она повернулась к девушке. Как она хотела, чтобы они поняли друг друга. Она не сомневалась, что девушка относится к ней дружелюбно, но не была уверена в отношении к ней других. Все в них отталкивало ее, и ей было почти невозможно увериться в их дружеском отношении к ней.

И как разительно отличалась от них девушка! Она тоже, без сомнения, была чужой среди них, и это давало английской девушке надежду, и, кроме того, не было никаких признаков, что золотоволосая девушка запугана, или что с ней плохо обращаются, и она сама, по крайней мере, была жива и невредима.

Да, эта девушка была другой породы. Ее простое и скудное одеяние, сделанное, очевидно, из волокон растений, было чистым, как и те части тела, которые были открыты, в то время как одежда других, особенно стариков, была ужасающе грязной, как и их волосы, и их бороды, и те части тела, которые не были скрыты скудной одеждой, едва прикрывавшей их наготу.

В то время как старики перешептывались между собой, леди Барбара медленно повернулась, осматриваясь вокруг.

Она увидела скалы, огибавшие маленькую, круглую долину, почти в центре которой было озеро. Она нигде не могла увидеть даже намека на расщелину в окружающих стенах, которые поднимались на сто футов над долиной, и все же чувствовала, что где-то должен быть вход из другого мира, иначе как же эти люди оказались здесь?

Увиденное ею давало возможность предположить, что долина лежит на дне кратера огромного потухшего вулкана, и если тут действительно имелась тропа во внешний мир, то она должна была проходить через вершину остроконечных стен, а они были почти неприступны.

Но как же объяснить присутствие здесь людей? Этот вопрос мучил ее и она знала, что обязательно должна решить его до тех пор, пока не определит, кто она для этих людей: гостья или пленница.

Вскоре вернулись жители деревни.

Многие из них несли в руках разные предметы. Они медленно и робко подошли к ней поближе, побуждаемые стариками, и, наконец, возложили у ее ног подношения: миски с приготовленной пищей, сырые овощи и фрукты, рыбу и части волокнистой одежды, такой же, из которых были сделаны их грубые одеяния. То были предметы домашнего обихода простых людей.

По мере того, как они приближались к ней, многие стали проявлять признаки нервозности, несколько человек упали на землю, став жертвами конвульсий, которые означали приступы болезни, коей большинство из них были подвержены.

Для леди Барбары это могло иметь двоякий смысл: либо эти простые люди, принеся дары, выказывали свое гостеприимство, либо просто предлагали свои товары в обмен на что-нибудь как чужеземке, проникшей из другого мира. Но вдруг она ясно осознала, что жители деревни, принеся свои дары, действительно поверили, что она посланница Бога, или даже сама богиня. Затем, возложив у ее ног свои подношения, они повернулись и поспешили уйти. Их простодушные лица выражали испуг, заставляя отбросить мысль об обмене товаров с целью торговли.

Итак, она решила, что если эти подношения сделаны не из гостеприимства, то с целью умиротворить своего потенциального врага.

Наконец, Абрахам, сын Абрахама, пришел в себя, медленно сел и осмотрелся. Он был очень слаб. После приступа он всегда испытывал слабость. Ему потребовались одна-две минуты, чтобы собраться с мыслями и вспомнить события, предшествовавшие припадку.

Он увидел последнего человека, приносящего дары к ногам леди Барбары. Он увидел незнакомку и вспомнил странное гудение, которое слышалось в облаках, и видение, выплывавшее из-под них.

Абрахам, сын Абрахама, поднялся. Дзобаб, первый из старейших увидел это.

— Аллилуйя! — воскликнул он. — Абрахам, сын Абрахама, больше не разговаривает с Йеговой. Он вернулся к нам. Давайте помолимся!

Все люди, за исключением леди Барбары и девушки по имени Иезабель, упали на колени.

Абрахам, сын Абрахама, медленно, как будто в трансе, двинулся к чужестранке.

Его разум все еще находился в сонном состоянии как вследствие припадка.

Вокруг него звучала странная, жуткая разноголосица, так как древнейшие молились громко и вразброд, только изредка прерывая молитву криками: "Аллилуйя!" или "Аминь!".

Высокий и худой, с длинной седой бородой, покрытой остатками слюны и пены, в убогой грязной одежде Абрахам, сын Абрахама, представлял собой самое отвратительное зрелище в глазах англичанки. Наконец он остановился перед ней. Сейчас его ум был ясен, и казалось, он только сейчас заметил присутствие Иезабель.

— Почему ты здесь? — потребовал он ответа. — Почему не молишься, как другие?

Леди Барбара пристально наблюдала за ними. От нее не укрылись ни суровый обвиняющий тон и грозный вид этого человека, ни тот умоляющий взгляд, который девушка обратила к ней. Инстинктивно она положила руки на плечи девушки.

— Оставайся здесь! — сказала она, опасаясь, что человек приказал девушке уйти от нее.

Если Иезабель не поняла слов странной небесной гостьи, то она не могла не уловить значения жеста, которым ее удерживала незнакомка. Кроме того, у нее не было желания присоединяться к группе молившихся.

Возможно, единственное, что она хотела, это продлить те мгновения своей значимости, когда случай вырвал ее из болота деградации и презрения, на которые ее обрекла необычная красота, унаследованная от далекого предка.

Рука чужеземки, лежавшая на ее плече, придала ей силы, и девушка решительно посмотрела на Абрахама, сына Абрахама, хотя и чуточку с боязнью, так как кто лучше ее знал, каким страшным человеком становился Абрахам, сын Абрахама, когда кто-то вставал на его пути.

— Отвечай мне, ты! — Абрахам, сын Абрахама, не мог найти слов, чтобы поставить девушку на место.

— Не позволяй гневу слепить себя, ведь это желание Йеговы, предупредила девушка.

— Что ты хочешь этим сказать? — потребовал он.

— Разве ты не видишь, что его посланница избрала меня своей доверенной?

— Это кощунство, женщина.

— Нет, — ответила она твердо. — Это желание Йеговы, а если ты не веришь мне, спроси Дзобаба, апостола.

Абрахам, сын Абрахама, повернулся туда, где молились старейшие.

— Дзобаб! — крикнул он голосом, перекрывшим шум молитвы.

В ту же минуту Дзобаб закончил молитву громким: "Аминь!"

Старики поднялись, их примеру последовали те жители деревни, которые не были подвержены эпилепсии. Дзобаб, апостол, подошел к тем, на кого были устремлены глаза всех людей.

— Что произошло, пока я общался с Йеговой? — спросил Абрахам, сын Абрахама.

— Появился посланник с небес, вернее, посланница, — ответил Дзобаб. Ее приняли с почестями, люди принесли дары, каждый что смог, и возложили у ее ног, и она, кажется, не проявила неудовольствия, впрочем и удовольствия тоже, — добавил он. — А больше мы не знаем что делать.

Абрахам, сын Абрахама, снова повернулся к Иезабель, но когда заговорил, в его тоне появилась новая умиротворяющая нотка, а в глазах не было ни капли страха.

— Попроси посланницу отнестись к нам, бедным слугам Йеговы, со снисхождением и прощением, моли ее заговорить с нами грешниками и высказать свои желания. Мы ждем ее послания.

Трепещущая от страха, зная свою ничтожность, Иезабель повернулась к леди Барбаре.

— Нет, подожди! — закричал Абрахам, сын Абрахама. В его слабом уме возник неожиданный вопрос.

— Как же ты сможешь разговаривать с ней? Ты же говоришь только на языке мидиан. А если ты сможешь говорить с ней, почему не могу я, пророк, проповедник идей Поля, сын Йеговы?

Иезабель обладала умом, стоящим пятидесяти умов проповедника идей Поля вместе взятых, и она использовала это преимущество, хотя, говоря по правде, не без опасения за возможные последствия своего неосторожного предложения. Хотя девушка имела блестящий и находчивый ум, все же она была не более чем дитя невежественного и суеверного народа.

— Это не просто. Но ты умеешь говорить, пророк, — сказала она. Поговори сам с посланницей Йеговы, и если она ответит тебе на языке мидиан, ты сможешь понять ее так же, как и я.

— Это не просто вдохновение, — сказал Абрахам, сын Абрахама.

— Это чудо, — воскликнул Дзобаб. — Йегова, должно быть, вложил слова в ее рот.

— Я поговорю с посланницей, — сказал пророк. — О, ангел Света! вскричал он, повернувшись к Барбаре. — Посмотри с состраданием на старого человека, на Абрахама, сына Абрахама, проповедника идей Поля, сына Йеговы, и снизойди известить его о воле Всевышнего, который послал тебя к нам.

Леди Барбара покачала головой.

— Когда человек не в себе, он поступает подобно этому, — сказала она. Я читала об этом несколько раз в американской периодике, но плохо помню.

Она достала сигарету из кармана жакета и закурила.

— Что она сказала, Иезабель? — потребовал пророк. — И во имя Поля, что за диво? Из ее ноздрей идет дым, как у чудища в Священном писании. Что это может значить?

— Это предупреждение, — сказала Иезабель. — Потому что ты сомневаешься в моих словах!

— Нет, — воскликнул Абрахам, сын Абрахама. — Я верю тебе. Скажи ей, что я не сомневаюсь в тебе, и потом передай мне ее слова.

— Она сказала, — повторила Иезабель, — что Йегова не доволен тобой и твоим народом. Он сердит, потому что ты плохо относишься к Иезабель. Его гнев велик, потому что ты заставляешь ее работать свыше сил, не даешь хорошей пищи и наказываешь ее, когда она смеется или счастлива.

— Скажи ей, — сказал пророк, — что мы не знали, что ты работала сверх силы, и что мы загладим свою вину. Скажи ей, что мы любим тебя, и у тебя будет хорошая пища. Поговори с ней, Иезабель, и спроси, если у нее другие приказания ее бедным слугам.

Иезабель посмотрела в глаза молодой англичанки, и на ее лице появилось выражение ангельской невинности, в то время как с губ слетал поток бессмысленных слов, которые были непонятны как самой Иезабель, так и леди Барбаре и слушавшим ее жителям деревни земли Мидиан.

— Мое милое дитя, — сказала леди Барбара, когда Иезабель закончила, то, что ты сказала, для меня сплошная абракадабра, но ты прекрасна, и твой голос музыкален. Жаль, что мы не можем понять друг друга.

— Что она сказала? — потребовал Абрахам, сын Абрахама.

— Она сказала, что устала и голодна. Она желает, чтобы все подношения были унесены в чистую пещеру, чтобы я сопровождала ее, и чтобы ее не тревожили, так как она устала и будет отдыхать. И она хочет, чтобы с ней никого не было, кроме Иезабель.

Абрахам, сын Абрахама повернулся к Дзобабу.

— Пошли женщин очистить пещеру рядом с моей, — скомандовал он, — и пусть другие отнесут дары в пещеру, а также чистую траву для постели.

— Для двух постелей, — поправила Иезабель.

— Да, для двух постелей, — поспешно согласился пророк.

Итак, леди Барбару и Иезабель поселили в хорошо вычищенной пещере, им было приготовлено еды в таком количестве, что ее хватило бы для многих людей.

Английская девушка стояла у входа в свое новое, необычное жилище, смотря на долину и пытаясь придумать способ осуществить свой план и сообщить своим о том затруднительном положении, в которое она попала, и ее местонахождении. Через двадцать четыре часа у друзей и семьи, она знала это, появятся недобрые опасения, и вскоре много английских самолетов будут летать от Кейптауна до Каира в поисках ее. В то время, как она обдумывала свое ужасное положение, девушка по имени Иезабель лежала в праздной позе на постели из свежей травы и ела фрукты. Счастливая, довольная улыбка освещала ее прекрасное лицо.

Наступала ночь, и леди Барбара вернулась в пещеру с единственной практической идеей, пришедшей за все время ее размышлений и обдумываний она должна найти способ общаться с этими людьми, а это возможно только в том случае, если она выучит их язык.

Наступила темнота, дневная жара сменилась ночным холодом. Иезабель развела огонь у входа в пещеру, около которого две девушки сели на мягкие травяные подушки. Огонь играл на их лицах, и леди Барбара не мешкая начала осуществление длинной и утомительной задачи освоения нового языка.

Первый шаг состоял в том, чтобы заставить Иезабель понять то, что она хотела сделать, и она была приятно удивлена быстротой, с которой девушка уловила мысль. Вскоре она указывала на различные предметы, называя их по-английски, а Иезабель называла их на языке земли Мидиан.

Леди Барбаре пришлось помногу повторять незнакомые слова, пока она не овладела произношением, и она заметила, что и Иезабель делает то же самое с английскими словами. Таким образом Иезабель осваивала английскую лексику, одновременно обучая гостью языку мидиан.

Незаметно пролетел час. В деревне стояла тишина.

Едва слышно с дальнего конца озера раздавалось лягушачье кваканье. Время от времени где-то в темноте блеяла коза.

Вдалеке, на противоположной стороне долины светились крошечные мерцающие огоньки — костры, на которых готовили пищу в другой деревне, как подумала леди Барбара.

Неожиданно перед ними из ближайшей пещеры появился человек с фонарем. Низким монотонным голосом он начал песнопение.

Другой человек, другой фонарик, другой голос присоединился к нему. А потом подошли другие, до тех пор, пока процессия не спустилась на ровную площадку внизу пещер.

Постепенно пение усилилось. Вскрикнул ребенок. Сейчас леди Барбара увидела его: маленький ребенок, которого тащил за собой старик.

Процессия окружила большой валун и остановилась, но пение, как и крик ребенка, не прекратились. Леди Барбара узнала самого высокого человека, того, кто пытался с ней общаться, — Абрахам, сын Абрахама, пророк, стоял за валуном и высоко возвышался над всеми. Он поднял руку, и пение оборвалось. Ребенок перестал плакать, но его прерывистые рыдания были слышны девушкам.

Абрахам, сын Абрахама, начал говорить, подняв глаза к небу. Его голос монотонно звучал в темноте ночи. Его нелепые черты лица освещались светом мерцающих фонариков, которые играли также на отталкивающих лицах его паствы.

Необъяснимым образом увиденное зрелище показалось англичанке зловещим. Очевидно, то была самая заурядная религиозная служба простых людей, и все же для Барбары Коллис в этом было что-то страшное, недоброе.

Она посмотрела на Иезабель.

Девушка сидела, скрестив ноги, локти на коленях, подперев подбородок руками, уставившись прямо перед собой. На ее лице не было улыбки. Неожиданно тишину воздуха прорезал детский крик, полный страха и ужаса, который заставил леди Барбару обратить свой взгляд к сцене у валуна.

Она увидела, как сопротивляется ребенок, которого тащат на вершину валуна, увидела Абрахама, сына Абрахама, поднявшего руку над его головой, увидела, как свет фонарей блеснул на ноже. Она отвернулась и закрыла лицо руками.