Онлайн чтение книги Манъёсю Ten Thousand Leaves
КНИГА ВОСЬМАЯ

Настала весна,

Когда расцветать начинают

Вараби

У стремительных горных потоков,

Бегущих, сверкая, со скал…

Птица ёбукодори,

В этой роще Ивасэ

На горах Каминаби

Ты не пой так печально,

Я от песен твоих еще больше тоскую…

Не снег ли, пену волн напоминая,

Несется хлопьями с небесной высоты,—

Так взору кажется…

Ах, лепестки роняя,

Какие опадают здесь цветы?

Когда под тяжестью цветов расцветших

В горах весенних клонится листва,

Так хорошо смотреть

На белые повязки

Дев, собирающих весенние плоды…

Похоже, что пришла весна

Со стелющимся по земле туманом,

Когда посмотришь, как вдали в горах,

Там, где видны деревьев дальние верхушки,

Все постепенно начинает расцветать…

У дома моего,

На сливе молодой,

Которую я прошлою весною

Пересадил сюда,

Уже цветут цветы…

Я в весеннее поле пошел за цветами,

Мне хотелось собрать там фиалок душистых,

И поля

Показались так дороги сердцу,

Что всю ночь там провел средь цветов до рассвета!

Когда бы вишен дивные цветы

Средь распростертых гор всегда благоухали

День изо дня,

Такой большой любви,

Такой тоски, наверно, мы не знали!

Я не могу найти цветов расцветшей сливы,

Что другу показать хотела я:

Здесь выпал снег,—

И я узнать не в силах,

Где сливы цвет, где снега белизна?

Ах, завтра хотелось пойти мне в поля,

Чтобы свежие, вешние травы собрать,

Но в полях огороженных быть мне нельзя;

И вчера, и сегодня

Там падает снег…

Блеском озаренную Нанива я миновал,

И когда я проходил

В час вечерний

Горный склон Кусака,

Где плыл туман,

От асиби молодых,

Что повсюду расцвели,

Не видать было горы

Из-за белых лепестков.

Ядовиты те цветы,

Непохожа ты на них…

Ах, когда же я смогу

В путь отправиться к тебе,

На тебя скорей взглянуть?

Для того, чтобы могли

Девы свой украсить лик,

Для того, чтобы могли

Рыцари сплести венок,

Расцвели по всей земле,

До конца родной страны,

Управляемой тобой,

Вишен чудные цветы,

Чьей красы чудесней нет!

Пышной вишни цветы,

При расцвете которых

Я любил тебя, друг мой,

Прошедшей весной,

Верно, это тебя здесь приветствуют ныне!

В поле Кудара

На старых ветках хаги

Приют себе нашедший соловей,

Весны прихода ожидая,

Наверное, давно уже запел!

Любимый мой,

Наверно, будет любоваться

Зеленой ивой на пути в Сахо…

Хотя бы веточку он мне сорвал в дороге!

О, если б на нее могла и я взглянуть!

В долинах речных в дальнем крае Сахо,

Куда добираются вверх по теченью,

Зеленые ивы,—

Должно быть, теперь

Весеннее время настало!

И снег, и иней

Стаять не успели,

И вдруг, нежданно

В Касуга- селе

Цветы душистой сливы я увидел!

Отражаясь в реке

Возле гор Камунаби,

Где плачут лягушки весенней порой,

Не теперь ли цвести цветом золота будут

Ямабуки первых цветы?

Та ветка молодой душистой сливы,

Что, говорили мне, в бутонах лишь была,

От пены-снега,

Выпавшего утром,

Наверно, нынче вся в цветах!

В селенье Касуга,

Где поднялся туман,

Цветы душистой белой сливы,

От бури, что шумит в горах,

Не опадайте наземь ныне!

Цветы душистой сливы, что цветут

В селенье Касуга,

Покрытом легкой дымкой,

Изменчивы, но я ведь не такой,—

Я не приду к тебе с неверным сердцем.

Все говорят: весна настала,

Теперь пришел ее черед.

И стелется тумана дымка

Среди далеких гор,

Где белый снег идет…

Весенний дождь

Все льет и льет…

Что с вишней горною

На склонах Такамато,

Как под дождем она цветет?

Туман кругом

И белый снег идет…

И все-таки в саду у дома

Средь снега выпавшего

Соловей поет!

Вот ты ушел

В край дальний Нанива,

И я, оставшись здесь совсем один,

С тоской смотрю теперь на юных дев,

Что собирают в поле вешнюю траву…

Когда отправился

В далекие поля,

Где встала дымка легкая тумана,

Я вдруг услышал трели соловья…

Наверное, весна уже настала!

Фиалки,

Покрывавшие долину,

Где цветом золота ямабуки цвели,

От теплого дождя весны

Цветы лиловые раскрыли…

Пусть снег идет

И дует резкий ветер,

Но возле дома моего

Плодов еще не давшей сливе белой

Не дайте облететь, пока она цветет!

Оттого что в тоске по жене

Громко стонет фазан,

Что еду себе ищет на поле весеннем,

Известны становятся людям места,

Где бедный фазан приютился на время…

Было тяжко слушать этот голос

Мне в обычные простые дни…

Но весна настала,—

Дорог нынче сердцу

Голос вдаль зовущий — ёбукодори.

Гвоздика, что посеял

Возле дома,

Когда раскроешь дивный свой цветок,

Чтоб на него я любоваться мог,

Как на любимую, все время глядя?

В весеннем поле с мелкою травою,

Где забавляются разбухшей цубана,

Фиалки дивные в расцвете ныне,

В расцвете ныне

И любовь моя!

Бывают вещи, от которых в сердце,

Как будто наплывают облака,

Так в час, когда туманов вешних дымка

Повсюду стелется,—

Сильна любви тоска!

Как будто бы среди весенних гор,

Что отливают нежною голубизной крыла

Птиц водяных — камо,

О, как туманно всё

В моих печальных думах о тебе!

Ах, если бы темно и мрачно было,

Тогда понятно, что напрасно ждешь,

Но в эту ночь,

Когда цветы раскрыла слива,

Когда взошла луна, — ужель ты не придешь?

Нету часа, чтобы снял

Перевязи жемчугов,

Нету часа, чтоб я был

И без дум, и без тревог

О тебе, кого люблю,

Не жалея жизни нить…

Бренно тело на земле!

Так как грозен был приказ,

Ты покинул в Мицу мыс

В бухте дивной Нанива,

Где вечернею порой

Жен сзывают журавли…

У большого корабля

Много весел закрепив,

Ты оставил нас и плыл

Мимо цепи островов

По бушующим морям,

Где высоко поднялась

Белопенная волна…

Я же, что остался здесь,

В руки я возьму дары

И, неся мольбу богам,

Буду ждать тебя, мой друг,

Возвращайся поскорей!

Как остров маленький,

Чуть видный на волнах,

Ты скрылся вдалеке за облаками.

О, как вздыхал я по тебе, мой друг,

Когда ты с нами распростился!

Чем тосковать мне,

Жизни не щадя,

Сверкающей как дорогая яшма,

Хотел бы лучше я на корабле прекрасном

Стать ручкой твоего весла!

В отдельном каждом лепестке

Моих цветов

Сокрыты мною

Сотни разных слов,—

Прошу тебя, не будь к ним равнодушна!

В отдельном каждом лепестке

Твоих цветов

Так трудно удержать те сотни разных слов,

Что для меня с любовью спрятал ты…

Под этой тяжестью не обломаются ль цветы?

Наверное, цветы расцветших вишен

У дома моего уже теперь

Из-за того, что быстрым был

Средь сосен ветер,

Опали на землю с ветвей…

О этот мир!

Всегда он был невечным! —

Цветами той вишни, что цвела

У дома твоего,

Опасть пришла пора!

Ведь это только для тебя, негодный, старалась я,

Не покладая рук своих!

Вот из полей весенних

Сорванные цубана,

Изволь же кушать и полнеть от них!

В дневное время он цветет всегда,

Ночами же, тоскуя, засыпает

Цветок капризный нэбунохана.

О, буду ли одна им любоваться я?

И ты, негодный, тоже полюбуйся!

Подруге милой, вижу, мнится,

Что я, негодный, сохну от любви.

Хоть посланные цубана я съем,

Но пользы не случится,

И дальше буду я худеть, худеть…

Ах, нэбунохана, что мне на память

Прислала милая моя,—

Одни цветы,

И те цветы плодами,

Боюсь, не станут никогда!

Те горы дальние, где стелется повсюду

Весенней легкой дымкою туман,

Нас разделили.

Не встречаюсь с милой,

Ведь целый месяц я живу один…

Кукушка!

Ты не плачь с такой тоской,

Пока не нанижу я жемчуг майский

И вместе с жемчугом

Печальный голос твой!

Кукушка, что поешь в священной роще

В Ивасэ, в Камунаби, мне скажи:

К холмам Нараси,

Где живу я ныне,

Когда ты прилетишь и будешь петь?

О, как бы я хотел уйти отсюда

В страну такую,

Где кукушек нет:

Когда поющие их голоса я слышу,

Так тяжко на душе!

С осенним ветром в поле этом,

Куда пришел кукушку слушать я,

Вдруг хаги расцвели…

Ах, из-за их расцвета

Кукушки голос еле слышал я…

Кукушка, что поешь

Средь распростертых гор!

Когда я слышу голос твой печальный,

О дорогой жене в столице дальней

Всегда в тот миг я думаю с тоской!

Кукушка,

Что живешь в священной роще,

В Ивасэ, там, где род военный жил,

Ужели и теперь ты петь не будешь

В тени зеленых гор?

Когда ты любила,

На память об этом

Цветы нежных фудзи, что льются волною,

Ты тогда посадила у нашего дома,

И теперь, посмотри, они полны расцвета!

Кукушка, прилетев,

Все время громко плачет,

Хотел бы я спросить тебя:

Не вместе ли она с цветком унохана

В местах печальных появилась?

В селенье, где ныне опадают на землю

Белоснежного цвета лепестки померанцев,

Много дней уже плачет,

Тоскуя, кукушка,

На любовь свою больше не встречая ответа…

Вот и теперь

На склонах дальних Оки

Кукушка милая моя

По-прежнему поет, наверно, громко,

Хотя там нет уже меня…

О, почему же я люблю так сильно

Кукушку?

Ведь когда она поет

И слышу я ее печальный голос,

Растет безудержно моя тоска!

Живу один, и грусть меня терзает,

И вот, когда в тоске этих ночей

Здесь с плачем; надо мной

Кукушка пролетает,

Мне кажется: есть сердце у нее!

Цветок унохана

Еще не расцветал,

А вот кукушка прилетела

На склоны горные Сахо

И песни звонкие запела.

Цветы прекрасных померанцев

У дома моего…

Когда же, наконец,

Те нежные цветы в плоды здесь превратятся,

Чтоб мог их жемчугом на нить я нанизать?

Все время был я взаперти,

И сердцу бедному тоскливо стало.

Утешиться стремясь,

Из дома вышел я,

Прислушался, и вот — звенящие цикады!

У дома моего

Все залил свет луны.

Кукушка!

Если у тебя есть сердце,

Сегодня ночью прилети и громко спой!

Кукушка,

Средь цветущих померанцев,

Благоухающих у дома моего,

Как раз теперь спой нам скорее песни

В часы свиданья с другом дорогим!

Пускай опали белые цветы

Унохана,

Которых ждут все люди,

Кукушку, куковавшую в цветах,

Я никогда не позабуду.

Оттого что хороши цветы

Молодых расцветших померанцев

Возле дома друга моего,

Не смолкая, там поет кукушка.

Я пришел, чтоб на нее взглянуть!

Кукушка,

Ты не плачь в безудержной тоске!

Одна живу я…

И когда не спится,

И слышу плач твой, — тяжко на душе!

Цветы, прелестные ханэдзу,

Чьи семена посеял летом я,

Ужель, когда с небес польет поток дождя,

Свой потеряют блеск

И вмиг увянут?

На померанцах возле дома моего

Цветут цветы, а песнь не раздается.

Кукушка!

Неужель без песен, в тишине,

Цветам на землю здесь осыпаться придется?

Кукушка,

До меня тебе и дела мало,—

Ах, до сих пор, когда в тени ветвей

Уже совсем темно от листьев свежих стало,

Скажи мне, почему не прилетаешь петь?

Быть может, раньше где-нибудь и пела

Кукушка, прилетевшая сейчас.

Но здесь,

В моем селении, у дома,—

О, здесь она поет сегодня в первый раз!

О, померанцев распустившихся цветы

У дома моего

Совсем опали…

Они плодами ныне стали,—

Как жемчуг можно их нанизывать на нить!

Кукушку ожидаю я напрасно,

Она не прилетает, не поет.

Ужели потому, что день еще далек,

Когда я ирис жемчугом прекрасным

На нить сумею нанизать?

Не потому ли, что цветы унохана

Опасть должны, полна такой тоскою

Кукушка здесь?

Ах, даже в дождь она

Все время плачет и летает надо мною!

У померанцев, что так пышно расцвели

В саду у дома летнею порою,—

Теперь плоды…

Когда цвели цветы,

Как я мечтала встретиться с тобою!

На ветвях цветущих померанцев,

Что растут у дома моего,

Прилетев, кукушка плакала так громко,

Что опали наземь

Лепестки цветов…

Средь зарослей деревьев, что цветут

На горных склонах летнею порою,

Кукушки плач…

Ах, он, пронизывая все,

Несется далеко, звеня тоскою!

У склонов распростертых гор

Между деревьев притаился я,

Кукушка!

В первый раз услышав голос твой,

Как после без тебя я буду тосковать!

Цветы гвоздики

Возле дома моего

Так пышно распустились ныне.

О, как бы я хотел тебе, мое дитя,

Сорвать и дать хоть миг полюбоваться!

Когда бы я подняться смог

На дальний пик горы Цукуба,

Кукушки песня, может быть,

От эха горного бы громче загремела.

А может быть, она не стала б петь?

К возлюбленному другу моему,

Что время не найдет прийти побыть вдвоем,

Кукушка,

Полети и передай ему

О том, как я тоскую здесь о нем!

Оттого что велика молва людская,

Не пришел ко мне сегодня ты…

О кукушка,

Ты хоть с песней прилети!

Утром дверь тебе я распахну навстречу!

Как лилии средь зарослей травы

На летнем поле, где никто о них не знает,

Так и любовь моя,—

О ней не знаешь ты,

А скрытая любовь так тягостна бывает!

У пиков горных в вышине,

Там, где кукушка распевает,

Цветок расцвел унохана…

Не потому ль, что мной огорчена,

Ко мне ты нынче не явилась?

О померанцы, распустившиеся в мае!

Чтоб показать, мой милый, их тебе,

Я жемчугом на нить

Нанизывать их стану,

Ведь, если опадут, так будет жаль!

У дома, где живет

Любимая моя,

За изгородью — лилий нежный цвет,

Хоть называют те цветы “потом”,

Но то “потом” звучит скорей, как “нет”.

Досуга нет, и даже месяц май

Пройдет, наверно, для меня напрасно,

И не увижу я

Цветов татибана,

Что расцвели у дома милой девы!

Кукушка

Лишь запела, в тот же миг

Я от себя ее прогнала:

“Ты к дому милого лети!”—я ей сказала,

Но прилетела ли она к тебе?

Кукушке,

Что поет вблизи холма

Нараси — милой родины моей,

Передала привет я для тебя,

Но донесла ль она мои слова тебе?

О, когда же,

О, когда?—

Думал я, и в этот миг

Возле дома моего

Среди множества ветвей

Померанцы расцвели!

И цветы раскрылись так,

Будто вот опасть должны!

Рано поутру и днем,

Каждый раз, как выхожу,

Все любуюсь, говоря:

“Рано опадать!

Подождите, чтобы я

Дал полюбоваться ей,

Хоть один недолгий миг,

Ночью с ясною луной —

Зеркалом светлей воды,—

Ей, которую любить

Долго буду, до конца,

До пределов дней моих!”

Так цветы я заклинал

Для тебя.

И как потом

Я негодовал,

Глядя на кукушку ту,

На противную, что здесь

Рано на заре,

В час печальный,

Вновь и вновь

Прилетала громко петь,

Заставляя облетать

Лепестки моих цветов

Понапрасну!..

И тогда

Не осталось ничего

Мне другого, как сорвать

Для тебя эти цветы.—

Полюбуйся же на них,

Милая моя!

Померанцы, что цветут передо мною,

Возле дома, среди множества ветвей,

Как хотел бы

Ночью с ясною луною

Показать возлюбленной моей!

Пусть бы ты полюбовалась ими,

А потом могла бы и кукушка петь,

Ведь в цвету, раскрывшись, померанцы

Из-за песни громкой понапрасну

Могут слишком рано облететь!

Пусть люди говорят: “Гвоздики лепестки

Цвели, осыпались

И нет уже их боле”,—

Но это не цветы моих полей,

Где знак запрета был повешен мною.

Всегда оленя раздавались стоны

В ущельях Огура,

Лишь вечер наставал.

Но ныне ночью больше он не плачет,

Как видно, наконец, он задремал…

О белый иней, ты не падай

На клена алую парчу,

Что девы юные небес соткали

И даже нить не продевали

Ни вдоль, ни поперек!

Когда сегодня занялась заря,

Я слышал, как гусей кричала стая,

Наверно, нынче Касуга- гора

Уже листвой покрылась алой…

И больно стало сердцу моему…

Когда посмотрю,

Что на землю опали

У дома с асадзи- цветов лепестки,

Похоже, что скоро лиловые хаги

Должны зацвести на осенних полях…

Сильна молва,

Не жить бы здесь в селе!

О, если бы с гусями вместе,

Что здесь кричали на заре,

Исчезнуть мне в дали небесной!

Когда бы эта алая листва

В горах осенних

Стала осыпаться,

Я захотел бы, чтобы осень вновь

Пришла сюда, чтоб ею любоваться!

Как жаль, что на землю опала

Осенних кленов алая листва,

Что красотою горы озаряла,

Те горы Мива, где жрецы подносят

Богам великим сладкое вино!

Любимый мой, с кем с давних пор

Разлучены Рекой Небесной,

Друг против друга мы стоим,

Ты приплываешь к берегам моим,

И я развязываю шнур, готовясь к встрече!

В ладье, плывущей по реке туманной,

Раскинутой в извечных небесах,

Качаясь на волне,

Не нынче ль ночью

Любимый приплывет ко мне?

С той поры, как в мире есть

Небо и земля,

Две звезды разлучены

Горькою судьбой.

Эти звезды —

Волопас

И Ткачиха —

С давних пор,

Друг ко другу обратясь,

Все стоят на берегу,

Навсегда разделены

В небе Млечною Рекой,

Что циновкою лежит

Между разных берегов.

Небо горьких дум у них

Неспокойно и темно!

Небо горестей у них

Неспокойно и темно!

О, когда бы им ладью,

Крашенную в красный цвет!

О, когда бы им весло

В белых жемчугах!

Ах, в затишье поутру

Переплыли бы реку,

Вечером, в прилива час,

Переплыли бы они!

И на берегу реки,

На извечных небесах

Постелила б шарф она,

Что летает средь небес,

Руки-яшмы дорогой,

Руки яшмовые их

Вмиг в объятьях бы сплелись!

О, как много, много раз

Вместе спали бы они,

Даже если б не была

Осень на земле!

Хотя и облака, и ветер

На том и этом берегу бывают,

Но вести

От жены моей далекой

До берегов моих не достигают…

Они разделены Небесною Рекою

И, кажется, что близки берега,

Что камень долетит вдаль, брошенный рукою,

И все же им помочь

Ничем нельзя…

Со дня того, когда подул нежданно

Осенний ветер,

Думаю всегда: “Когда же наконец

Придет мой друг желанный,

Которого с такой тоскою жду?”

Небесная Река!

Хотя волна на ней

Не подымается высоко,

Но все же трудно ждать мне срока,—

Ах, отмель эта так близка!

Хоть близок срок,

Когда взмахнувши рукавами,

Они увидятся, забыв про целый свет,

Но все же переплыть реку — надежды нет,

Доколе осень не настанет!

Лишь жемчугом блеснувший миг,

Побыв вдвоем,

Они должны расстаться,

И тщетно тосковать и убиваться

До срока новой встречи в небесах!

Как видно, отплыла

От берега ладья,—

То Волопас жену свою встречает.

Встает кругом тумана пелена

Среди долин Реки Небесной!..

“Там, где тумана дымка встала,

Среди долин небесных у реки

Я буду ждать тебя!”—она сказала,—

И вот, пока ходила в ожиданье,

В сыром тумане весь подол промок…

В гавани из белых облаков

На Реке Небесной шум волны

Все сильней:

Как видно, ты, кого я жду,

На ладье от берега отплыл.

Поля эти в Асики,

Где осенние хаги смешались с цветами

Оминаэси,

Видел я ныне впервые,

И тысячи лет любоваться я буду!

Ларец драгоценный —

Эту Асики- реку,

Когда я впервые сегодня увидел,

Я понял: пусть тысячи минут столетий,

Ее красоты никогда не забуду!

О, даже тот, кто в дальний путь идет,

Где травы служат изголовьем,

Когда цветов коснется, уходя,

Как будет он благоухать тогда

Раскрывшимися лепестками хаги!

Когда я посмотрел на хаги,

Что расцвели в полях

Близ склонов Икаго,

Я вспомнил о прекрасных обана,

Растущих возле дома твоего!

Сорви же оминаэси цветы,

Нарви цветов осенних хаги

И юной деве принеси,

Что будет у тебя просить подарок

С дороги, яшмовым отмеченной копьем!

“Милый мой, когда ж ко мне придешь?

Не теперь ли?” — думаю с тоской,

Думаю и жду:

“Покажется ли он?”

Вот и ветер осени подул…

Встречаемся ночами с нею мы,

А утром не видать —

Все прячется стыдливо…

В полях Набари хаги отцвели,

Скорее, клены, следуйте за ними!

Когда по пальцам ты захочешь сосчитать

Цветы, расцветшие в желтеющих полях

Осеннею порой,—

Ты среди них найдешь

Семь зеленеющих цветущих трав!

Хаги-но хана,

Обана, кудзубана,

Надэсико-но хана,

Оминаэси,

Дальше фудзибакама,

Асагао-но хана.

Над полем осенью, где жнут колосья риса,

Над полем золотым осеннею порой,

Хоть и темно,

Несутся с криком гуси

В час первых проблесков зари!

Сегодня утром на заре

Звучали холодом гусей летящих крики,

И слыша их,

Асадзи- травы на полях

Свой цвет зеленый злым заменили!

У холма моего

Появился олень и рыдает…

О олень, что явился, рыдая,

В тоске о жене молодой,

Среди первых цветов расцветающих хаги…

Нежные хаги цветы,

Что растут у холма моего,

Страдая от ветра, осыпаться могут на землю.

Если б только увидеть смогла ты

Их пышный расцвет!

Роса осенняя подобно краске стала,

Когда увидел я, что та гора,

Которая, как птица водяная,

Зеленой от листвы была,

Мгновенно сделалась вдруг алой!

О, даже посильней, чем сердце Волопаса,

Что, верно, преисполненно тоски,

Страдаю я,

Смотря со стороны,

Когда на землю ночь спускается, темнея…

О, рано, на заре, в ту ночь,

Когда звезда прекрасная — Ткачиха

Любимому рукав под голову кладет,

Журавль на отмели вблизи текущих вод

Пусть лучше не кричит так громко!

Песня принца Итихара о танабата

Ведь оттого, что на пути

К возлюбленной моей

Течет река,—

Пока скрывался я от глаз людских,

Пока я плыл, уже спустилась ночь!

О белым жемчугом упавшая роса,

Что нанизал олень

На ветки хаги,

Скажи, теперь кому,

Блеснув недолгий миг,

Украсишь руки жемчугами?

Цветок прекрасный нежных хаги

Приносит нам печаль, коль поздно расцветет,

Но с сердцем медленным,

Где чувство запоздало,

Могу ли я его сравнить?

Стрелков расставя, ловят зверя…

В селенье Томи, у холмов,

Цветы гвоздики нежной,

Их сорву я,

Охапку целую возьму с собой

Для той, что ждет меня в столице Нара!

Сливаясь с шумом опадающей листвы

С деревьев хаги осенью холодной,

Вдали —

Исполненный призыва и тоски,

Далеким эхом стон звучит олений!

Дождавшись срока,

Мелкий дождь

Идет, идет, конца не зная.

Не завтра ли, когда придет рассвет,

Листвою алой горы засверкают?

Ночью сегодня сияет луна,

Сердце сжимается грусти полно…

В этом саду,

Где белеет повсюду роса,

Плачет сверчок!

Мелкий дождь

Беспрестанно идет,

И от этого здесь, на Микаса- горе,

У деревьев зеленых

Верхушки везде заалели…

Алая листва осенних кленов

На горе Микаса,

Что с короной схожа,

От дождей, что моросили ныне,

Не осыпалась ли, отцвети, на землю?

С тех пор, как осень наступила,

Прошло еще немного дней,

И все ж от ветра на рассвете ныне,

Когда здесь просыпаюсь я,

Одежды рукава — холодные такие!

Сторожка на полях осенних,

Где жнут созревший рис, еще стоит

И не разрушена, а крик гусиной стаи

Уж леденящим холодом звучит,

Как будто выпал первый иней!..

Нежные цветы осенних хаги

На холме, который Асука- река

Огибает,

Нынче от дождя

Не осыплются ли, отцветя, на землю?

Осенним хаги

В стареньком селении,

Где плачет птица удзура,

Мои любимые друзья

Со мною любовались ныне!

Прошел расцвет

Осенних хаги.

Ужель напрасно мы пришли

И, не украсившись венками,

Домой вернемся без цветов?

Глаза любимой вижу я впервые…

“Впервые вижу” высится здесь мыс,

На нем осенний хаги вырос,—

Пускай же этот месяц он

Еще цветет, не облетев на землю!

В Ёнабари,

Среди гор Игаи,

Так тоскливо слушать в тишине

Призывающий жену печальный голос

Бедного оленя, что приник к земле!

Кто слышал их? —

Так удивительно звучали

Жен призывающие голоса

Гусей, что мимо пролетали,

Крича, в далеких облаках…

“Кто слышал их,—

Спросила ты меня,—

Гусей, что стаей пронеслись над нами?”

Поверь, те гуси ныне далеко,

И скрылись навсегда за облаками!

Как белая роса, что выпадает

На листья обана

Осеннею порой,

Как та роса, могу исчезнуть я,

Не в силах больше справиться с тоской!

Цветы осенних нежных хаги,

Благоухавшие у дома моего,

Чуть-чуть на землю не опали

До той поры,

Как дал тебе взглянуть!

С небес извечных, ни на миг не прекращаясь,

Дождь все идет…

Скрываясь в облаках

И громко плача, гуси улетают

С полей, где ранний рис растет.

Колосья риса на осеннем поле,

Где, в облаках скрываясь, с криком гусь летит,

Густеют и растут,

Так и с моей любовью:

Растет, — и сердце все сильней грустит.

Из-за дождя сидел я взаперти,

Сжималось сердце одинокое тоскою,

Я вышел и взглянул:

Ах, Касуга- гора

Вся засверкала алою листвою!

Небо прояснилось,

Ярко светит

Этой ночью ясная луна.

Ах, не надо, чтоб ушла она,

Облака, не застилайте небо!

Я здесь теперь…

Где Касуга- гора?

Мешает дождь, — и выйти не могу я,

И потому о ней все время я тоскую,

Жить продолжая взаперти…

Я вижу там, над Касуга- долиной,

Все мелкий дождь идет,

И с завтрашнего дня,

Наверно, в Такамато вся гора

Украсится листвою алой!

Ах, светлая роса, что здесь упала

На обана- цветы близ дома моего…

Чтоб та роса вовек не исчезала,

На яшмовую нить

Хотел бы нанизать!

Под мелким осенним дождем

Беспрестанно я мокну в пути,

И хоть жалок оставленный дом,

Где жена дорогая живет,

Все равно я мечтаю о нем!

Как гуси дикие, что вольной чередою

Несутся с криком выше облаков,

Ты далека была.

Чтоб встретиться с тобою,

О, как скитался я, пока к тебе пришел!

С печальным криком гуси пролетают

В далеком небе выше облаков

И холод в криках тех…

Стволы осенних хаги

Внизу покрылись алою листвой!

Вот так же, как хитрят,

Преследуя оленя,

Что прячется средь зелени холмов,

Вот так же я из-за тебя, друг милый,

На всяческие хитрости готов.

Сгибая до земли

Верхушки обана,

Расцветших пышно на осеннем поле,

Недаром нынче я пришел сюда,—

Я встретился с моим любимым другом!

Не оттого ль, что холод был в далеких криках

Гусей, что улетали поутру,

Когда настал рассвет,

В полях трава асадзи

Окрасилась сегодня в алый цвет!

Когда исполненный печальной думы

Открою утром дверь,

Мне виден вдалеке

Сверкающий росой осенний хаги…

Но это ни к чему уже теперь…

Осенний хаги

В поле этом,

Где приходил и все кричал олень,

Покрылся белою росою

И весь осыпался теперь.

Когда пурпурная листва падет на землю

И листьев не сорву, как будет жаль,—

Подумал я,—

И яркою листвою осенних кленов

Увенчал себя!

Осенних алых кленов листья

Гостям достойным

Захотел я показать.

Я их сорвал и с ними к вам явился,

Хотя и льет с небес поток дождя!

Промокнув вся от мелкого дождя,

Что опадать заставил листья клена,

Пришла к тебе…

И алою листвою,

Тобою сорванной, украсила себя!

Великолепен ты, мой милый друг,

О ком я думаю всегда с любовью,

Ах, как же мне напоминаешь ты

Среди осенних гор

Лист первых алых кленов!

На пиках Нарских гор

Листву осенних кленов

Лишь тронешь — сразу опадет она,

Наверно, там все время неустанно

Осенний мелкий дождик моросил…

Жалея, что листва пурпурных кленов

Напрасно будет наземь опадать,

Сорвал ее, пришел —

И ныне ночью себя украсил я.

О чем же тосковать?

Средь распростертых гор

Пурпурная листва,

Возможно, даже этой ночью

Отсюда безвозвратно уплыла,

Снесенная потоком горным…

Осенних алых кленов листья,

Сверкавшие на склонах Нарских гор,

Сорвал, принес —

И этой ночью украсил я венком себя…

И если опадет теперь листва, пусть опадает!

Осенних алых кленов листья,

Что видели здесь иней и росу,

Сорвал, принес —

И вместе с милой украсил я венком себя…

И если опадет теперь листва, пусть опадает!

Наверно, листья алых кленов

Под мелкими потоками дождя

В ненастном октябре

От ветра опадают,

Его порывам подчинясь!..

Так жаль, что кленов алая листва

Уже с ветвей на землю опадает…

Любимые друзья,

Пускай же в эту ночь, когда я с вами веселюсь,—

Не рассветает!

На просторах полей

Снят давно урожай,

Перед взором — заброшенный вид.

И когда ты в сторожке сидишь полевой,

О столице невольно грустишь!

На скрытой ото всех

Горе Хацусэ,

Багряный цвет зеленый склон покрыл.

Как видно, беспрестанно моросил

Над той горою дождь осенний…

Осенний мелкий дождь,

Не мороси все время!

Так будет жаль, когда на склонах гор,

Сверкающих листвою алых кленов,

Осыплется поблекшая листва!

Как светлая роса, что выпала обильно,

Нагнув у хаги ветви до земли,

Как та роса,

Пускай и я исчезну,

Не выдам все равно мою любовь к тебе!

Думая поля окинуть взглядом

У твоих ворот, любимая моя,

Я пришел…

И сердце чуяло — недаром:

Дивно светит в эту ночь луна!

Осенний хаги, что цветет в осеннем поле,

В осеннем ветре клонит лепестки.

И на ветвях его

Осенние росинки

Ложатся на поникшие цветы…

На лепестках осенних хаги в поле,

Куда выходит по утрам олень,

На лепестках

Сверкает яшмой дорогою

С небес упавшая прозрачная роса…

Не оттого ль, что, проходя полями,

Олень цветущий хаги грудью раздвигал,

Цветы лиловые поблекли и опали,

А может оттого,

Что срок их миновал?

Осенний хаги среди горных склонов,

Где каждый раз, тоскуя о жене,

Кричит олень…

Из-за росы холодной

Тот хаги начал ныне отцветать…

Осенняя пора, когда у дома друга

Чудесными колосьями цветет

Зеленый сусуки…

О, как мне жалко будет,

Когда пора осенняя пройдет!

Тоской глубокой о жене томим,

Среди осенних гор кричит олень,

И отраженный эхом крик его гремит…

И я средь этих гор —

Совсем один!

Всегда перед зарей — прислушаться лишь надо —

Предутренней порой,

Едва забрезжит день,

Здесь, сотрясая гор простертые громады,

В тоске рыдает осенью олень!

Столица Нара, где осеннею порой

Любуются листвою алых кленов

На Касуга- горе,—

Заброшена теперь…

И как об этом я жалею!

Цветы прекрасных хаги в Такамато

На золотых полях

Осеннею порой,

В рассвета алый час покрытые росой,

Как нынче, верно, пышно расцвели!

Когда я друга моего ждала,

Полна любви,

В минуты эти —

У входа в дом мой дрогнула слегка бамбуковая штора.

…Дует ветер…

Пусть даже это был лишь ветер,—

Ведь, значит, любит он.

Я зависти полна,

Когда бы я ждала, и вдруг подул бы ветер,—

О чем тогда я стала б горевать?

Чем жить и тосковать на этом свете,

Не лучше ль мне

Исчезнуть навсегда,

Как исчезает белая роса

На лепестках осенних хаги…

Вот плачущий олень идет, шурша листвою

Осенних хаги на полях Уда,

И о любви грустит,

И все ж с моей тоскою

Никак нельзя сравнить его тоску!

На осенних полях

В Такамато росли

Гвоздики цветы…

Так как свежими были они,

Украшением служили ему —

Гвоздики цветы…

У подножья распростертых гор

Слышится призыв оленя отдаленный,

Нежные слова в себе тая…

Много нежных слов и у меня,

О супруг мой, сердцем нареченный!

Не говорила я, что я стара,

И не отказывала я тебе ни разу,

И как печально, что развязан шнур,

Который мною был завязан,

Как вяжут стебли у осенних трав!

Как тот олень,

Что средь полей осенних

Поутру бродит, не оставив и следа,

Так, думала, и ты… И вдруг сегодня ночью

С тобой, любимый, встретиться смогла!

Летит сентябрьский

Осенний первый гусь…

И даже через этого гонца

Ужели думы сердца моего

Не донеслись до твоего дворца?

В бухте Оо

К бесконечным берегам

Набегает много волн со взморья,

Много, много раз с тоскою и любовью

Думал это время — о тебе…

Не можешь ли ты стать

Хотя б цветком гвоздики,

Что здесь растет у дома моего,

Где каждый день любуюсь на него,

Как только утро наступает…

Как выпавшая белая роса

На лепестках цветов осенних хаги

От ветра падает,

Так и моя слеза,—

Я удержать ее не в силах.

Хочу, чтоб нанизав росу, как жемчуг,

Ты подарила мне, не дав исчезнуть ей,

Прозрачную росу, что с вышины упала,

Склонивши долу кончики ветвей

На расцветающих осенних хаги!

Прямая, что копье из яшмы,

Пускай дорога далека,

Но чтобы увидать тебя,

О ком я думаю с любовью,

Отправился я в путь и вот пришел сюда!

Ведь оттого что ты не приходил ко мне,

Пока не минул

Новояшмовый весь месяц,—

Во сне все время видела тебя,

О, как тоска меня терзала!

У дома моего цветы осенних хаги

В расцвете ныне —

Приходи смотреть!

Не то пройдет два дня еще — и сразу

Осыплются на землю лепестки!

У дома моего цветет осенний хаги

В лучах вечерних…

Как хотела б я

Увидеть нынче около себя

Сестры моей любимый облик!

Ах, каждый раз, когда у дома моего

Смотрю на клен, покрытый алою листвою,

Я в думах о тебе, моя сестра,—

Ведь не бывает даже дня,

Чтоб о тебе не тосковала!

Любуясь на венок,

Сплетенный мной

Из ранних рисовых колосьев, что взрастила

Я на поле, где сеяла сама,—

Не забывай меня в разлуке, милый!

Венком из ранних рисовых колосьев

С полей осенних, что любимая моя

Возделала, сама, своим считая долгом,

О, сколько ни гляжу,

Не налюбуюсь я!

Эти дни, когда холоден

Ветер осенний,

Я носить ее буду на теле своем

В знак того, что я помню о деве любимой,

И ее еще больше отныне люблю!

У дома моего цветы прекрасных фудзи

До срока своего чудесно расцвели,

И нынче видеть я хочу

Твою улыбку,

Что те цветы напоминает мне…

Хотя осенний ветер

И не дул,

А нижняя листва цветущих хаги,

Что высятся у дома моего,

Вдруг стала сразу ярко алой!

Если в сердце глубоко

Поразмыслить обо всем,

Что сказать, что делать мне? —

Выхода не знаю я…

Милая жена и я,

Взявшись за руки,

Вдвоем

По утрам

Спускались в сад,

Вечерами, освятив

Ложе,

Белые свои

Рукава переплетя,

Спали вместе.

Ночи те

Не навеки ли прошли?

Даже, слышал я, фазан,—

Житель распростертых гор,

Говорят, свою жену

Ищет и находит там,

На другой вершине гор,

Я же в мире суеты

Бренный, жалкий человек,

Почему же только я

Даже ночи, даже дня

Не могу с ней провести,

Верно, быть в разлуке нам,

Верно, плакать мне в тоске!

Как подумаю о том,

Горестно душа болит!

И поэтому решил —

Не утешу ль сердце я?

По горам и по полям

В Такамато

Я бродил,

Все бродил, гуляя там,

Но кругом одни цветы

Мне сверкали на полях.

Каждый раз, как видел их,

Тосковал еще сильней!

Что же делать,

Как забыть,

То, что все зовут — любовь?

Смотрю я на цветок каобана,

Что в Такамато на полях растет,

И облик твой

Передо мной встает,

И не могу я позабыть тебя!

О, как тоскливо спать мне одному

Ночами долгими

Осеннею порою

В столице нынешней —

Куни!

Когда на склонах

Распростертых гор

День изо дня

Осенний ветер дует,—

Как я тогда тоскую о тебе!

Не оттого ль, что этот юный хаги

Я сам выращивал, не покладая рук,

Теперь —

Я сколько ни любуюсь — все мне мало,

Всю душу за него готов отдать!

Над полем,

Что возделывал я сам,

И даже грязью все запачкал рукава,

Подвесил колотушку я,

И сторожу его и тяжко охранять!

С полей, которые возделывал ты сам,

Куда ты воды подводил

С реки Сахо,

Колосьев первых рис, что ты сварил,

Ты должен съесть весь, без остатка сам.

Пасть большая у волков…

Ах, в долине Магами

Падающий белый снег,

Ты не падай сильно, я прошу,

Даже дома нету близко там…

Постройка, сложенная здесь

Из неотесанного дерева с корою,

Покрыта обана — травою

И флагами расцветшим камышом,—

Пусть тысячи веков стоит здесь этот дом!

В этом новом доме, что сложили

Из нетесанного дерева с корою,

Средь Нарских гор,

Прекрасных зеленью густою,

Сколько в нем ни жить — не надоест!

Когда снег, словно пена, покрывает вею землю

И так медленно кружит,

Тихо падая с неба,

О столице, о Нара,

Преисполнен я думой!

Не сливы ли белой цветы

У холма моего расцветали

И кругом все теперь в белоснежном цвету?

Или это оставшийся снег

Показался мне нынче цветами?

Когда бы я цветы душистой сливы,

Что вся, покрывшись пеной снега, расцвела,

Послал тебе домой,

То все бы говорили,

Что мы, наверное, близки с тобой!

Все затянул туман.

О, пусть бы выпал снег!

Здесь слив цветы еще не расцветали,

И вместо них, сравнив его с цветами,

Мы стали б любоваться им!

Все небо пасмурно.

О, пусть бы выпал снег!

И мы бы стали любоваться,

Как будет падать на валежник он

И ярким блеском весь переливаться!

Не оттого ль, что ветви наклоняли,

Когда срывали белые цветы

Душистых слив,—

Цветы в рукав попали,

Что ж, пусть рукав окрасят лепестки!

У дома моего, где я один живу,

На зимние деревья с высоты

Летящий белый снег —

Не сливы ли цветы? —

Так показалось взору моему!

Ночью черной, как ягоды тута,

Пусть снег увлажнит нам одежды,

Идемте, чтоб им насладиться!

Будет жаль, если он вдруг растает

Завтра утром, на раннем рассвете…

Что это на ветвях — то лепестки иль нет?

То не цветы ли задержались, опадая?

Так взору кажется…

Кружась по ветру, снег

Упал, снежинками цветы напоминая…

Не потому ли, что не ведают цветы

О том, что в декабре снег белый выпадает,

Как пена нежная,—

Здесь сливы расцвели,

И почками не набухая…

Соперничая с белизною снега,

Упавшего с небесной высоты,

У дома моего

Везде на сливах зимних

Цветут сегодня белые цветы!

Снег, падающий на верхушки сосен,

Растущих около застывшего пруда,

Покрой все сотнями слоев,

Прошу тебя,

Чтоб даже завтра мог я любоваться!

О, если белый снег, подобный пене,

Все будет падать бесконечно

Эти дни,

Душистой сливы первые цветы

Навряд ли опадут, завянув…

Хоть любовалась я цветами сливы,

Срывая их и не срывая их,

Но все-таки

С цветами этой ночи,

Я не могу сравнить цветов других!

Когда бы, как сейчас, всю жизнь

Мы чувства свежие

В сердцах своих имели,—

У белых слив, что раньше всех цветут,

На землю б лепестки не облетели!

Ах, белый снег, что нынче выпал здесь,

В тени зеленых сосен

На асадзи,

Навряд ли этот снег останется, как есть

И не исчезнет, до конца растаяв!

Как тает снег, упавший на листы

Зеленых трав суга на той горе высокой,

Вот так же я…

Коль спросят, скажешь ты,

Что таю я, объят тоской глубокой!..

Как только в чарках с налитым вином

Плыть будут сливы нежной лепестки,

И выпьют чарки те

Любимые друзья,

Пусть сливы облетят, мне будет все равно!

Чиновникам — и тем

Пир малый разрешен.

И разве только ночью ныне

Мы будем это пить вино?

О нет, прошу, не опадайте, сливы!

Когда б вдвоем

С моим любимым

Могла бы любоваться я,

Какая б радость мне была

От выпавшего наземь снега!

Как снег, что, падая вокруг, ложится

На славные деревья хиноки

И нет конца ему,—

Я без конца тоскую!

Приди же этой ночью, милый друг!

Как будто отголоски дальней бури,

Которая у слив сорвала лепестки,

Так слухи о тебе…

И вот люблю я снова,

И счастлив я, и больше нет тоски!

Так ясно светит в час ночной луна

В извечном и далеком небе!

Цветы у слив раскрыли сердце — так и я…

О милый друг, о ком я думою полна,

Кому раскрыла настежь сердце!

Как тает снег, напоминая пену,

Так таю я, влача удел земной,

И лишь мечта,

Что встречусь я с тобой,

Дала мне силы жить поныне!

Когда на землю, падая, ложится

Снег белой пеною, с высот небес летя,

Холодной ночью

Без твоих объятий

Навряд ли я смогу уснуть один…