Онлайн чтение книги Дело о предубежденном попугае The Case of the Perjured Parrot
8

Мейсон открыл ключом дверь своего личного кабинета и застыл на пороге, увидев за столом Деллу Стрит.

— Ты! — воскликнул адвокат.

— Никто другой, — кивнула она, смахивая с ресниц слезы. — Я предполагаю, что тебе придется завести новую секретаршу, шеф.

— Что случилось, Делла? — спросил Мейсон, подходя к ней.

Она перестала плакать. Он обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.

— Что случилось? — снова спросил он.

— Меня о-о-о-обманула эта маленькая ч-ч-ч-чертовка, — ответила она.

— Кто?

— Библиотекарша… Элен Монтейт.

— Что произошло, Делла?

— Она удрала от меня.

— Садись рядом со мной и расскажи все подробно, — потребовал Мейсон.

— О, шеф, ты не представляешь, как я п-п-п-переживаю, что подвела тебя!

— Почему подвела, Делла? Возможно, как раз обратное!

— Ты же велел мне отвезти ее в такое место, где бы ее никто не мог отыскать…

— Что же случилось? — настаивал Мейсон. — Они ее нашли, или она сбежала?

— Она с-с-с-с-сбежала.

— Хорошо, как это случилось?

Делла вытерла глаза кружевным платочком.

— Ох, шеф, противно быть такой п-п-п-плаксой, — сказала она. — Хочешь верь, хочешь нет, но это едва ли не первые мои слезы в жизни… Такой цыпленок, я могла бы запросто свернуть ей шею… Но она рассказала историю, которая перевернула мне душу.

— Что за историю? — спросил Мейсон.

— Историю ее романа, — ответила Делла. — Она говорила… Наверное надо быть женщиной, чтобы ей поверить и чтобы понять. Про ее жизнь. Молоденькой девчонкой она была полна романтических иллюзий. Затем школа. Детская влюбленность, которая с ее стороны была весьма серьезной. Но для юноши все оказалось лишь забавой. В моем изложении все это теряет остроту, потому что я ведь ничего подобного не переживала, но для нее… Мальчик был само очарование, она сумела мне показать его именно таким, каким сама видала — чистенький, симпатичный, воспитанный юноша, любитель музыки и поэзии. То есть в нем было все то, что женщины ищут в мужчинах. Так что это был настоящий роман. Потом он уехал, чтобы подзаработать и жениться на ней, и она не помнила себя от счастья и гордости. А затем, через несколько месяцев, он вернулся назад и…

— …И был влюблен в другую? — спросил Мейсон, видя ее нерешительность.

— Нет, не это, — ответила Делла. — В нем появилась развязность, нахальство. Он смотрел на нее с видом победителя, и уже не торопился с женитьбой. Завел себе дружков-приятелей, которые считали, что иметь идеалы не модно. У них во всем сквозил цинизм и… Мне не забыть, как она это охарактеризовала. Она сказала: «Кислота их цинизма разъела золото его натуры, внутри остался только голый металл».

— Что же случилось потом? — спросил Мейсон.

— Она разочаровалась в мужчинах и в любви. В тот период, когда другие девушки смотрят на мир сквозь розовые очки, она уже утратила иллюзии. Она не ходила ни на танцы, ни на вечеринки, а постепенно все больше и больше погружалась в мир книг. Ее стали упрекать в несовременности, в ограниченности, в отсутствии чувства товарищества. Такое мнение высказывали несколько молодых людей, с которыми она не пожелала сблизиться. Она не шла ни на какие компромиссы, за что заслужила прозвище сухаря и ханжи. Так оно к ней и прилипло. Не забывай, шеф, она жила в маленьком городке, где людей знают главным образом по их репутации, которая заслоняет и подменяет подлинное чувство.

— Так она сама говорила? — спросил Мейсон.

Делла кивнула.

— Хорошо, продолжай. Что случилось потом?

— Затем, когда она уже совершенно отказалась от мысли о любви, ей встретился Фраймонт Сейбин. В его жизненной философии на первый план выступало все прекрасное, что есть в каждой вещи, в каждом явлении. Насколько я поняла, шеф, этот человек пронес свои идеалы через многие жизненные испытания и разочарования.

— Насколько я понимаю, — заметил Мейсон, — Фраймонт С. Сейбин действительно был незаурядной личностью.

— Скорее всего так, шеф. Разумеется, он сыграл с ней ужасную шутку, но…

— Я не уверен, что это было так, — сказал Мейсон. — Можно посмотреть на случившееся с точки зрения Сейбина и понять, что он собирался сделать. Когда ты увидишь все в правильной, не искаженной перспективе, с учетом пока еще не открытых нами фактов, ты убедишься, что никакого противоречия в его поступках не было.

— О каких фактах ты говоришь, шеф?

— Сперва расскажи мне все про Элен Монтейт.

— Хорошо, этот человек принялся ходить в библиотеку. Она знала его только как Вэйллмана, безработного бухгалтера, не имеющею особых причин чувствовать дружеское расположение к миру. И однако у него оно было. Он интересовался книгами по философии и о социальных реформах, но больше всем его привлекали живые люди. Он просиживал целые дни в читальном зале, иногда до позднего вечера. При любой возможности он завязывал знакомства, вызывая людей на откровенность, и слушал. Естественно, работая библиотекарем, Элен наблюдала за ним и в скором времени сама заинтересовалась. Очевидно, у него был своего рода дар располагать к себе людей, и она рассказала ему почти все про себя, даже не сообразив, что делает. И она влюбилась. Именно потому, что он был гораздо старше ее и она не предполагала ничего подобного, чувство проникло в нее и захватило полностью. Она полюбила так горячо и искренно, что нельзя уже было отступать. И когда она поняла, что так случилось… Понимаешь, шеф, как она сказала, у нее было такое чувство, как будто ее душа все время поет.

— Я вижу, она наделена даром выражать свои чувства, — заметил Мейсон, слегка прищурив глаза.

— Нет, шеф, она не играла. Она была совершенно искренна. Ей нравилось об этом говорить, потому что для нее случившееся было чудом. Несмотря на переживаемый ею удар от происшедшей трагедии, несмотря на все разочарования, которые ей пришлось перенести, когда она узнала, что он женат, Элен все еще счастлива. Потому что и на ее долю выпала большая любовь. Счастье было недолгим, но это ее не ожесточило, она все не может забыть того, что пережила за эти недолгие недели. Конечно, когда она прочитала в утренних газетах об убийстве Сейбина, о его пристрастии путешествовать под вымышленным именем, изучать людей, рыться в библиотеках… Она сразу заподозрила недоброе. Но старалась подавить в себе страх, убедила себя, что это может оказаться простым совпадением… В дневных газетах был помещен портрет Фраймонта Сейбина, так что уже не на что было надеяться…

— Так ты не думаешь, что она его убила? — спросил Мейсон.

— Она просто не могла, — ответила Делла. — Но… Не знаю…

— Почему ты сомневаешься? — спросил Мейсон.

— Понимаешь, — сказала Делла, — у нее есть одна черта в характере. Я думаю, что если бы она заподозрила хоть в какой-то мере игру, и что в действительности его идеалы вовсе не такие возвышенные, она могла бы его убить, чтобы он не смог опорочить созданный ими обоими прекрасный образ.

— Понятно, — кивнул Мейсон. — Что же было дальше?

— Я отвезла ее в маленький отель. По дороге несколько раз проверяла, нет ли за нами слежки. Мы заехали ко мне, взяли необходимые вещи и в отеле зарегистрировались как две сестры из Топека в Канзасе. Я задала портье десятки глупых вопросов, которые приходят в голову только туристам, так что, по всей вероятности, он не сомневался ни в моей дурости, ни в целях нашего приезда. Наш номер помещался в заднем углу здания. Две кровати и ванная. На всякий случай я заперла дверь на ключ и положила его к себе в карман. Она ничего не заметила. Мы сидели и спокойно разговаривали. В это время она и поведала мне свою историю. Наверное, прошло часа три или четыре. Во всяком случае, мы легли спать уже далеко за полночь. Где-то около пяти часов утра Элен разбудила меня, говоря, что не может открыть дверь. Она была полностью одета, вид у нее был удрученный. Я спросила, зачем ей открывать дверь. Элен сказала, что должна возвратиться в Сан-Молинас. Это просто необходимо. Она что-то забыла. Я объяснила, что ей нельзя возвращаться домой. Элен настаивала. Мы даже поссорились. Наконец она сказала, что все равно позвонит вниз и вызовет кого-нибудь с ключом.

— Что же ты ей сказала? — спросил Мейсон.

— Что ты жертвуешь очень многим, чтобы помочь ей. Что она тебя предает. Что ей угрожает опасность, что полиция ее моментально схватит и обвинит в убийстве. Что о ее романе протрубят все газеты страны, что ей придется пройти через все мытарства суда, допросов, недоверия, людского недоброжелательства и простого любопытства. Я сказала ей все. Я сделала все, что было в моих силах.

— Что же произошло? — спросил Мейсон.

— Она все-таки хотела уехать. Тогда я ее предупредила, что в тот момент, когда она покинет наш номер, она может больше на тебя не рассчитывать. Ей следует подчиниться твоим распоряжениям и сидеть на месте, пока я не сумею связаться с тобой по телефону и узнать, как быть. Она спросила, когда это будет возможно. Я ответила, что не раньше, чем ты придешь в контору, то есть в половине десятого. Обещала в девять часов дозвониться до Пола Дрейка. Но Элен стала настаивать, чтобы я позвонила тебе на квартиру. Я наотрез отказалась. Во-первых, зная сержанта Холкомба, я опасалась его подсоединения к линии. А потом ты не хотел ничего знать о месте ее пребывания… После минутного раздумья Элен согласилась, что это резонно. Сказала, что подождет до половины десятого при условии, что я обещаю сразу же связаться с тобой. Она разделась и снова легла в постель, даже извинилась за неприятную сцену. Я смогла заснуть лишь через полчаса. А когда проснулась, ее уже не было. Значит, она заранее решила меня обмануть.

— Она достала ключ из твоего кармана? — поинтересовался Мейсон.

— Нет, я переложила его в сумочку, а ее спрятала под подушку, — ответила Делла. — Она спустилась по пожарной лестнице. Окно оказалось открытым.

— Ты не знаешь, когда это случилось?

— Нет.

— Когда ты проснулась?

— В начале девятого. Проснулась и пару минут лежала в полной уверенности, что Элен спит. Боясь ее потревожить, тихонько спустила ноги и на цыпочках прошла в ванную. И только тут сообразила, что ее постель выглядит как-то странно. Оказалось, она запихала под одеяло подушку и валик с дивана. Собственно говоря, это все, шеф.

— Не переживай, Делла, ты сделала все, что было в твоих силах, — успокоил Мейсон. — Как ты думаешь, куда она поехала?

— В Сан-Молинас, можно не сомневаться.

— Что ж, — сказал Мейсон, — она сама полезла в петлю!

— Да, наверное, она уже там.

— Что ты сделала, увидев, что она удрала? — спросил Мейсон.

— Позвонила в контору к Полу и велела немедленно связаться с тобой. Пыталась сделать это сама, но не могла тебя нигде отыскать.

— Я ездил в город позавтракать, потом заходил в парикмахерскую, — объяснил Мейсон.

— Да, — кивнула она. — Пол уже был на работе. Я добралась до него и объяснила, что случилось. Попросила его отправить оперативников в Сан-Молинас и попытаться ее спрятать.

— Что ответил Дрейк? — спросил Мейсон.

— Дрейк? — переспросила она. — Пол не выказал большого энтузиазма. По-моему, он даже не успел выпить чашку кофе. Он полон мрачных предчувствий, что его вызовут держать ответ перед Большим Жюри в Сан-Молинасе, если он сделает что-то в этом плане.

— И все же он поддержал твою идею? — спросил Мейсон.

— Ты не представляешь, — вздохнула она, — чего мне это стоило. Он…

В дверь послышался один громкий, четыре тихих и вновь два громких удара.

— Вот и он сам.

Мейсон встал, чтобы открыть дверь.

— Я пойду умою глаза холодной водой, — сказала Делла.

Мейсон кивнул.

— Доброе утро, Пол! — сказал он, впуская детектива.

— Привет, Перри!

Дрейк сразу же подошел к черному кожаному креслу для посетителей и уселся в излюбленной позе, перекинув длинные ноги через подлокотник.

— Есть новости? — спросил Мейсон.

— Сколько угодно! — усмехнулся Дрейк.

— Плохие, хорошие или никакие? — поинтересовался Мейсон.

— Все зависит от того, что ты называешь никакими новостями, — загадочно усмехнулся Дрейк. — Во-первых, Перри, та нотариально заверенная копия свидетельства о разводе — подделка чистой воды. Все было до гениальности просто и ловко. И сто тысяч долларов в кармане.

— Ты уверен? — спросил Мейсон.

— Абсолютно уверен. Скорее всего миссис Сейбин в Рино помогал какой-нибудь адвокат, но вряд ли нам удастся установить, кто именно. У него имелись настоящие бланки, даже подписанные клерком и заместителем. Возможно, они даже поставили подлинную судебную печать. В конце концов всегда можно как-то подсунуть лишнюю бумажку. Так что план был разработан заранее.

— Выходит, что никакого дела «Сейбин против Сейбин» не существовало и не слушалось?

— Ага!

— Хитро! — заметил Мейсон. — Если бы не убийство, никто бы никогда не обнаружил подделки. Заверенная копия свидетельства о разводе ни у кого не вызывает сомнения. Воистину гениально. Получить сто тысяч долларов и юридически остаться женой!..

— Сейчас-то она вообще может поздравить себя за дальновидность, — ухмыльнулся Дрейк. — Как вдова Сейбина она вступит во владение его капиталом.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — отложим на время этот разговор. Что ты скажешь об Элен Монтейт?

Дрейк брезгливо поморщился.

— Я хотел бы, чтобы ты разделался с этой грязной историей, Перри.

— Почему? — спросил Мейсон.

— Знаешь, скверно уже то, что я держу тебе стремя, когда ты садишься на лошадь, — сказал Дрейк. — Но если к тому же мне самому приходится скакать на твоем скакуне, это совсем никуда не годится.

Мейсон рассмеялся и хлопнул Дрейка по плечу:

— Так что же все-таки произошло?

— Сегодня в четверть девятого, Делла позвонила в агентство. Она была в настоящей панике. Подавай ей меня, подавай ей тебя, посылай немедленно оперативников в Сан-Молинас выручать Элен Монтейт. Опуская подробности, скажу, что я связался с Деллой по оставленному ею телефону. От нее я узнал о бегстве мисс Монтейт. Делла требовала чтобы я мчался в Сан-Молинас, разыскал эту дамочку и спрятал ее от полиции. Подумай, просить у меня такое, хотя только вчера я объяснял тебе, как опасно…

— Ну, и что же ты в конечном счете сделал?

— А что я я мог сделать? Выполнил то, что она требовала. Разве я мог поступить иначе? Прежде всего, я считаю Деллу своим верным другом. Ну, а потом, я понимаю, что ты никогда не оставишь меня в беде. И если она утверждала, что ты хочешь вытащить эту самую Элен Монтейт из львиной пасти, я мог…

— Так что же ты предпринял? — поторопил Мейсон.

— Что? — усмехнулся Дрейк. — Сказал, как послушный мальчик, что все сделаю, отправил оперативников в Сан-Молинас, велел устроить засаду около ее дома, схватить ее, как только она появится, и тащить обратно в город. Связать, похитить, одним словом, действовать по обстоятельствам. Парни стали спорить, так что мне пришлось подавить начавшуюся было смуту, сказав, что я беру всю ответственность на себя.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Где же сейчас Элен Монтейт?

— В тюрьме, — ответил Дрейк.

— Как это случилось?

— Мы опоздали. Она добралась до дома на полчаса раньше нас. По-видимому, полиция велела миссис Винтерс предупредить их, как только Элен Монтейт появится. Шериф и окружной прокурор сами примчались туда и арестовали Элен. Она убила попугая, сожгла бумаги и старалась найти какое-нибудь подходящее место, чтобы спрятать коробку патронов сорок первого калибра. Сам понимаешь, как это выглядело!

— Что ты сказал про убитого попугая? — спросил Мейсон.

— Она вошла в дом и убила попугая, — повторил Дрейк. — Отрубила ему голову кухонным ножом. Ловко, как кухарка петуху.

— Как только вошла в дом? — спросил Мейсон.

— Наверное. По-видимому, шериф не обратил на это особого внимания. Они поймали ее с поличным в отношении патронов и бумаг. Шериф пытался что-то спасти из пламени, но, кажется, единственное, что он досконально узнал, это то, что горела бумага. Они препроводили Элен в тюрьму, сами же вызвали специалистов из технического отдела, пытаясь восстановить сгоревшее. Сержант Холкомб принимал во всем самое горячее участие.

— Я думаю! — воскликнул Мейсон. — Что она сказала о патронах? Признала, что покупала их?

— Я не знаю, — ответил Дрейк. — Они очень спешили поскорее отправить ее в тюрьму.

— Когда они узнали про попугая?

— Недавно. Люди Холкомба наткнулись на него, когда тщательно осматривали дом.

— Подожди минутку, — перебил Мейсон. — А не могли ли попугая убить уже после ареста Элен Монтейт?

— Исключается, — ответил Дрейк. — Дом был сразу же окружен. На тот случай, чтобы никто не смог туда пробраться и уничтожить улики. И вот когда они стали осматривать дом, выискивая дополнительные вещественные доказательства, то наткнулись на попугая. Об этом пятнадцать минут назад мне звонил мой оперативник. Перри, какого черта она убила попугая, как ты думаешь?

— Убийство попугая, — ответил Перри Мейсон, — в какой-то степени аналогично убийству человека. То есть здесь нужно искать мотивы, затем возможность и…

— Опять твои тайны! — воскликнул Дрейк. — Ты прекрасно знаешь, почему она убила попугая. А теперь это хочу знать я.

— Почему ты вообразил, что я знаю? — спросил Мейсон.

— Не считай меня наивным простаком, — ухмыльнулся Дрейк. — Она хотела убрать с дороги птицу, а ты хотел сохранить ее для доказательства уж не знаю чего. Ты предполагал, что она попытается свернуть голову несчастному попугаю, и именно поэтому велел Делле спрятать Элен Монтейт на достаточно продолжительное время и успел подменить попугая. Мне думается, что дело тут в воплях птицы о револьвере, который должна бросить Элен. Но я по-прежнему не могу уразуметь, почему она не убила попугая раньше, а затянула дело до того, что ей пришлось удирать от Деллы по пожарной лестнице и тайком пробираться в бунгало. Признаться, вчера вечером я воображал, что ты стремишься укрыть Элен Монтейт от властей. Даже сегодня, когда мне позвонила Делла, я еще придерживался того же мнения… Только сейчас до меня дошло, что ты не хотел подпускать ее к попугаю.

— Хорошо, — улыбнулся Мейсон. — Теперь, когда попугай отдал Богу душу, мы можем спокойно…

— Но ведь попугай жив и здоров! — воскликнул Дрейк. — Он у тебя! Не сомневаюсь, что он является свидетелем чего-то, возможно, убийства, но провалиться мне на этом месте, если я понимаю, как это получилось! Скажи мне, Перри, можно ли использовать попугая в качестве свидетеля на судебном процессе?

— Не знаю, — улыбнулся Мейсон. — Интересный вопрос, Пол. Конечно, попугая нельзя привести к присяге. Иными словами, он может быть предубежденным и дать ложное показание.

Дрейк сердито посмотрел на Мейсона и проворчал:

— Смейся, смейся. Я вижу, тебе просто не хочется со мной поделиться. Что ж, заставить тебя говорить я не в силах.

— Что тебе еще известно? — спросил Мейсон, меняя тему разговора.

— О, например, следующее, — сказал Дрейк. — У меня всю ночь трудились несколько парней. Мне не дает покоя телефонный отвод в том домике. Понимаешь, Перри, мне пришло в голову, что можно что-то выяснить, если получить копию отчетов за телефонные разговоры. Линия прикреплена к местной подстанции, но ведь Сейбин не стал бы ставить у себя аппарат ради болтовни с соседями. У него все деловые связи были в городе и, следовательно, оформлялись, как междугородные переговоры.

— Отличная мысль! — похвалил Мейсон. — Честь тебе и хвала за это, Пол!

— Не столько честь и хвала, сколько звонкая монета, — мрачно заявил Дрейк. — Когда ты получишь счет, у тебя спеси поубавится. Мои оперативники работают двадцать пять часов в сутки, я разогнал их по всей стране.

— Прекрасно, — улыбнулся Мейсон. — Ты раздобыл телефонные счета?

— Повезло одному из моих парней. Он пошел в контору, назвался детективом, сказал, что из-за убийства они много звонили, что сейчас ему нужно составить отчет для бухгалтерии и попросил показать книгу со счетами. Парень он смазливый, девчонка в конторе растаяла, остальное дело техники.

— Что же он выяснил? — спросил Мейсон.

— Было несколько разговоров с городской квартирой, — ответил Дрейк. — Очевидно, Сейбин звонил секретарю. Некоторые разговоры происходили просто по номеру, другие персонально с Ричардом Вейдом. Много звонков было в Рино.

— В Рино? — переспросил Мейсон.

— Получается, — усмехнулся Дрейк, — что он почти ежедневно вел разговоры с женой.

— О чем? — поинтересовался Мейсон.

— Хоть убей, не пойму, — признался Дрейк. — Возможно, он хотел убедиться, движется ли дело о разводе согласно намеченному плану и будет ли она в Нью-Йорке с документами в положенный срок.

В комнату вошла Делла. Лицо она припудрила, так что почти не было заметно следов недавних слез. Она довольно натурально изобразила удивление при виде Дрейка:

— Привет, Пол!

— Хватит с меня «Привет, Пол!», нахалка! — усмехнулся Дрейк. — Из всех сумасшедших поручений, которые мне доводилось…

Она подошла к нему и положила пальчики на его руку.

— Не будь старым ворчуном, Пол! — улыбнулась она.

— Правильно, — кивнул он, — теперь я стал старым ворчуном. А как ты мне все это представила? Либо я занимаюсь похищением Элен Монтейт, либо теряю работу у Мейсона?

— Что ты, Пол, — сказала она. — Просто я старалась выполнить то, что хотел шеф. То есть то, как я тогда понимала его желание.

Дрейк повернулся к Мейсону.

— Ты довольно скверный человек. Но она стоит двоих таких, как ты!

Мейсон улыбнулся Делле.

— Ты сегодня к нему не подходи, Делла. Он переживает период самовосхваления, восхищаясь своей ловкостью и находчивостью.

— Так он все-таки нашел Элен Монтейт? — спросила она.

— Нет, ее нашла полиция, — рассмеялся Мейсон.

— Ох! — воскликнула Делла.

— Все в порядке, Делла, — сказал Мейсон. — Позвони в дом Сейбина либо Ричарду Вейду, либо Чарльзу Сейбину. Скажи, что я жду их у себя в удобное для них время.

Он повернулся к Дрейку:

— Твои оперативники выяснили, где куплены патроны, Пол?

— И где они куплены, и кем, — ответил Дрейк, — полиция сейчас уже наверняка знает.

Мейсон пренебрежительно махнул рукой.

— В данный момент сосредоточь, пожалуйста, внимание на Рино. Узнай как можно подробнее, что миссис Сейбин делала там. Потом обязательно раздобудь для меня все копии счетов междугородных разговоров.

— Хорошо, — сказал Дрейк, вставая с кресла, — но учти, Перри, когда ты будешь отступать, я тоже отступлю. У меня нет желания удерживать фронт под артиллерийским обстрелом.