Онлайн чтение книги Умирающая Земля The Dying Earth
2. Кудесник Мазириан

Погруженный в раздумья, кудесник Мазириан прогуливался по саду. Деревья, источающие дурманящий аромат, шатром нависали над тропинкой, цветы раболепно склонялись перед ним. В дюйме над землей тусклыми агатами отмечали следы его обутых в черные шлепанцы ног глазки мандрагоры. Вот такой был у Мазириана сад — три террасы, заросшие диковинными и невиданными растениями. Одни переливались изменчивыми красками, другие были усыпаны пульсирующими, точно морские анемоны, цветками: пурпурными, зелеными, сиреневыми, розовыми, желтыми. Взгляду представали деревья, похожие на зонты из перьев, деревья с прозрачными стволами, пронизанными красными и желтыми прожилками, деревья с листвой, подобной металлической фольге, где каждый листик сделан из своего металла — из меди, из серебра, из голубого тантала, из бронзы, из зеленого иридия.

Тут над восковыми зелеными листами пузырились нежнейшие соцветия, там куст покрывали тысячи похожих на свирели цветков, и их негромкие трели сливались в песнь древней Земли, рубиново-красного солнца, воды, сочащейся сквозь жирную черную землю, медлительных ветров. А за рокуалевой изгородью таинственно высилась стена деревьев. В этот предзакатный час ни один человек не мог похвастаться знанием всех долин, прогалин, лощин и низин, уединенных лесных полян, подернутых веселой солнечной рябью, укромных троп, ложбин, рек, ручейков, рощ и лесов.

Мазириан в хмурой задумчивости мерил сад шагами. Поступь его была медленной, руки сцеплены за спиной. Одно существо вызывало у него замешательство, сомнение и неукротимое желание — восхитительная женщина, которая жила в лесу. Она появлялась в саду смеясь, с глазами точно золотые кристаллы и всегда настороже, верхом на вороном коне. Не раз Мазириан пытался поймать ее, но конь неизменно уносил свою хозяйку от хитроумно расставленных силков, уловок и ухищрений.

Отчаянный вопль огласил сад, прервав размышления. Мазириан поспешил на крик и обнаружил крота, грызущего стебель одного гибрида растения с животным. Кудесник прикончил вредителя, и вопли превратились в приглушенное кряхтение. Мазириан погладил мохнатый лист, и красный рот зашипел от удовольствия.

— К-к-к-к-к-к-к, — произнесло растение.

Мазириан наклонился, поднес грызуна к алому рту. Губы причмокнули, и маленькое тельце скользнуло в подземный желудочный мешок. Растение булькнуло, потом икнуло — Мазириан довольно взирал на него.

Солнце висело над самым горизонтом, такое тусклое и красное, что можно было разглядеть звезды. Но теперь Мазириан чувствовал на себе чей-то взгляд. Должно быть, снова женщина из леса, она уже смущала его так прежде. Он приостановился, определяя, откуда смотрят. С губ его сорвалось заклятие остолбенения, за спиной окаменело растение-животное и спланировал на землю зеленый мотылек. Кудесник стремительно обернулся. А вот и она, на самой опушке, так близко, как никогда прежде. И не шелохнулась, когда он приблизился к ней.

Одновременно юные и старые глаза Мазириана засияли. Он приведет пленницу в свой дворец и заточит в темницу из зеленого стекла. Он станет испытывать ее мозг пламенем и холодом, болью и наслаждением. Она будет подносить ему вино и исполнять восемнадцать телодвижений обольщения при желтом свете лампы. Возможно, девушка просто шпионила за ним; если так, кудесник немедленно разоблачит ее, ибо ни одного человека он не мог назвать своим другом и вынужден был неусыпно охранять свой сад. До нее оставалось лишь два десятка шагов, как вдруг она развернула своего скакуна и унеслась в лес, лишь черные копыта застучали.

Кудесник в ярости сорвал с себя плащ. У нее был оберег — противозаклятие, защитная руна, и девчонка вечно появлялась, когда он не мог преследовать ее. Мазириан вгляделся в темную чащу, заметил тоненькую фигурку, мелькнувшую в луче красного света, потом ее застлала черная тень и девушка исчезла… Может, ведьма? Появляется ли она по собственному почину или, что более вероятно, подослана каким-нибудь врагом, чтобы лишить его душевного спокойствия? И если так, кто может руководить ею? Возможно, принц Кандив Золотой из Каиина, у которого Мазириан обманом выманил секрет неувядающей юности. А может, Азван Астроном или Туржан — впрочем, Туржан едва ли. Тут Мазириан просветлел лицом, захваченный приятными воспоминаниями. Он заставил себя отбросить эту мысль. Азвана, во всяком случае, можно испытать. Кудесник направил свои стопы к мастерской, подошел к столу, на котором покоился куб из прозрачного хрусталя, окруженный красно-синим мерцающим ореолом. Из шкафчика достал бронзовый гонг и серебряный молоточек, затем принялся постукивать молоточком по гонгу, и нежный звон огласил комнату, поплыл наружу, далеко-далеко. Мазириан постукивал и постукивал. Внезапно в хрустальном кубе показалось лицо Азвана, искаженное болью и ужасом.

— Остановись, Мазириан! — вскричал Азван. — Не бей больше в гонг моей жизни!

Мазириан приостановился, рука его застыла над гонгом.

— Ты что, шпионишь за мной, Азван? Это ты подослал ко мне женщину, чтобы завладеть гонгом?

— Не я, повелитель, не я. Я слишком страшусь тебя.

— Ты должен доставить мне женщину, Азван! Я требую!

— Невозможно, повелитель. Мне неведомо, кто она!

Мазириан замахнулся. Азван разразился таким потоком причитаний, что Мазириан с отвращением отшвырнул молоточек и вернул гонг на место. Лицо Азвана медленно растаяло, и хрустальный куб снова стал таким же безмятежно прозрачным, как прежде.

Мазириан погладил себя по подбородку. Очевидно, придется ловить девушку самостоятельно. Потом, когда на лес опустится темная ночь, он отыщет в своих книгах заклинания, чтобы защититься от неприятных сюрпризов, которые могут подстерегать на лесных полянках. Заклятия эти были опасны и разрушительны — такие, что от вида одного у простого смертного мутится рассудок, а два превращают человека в безумца. Мазириан же благодаря упорным упражнениям мог удержать в уме четыре самых грозных заклятия или шесть послабее.

Он отложил этот план на потом и направился к продолговатому чану, залитому зеленым светом. В прозрачную жидкость было погружено тело мужчины, безжизненное в мертвенно-зеленом освещении, но прекрасно сложенное. Торс его сужался от широких плеч к поджарому животу и длинным мускулистым ногам, заканчивающимся ступнями с крутым подъемом, лицо было чистое и бесстрастное, с суровыми чертами. Волосы цвета тусклого золота липли к голове.

Мазириан устремил взгляд на свое детище, выращенное из одной-единственной клетки. Созданию недоставало лишь разума, а как вдохнуть в него разум, кудесник не знал. Наукой этой владел Туржан Миирский, но Туржан — тут Мазириан, угрюмо прищурившись, взглянул на люк в полу — отказывался поделиться своим секретом.

Мазириан оценивающе оглядел существо в чане. Тело безупречно, вдруг и мозг окажется под стать? Сейчас все выяснится. Кудесник привел в движение механизм, отводящий жидкость, и вскоре нагое тело уже лежало прямо под зелеными лучами. Мазириан впрыснул ему в шею небольшую дозу особого препарата. Тело дернулось. Глаза распахнулись, зажмурились на резком свету. Мазириан отвернул прожектор в сторону.

Существо в чане слабо пошевелило руками и ногами, как будто не понимало, зачем они нужны. Мазириан не сводил с него напряженного взгляда, соображая, не наткнулся ли он случайно на верный способ синтеза мозга?

— Сядь! — приказал кудесник.

Существо устремило на него взгляд, и рефлексы сомкнули мускулы в единое целое. С хриплым рыком оно выскочило из чана и вцепилось Мазириану в горло. Волшебник был силен, но творение схватило своего создателя и принялось трепать, как куклу. Вся магия оказалась бессильна. Заклинание остолбенения он потратил, а никакого другого в памяти не было. Да и в любом случае, он не смог бы произнести искривляющие пространство слова, когда в глотку ему вцепилось безмозглое чудовище. Пальцы сами сомкнулись на горлышке тяжелой оплетенной бутыли. Он с размаху опустил ее на голову своего детища, и тот мешком рухнул на пол.

Мазириан не без удовлетворения оглядел поблескивающее тело, распростертое у ног. Спинномозговая координация вполне удалась. У себя за столом он смешал какое-то белое снадобье и, приподняв золотистую голову, влил жидкость в безвольно приоткрытый рот. Существо пошевелилось, открыло глаза, приподнялось на локтях. В лице его больше не наблюдалось безумия — но тщетно Мазириан искал в нем проблеск разума. Глаза его оказались столь же пусты, как глаза ящерицы. Кудесник досадливо тряхнул головой. Потом подошел к окну, и его задумчивый профиль нарисовался на фоне овального стекла. Снова Туржан? Даже допрос с пристрастием не заставил его раскрыть своей тайны. Тонкие губы Мазириана сухо скривились. Быть может, если зайти под другим углом…

Солнце скрылось, и на сад Мазириана опустились сумерки. Его белые ночноцветы распустились, и плененные ими серые мотыльки принялись перепархивать с цветка на цветок. Мазириан открыл люк в полу и начал спускаться по каменным ступеням. Все ниже, ниже, ниже… Наконец в сторону под прямым углом отошел проход, залитый желтым светом вечных ламп. Слева находились грядки с грибами, справа — крепкая дубовая дверь, обитая железом и запертая на три засова. Каменные ступени впереди уводили вниз, теряясь в черноте.

Мазириан отпер все три засова, настежь распахнул дверь. Комната за ними была пуста, если не считать каменного пьедестала, на котором возвышался ларец со стеклянной крышкой, длиной и шириной в ярд, а высотой — четыре-пять дюймов. Внутри ларца — на самом деле он представлял собой квадратный коридор, отрезок с четырьмя прямыми углами — передвигались две маленькие фигурки — одна пряталась, другая искала. В роли преследователя выступал крошечный дракон с горящими яростью красными глазами и чудовищной клыкастой пастью. Он ковылял по коридору на шести неуклюжих лапах, на ходу молотя хвостом. Второй, вполовину меньше дракона — мужчина с решительным лицом, совершенно обнаженный, с длинными черными волосами, перехваченными медно-рыжей лентой. Он двигался немного быстрее преследователя, который тем не менее не прекращал погони, то пуская в ход различные уловки, то возвращаясь обратно по собственным следам, то затаиваясь в углах на случай, если жертва неосмотрительно окажется поблизости. Однако мужчина постоянно был настороже, и ему удавалось держаться вне досягаемости грозных клыков. Пленником оказался не кто иной, как Туржан, захваченный обманом в плен за несколько недель до этого. Коварный кудесник уменьшил его и заточил в ларец.

Мазириан с удовольствием понаблюдал за тем, как рептилия набросилась на человека, на миг утратившего бдительность, правда, жертва вырвалась в очередной раз. Мазириан решил, что обоим не помешало бы передохнуть и подкрепиться. Он перегородил коридор панелями, разделив его на две половины и тем самым изолировав человека от зверя. Оба получили мясо и по кружке воды.

Туржан устало поник в своем коридоре.

— Ага! — обрадовался Мазириан. — Ты выбился из сил. Не желаешь ли отдохнуть?

Туржан промолчал, закрыв глаза от изнеможения. Время и весь мир для него утратили смысл. Единственное, что составляло его действительность, — серый коридор и нескончаемая борьба. Через непредсказуемые промежутки времени появлялась еда и возможность несколько часов отдохнуть.

— Подумай о синем небе, — искушал Мазириан, — о белых звездах, о своем замке Миир на берегу реки Дерны, подумай, как привольно гулять по лугам.

На скулах у Туржана заходили желваки.

— Подумай только, ты сможешь раздавить дракона, словно букашку.

Туржан вскинул глаза.

— Я предпочел бы раздавить твою голову, Мазириан.

Кудесник и бровью не повел.

— Расскажи мне, как ты вдыхаешь в свои творения разум? Только скажи и будешь свободен.

Туржан рассмеялся, и в смехе его звучало безумие.

— Рассказать тебе? И что потом? Ты в два счета сваришь меня в кипящем масле.

Тонкие губы Мазириана мстительно изогнулись.

— Я знаю, как заставить тебя заговорить, презренный! Даже если бы твой рот был заткнут, залит воском и запечатан, ты все равно заговорил бы! Завтра я отыщу в твоей руке нерв и протяну по всей его длине суровую нить!

Крохотный Туржан, сидя на полу поперек коридора, сделал глоток воды и ничего не ответил.

— Сегодня же вечером, — с подчеркнутой мстительностью пообещал Мазириан, — я добавлю еще один угол и превращу клетку в пятиугольник.

Туржан оторвался от кружки и поднял глаза на мучителя, затем снова принялся мелкими глотками пить воду. С пятью углами будет меньше времени, чтобы уклониться от нападения чудовища.

— Завтра, — продолжал Мазириан, — ты у меня попрыгаешь. — Тут ему в голову пришла еще одна мысль. Он задумчиво прищурился. — Впрочем, я пощажу тебя, если ты поможешь мне в другом вопросе.

— Что у тебя за беда, сбрендивший кудесник?

— Мне не дает покоя образ женщины из леса, и я намерен поймать ее. — При этой мысли глаза Мазириана затуманились. — Под вечер она подъезжает к краю моего сада на огромном вороном коне… Ты знаешь ее, Туржан?

— Она мне незнакома, Мазириан. — Туржан сделал глоток воды.

Мазириан продолжал:

— Она владеет чарами, способными отразить второе гипнотическое заклятие Фелоджуна, или, возможно, какой-то защитной руной. Когда я приближаюсь, она скрывается в лесу.

— И что? — спросил Туржан, прожевывая мясо.

— Что это за женщина? — поинтересовался кудесник, исподлобья глядя на крохотного пленника.

— Откуда мне знать?

— Я должен изловить ее, — рассеянно проговорил Мазириан. — Какие же заклинания, какие заклинания…

Туржан поднял глаза, хотя сквозь стеклянную крышку видел кудесника совсем неотчетливо.

— Отпусти меня, Мазириан, и, даю слово избранного иерарха Марам-Ора, я добуду тебе эту девушку.

— И как, интересно, ты это сделаешь? — спросил подозрительный Мазириан.

— Надену самые лучшие сапоги-самоходы, набью голову заклинаниями и отправлюсь за ней в лес.

— Тебя ждет не больший успех, чем меня, — возразил кудесник. — Я отпущу тебя на свободу, когда узнаю тайну синтеза твоих творений. Женщину изловлю и сам.

Туржан опустил голову, чтобы кудесник не увидел его глаз.

— А как же я, Мазириан? — спросил он немного погодя.

— Я разберусь с тобой, когда вернусь.

— А если не вернешься?

Мазириан потер подбородок и улыбнулся, обнажив мелкие белые зубы.

— Я скормил бы тебя дракону, если бы не твой треклятый секрет!

Кудесник поднялся по лестнице. Полночь застала его в кабинете за изучением переплетенных в кожу томов и пыльных папок. Когда-то людям были ведомы тысячи, если не больше, рун, заклинаний, заговоров, проклятий и чар. Окрестности Великого Мотолама — Асколез, Айд-оф-Каучике, юг Альмери, земля Падающей Стены на востоке некогда кишели колдунами самого разного толка, властвовал над которыми архинекромант Фандааль. Добрую сотню заклинаний как раз Фандааль и создал — впрочем, поговаривали, что демоны нашептывали ему в уши, когда он творил волшебство.

Понтецилла Благочестивая, правительница Великого Мотолама, подвергла Фандааля пыткам, казнив затем после ночи адских мучений, а колдовство по всей стране объявила вне закона. Чародеи бросились прочь из Великого Мотолама, точно крысы с тонущего корабля. Драгоценные крупицы знаний постепенно терялись и забывались. Так что теперь, в нынешние сумеречные времена, когда солнце потускнело, Асколез обступили джунгли, а белый город Каиин лежал наполовину в руинах, в людской памяти сохранилось немногим более сотни магических формул. Из этой сотни Мазириан имел доступ к семидесяти трем и исподволь, не мытьем, так катаньем, подбирался к остальным.

Мазириан заложил нужные страницы книг и с огромным трудом впихнул себе в голову пять заклинаний: вращатель Фандааля, второе гипнотическое заклятие Фелоджуна, превосходный призматический спрей, заговор неустанной подпитки и заклинание защитной сферы. Покончив с этим, Мазириан хлебнул вина и отошел ко сну.

На следующий день, как только солнце зависло над самым горизонтом, кудесник отправился прогуляться по саду. Ему не пришлось долго ждать. Когда он рыхлил землю на клумбе с лунной геранью, легкий шелест и топот копыт сказали ему, что явился объект его вожделения. Она сидела в седле, прямая, точно свеча, юная женщина, сложенная с безупречным изяществом. Мазириан медленно наклонился, чтобы не спугнуть ее, сунул руки в сапоги-самоходы и застегнул их повыше колен. Потом распрямился.

— Эй, девушка, — окликнул он ее, — ты опять здесь. Зачем ты являешься сюда по вечерам? Чтобы полюбоваться моими розами? Они ярко-алые, потому что в их лепестках течет алая кровь. Если не убежишь, я подарю тебе одну из них.

Мазириан сорвал розу с содрогнувшегося куста и приблизился к гостье, сдерживая нетерпение сапог-самоходов. Не успел он сделать четыре шага, как женщина всадила колени в бока скакуна и погнала в заросли. Мазириан дал своим сапогам полную свободу. Они совершили громадный скачок, потом еще один и еще, и вот он уже несся во весь опор. Так Мазириан очутился в сказочном лесу. Со всех сторон тянулись к небу замшелые корявые стволы, подпиравшие высокий зеленый полог. Там и сям лучи света просачивались сквозь него, окрашивая лесной дерн кармином. В тенечке на жирном черноземе благоденствовали цветочные головки на длинных стебельках и хрупкая грибная поросль. В час заката Земли природа оставалась тихой и умиротворенной.

Мазириан в сапогах-самоходах несся через лес на огромной скорости, и все же вороной конь без малейшей натуги оставался далеко впереди. Несколько лиг незнакомка гнала своего скакуна, и волосы ее развевались, словно флаг. Она оглянулась через плечо, и лицо девушки показалось Мазириану ликом из грез. Потом она наклонилась вперед, золотоглазый скакун припустил и вскоре скрылся из виду. Мазириан продолжал гонку, двигаясь по следу копыт на земле. Сапоги-самоходы начали потихоньку выдыхаться и терять запал, они покрыли немалое расстояние на огромной скорости. Громадные скачки становились короче и тяжелее, но и конская поступь, судя по следам, тоже стала менее размашистой и замедлялась. Вскоре Мазириан очутился на лугу и увидел скакуна, мирно щипавшего травку, всадницы на нем не было. Кудесник остановился как вкопанный. Все пастбище от одного конца до другого расстилалось перед ним как на ладони. Четкий конский след вел на поляну, однако никакого следа, который вел бы с поляны, видно не было. Значит, женщина спешилась где-то по дороге — где именно, он не имел ни малейшего представления. Мазириан подошел к коню, но скакун испуганно шарахнулся и бросился в заросли деревьев. Кудесник попытался пуститься в погоню, но обнаружил, что сапоги его безжизненно и безвольно повисли — пали замертво. Он сбросил их, кляня неудачный день и свое невезение. Потом закинул плащ на плечо и с мрачным застывшим лицом двинулся по следу обратно.

В этой части леса земля то и дело обнажала черные и зеленые скалы, выступы змеевика и базальта — предвестники утесов на берегу реки Дерны. На одном из этих уступов Мазириан заметил крошечного человечка верхом на стрекозе. Кожа малютки отливала зеленью, а сам он был облачен в прозрачную сорочку и вооружен копьем длиной раза в два больше его самого. Перед Мазирианом был самый настоящий твк, представитель воинственного маленького народца. Кудесник остановился, человечек невозмутимо взглянул на него.

— Мимо тебя не проезжала женщина моей расы, твк?

— Я видел женщину, — ответствовал твк после непродолжительного размышления.

— Где она может быть?

— Чем наградишь ты меня за ответ?

— Я дам тебе соли — сколько сможешь унести.

Человечек-твк потряс копьем.

— Соли? Нет. Лайен Странник снабжает нашего вождя Данданфлореса солью для всего племени.

Мазириан догадывался, за какие такие услуги разбойник-трубадур расплачивался с народцем твк солью. От твк, летавших на быстрокрылых стрекозах, не укрывалось ни одно событие в лесу.

— Пузырек масла из цветков теланксиса?

— Пойдет, — сказал твк. — Показывай пузырек.

Мазириан повиновался.

— Она спешилась у дуба, покореженного молнией, совсем незадолго до тебя. Оттуда отправилась прямиком в лощину у реки — это кратчайший путь к озеру.

Мазириан положил пузырек рядом со стрекозой и отправился к дубу у реки. Твк проводил его взглядом, затем спешился и привязал пузырек к брюшку стрекозы, рядышком со связкой прекрасных рукояток, которые он получил от женщины за обещание дать Мазириану именно такой ответ.

Кудесник свернул к дубу и вскоре увидел на палой листве след. Перед ним простиралась длинная поляна, переходившая в низину у реки. По обоим берегам возвышались деревья, длинные закатные лучи солнца красили один склон в кроваво-красный цвет, тогда как другой утопал в глубокой тени. Чернота была такой непроницаемой, что Мазириан не заметил существо, сидевшее на поваленном дереве, и почуял его только тогда, когда оно изготовилось прыгнуть ему на спину. Кудесник вихрем обернулся, чтобы лицом к лицу встретить странное создание, которое вновь уселось как ни в чем не бывало. Это был деодан с лицом и сложением красивого человеческого мужчины, стройного и мускулистого, но с мертвой матово-черной кожей и длинными раскосыми глазами.

— Эй, Мазириан, далеко ты забрался от дома, — разнесся по поляне негромкий голос существа.

Деодан явно зарился на мясо. Каким же образом девчонке удалось спастись? Ее следы тянулись дальше.

— Я вышел на поиски, деодан. Если ты ответишь на вопросы, я позабочусь о том, чтобы ты набил себе живот свежим мясом.

Глаза деодана блеснули, жадный взгляд смерил кудесника с ног до головы.

— Мой живот в любом случае не останется пуст, Мазириан. При тебе сегодня опять могущественные заклинания?

— Да, они при мне. Скажи, девчонка давно здесь прошла? Как она шла? Быстро, медленно, одна или с компанией? Отвечай и будешь получать мясо, когда только пожелаешь.

Губы деодана насмешливо изогнулись.

— Слепой кудесник! Она не уходила с поляны!

Он махнул мертвенно-черной рукой, и Мазириан посмотрел в ту сторону, куда ему указали. В тот же миг деодан бросился на него, но кудесник успел отскочить. С губ его сорвались слова заклинания вращателя Фандааля. Деодана сбило с ног и бросило высоко в воздух, где он повис, кружась, то выше, то ниже, то быстрее, то медленнее, то взмывая к вершинам деревьев, то камнем падая к земле. Мазириан с полуулыбкой наблюдал за ним. Немного погодя опустил деодана к самой земле и замедлил вращение.

— Как хочешь умереть, быстро или медленно? — спросил кудесник. — Помоги мне, и умрешь мгновенно. А не то я отправлю тебя под облака, где летают пельграны.

Деодана душили ярость и страх.

— Чтоб темный Тхиал выколол тебе глаза! Чтоб Краан заживо опустил твои мозги в кислоту!

Эти пожелания он выплюнул с таким жаром, что Мазириан вынужден был произнести слова противопроклятия.

— А ну вверх, — произнес кудесник в конце концов, сопроводив слова взмахом руки.

Черное распластанное тело взмыло в вышину над верхушками деревьев и принялось медленно вращаться в малиновом свете заходящего солнца. Через миг к нему подлетело какое-то похожее на летучую мышь пятнистое существо с крючковатым клювом и успело вцепиться в черную ногу, прежде чем деодан с воплем отогнал ее прочь. На фоне красного солнца один за другим возникли еще несколько пятнистых силуэтов.

— Спускай, Мазириан! — донесся до кудесника слабый крик. — Я расскажу все, что знаю.

Мазириан опустил его почти к самой земле.

— Девчонка прошла мимо, одна, перед тобой. Я попытался напасть на нее, но она отогнала меня пригоршней тимьялового порошка. Дошла до конца поляны и свернула на тропку, ведущую к реке. Эта тропка идет мимо логова Транга. Так что ей конец — он станет тешиться, пока она не испустит дух.

Мазириан потер подбородок.

— При ней были заклинания?

— Не знаю. Чтобы спастись от демона Транга, нужна сильная магия.

— Это все, что ты знаешь?

— Все.

— Тогда можешь подыхать.

Мазириан раскрутил черное существо, и оно принялось вращаться все быстрее и быстрее, пока не превратилось в размытое пятно. Раздался сдавленный вой, и вскоре тело деодана разлетелось на куски. Голова пулей отлетела в дальний конец лужайки; руки, ноги, внутренности разлетелись во все стороны. Мазириан двинулся своей дорогой. Лужайка кончилась, и тропка пошла круто вниз, по уступам из темно-зеленого змеевика спускаясь к реке Дерне. Солнце уже скрылось, и лощину окутали сумерки. Мазириан вышел на берег и двинулся вниз по течению на далекое мерцание, известное под именем моря Санры, озера Грез.

В воздухе разлилось зловоние, запах гниения и грязи. Мазириан зашагал осторожнее; он приближался к логову Транга, вурдалакомедведя, и вокруг нависало ощущение магии — могущественного грубого колдовства, с которым его собственные, более утонченные чары могли не совладать.

Логовище Транга представляло собой углубление в скале, вонючий ворох травы и шкур служил ему ложем. Он соорудил нечто вроде грубого загона, где томились три женщины, тела их были покрыты многочисленными синяками, а лица хранили следы пережитого ужаса. Транг украл их у племени, которое обитало на увешанных шелками барках у побережья озера. Старые игрушки ему прискучили, и теперь он пытался покорить женщину, только что пойманную. Его круглое и серое человеческое лицо было искажено. Руками, точь-в-точь похожими на человечьи, он пытался сорвать с нее куртку. Однако пленница с поразительной ловкостью умудрялась удерживать его громадную потную тушу на расстоянии. Мазириан прищурился. Магия, магия!

Он стоял и смотрел, соображая, как ему уничтожить Транга, не причинив вреда женщине. Но она заметила его через плечо Транга.

— Смотри, — выдохнула она, — Мазириан явился убить тебя.

Транг обернулся, увидел Мазириана и бросился на него на всех четырех лапах, оглашая окрестности разъяренным рыком. Впоследствии кудесник гадал, не навел ли вурдалак на него какие-то чары, потому что разум его был скован на короткое время. Быть может, чары наводило зрелище разъяренного серо-белого лица и рук, готовых схватить жертву.

Мазириан стряхнул с себя чары и сам произнес заклятие. Долину озарили струящиеся языки пламени, со всех сторон устремившиеся на Транга. Превосходный призматический спрей — многоцветные разящие полосы. Транг упал замертво почти мгновенно, залившись фиолетовой кровью из бессчетных ран в тех местах, где его поразил ослепительный дождь.

Но Мазириан этого не видел. Девчонка сбежала. Мазириан различил белую фигурку, мчащуюся по берегу реки к озеру, и бросился в погоню, не обращая внимания на жалобные крики трех пленниц в загоне.

Вскоре перед ним раскинулось озеро, широкий водный простор, противоположный край которого почти терялся в туманной дали. Мазириан вышел на песчаный берег и встал, оглядывая темную гладь моря Санры, озера Грез. Закат уже догорел, оставив после себя лишь слабый отблеск, и на темном ночном небе замерцали звезды. Прохладные и тихие воды озера сохраняли неподвижность, как и все земные водоемы с тех пор, как луна покинула небосвод.

Куда же запропастилась эта негодница? Ага, вот она, зыбкая белая фигурка, затаившаяся в тени по ту сторону реки. Мазириан стоял на речном берегу, высокий и повелительный, легкий ветерок играл его плащом.

— Эй, девушка, — позвал он. — Это я, Мазириан, тот, кто спас тебя от Транга. Подойди ближе, чтобы я мог поговорить с тобой.

— Мне и отсюда прекрасно тебя слышно, кудесник, — был ответ. — Чем ближе я подойду, тем дальше бежать.

— Зачем бежать? Вернись со мной и станешь хозяйкой множества тайн и обретешь великое могущество.

Она рассмеялась.

— Если бы я жаждала их, Мазириан, разве стала бы я убегать так далеко?

— Кто же ты такая, что отвергаешь секреты волшебства?

— Для тебя, Мазириан, я останусь безымянной, чтобы ты не проклял меня. А теперь я отправлюсь туда, куда тебе ходу нет.

Она пробежала по берегу, медленно погрузилась в озеро, пока вода не заколыхалась вокруг ее пояса, и исчезла. Только Мазириан ее и видел. Кудесник заколебался. Он не решался израсходовать все заклинания сразу и лишить себя защиты. Что могло скрываться под озером? От этого места исходило ощущение потаенной магии, и хотя с владыкой озера он не враждовал, другие существа могли представлять угрозу. Однако, когда девушка так и не показалась из-под воды, он произнес заговор неустанной подпитки и вошел в холодную воду.

Кудесник погрузился глубоко в озеро Грез, стоя на дне и дыша полной грудью благодаря заговору, дивясь, в каком небывалом месте оказался. Вместо черноты повсюду сиял зеленый свет, и вода казалась почти такой же прозрачной, как воздух. В струях воды колыхались растения, а вместе с ними шевелились озерные цветы, красные, синие и желтые. В зарослях шныряли разномастные лупоглазые рыбы.

Дно с каменистыми уступами превратилось в широкую равнину, на которой произрастали подводные деревья, от чахлых стебельков до замысловатых слоевищ и пурпурных водофруктов, все это терялось во влажной расплывчатой дали. Кудесник увидел беглянку, белую водяную нимфу с волосами, темным облаком окружавшими голову. Она не то плыла, не то бежала по песчаному дну водного мира, время от времени оглядываясь назад. Мазириан пустился следом, плащ колыхался у него за плечами.

Он приближался к жертве, и его переполняла радость. Надо наказать ее за то, что так далеко завела его… Ступени древней каменной лестницы под полом его кабинета вели глубоко под землю и в конце концов выходили в подземелье, которое становилось тем больше, чем дальше в него углублялись. Там, в одном из закоулков, Мазириан наткнулся на ржавую клетку. Неделя-другая взаперти, в полной темноте, и строптивица станет как шелковая. А уж когда он уменьшит ее в размерах и посадит в небольшую стеклянную бутылку с двумя зудящими мухами…

В зеленом свете забрезжили белые развалины какого-то храма. Показались многочисленные колонны, частью обвалившиеся, частью еще поддерживающие фронтон. Женщина вошла в исполинский портик в сени архитрава. Наверное, она пыталась ускользнуть от него, отставать нельзя. Белая фигурка мелькнула в дальнем конце нефа, проплыла над рострой и исчезла в полукруглой нише за ней. Мазириан поспешил следом, не то плывя, не то шествуя сквозь сумрачную толщу воды. Он пригляделся. Колонны поменьше несли на себе свод, в вышине что-то промелькнуло, и на него вдруг накатил страх, а потом понимание. Со всех сторон начали обрушиваться колонны, полетела лавина мраморных глыб. Мазириан отчаянно отскочил назад. Грохот затих, белая пыль древней кладки развеялась. На фронтоне главного замка на коленях стояла женщина, глядя со своей высоты вниз, чтобы определить, удалось ли ей убить Мазириана.

Она просчиталась. По чистому стечению обстоятельств две колонны обрушились по обеим сторонам от него, и плита защитила тело от каменных глыб. Он опасливо пошевелил головой. Сквозь щелку между обломками женщина силилась рассмотреть, жив ли он. Значит, она намеревалась убить его? Его, Мазириана, который прожил на свете столько лет, что уже и сам не мог вспомнить, сколько именно? Что ж, тем сильнее она станет ненавидеть и бояться его в будущем. Он произнес заклинание защитной сферы, которая, расширяясь и раздвигая все, что мешало, расчистила путь. Когда мраморные обломки были откинуты, он уничтожил сферу, встал на ноги и принялся сердито оглядываться по сторонам в поисках беглянки. Она была почти не видна, скрытая путаницей длинных бурых водорослей, которыми зарос прибрежный склон. Собрав все силы, кудесник бросился в погоню.

Т’сейн выкарабкалась на берег. Мазириан, чье могущество сокрушило все ее планы до единого, продолжал преследовать беглянку. Перед глазами девушки встало его лицо, и она содрогнулась — нет, он ее не получит. Усталость и отчаяние замедляли шаги. Она пустилась в дорогу, вооруженная всего двумя магическими формулами: заговором непрестанной подпитки и заклинанием, которое придавало силы, — именно оно позволило отбиться от Транга и обрушить свод храма на Мазириана. Оба теперь израсходованы, она лишилась всякой зашиты. Впрочем, у Мазириана тоже могло ничего не остаться.

Возможно, он не знал о вампирьяне. Она взбежала по склону и остановилась у островка бледной, колеблемой ветром травы. Мазириан уже выбрался из озера — худощавый силуэт, темнеющий на фоне мерцающей воды. Она отступила, держась так, чтобы невинный с виду пучок травы оставался между ними. Если и заросли вампирьяна не спасут… ее страшила одна мысль о том, что ей тогда придется сделать.

Мазириан шагнул в траву. Хилые травинки превратились в жилистые пальцы. Они обвились вокруг его щиколоток, вцепились мертвой хваткой, а остальные зашевелились, пытаясь добраться до кожи. Пришлось Мазириану произнести последнее свое заклинание — парализующее, и побеги вампирьяна обмякли, приникли к земле. У Т’сейн упало сердце. Преследователь надвигался в развевающемся плаще. Неужели у него нет ни одного слабого места? Неужели у него не болят мышцы, а сам он никогда не выбивается из сил? Она развернулась и бросилась бежать через луг, к рощице черных деревьев. Ее трясло — из-за темноты, из-за мрачных очертаний деревьев, — но в ушах гремела поступь кудесника. Она нырнула в пугающую тень, пока не переполошила всю рощу, стараясь оказаться как можно дальше. Деревья обрадовались новым жертвам и пустили в ход ветви, словно хлысты.

Щелчок! Удар ужалил ее, но она не останавливалась. Еще и еще — несчастная девушка упала. Снова щелчок — и новый удар. Пошатываясь, Т’сейн заставила себя подняться и идти вперед, прикрывая лицо руками. Щелчок! Ремешки со свистом вспарывали воздух, от последнего удара ее крутануло на месте. И она увидела Мазириана, тот отбивался. Под градом сыплющихся ударов он пытался перехватить хлысты и сломать их. Но они были гибкими, упругими и отлетали, чтобы снова хлестнуть его. Разъяренные сопротивлением, они сосредоточились на злосчастном кудеснике, который сражался как одержимый, и Т’сейн получила возможность отползти на край поляны.

Она оглянулась назад, пораженная тем упорством, с которым Мазириан цеплялся за жизнь. Едва стоя на ногах, окруженный тучей хлыстов, сквозь которую едва виднелась его фигура, кудесник попытался спастись бегством, но упал. Удары посыпались один за одним — на голову, на плечи, на длинные ноги. Он силился подняться, но опрокинулся навзничь. Т’сейн обессиленно закрыла глаза. Она чувствовала, как из ран сочится кровь. Однако оставалась еще самая важная задача. Пришлось подняться на ноги и нетвердым шагом двинуться вперед. В ушах еще долго стоял шум ударов.

Ночью сад Мазириана невыразимо прекрасен. Головки звездоцветов широко раскрылись, волшебные в своем совершенстве, над ними порхали зачарованные полурастительные мотыльки. Фосфоресцирующие кувшинки, точно нежные лики, колыхались в пруду, а куст из далекой южной страны Альмери испускал сладкий фруктовый аромат.

Покачиваясь и задыхаясь, Т’сейн ощупью пробралась через сад. Некоторые цветы пробудились и с любопытством наблюдали за ней. Полурастение-полуживотное сонно пролепетало что-то, приняв ее шаги за поступь Мазириана. Слышалась негромкая музыка, это цветы с голубыми чашечками пели о стародавних ночах, когда по небу плавала белая луна и временами года правили грозные бури, облака и гром. Т’сейн не замечала ничего. Она вошла в дом Мазириана, отыскала мастерскую, где день и ночь горели бессменные желтые лампы. Золотоволосое творение Мазириана неожиданно уселось в своем чане и уставилось на Т’сейн прекрасными пустыми глазами.

Она нашла в шкатулке ключи и из последних сил приподняла крышку люка. После опустилась на пол, ожидая, когда перед глазами рассеется розовая пелена. Ее обступили видения — вот Мазириан, высокий и надменный, расправляется с Трангом, вот небывалые цветы колышутся на дне озера, вот Мазириан, лишившийся магии, сражается с хлыстами… От оцепенения она очнулась, когда пустоглазый золотоволосый мужчина принялся робко теребить ее волосы.

Т’сейн стряхнула с себя вязкую одурь и слетела по ступеням. Она открыла запертую на три засова дверь, последним усилием распахнула ее. Волоча ноги, девушка вошла внутрь и ухватилась за пьедестал со стоящим на нем ларцом со стеклянной крышкой, в котором играли в свою безнадежную игру Туржан с драконом. Она с грохотом смахнула стеклянную крышку, осторожно вынула Туржана и опустила его на пол. Прикосновение защитной руны на ее запястье рассеяло чары, и Туржан снова обрел человеческий облик. Вид почти неузнаваемой Т’сейн привел его в ужас.

Она силилась улыбнуться ему.

— Туржан… ты свободен…

— А Мазириан?

— Мертв.

Девушка устало осела на каменный пол и затихла. Туржан смотрел на нее со странным выражением в глазах.

— Т’сейн, любимое дитя моего разума, — прошептал он, — насколько же ты благородней меня, если могла отдать единственную жизнь, которая была тебе ведома, за мою свободу.

Он поднял ее тело на руки.

— Я возвращу тебя обратно в чаны. Твой разум я вдохну в другую Т’сейн, такую же прекрасную, как ты.

И понес ее по лестнице вверх.