Онлайн чтение книги Двери Багдада The Gate of Baghdad
1 - 1

«У Дамаска четыре великих двери»… Мистер Паркер Пайн вполголоса повторял стихи Фликера:

Он ходил по улицам Дамаска перед отелем «Ориенталь», и вдруг взгляд его упал на один из огромных пульмановских автобусов, который должен был на следующий день везти туристов через пустыню в Багдад.

И снова пришли на память строки Фликера:

Поразительный контраст: некогда дверь Багдада и в самом деле нередко вела к смерти, так как караваны должны были пересечь пустыню длиной восемьсот километров и путешествие длилось месяцами. Ныне чудовища, питающиеся бензином, пробегают ее за тридцать шесть часов.

– Вы что-то сказали, сэр?

Этот вопрос задала молодая очаровательная туристка, мисс Нетта Прайс, рядом с которой оказался детектив. Сопровождаемая строгой мужеподобной теткой с намеком на пробивающуюся бородку и неистребимой жаждой услышать как можно больше библейских рассказов, Нетта все же ухитрялась легкомысленно веселиться, чего мисс Прайс-старшая, конечно, не одобряла.

Паркер Пайн громче повторил стихи Фликера, и девушка восторженно воскликнула:

– Захватывающе!

Три молодых английских летчика, один из которых, не скрывая, восхищался Неттой, окружили девушку, и О’Райк сказал:

– Даже в наши дни во время путешествий не испытываешь недостатка в волнующих инцидентах: то бандиты нападут на поезд, то турист потеряется в пустыне, и нас посылают его искать… Один парень пропадал пять дней; к счастью, у него оказался с собой запас воды… Злую шутку может сыграть и неровность почвы: путешественник уснет за рулем, его ударит о ветровое стекло или крышу машины – и он убит!

– О крышу пульмана? – переспросила тетка девушки.

– Да, – сожалеюще ответил летчик.

– Нам надо бы осмотреть город, – предложила Нетта.

Мисс Прайс-старшая вытащила из сумочки путеводитель, и ее племянница отошла, бормоча:

– Она, конечно, захочет увидеть место, где продырявили апостола Павла, а я мечтала бы побывать на базарах.

О’Райк тотчас же вызвался:

– Поедемте со мной, мисс. Мы быстро доберемся, по улице Права…

И они уехали.

Мистер Паркер Пайн повернулся к спокойному, весьма респектабельному человеку, которого звали Хансли и который имел отношение к ведомству общественных работ Багдада, и сказал:

– Когда видишь Дамаск впервые, немного разочаровываешься, потому что город слишком цивилизован: трамваи, современные здания, магазины…

Хансли кивнул, поскольку был немногословен.

– Вы еще не все видели, сэр.

Подошел еще один турист, блондин, в галстуке цветов Итона, с приятным, но не очень умным лицом. Это оказался коллега Хансли, и он явно проявлял беспокойство.

– А, Смитхорст! – сказал Хансли. – Вы что-то потеряли?

Тот покачал головой и равнодушно ответил:

– Нет, я смотрю, любуюсь… – И вдруг он как бы очнулся от сна, добавив: – Нам надо бы кутнуть вечером, как полагаете?

Коллеги удалились, а Паркер Пайн купил местную газету на французском языке, но не нашел в ней ничего интересного: местные новости его не касались, а сведений о каких-то важных событиях в других городах, видимо, не поступало. Но кое-какие заметки из Лондона он все же обнаружил.

Первая касалась биржи. Во второй рассказывалось о бегстве финансиста Самюэла Лонга, который подозревался в растрате многих миллиардов. Считали, что он сбежал в Южную Америку.

– Когда человеку тридцать, это может и удаться. – Паркер Пайн повернулся к итальянцу, с которым плыл на пароходе в Бейрут. Он объяснил, что хотел этим сказать. Синьор Поли согласился:

– Этот тип – настоящий преступник! Он и в Италии уже многих одурачил, так как у него внушающий доверие вид. Говорят, человек образованный.

– Он выпускник Итона и Оксфорда, – сказал детектив.

– Как вы думаете, его поймают?

– Это зависит от темпов его продвижения. Возможно, он еще в Англии или… еще где-нибудь.

– Например, здесь, с нами? – засмеялся итальянец.

– Возможно, – ответил Паркер Пайн серьезно. – Вот вы не знаете, а может быть, я – Лонг.

Синьор Поли с ужасом взглянул на него. Затем его оливково-коричневое лицо выразило восхищение, и он воскликнул:

– О, это хорошо, очень хорошо, но вы…

– Никогда ни о ком не следует судить по внешнему виду. Легко сделаться толстым – это старит. Можно перекрасить волосы, изменить цвет лица и даже национальность.

Итальянец отошел с важным видом. Не поймешь, когда эти англичане шутят, а когда говорят серьезно.

Вечером Паркер Пайн пошел в кино. Затем ему посоветовали пойти в ночной дворец развлечений, который он не нашел ни красивым, ни веселым. И вдруг там неожиданно увидел Смитхорста, одиноко сидящего за столиком; лицо его было красно, и, похоже, он был пьян. Детектив подошел к нему.

– Манера этих танцовщиц обращаться с нами неприлична, – грустно заявил молодой человек. – Я оплатил стакан, два стакана, три стакана одной из них… а она ушла с другим!

Детектив посочувствовал и заказал кофе.

– А я заказал знаменитый арак! – сказал Смитхорст. – Закажите и вы.

Паркер Пайн знал свойства арака и дипломатично промолчал. Молодой человек признался:

– У меня неприятности, и я должен был прийти в себя! Не знаю, что сделали бы вы на моем месте… Не хотелось бы плохо говорить о товарище, но что поделаешь?… – И вдруг он, словно приходя в себя, пристально взглянул на детектива и подозрительно спросил: – Кто вы? И чем занимаетесь?

Паркер Пайн вынул из кармана газетную вырезку и молча положил перед собеседником.

Смитхорст с трудом разобрал написанное и воскликнул в негодовании:

– А, так вы меня выведете на чистую воду?! Значит, и вам люди тоже рассказывают о своих делах?

– Да, они доверяют мне.

– Куча женщин-идиоток?

– Вы угадали, среди них немало и женщин, – признался детектив, – но и мужчин тоже. Ну, мой юный друг, вы хотите получить совет немедленно?

– Замолчите! Это касается только меня… Где, наконец, этот проклятый арак?

Паркер Пайн грустно покачал головой и оставил Смитхорста дожидаться заказа.

В семь часов утра туристы выехали в Багдад. В пульмановском автобусе сидело одиннадцать человек: Паркер Пайн, синьор Поли, мисс Прайс и ее племянница, три летчика, Смитхорст, Хансли и женщина-армянка с ребенком, которого звали Пантемиан. Зеленый убор Дамаска быстро скрылся из виду; небо нахмурилось, и молодой шофер с беспокойством поглядывал на него. Потом сказал Хансли:

– По ту сторону реки идет сильный дождь. Надеюсь, что мы не увязнем.

В полдень сделали остановку. Подали коробки со съестным. Водители приготовили чай и разлили его в бумажные стаканчики. Перекусив, снова пустились в путь по бесконечной равнине.

Паркер Пайн вспомнил о медлительных караванах и долгих неделях путешествия.

На закате прибыли в бывшую крепость Ритба. Высокие решетчатые ее двери были открыты, и автобус въехал во внутренний двор.

– Потрясающе! – восхитилась Нетта и немедленно пожелала прогуляться. Летчик, лейтенант О’Райк, и мистер Паркер Пайн вызвались сопровождать ее. Гид умолял не отходить далеко, так как в темноте легко можно было заблудиться.

– Мы будем поблизости, – обещал летчик.

Прогулка получилась скучной. Паркер Пайн наклонился и что-то поднял с земли.

– Вы что-то нашли? – спросила девушка.

– Доисторический кремневый нож, – ответил он и протянул находку.

– Люди пользовались им, чтобы убивать?

– Нет, но, конечно, могли бы и его использовать как орудие убийства. Намерение, знаете ли, иногда важнее, чем оружие, так как оружие всегда можно найти.

Стало темнеть, и они быстро вернулись в форт. После обеда, состоявшего из консервов, туристы закурили. Автобус должен был двинуться дальше в полночь. Водитель отчего-то нервничал.

– Здесь плохие места, – говорил он, – мы можем завязнуть.

– Я хотела взять домашние туфли, – сказала мисс Прайс-старшая.

– Вам скорее понадобятся резиновые сапоги, – ответил Смитхорст. – По-моему, мы вот-вот влезем в море грязи.

– А у меня нет даже чулок на смену! – пожаловалась Нетта.

– Не важно. Вы будете сидеть на месте. В случае надобности мужчины выйдут толкать автобус.

– Я всегда беру с собой запасные носки, – похвастался Хансли, ощупывая карман своего плаща.

Свет в автобусе погасили, и машина двинулась. Паркер Пайн устроился впереди. Позади него сидела укутанная в платки армянка; ее ребенок – на сиденье напротив нее. Обе девицы Прайс сидели за детективом. Поли, Смитхорст, Хансли и летчики – где-то дальше.

Автобус мчался сквозь ночь. Паркер Пайн не мог уснуть: ему было неудобно, его то и дело толкали ноги армянки. Остальные, очевидно, спали. Наконец детектив тоже задремал. Но неожиданно толчок подбросил его к потолку машины. Сзади раздались голоса:

– Осторожнее! Вы сломаете нам шеи!

Паркеру Пайну удалось снова заснуть. И опять он проснулся внезапно: машина стояла, часть мужчин вышла. Хансли объявил:

– Мы застряли.

Паркер Пайн осторожно вылез. Дождя не было, сияла луна. При ее свете было видно, как оба шофера при помощи камней и рычагов пытались вытянуть из грязи колеса. Большинство туристов помогало им. Женщины смотрели через открытую дверь: обе мисс Прайс – с интересом, армянка – с отвращением на лице.

– Где мистер Смитхорст? – спросил вдруг Поли.

– Он еще спит, – ответил О’Райк. – Вон, посмотрите!

Смитхорст и в самом деле сидел сгорбившись и опустив голову на грудь.

– Сейчас я его разбужу, – пообещал один из летчиков и влез в автобус.

Через минуту он вернулся и сказал дрожащим голосом:

– Похоже, он болен или… Доктор!

Авиационный врач, спокойный седовласый человек, отделился от группы мужчин и спросил:

– Что с ним?

– Не знаю…

Доктор, сопровождаемый Паркером Пайном и О’Райком, поднялся в автобус, наклонился, коснулся свесившейся в проход руки Смитхорста и тихо сказал:

– Он мертв.

– Мертв?! Как это? – посыпались вопросы.

Нетта пробормотала:

– Это ужасно!

Доктор Луфтис в ярости оглянулся по сторонам:

– Может быть, он разбил голову, когда машину тряхнуло?

– Ну, это не могло его убить. Тут что-то другое.

– Не могу ничего сказать, пока не осмотрю его.

Женщины заторопились выйти, а мужчины вошли в автобус.

Паркер Пайн посоветовал молодому шоферу, высокому и сильному парню, перенести женщин одну за другой на руках через грязь и поставить их на сухое место.

Автобус должен был быть свободным, чтобы врач мог произвести осмотр, так что мужчины вернулись к своему занятию – вытаскивать колеса. Взошло солнце, грязь стала подсыхать, но машина все еще крепко сидела. Водители стали готовить первый завтрак.

Доктор Луфтис объявил:

– Никакой раны нет. Как я и говорил, он, видимо, сильно ударился о потолок.

– Вы уверены, что смерть была естественной?

Тон Паркера Пайна заставил врача быстро взглянуть на него.

– Может быть и еще одно объяснение, – ответил он, как бы извиняясь.

– Какое?

– Что его стукнули сзади мешком с песком.

– Это маловероятно, – сказал Вильямсон, третий летчик, молодой, с лицом херувима. – Никто не мог этого сделать так, чтобы мы не заметили!

– А если мы в этот момент спали? – настаивал врач.

– Убийца не мог быть в этом абсолютно уверен: вставая с места и подходя к Смитхорсту, он мог кого-нибудь разбудить.

– Значит, – заметил Поли, – он сидел позади своей жертвы: в таком случае он мог выбрать благоприятный момент, даже не вставая.

– Кто сидел на этом месте? – спросил доктор.

О’Райк тотчас же возразил:

– Об этом нечего и думать! Там сидел Хансли, лучший друг Смитхорста!

Возникло неловкое молчание. Его нарушил Паркер Пайн:

– Я думаю, у лейтенанта Вильямсона есть что сказать нам.

– Мне, сэр? Я…

– Говорите, дружище! – посоветовал О’Райк. – Не стесняйтесь!

– Это сущие пустяки…

– Давайте!

– Просто я слышал обрывок разговора во дворе, в Ритбе… я вошел в автобус, чтобы взять сигареты. По другую сторону автобуса разговаривали двое: один из них был Смитхорст, он сказал… – Молодой офицер замялся.

– Ну-ну, друг, продолжайте же!

– Он сказал, что не хотел бы выдавать товарища, и, видимо, был в отчаянии. Потом добавил: «Я буду молчать до Багдада, но ни минутой позже! Тебе нужно скрыться как можно скорее…»

– Кто был тот другой?

– Не знаю, сэр, клянусь! Уже стемнело, а он произнес только одно или два слова, которых я не расслышал.

– Кто из вас хорошо знал Смитхорста?

– Думаю, – медленно сказал О’Райк, – что слово «товарищ» могло относиться только к Хансли. Я почти не знал Смитхорста; Вильямсон прибыл недавно, доктор Луфтис тоже; вряд ли они когда-либо встречались с несчастным.

Оба офицера закивали.

– А вы, Поли?

– Я впервые увидел его, когда пересекал с ним Ливан, возвращаясь в Бейрут.

Паркер Пайн сказал:

– Я могу добавить всего лишь одну деталь.

И он передал свой разговор со Смитхорстом в Дамаске, добавив:

– Может быть, кто-нибудь вспомнит какие-то детали?

Врач кашлянул:

– Возможно, это не имеет отношения к делу, но… я слышал, как Смитхорст говорил Хансли: «Вы не можете отрицать, что в вашем ведомстве есть утечка информации».

– Когда это было сказано?

– Вчера утром, как раз перед тем, как мы уехали из Дамаска; я подумал, что это относится к их работе… я не подозревал…

– Как интересно! – сказал итальянец. – Мало-помалу собираются доказательства.

– Вы говорили о мешке с песком, доктор, – сказал Паркер Пайн. – Такое легко сделать?

– Песку кругом сколько угодно, – сказал Луфтис, набирая горсть.

– Можно набить им носок… – неуверенно подсказал О’Райк, – и получится что-то вроде дубинки.

Всем вдруг вспомнились слова Хансли, сказанные недавно: «У меня всегда есть запасные носки…»

После продолжительного молчания вспомнил Паркер Пайн:

– Доктор Луфтис, носки мистера Хансли как будто лежат в кармане его плаща, там, в автобусе…

Все взгляды обратились к человеку, ходившему взад и вперед на некотором расстоянии от автобуса. С того момента, как обнаружили труп, Хансли держался в стороне, и все с пониманием отнеслись к его желанию уединиться: ведь он был дружен со Смитхорстом.

Паркер Пайн обратился к Луфтису:

– Не сходите ли вы за ними, доктор?

Тот нерешительно промямлил:

– Не хотелось бы… Это будет выглядеть непорядочно.

– Тут особый случай, – заметил детектив. – Мы здесь застряли, и нам нужно как можно скорее узнать правду. Если вы принесете нам эти носки, мы будем уверены…

Луфтис пошел, а Паркер Пайн отвел Поли в сторону:

– Вы сидели напротив Смитхорста через проход?

– Да.

– Кто-нибудь проходил по нему?

– Только старая мисс. Она ходила в туалет.

– Она твердо держалась на ногах?

– Не очень, потому что машину трясло.

– И никого другого вы не видели?

– Нет. – Итальянец пристально посмотрел на детектива и спросил: – Кто вы такой, сэр, и почему ведете это расследование, вы же не военный?

– Но у меня большой опыт в таких делах.

– Вы много путешествовали?

– Нет, я долго сидел в кабинете.

Вернулся Луфтис, неся носки. Паркер Пайн взял их и тщательно осмотрел: в одном из них было немного влажного песку. Детектив глубоко вздохнул и объявил:

– Теперь я знаю виновного.

Все глаза обратились к одиноко гуляющему человеку.

– Не могу ли я взглянуть на тело? – спросил Паркер Пайн.

В сопровождении врача он подошел к тому месту, где лежал покрытый брезентом Смитхорст. Луфтис откинул брезент:

– Тут нечего смотреть.

Паркер Пайн взглянул на яркий галстук мертвого.

– Итак, – сказал детектив, – он учился в Итоне.

Доктор казался удивленным, и удивление его усилилось, когда Паркер Пайн задал вопрос:

– Что вы знаете о молодом Вильямсоне?

– Ничего. Я встретился с ним в Бейруте, приехав из Египта. А почему вы спрашиваете?

– Из-за его показаний человека могут повесить… Надо быть осторожнее с такими вещами.

Паркер Пайн продолжал осматривать воротничок и галстук мертвого. Расстегнув воротничок, он воскликнул:

– Смотрите!

На задней его части виднелось небольшое кровавое пятно, и детектив склонился ниже, чтобы осмотреть шею.

– Этого человека не ударили, доктор! Ему прокололи основание черепа… Вот взгляните, тут маленькая ранка!

– А я ничего не заметил!

– У вас просто сложилось предвзятое мнение, – ответил Паркер Пайн. – Вы думали об ударе по голове, поэтому не обратили внимания на эту ранку. Точный удар каким-то инструментом с острым концом вызвал мгновенную смерть. Жертва даже не вскрикнула!

– Вы имеете в виду стилет? Предполагаете, что Поли…

– В умах граждан итальянцы и стилеты неразлучны… Смотрите! К нам приближается машина!

На горизонте показался туристический кар. О’Райк подошел к беседующим и сказал:

– Отлично! Дамы могут пересесть в эту машину.

– А убийца? – спросил Паркер Пайн.

– Вы говорите о Хансли?

– Нет, я знаю, что он не виновен.

– Вы знаете… Откуда?

– В его носке был песок.

Летчик был ошеломлен, а детектив продолжал:

– По-видимому, мои слова покажутся вам нелогичными, мой мальчик, но это не так: Смитхорста не ударили, а закололи. – Он помолчал немного, а потом продолжил: – Вспомните мой разговор с ним в кафе: меня поразила одна фраза. Когда я сказал, что люди поверяют мне свои тайны, он спросил: «И вам тоже?» Это не кажется вам странным? Скорее всего, речь шла не об утечке информации по их ведомству, а о махинациях Самюэла Лонга.

Луфтис вздрогнул, а О’Райк пробормотал:

– Может быть…

– Я шутя высказал предположение, что бежавший Самюэл Лонг мог оказаться среди нас. Допустим, что так и произошло…

– Ну, это невозможно!

– Почему? Что известно о туристах, кроме того, что есть в их паспортах и справках, которые они себе достали? Действительно ли я Паркер Пайн? Синьор Поли настоящий итальянец? А что думать о мужеподобной мисс Прайс, нуждающейся в бритве?

– Но… Смитхорст не был знаком с Лонгом!

– Смитхорст – выпускник Итона, Лонг – тоже, они могли знать друг друга в лицо. Может быть, Смитхорст узнал его в одном из нас. Что он сделал в этом случае? Он не слишком хитер, поэтому забеспокоился. Наконец он решил молчать до Багдада, а там все рассказать.

– Значит, вы думаете, что Лонг где-то здесь? – недоверчиво спросил О’Райк. – В таком случае это итальянец!..

– Сойти за иностранца, раздобыв паспорт, где была бы указана другая национальность, куда труднее, чем оставаться англичанином, – сказал детектив.

– Тогда это мисс Прайс? – высказал предположение летчик.

– Нет. Вот он!

И Паркер Пайн положил свою железную руку на плечо соседа, добавив:

– Это доктор Луфтис, джентльмены, а точнее, Самюэл Лонг!

– Не может быть! – вскричал О’Райк. – Луфтис много лет служит в авиации!

– Но вы с ним никогда не встречались? Ясно, что этот тип не настоящий Луфтис.

Человек, выдававший себя за доктора, тихо сказал:

– Вам не откажешь в уме, Паркер Пайн! Но как вы догадались?

– Благодаря вашему наивному утверждению, что смерть Смитхорста наступила в результате удара по голове. О’Райк, сам того не ведая, подал вам эту мысль, когда мы разговаривали еще в Дамаске. Будучи единственным врачом здесь, вы могли надеяться, что ваш диагноз примут на веру. У вас была экипировка Луфтиса и его врачебный чемоданчик; вы легко могли подобрать нужный инструмент. Вы склонились над своей жертвой, заговорили с ней и убили… продолжая говорить. В автобусе было темно… Кто мог вас заподозрить?

Когда же нашли тело, вы высказали свое мнение. Однако оно было принято не так быстро, как вы надеялись. Вы окопались за второй линией защиты: Вильямсон передал ваш разговор со Смитхорстом, вы намекнули, что это был его друг Хансли, и выдумали несуществующую утечку информации по их ведомству. Затем я стал уверять всех, что найду последнее доказательство, имея в виду песок и носки. Песок был у вас в руке. Я послал вас за носками, чтобы узнать правду. Моя фраза имела не тот смысл, который вы в нее вложили, потому что я уже осмотрел носки Хансли! В них не оказалось ни одной песчинки! Но вы в них насыпали песок!..

Самюэл Лонг закурил.

– Ну что ж, это конец, – сказал он. – Счастье от меня отвернулось! Однако пока оно было, я пользовался жизнью. Облава началась, когда я приехал в Египет. Там встретился с Луфтисом, который должен был ехать по назначению в Багдад, в свою новую часть, где его никто не знал. Я заплатил ему двадцать тысяч фунтов – пустяк для меня, – чтобы занять его место. Но, к несчастью, напоролся на Смитхорста! Он, конечно, круглый дурак, но был моим однокашником в Итоне и всегда мной восхищался в те времена. И вот, узнав все, он заколебался, выдавать меня или нет. Я сделал что мог и в конце концов упросил его, чтобы он помолчал до Багдада. Но я знал, что не успею убежать далеко, и мог надеяться на спасение, только убрав его. Уверяю вас, что по натуре я не убийца! Я обладаю самыми разными талантами…

Он замолчал. Лицо исказила гримаса боли, он пошатнулся и упал.

Летчик наклонился над Лонгом, а Паркер Пайн сказал:

– У него в сигарете, наверное, была синильная кислота. Игрок лишился последней взятки!

Детектив устремил взгляд на пустыню, освещенную солнцем. Они покинули Дамаск накануне… Через дверь Багдада.