Онлайн чтение книги Загадка Безумного Шляпника The Mad Hatter Mystery
Глава 3. МЕРТВОЕ ТЕЛО У ВОРОТ ИЗМЕННИКОВ

Лондонский Тауэр…

Над Белой башней реяло знамя с тремя норманнскими львами, водруженное Вильгельмом Завоевателем. В водах Темзы отражались крепости Тауэра из светло-серого камня, который доставляли морем из французского порта Кана. И здесь, с башни Святого Юлия, еще за тысячу лет до составления земельной описи Англии, римские стражники выкрикивали ночное время.

Ричард Львиное Сердце расширил ров вокруг квадратной по форме территории крепости в четырнадцать акров, усилив ее двумя кольцами наружной и внутренней крепостных стен. Сюда торжественно въезжали короли, сверкая латами и алыми нарядами. Эдвард Гроза Скоттов – перед ним вносили в Вестминстер крест, Эдуард Третий наклонялся, чтобы поднять дамскую подвязку, и одинокое привидение Бекета скиталось в башне Святого Томаса. На Зеленой башне проводились турниры. Множество факелов ярко освещали зал Уильяма во время празднеств и пиров. Кажется, и сейчас до самой Уотер-Лейн проходят те призраки прошедших восьми веков, в эхе которых слышно пение стрел и тяжелый цокот копыт великолепных лошадей, несущих всадников, закопанных в громоздкие латы.

За прошедшие века Тауэру пришлось быть и дворцом, и крепостью, и тюрьмой… До тех пор, пока Чарльз Стюарт не вернулся из изгнания, это было обиталище королей. И сегодня он остается королевским дворцом. Перед казармами Ватерлоо, где когда-то проводились турниры, по-прежнему гудят охотничьи рожки, и вы словно слышите скрип колес и тяжелую поступь дворцовой стражи. На зеленые лужайки под деревьями прилетает ворон отдохнуть и напиться воды из фонтанчика, а потом, склонив голову, смотрит на то место, где мужчины и женщины с завязанными глазами поднимались на несколько ступенек, чтобы положить голову под топор палача.

В особо пасмурную и холодную погоду с Темзы наползает дымный пар, слишком тяжелый, чтобы назвать его туманом и недостаточно густой, чтобы считать его смогом. На Тауэр-Хилл слышится заглушённый расстоянием шум автомобилей. В призрачном свете над крутыми изгибами круглых башен возносятся смутные очертания зубчатых стен. Суда подают глухие сигналы, которые скорбно разносятся над рекой, и железная ограда вокруг высохшего рва кажется оскалом тюрьмы.

Под выступом Тауэр-Хилл, у самого его подножия, на тусклом фоне старых стен бросаются в глаза белые пятна. Это современные заплаты на месте выпавших древних серых камней. В толстых стенах прорезаны узкие щели окон, и вы невольно задумываетесь о тех страшных, скрытых от постороннего взгляда делах, что творились за древними стенами. О детях, отравленных угаром керосиновой лампы; о бледном Рэйли, шествующем в кружевах и в шляпе, осененной пером, по крепостному валу; о сэре Томасе Оувербэри, отравленном ядом в нижней комнате Кровавой башни…

Рэмпоул уже бывал в Тауэре. Он видел его во всей красоте лета, когда яркая зелень деревьев и лужаек смягчала мрачность замкнутого коридора между крепостными стенами. Но он живо представлял себе, как все это будет выглядеть теперь, когда город окутан туманом и воздух насыщен промозглой сыростью. По мере того как они бесконечно долго добирались в автомобиле сэра Уильяма от Пикадилли-Серкус до Тауэра, воображение рисовало ему одну за другой мрачные картины.

Когда Рэмпоул вспоминал об этом позже, он понял, что самое тяжелое впечатление на него произвели последние слова Хэдли. Его поразило не то, что в лондонском Тауэре обнаружен труп. Он наслышался достаточно всяких ужасов в то время, когда в Линкольншире занимался расследованием дела Старберта. Но труп молодого человека в костюме для гольфа, на голову которого чья-то дьявольская рука нахлобучила цилиндр, украденный у сэра Уильяма, – вот что было тем зловещим штрихом, который завершал ужасающую картину. Этот Безумный Шляпник, начавший с того, что украсил крадеными головными уборами лошадь, фонарный столб и каменных львов, дошел до убийства человека, чтобы получить труп, а с ним и подходящее место для новой сворованной шляпы. Кошмар ситуации усугублялся тем, что Рэмпоул всего несколько минут назад с усмешкой видел в проделках взбалмошного вора легкомыслие и беззаботность подростка. Вспоминая Тауэр, он подумал, что, с точки зрения Безумного Шляпника, не найти более подходящего места для украшения мертвеца таким диким способом.

Казалось, поездка никогда не закончится. В районе Вест-Энда стоял легкий туман, который заметно сгустился, когда они приблизились к реке. На Кэннон-стрит было почти темно. Шоферу сэра Уильяма приходилось вести автомобиль с огромной осторожностью. Сам хозяин машины, без головного убора, С намотанным на шее шарфом, сидел, зажатый между Хэдли и доктором Феллом, подавшись вперед и вцепившись костлявыми пальцами в острые колени. Рэмпоул устроился на боковом сиденье, глядя, как через запотевшие окна лимузина мутный свет надает на лицо сэра Уильяма, дыхание которого было прерывистым и коротким…

– Давайте поговорим, – хрипло предложил доктор Фелл. – Дорогой сэр, вам станет лучше… Это убийство, Хэдли… Вы думаете, я еще нужен вам?

– Больше, чем когда-либо, – твердо ответил старший инспектор.

Доктор Фелл задумчиво надул щеки. Он сидел очень прямо, обхватив ладонями набалдашник и упершись в них подбородком. Широкие поля знаменитой шляпы затеняли его лицо.

– Тогда, если не возражаете, я хотел бы спросить…

– А? – очнулся от тяжелых размышлений сэр Уильям. – А-а. Нет-нет, не обращайте на меня внимания. Продолжайте. – И он опять пристально уставился в окно, затянутое густым туманом.

Лимузин подскочил на колдобине. Сэр Уильям обернулся:

– Видите ли, я очень любил этого мальчика… – и снова вперил взгляд прямо перед собой.

Наступило молчание, нарушаемое громкими гудками автомобилей. На заднем сиденье смутно покачивались три фигуры.

– Понятно, – с астматической хрипотцой проговорил доктор Фелл. – Хэдли, что вам сообщили но телефону?

– Только это. Что парень мертв, зарезан каким-то орудием. И что на нем костюм для гольфа, а на голове цилиндр сэра Уильяма. Будь это дело обычным, мне вообще не стали бы звонить. Дело передали бы местному отделению полиции, если бы они не попросили помощи Скотленд-Ярда или мы по собственному решению не вмешались бы в его рассмотрение. Но в данном случае…

– Да?

– У меня было предчувствие… У меня было ощущение, что это проклятое дело со шляпами не просто чье-то развлечение. Я оставил распоряжение – хотя за моей спиной посмеивались, – что, если будет обнаружена еще какая-нибудь проделка с головными уборами, пусть доложат в Скотленд-Ярд и через сержанта Андерса сразу сообщат мне. А меня считали идиотом! – Хэдли дернул головой и мстительно глянул на доктора Фелла. – Но боже ты мой! Я говорил, что я не из тех, кто хвастает своей практичностью… И уж этим случаем я сам займусь!

– Это разумно. Но я спрашиваю, откуда люди в Тауэре узнали, что котелок принадлежит сэру Уильяму?

– Я могу объяснить, – заговорил сэр Уильям. – Мне надоело путать шляпы, когда бываешь в гостях. Все цилиндры похожи друг на друга, а инициалы только еще больше сбивают с толку. И я заказал вышить золотом фамилию Биттон внутри короны на цилиндрах для официальных визитов, на складных – для посещения театра – и на шелковых, а заодно и на котелках. – Он говорил быстро и отрывисто – очевидно, его мозг был занят другими мыслями. Казалось, он проговаривает вслух мысли, которые проносились у него в голове, совершенно не вдумываясь в них. – Да, и если вспомнить, это тоже был новый цилиндр. Я купил его одновременно с фетровой шляпой, потому что в моем прежнем шапокляке сломалась пружина… Я надевал его только один раз… Это было… – Он помолчал, проведя рукой по лицу. – Гм… Странно, очень странно. Вы сказали, Хэдли, что на нем нашли украденную у меня шляпу. Да, у меня украли цилиндр. Это совершенно верно. Но как вы узнали, что на Филипе именно этот украденный цилиндр?

– Не знаю, – раздраженно ответил Хэдли. – Так мне сказали по телефону. Но они сказали, что тело обнаружил генерал Мейсон, и поэтому…

– А-а… – протянул сэр Уильям, кивая и пощипывая переносицу. Казалось, он нарочно отвлекает себя мелочами. – Да, Мейсон был у меня дома в воскресенье, и, по-моему, я говорил… Я…

Доктор Фелл энергично зашевелился, стараясь не выдавать своего возбуждения.

– Значит, это была новая шляпа, сэр Уильям? – уточнил он. – Новая?

– Да, я же сказал.

– Складной цилиндр, – размышлял вслух доктор Фелл, – который в первый раз вы надели… Когда его украли?

– А? В субботу вечером. Когда я возвращался домой из театра. Мы свернули с Пикадилли на Беркли-стрит. Было очень тепло и душно, поэтому все стекла в машине были опущены. Кроме того, вокруг было очень темно… О чем я говорил? Ах да! Так вот, как раз напротив «Лэнсдаун-Пассаж» Симпсон сбавил скорость, чтобы пропустить какого-то слепого продавца-разносчика с карандашами и… ну, со всякой мелочью. И тут кто-то выскочил из тени неподалеку от входа в пассаж, сунул сзади руку в машину, сорвал с меня цилиндр и был таков!

– И что вы сделали?

– Ничего. Я… Это было так неожиданно! Я принялся проклинать его, вот и все. А что еще можно сделать, когда…

– Вы стали преследовать этого человека?

– Чтобы поставить себя в глупое положение? Нет, конечно! Предоставил ему скрыться.

– И разумеется, не сообщили о происшествии в полицию, – подытожил доктор Фелл. – Но вы успели разглядеть вора?

– Куда там! Я же говорю: все произошло так неожиданно! Он застал меня врасплох. Раз – и шляпа исчезла. Ха! Черт его побери! А сейчас… Понимаете, – неуверенно бормотал сэр Уильям, вертя головой, – понимаете… Бог с ней, с этой шляпой… Я думаю о Филипе. Я никогда не относился к нему так, как следовало. Я любил его, как сына. Но вел себя по отношению к нему очень строго… Давал ему слишком мало денег, постоянно грозился сократить содержание и вечно твердил, что он бездельник и никчемный человек. Не знаю, почему я так себя вел. Но стоило мне с ним встретиться, как мной овладевала страсть к чтению нотаций. Правда, он не понимал, как достаются деньги, не… – Сэр Уильям ударил по колену кулаком и горестно воскликнул: – Но теперь это не имеет значения! Бедный мальчик… умер.

Лимузин скользил между огромными красными домами. Вдобавок к уличному освещению на слоистый туман падали бледные отблески света из окон. Миновав Марк-Лейн, машина обогнула «Монумент» и начала спускаться по Тауэр-Хилл Рэмпоул видел дорогу перед собой всего на несколько футов. Фонари мигали в туманном сумраке, и оживленность, которую предполагала близость реки, выражалась лишь в коротких резких свистках, в ответ на которые раздавались низкие гудки издали. Где-то гремели колеса повозки. Когда лимузин проехал в ворота железной ограды, окружающей территорию Тауэра, Рэмпоул протер запотевшее стекло, чтобы посмотреть наружу. Он увидел смутные очертания высохшего рва, вымощенного белым бетоном, с брошенной в него сеткой от хоккейных ворот. Дорога свернула влево, мимо небольшого строения, где, как он помнил, размещались кассы музея и туалеты, а потом в арку, по бокам которой стояли низкие круглые башни. Под самой аркой их остановили. Часовой, в высоком черном кивере и серой униформе караульной службы, быстро выступил вперед и прижал ружье к груди. Лимузин затормозил, и Хэдли выбрался наружу.

Из призрачного тумана сбоку от часового появилась еще чья-то фигура. Это был страж Тауэра в традиционной, сохранившейся от древних времен форме – короткой, наглухо застегнутой короткой синей куртке и красно-синей шляпе.

– Старший инспектор Хэдли? – спросил он. – Благодарю вас. Прошу следовать за мной.

В манере стражников держаться, в их скупых и точных движениях и лаконичных переговорах угадывалась строгая военная дисциплина, отчего Рэмпоулу стало слегка не по себе. Но затем он одернул себя, вспомнив, что стражу Тауэра набирали из числа армейских сержантов после долгой образцовой службы и присваивали им звание сержанта-майора. Здесь не тратили время попусту.

Хэдли отрывисто спросил:

– Кто здесь ответственный?

– Старший стражник, сэр, который подчиняется помощнику управляющего. А кто эти джентльмены?

– Мои помощники. Это сэр Уильям Биттон. Что уже сделано?

Страж бесстрастно оглядел сэра Уильяма, затем обернулся к Хэдли:

– Старший стражник даст вам пояснения, сэр. Тело молодого джентльмена было обнаружено генералом Мейсоном…

– Где?

– На лестнице у подножия ворот Изменников. Вы, конечно, знаете, что стражники обладают полномочиями специальных констеблей. Генерал Мейсон предложил, чтобы, поскольку вы являетесь другом дяди этого молодого джентльмена, мы связались непосредственно с вами, вместо того чтобы звонить в полицейский участок или самим заниматься расследованием до вашего прибытия.

– Какие меры предосторожности приняты?

– Мы приказали никого не впускать и не выпускать из Тауэра, пока не будет дано на это разрешение, сэр.

– Хорошо! Отлично! Распорядитесь пропустить полицейского врача с помощниками, когда они приедут.

– Есть, сэр. – Стражник отдал короткое приказание охране и повел всех под арку.

* * *

Перекинутый через ров каменный мост вел от этой, Средней башни к другой, более крупной башне, с прорезанными в толстых стенах круглыми бойницами и аркой, которая служила входом в наружных стенах. Крепостные стены, темно-серые с вкраплениями более светлых пятен, эти высокие, мощные оборонные сооружения вырисовывались в густом тумане перед мостом. Но вход в арку невозможно было различить. Пересекая мост с доктором Феллом, Хэдли и сэром Уильямом, который шагал за стражем, Рэмпоул опять внутренне поежился. Его словно подавляло представление о пронесшихся над этой седой крепостью столетиях, насыщенных бурными и сложными событиями, и вместе с тем потрясала мысль о том, что она продолжает свою жизнь, становясь свидетелем не менее бурной современной истории.

Под аркой этой второй башни так же неожиданно из тумана выступила еще одна фигура. Это оказался довольно полный человек невысокого роста, с военной осанкой. Он двинулся им навстречу, вглядываясь в туман, спрятав руки в карманы усеянного каплями влаги дождевика. Шляпа с мягкими полями была надвинута на самые брови. Вероятно, он угадал их приближение по звуку шагов. Приблизившись к прибывшей группе, он вновь пристально вгляделся в каждого и слегка вздрогнул.

– Господи, Биттон! – воскликнул он. – Как ты здесь оказался? – Затем поспешил пожать руку сэру Уильяму.

– Не важно, – бесстрастно отозвался сэр Уильям. – Спасибо, Мейсон. Где… он?

Встречавший заглянул ему в лицо. У генерала Мейсона были седые усы и борода эспаньолкой, намокшая от сырости. Его смуглое лицо было изборождено морщинами, которые образовывали густую сетку вокруг ясных, твердо смотрящих глаз. Несколько мгновений он смотрел на сэра Уильяма немигающим взором, слегка склонив голову. На всем пространстве Тауэра не раздавалось ни звука. Только с Темзы доносился жалобный скрип барж.

– Держишься молодцом, – скупо одобрил генерал Мейсон друга, отпуская его руку. – А это…

– Старший инспектор Хэдли. Доктор Фелл. Мистер Рэмпоул… Генерал Мейсон, – представил всех сэр Уильям короткими кивками. – Где он, Мейсон? Я хочу его видеть.

Генерал взял его за руку:

– Ты, конечно, понимаешь, что мы не могли трогать тело до прибытия полиции. Он находится там, где его обнаружили. Мы правильно поступили, мистер Хэдли?

– Совершенно правильно, генерал… Не покажете ли вы нам дорогу? Благодарю. Однако боюсь, нам придется оставить его там, пока не приедет полицейский врач и не осмотрит тело.

– Ради бога, Мейсон, – глухо пробормотал сэр Уильям, – кто… Я хочу спросить, как это случилось? Кто это сделал? Это какое-то безумие…

– Не знаю. Знаю только то, что мы видели. Ну успокойся же! Может, тебе сначала выпить?

– Нет, нет, благодарю. Не беспокойся, я в порядке. Как его убили?

Дрожащей рукой генерал Мейсон провел по усам и бородке. Это было единственным проявлением его волнения.

– Насколько я могу судить, это стрела арбалета. Из груди торчит около четырех дюймов, а острие выходит с другой… Прости. Ты сам хотел подробностей. У нас есть несколько арбалетов в оружейной комнате. Она пронзила ему сердце. Смерть была мгновенной, Биттон. Он ничего не почувствовал.

– Вы хотите сказать, – вклинился в разговор старший инспектор, – что в него выстрелили…

– Или закололи стрелой, как кинжалом. Последнее предположение более вероятно. Пойдемте взглянем на него, мистер Хэдли, а потом перейдем в мой судебный зал, это вон там. – Он кивнул в сторону стоящей позади него башни. – Я использую расположенное там помещение для охраны в качестве… как вы это называете… комнаты допроса.

– А как насчет посетителей? Мне сказали, что вы приказали никому не выходить.

– Да. К счастью, сегодня плохая погода, и посетителей музея не очень много. И нам также повезло, что лестница у башни Изменников скрыта густым туманом. Думаю, проходившие не заметили его. Насколько я знаю, пока о трагедии никому не известно. Посетителей задержали на выходе и сообщили, что произошел несчастный случай. Мы постарались, чтобы они не волновались, пока вы не поговорите с ними. – Он обернулся к стражнику: – Скажите начальнику стражи, чтобы он замещал меня, пока я не вернусь. Выясните, записал ли мистер Далри имена и адреса всех посетителей… Сюда, джентльмены.

Впереди стлалась прямая как стрела дорога с твердым покрытием. Налево, недалеко за длинной аркой, под которой они стояли, Рэмпоул разглядел неясные очертания еще одной башни. Примыкающая к ней стена возвышалась параллельно дороге. И вдруг Рэмпоул вспомнил. Эта стена по левую руку была защитной стеной внутренней крепости и представляла собой квадрат внутри внешнего квадрата, образованного наружными стенами. Справа от них тянулась внешняя стена, упираясь в причал. Таким образом, между стенами образовывался проход шириной в двадцать пять-тридцать футов, который тянулся во всю длину территории со стороны реки. Из тумана выступали разделенные одинаковыми интервалами высокие фонари с газовыми светильниками, и Рэмпоул различал очертания голых ветвей деревьев.

В пространстве между стенами гулко раздавалось эхо их шагов. Справа появились освещенные окна небольшого помещения, где продавались почтовые открытки; впереди маячила фигура дворцового стража в высоком головном уборе. В сопровождении генерала Мейсона они прошли по дороге около ста ярдов. Затем Мейсон остановился и показал куда-то вправо:

– Это башня Святого Фомы. А под ней – ворота Изменников.

Все выглядело крайне зловеще. Саму башню почти не было видно из-за громадных ворот, над которыми она была сооружена. Ворота Изменников представляли собой длинную приплюснутую каменную арку, напоминающую вытяжной колпак над каким-то жутким камином в толстой стене. Шестнадцать широких каменных ступеней спускались с дороги вниз, к большой, покрытой плитами площадке, которая когда-то была руслом Темзы. Первоначально ворота открывали доступ в Тауэр по воде – река втекала внутрь на уровне верхней ступени – и от причала баржи проходили под аркой. Здесь были древние барьеры, закрытые из-за ветхости: створки тяжелых ворот из дубовых бревен с вертикально наложенными металлическими брусьями, с дубовой решеткой, возносящейся над ними до самого верха арки. Причал Темзы был сооружен за ними, и все нижнее пространство теперь было сухим.

Впервые увидев столь мощные сооружения, Рэмпоул был потрясен их грозным видом. И ему понадобилось восстановить эти детали в уме, потому что гигантская арка была скрыта туманом. Он едва разбирал страшные заостренные копья, которые увенчивали решетчатые ворота, и смутный рисунок самой решетки. Лестничный спуск за окружающей его железной оградой был заполнен плотным клубящимся туманом.

Генерал Мейсон достал из кармана электрический фонарь, включил его и направил луч света на землю. У ограды неподвижно стоял стражник, и генерал повел лучом в сторону.

– Встаньте у ворот Кровавой башни, – приказал он, – и никого сюда не подпускайте… Ну-с, джентльмены, думаю, нам нет необходимости перелезать через ограду. Сегодня я уже спускался туда.

Не успел луч его фонаря скользнуть вниз по ступеням, Рэмпоул испытал внезапный приступ тошноты. Судорожно сжимая мокрые прутья железной ограды, он слышал неровный, учащенный стук собственного сердца. Грудь сдавило, он и» мог свободно вздохнуть и инстинктивно старался не смотреть вниз. Но против воли его блуждающий взгляд упал на несчастную жертву…

Тело погибшего лежало на правом боку, головой почти касаясь нижней ступени. Его положение заставляло предполагать, что оно скатилось с самого верха лестничного пролета. На Филипе Дрисколле был костюм из плотного твида с короткими брюками, заправленными в гольфы, и башмаки на толстой подошве. Костюм светло-коричневого цвета в широкую полоску сейчас стал почти черным из-за влажности. Но смотревшие вряд ли обратили на это внимание. Луч фонарика сместился, и они увидели несколько дюймов тускло блеснувшей стали, торчащей слева из грудной клетки. Крови из раны вытекло совсем мало.

Тело лежало лицом вверх, и грудь была слегка приподнята, показывая торчащую из сердца стрелу. Из-под опущенных век виднелась белая полоска глазного яблока. На белом, восковом лице застыло глуповатое выражение, из-за чего оно не казалось страшным, если бы не странный головной убор.

Складной цилиндр во время падения ничуть не помялся. Он был слишком велик для Филипа Дрисколла. Напялили его ему на голову или просто набросили, но цилиндр спускался почти до самых глаз, чудовищно приплюснув уши. Зрелище белого лица, прижатою щекой к каменной ступени, с цилиндром, ухарски сдвинутым на один глаз, исторгло из груди сэра Уильяма скорее болезненный стон, чем проклятие.

Генерал Мейсон выключил фонарик.

– Видите? – спросил он в упавшей на них темноте. – Если бы эта шляпа не выглядела так неестественно, я бы не стал ее снимать и тогда не увидел бы на подкладке ваше имя… Мистер Хэдли, вы хотите сейчас осмотреть тело или подождете врача?

– Дайте, пожалуйста, ваш фонарик. – Старший инспектор включил его и повел лучом по сторонам. – Как вам удалось его найти, генерал?

– Можно сказать, тут произошла целая история, и ее первой части я свидетелем не был, – отвечал заместитель управляющего. – Об этом вы сможете услышать от людей, которые видели его, когда он появился здесь еще днем.

– Когда именно?

– Когда он сюда пришел? Кажется, приблизительно минут двадцать второго. Меня здесь не было… Далри, мой секретарь, вез меня в моей машине из центра города, и мы добрались сюда ровно в половине третьего. Я помню это, потому что, когда мы проезжали под Сторожевой башней, часы на казармах как раз пробили половину третьего. Кстати, это башня, у которой я вас встречал. Мы проехали по Уотер-Лейн… вот по этой дороге… и Далри высадил меня у ворот Кровавой башни которая расположена как раз напротив нас.

Все вглядывались в мрак. Ворота Кровавой башни, которые находились во внутренней стене, смотрели прямо на стоящих в темноте людей с противоположной стороны дороги. Над ними виднелись зубья рельефной опускной решетки, а дальше за ней усыпанная гравием дорога поднималась на холм.

– Я живу в «Кингс-Хаус», за этой стеной. Я вошел в ворота, а Далри развернулся и поехал по Уотер-Лейн, чтобы поставить машину в гараж. Тогда я вспомнил, что мне нужно поговорить с сэром Леонардом Хэлдайном…

– Кто это?

– Смотритель Палаты драгоценностей. Он живет по другую сторону от башни Святого Фомы. Пожалуйста, посветите фонариком влево, теперь вправо, прямо на боковую сторону арки ворот Изменников… Вон там. – Туманный луч упал на утопленную в толстой стене тяжелую дверь, обитую железом. – Эта дверь ведет на лестницу, которая поднимается в часовню, а жилище сэра Леонарда на другой стороне.

К тому времени в дополнение к туману пошел сильный дождь, и стало совсем темно. Я пересек Уотер-Лейн и, чтобы добраться до двери, придерживался вот за эту ограду – на спуске лестницы. Не знаю, что побудило меня взглянуть вниз. Все эти разговоры про шестое чувство, конечно, полная чушь, но когда вы видели столько смертей, сколько я… Словом, я посмотрел вниз. Мой взгляд наткнулся на какой-то непонятный темный предмет. Я сразу почувствовал, – здесь что-то не так. Я перелез через ограду, осторожно спустился и чиркнул спичкой… Вот так я его и обнаружил.

Генерал рассказывал четко, лаконично и угрюмо. В заключение он сокрушенно пожал плечами.

– И что вы сделали?

– Было ясно, что это убийство, – продолжал генерал, будто не услышав вопроса. – Человек, который решил себя заколоть, не сможет пронзить свою грудь стальной стрелой так, чтобы ее острие вышло наружу под лопаткой. А тем более такой физически слабый юноша, как молодой Дрисколл. И он был мертв уже какое-то время… тело начало остывать.

А что касается его странного поведения… Нет, пусть об этом вам расскажут другие. Скажу только, что я сделал. К этому времени Далри уже возвращался из гаража, и я окликнул его. Я не сказал ему, кто этот мертвец. Ведь он обручен с Шейлой Биттон и… Ну, вы сами все услышите. Я лишь попросил его послать одного из стражников за доктором Бенедиктом…

– Кто такой доктор Бенедикт?

– Начальник здешнего военного госпиталя. Я велел Далри пойти в Белую башню и найти там мистера Рэдберна, начальника охраны. Обычно в половине третьего он заканчивает дневной обход постов в Белой башне. Кроме того, я попросил его распорядиться запретить выход из Тауэра через какие бы то ни было ворота. Я понимал, что это уже бесполезно – убийца давно мог смыться. Но больше я ничего сделать не мог.

– Минутку, генерал Мейсон, – перебил его Хэдли. – А сколько вообще ворот в наружной стене?

– Трое, не считая Королевских. Но там никто не может пройти. Вы вошли через главные ворота, под Средней башней, а двое других выходят на причал. Кстати, они расположены чуть дальше впереди, вдоль дороги.

– Они охраняются?

– Естественно. У каждых ворот стражник и часовой. Но если вы надеетесь, что вам опишут тех, кто выходил, – боюсь, это бесполезно. Через эти ворота ежедневно входят и выходят тысячи людей. Некоторые караульные развлекаются тем, что наблюдают за посетителями и по их внешности пытаются отнести их к тому или иному типу людей. Но не забывайте: сегодня весь день стоял густой туман да еще время от времени шел дождь. Если убийца не был какой-то приметной личностью, он имел полную возможность скрыться незамеченным.

– Проклятье! – с досадой прошипел Хэдли. – Прошу вас, генерал, продолжайте.

– Да, собственно, я закончил. Доктор Бенедикт – у него сейчас обход в госпитале – подтвердил мой диагноз. Он сказал, что к тому моменту, когда я обнаружил Дрисколла, тот был мертв по меньшей мере сорок пять минут, а то и больше. Остальное вам известно. – Генерал Мейсон помолчал. – Но должен сказать, сегодня Дрисколл вел себя чрезвычайно странно, просто невероятно… Парень или сошел с ума, или… – Он вновь безнадежно махнул рукой. – Мистер Хэдли, думаю, вам лучше осмотреть его. А потом мы поговорим в более удобной обстановке – в помещении охраны.

Хэдли кивнул и обратился к доктору Феллу:

– Вы сможете перелезть через ограду?

Внушительная фигура доктора Фелла, закутанного в плащ, как какой-нибудь разбойник, молчаливо возвышалась позади. Генерал Мейсон несколько раз кидал в его сторону подозрительные взгляды. Очевидно, пытался угадать, что это за громила в шляпе с широкими полями, как у священника, который задыхается при ходьбе, и почему он оказался здесь. К тому же генерал чувствовал себя неуютно под пытливым, пристальным взглядом маленьких проницательных глаз из-за очков на широкой черной ленте.

– Нет, – покачал головой доктор. – Я недостаточно ловкий. Но я не нахожу это необходимым. Полезайте вы, а я посмотрю отсюда.

Старший инспектор натянул перчатки и перелез через ограду. Там он одернул темно-синее пальто, поправил котелок и стал спускаться вниз, освещая себе дорогу лучом фонаря. Рэмпоул, снова ухватившись за решетку ограды, пристально следил за ним. Хэдли осветил распростертую внизу фигуру.

Прежде всего он внимательно осмотрел и зафиксировал положение тела, сделав несколько пометок в блокноте, зажимая фонарь под мышкой. Он согнул руку трупа, слегка повернул его и ощупал основание черепа. Тело Филипа Дрисколла перекатывалось по каменному полу, как портняжный манекен. Хэдли тщательно обследовал пол, затем вернулся к осмотру торчащего из груди трупа стального стержня. Это была блестящая гладкая стальная стрела, круглая и тонкая, и на конце у нее не было зазубрин, как обычно у стрел. Сейчас полированная сталь была покрыта влагой.

Наконец Хэдли снял струна цилиндр. Мокрое, жалкое пню щуплого юноши было полностью обращено к оставшимся наверху. Ко лбу прилипли влажные от сырости густые рыжеватые локоны. Хэдли даже не взглянул на несчастного, но захватил с собой головной убор и тщательно обследовал его, пока медленно поднимался по лестнице.

– Ну? – взволнованно спросил сэр Уильям.

Оказавшись по эту сторону ограды, Хэдли угрюмо молчал и выключенным фонариком размеренно постукивал по ладони. Рэмпоул не очень ясно его видел, но догадался, что старший инспектор оглядывает дорогу.

На реке раздался протяжный гудок сирены, подающей знак судам во время тумана, затем лязг цепей. Рэмпоул вздрогнул.

– Есть одна вещь, генерал, которую просмотрел ваш хирург. В основании черепа имеется след от тяжелого удара. Он мог появиться либо от удара по голове, либо, что более вероятно, вследствие падения с лестницы, после того как убийца заколол Дрисколла.

Старший инспектор медленно огляделся.

– Представим, что молодой человек стоял возле этой ограды или где-то поблизости, когда на него напал убийца. Ограда довольно высокая, а Дрисколл маленького роста. Вряд ли даже сильнейший удар этим оружием мог перебросить его через ограду. Несомненно, тело перевалил туда убийца, чтобы скрыть от глаз прохожих.

Старший инспектор говорил медленно, как бы размышлял вслух, продолжая размеренно ударять фонариком по раскрытой ладони.

– И тем не менее мы должны принимать во внимание тот факт, что стрелу могли выпустить издали, а не использовать как кинжал. С первого взгляда такое предположение выглядит маловероятным, даже безумным. Если это был арбалет, как я думаю, то в высшей степени маловероятно, что убийца мог расхаживать по Тауэру с таким громоздким оружием. Зачем ему это делать?

– Ну, – задумчиво проговорил доктор Фелл, – зачем, например, он крадет головные уборы?

Рэмпоул заметил, как генерал опять дернул плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя туман странных противоречий. Но он не сказал ни слова, и Хэдли невозмутимо продолжал:

– Для убийства в таком тумане куда больше подошли бы нож или дубинка. А именно из-за тумана, как вы сказали, генерал, убийца не мог издали разглядеть свою цель. И уж тем более послать стрелу так точно, в самое сердце… Наконец, у нас имеется этот цилиндр. – Он вынул его из-под мышки. – По неизвестной нам причине убийца пожелал водрузить его на голову трупа. Думаю, можно почти наверняка сказать, что, когда мистер Дрисколл появился в Тауэре, на нем не было этого цилиндра?

– Конечно нет. Когда он входил через Среднюю башню, его видели и стражник, и часовой. Он был в кепи.

– Которого здесь уже нет, – продолжал размышлять старший инспектор. – Но, генерал… Вы сказали, что здесь проходит такое множество людей… Как же охрана заметила Дрисколла?

– Потому что его здесь знали. Во всяком случае, тот стражник всегда с ним здоровался. Он ведь довольно часто приходил в музей. Раньше Далри так часто помогал ему выпутаться из неприятностей, что Дрисколл стал рассчитывать на него. Он и сегодня появился здесь с этой целью. Кроме того… Но пусть об этом расскажет охранник. Лично я его не видел.

– Понятно. А теперь, прежде чем мы займемся рассмотрением орудия убийства, мне хотелось бы кое-что уточнить. Во-первых, мы должны признать следующее: не важно, застрелен Дрисколл или заколот, это произошло в непосредственной близости от лестницы. Не мог же убийца расхаживать здесь с трупом, когда вокруг на каждом шагу столько стражников. Лестница представляла собой отличное укрытие, и убийца воспользовался этим. Так что давайте начнем с наименее вероятного, а именно: что, во-первых, молодой человек убит с помощью арбалета; во-вторых, что силой выстрела – а удар от выпущенной из арбалета стрелы должен быть очень мощным – его перебросило через ограду или убийца сделал это уже потом; и в-третьих, что затем убийца нахлобучил на него цилиндр сэра Уильяма. Понимаете? Тогда откуда в этом случае он мог выпустить стрелу?

Генерал Мейсон задумчиво теребил эспаньолку. Все пристально всматривались в сторону ворот Кровавой башни, которая высилась как раз напротив них, и высокой круглой башни рядом с ней. Дальше, вдоль Уотер-Лейн, Рэмпоул разглядел еще одну арку, перекрывавшую дорогу.

– Ну, – пробормотал генерал. – Вообще-то ее могли выпустить откуда угодно. С этой дороги, с любого ее конца, с любой стороны ворот Изменников… Из-под ворот Кровавой башни… Да, это самое вероятное направление – по прямой. Но это вздор. Безусловно, вздор. Не мог же он маршировать здесь с арбалетом. Кроме того, по другую сторону ворот расположен вход в Караульную башню. В ней мы принимаем посетителей, и там всегда дежурят часовые. Нет, если рассуждать здраво, такое просто невозможно!

Хэдли спокойно кивнул:

– Я понимаю, что это невозможно. Но, как вы сказали, это самое вероятное направление. Тогда, может, из окон или сверху, со стены?

– Что?

– Я говорю, как насчет окон или крыши? Где там можно встать и выпустить стрелу? Я бы не спрашивал вас, но в этом сумраке ничего не видно.

Генерал удивленно посмотрел на него, затем коротко кивнул. Когда он заговорил, Рэмпоул невольно вздрогнул – настолько несвойственными этому человеку показались ему резкие интонации голоса.

– Понятно. Если вы, мистер Хэдли, предполагаете, что кто-то из здешнего гарнизона…

– Я этого не сказал, мой дорогой сэр, – мягко возразил Хэдли. – Я задал обычный вопрос.

Генерал еще глубже засунул руки в карманы, затем круто повернулся и указал рукой на противоположную стену:

– Вон там наверху, слева, в той части здания, которая выдается над стеной, вы можете разглядеть несколько окон. Это окна «Кингс-Хаус», где проживают несколько часовых с семьями и, должен добавить, я сам… Затем идет стена, которая смотрит прямо на нас. Она тянется до самой Кровавой башни. Это место называется Рэйли-Уолк. Заглянуть через стену может только человек очень высокого роста… Рэйли-Уолк примыкает к Кровавой башне, ее несколько окон тоже выходят сюда. Справа от Кровавой башни и ближе всего к ней стоит толстая круглая башня. Видите ее? Это Караульная башня. Там хранятся сокровища короны. И там есть несколько окон. Но вы найдете, что вполне оправданно, двоих часовых у входа. Я ответил на ваш вопрос?

– Благодарю вас, – кивнул старший инспектор. – Я займусь этим, когда рассеется туман. Если вы готовы, джентльмены, думаю, мы можем вернуться в помещение для охраны.