Глава 6. СУВЕНИР В ВИДЕ СТРЕЛЫ АРБАЛЕТА

Онлайн чтение книги Загадка Безумного Шляпника The Mad Hatter Mystery
Глава 6. СУВЕНИР В ВИДЕ СТРЕЛЫ АРБАЛЕТА

– Ну-с, далее, – продолжал Хэдли, методично раскладывая на столе карандаш, блокнот и фонарик. – Полицейский врач принесет содержимое карманов одежды Дрисколла, и мы сможем осмотреть орудие убийства. Я предоставил начальнику стражи расспросить стражников. Сколько всего людей несут здесь охрану, генерал?

– Сорок человек.

– Гм. Вряд ли Дрисколл уходил далеко от «Кингс-Хаус». Он ждал результатов телефонного звонка. Что ж, придется этим заняться.

Генерал Мейсон откусил кончик сигары и заметил:

– Если вы желаете допросить весь штат Тауэра, вам придется потрудиться. Здесь расквартирован целый батальон стражников, не говоря уже о рабочих, служителях музея и обслуживающем персонале.

– Если будет необходимо, – невозмутимо парировал Хэдли, – мы это сделаем. Так вот, джентльмены. Перед разговором с миссис Биттон предлагаю попробовать уяснить положение. Давайте пройдем, что называется, но кругу и посмотрим, кто что может сказать. Сэр Уильям, что поразило вас в этом убийстве?

Хэдли обращался к нему, но краем глаза поглядывал на доктора Фелла. Рэмпоул раздраженно заметил, что доктор опять занялся посторонним делом. Огромный, мокрый и грязный эрдельтерьер с любящим взглядом и таким же наивным поведением, как у доктора, забрел в комнату и тут же бросился к доктору Феллу. Эрдельтерьер сидел на задних лапах, выжидательно насторожив уши, а доктор наклонился и стал трепать его по лохматой голове.

Рэмпоул попытался разобраться в путанице мыслей. Он оказался здесь по чистой случайности и стремился каким-либо образом оправдать свое присутствие. Когда Хэдли вновь упомянул об орудии убийства, это оживило в голове Рэмпоула какой-то вопрос. Вопрос не давал ему покоя с того момента, как он услышал описание стражником стрелы от арбалета, которой был убит Дрисколл. Рэмпоул еще раз представил себе тонкий блестящий металлический стержень, торчащий в груди убитого, и вопрос стал еще более назойливым. Он не был уверен, что сможет его объяснить…

А тем временем сэр Уильям все говорил. Его лицо еще было словно застывшим, но потрясение, казалось, уже проходило.

– Вопрос очень простой. – Он скрутил кончик своего белого шарфа. – Невозможно не заметить абсолютное отсутствие мотива убийства. В целом мире не могло быть человека, у которого были хоть какие-либо причины убивать его. Уж если что и можно было сказать о Филипе наверняка, так это то, что буквально все любили его.

– Да. Но вы забываете одно, – подчеркнул Хэдли. – Мы имеем дело в некотором роде с сумасшедшим. Бесполезно отрицать, что в дело замешан так называемый шляпный вор. Убил он Филипа или нет, но он нахлобучил на него цилиндр. Далее, из сказанного Далри понятно, что Дрисколл довольно близко подошел к установлению личности этого необычного тина вора…

– Но, боже мой, не можете же вы всерьез полагать, что этот тип убил Филипа Дрисколла потому, что Филип выяснил, кто он? Это нелепость!

– Согласен, но стоит выяснить. Таким образом, какие наши очевидные шаги?

Тяжелые веки сэра Уильяма прикрыли глаза.

– Понятно. Филип регулярно давал в газету свои очерки. Один из них появился сегодня, в утреннем номере. Это означает, что он принес заметку вчера вечером. А если Филип был в редакции, то мог что-то сказать редактору…

– Вот именно. Это первое направление нашего расследования. Если случайно выяснится, что его сегодняшнее невероятное возбуждение было вызвано какой-то угрозой, вероятно, она была направлена в его редакцию или, по меньшей мере, он мог упомянуть там о ней. Это стоит проверить.

Раздался довольный, заразительный смех. Хэдли раздраженно вскинул голову и увидел, что доктор Фелл гладит собаку по голове и смотрит на нее, улыбаясь и прищурив один глаз.

– Чушь! – выпалил он. – Полная чушь!

– Неужели? – вопросил старший инспектор с преувеличенной вежливостью. – Не потрудитесь ли вы объяснить нам почему?

Доктор широко взмахнул рукой:

– Бог видит, Хэдли, вы отлично разбираетесь в тонкостях профессии полицейского. Но ничего не понимаете в журналистике. А вот я, к своему несчастью, разбираюсь в этом деле. Вы когда-нибудь слышали анекдот о начинающем репортере, первым заданием которого было написать заметку о большом митинге пацифистов в Вест-Энде? Так вот, он вернулся в редакцию с расстроенным видом. «Где же твой репортаж?» – спросил старший редактор. «Я не мог собрать материал, – сказал юнец, – митинг не состоялся». – «Как не состоялся? Почему?» – «Ну, – промямлил наш молокосос, – не успел первый спикер что-то сказать, как кто-то швырнул в него кирпич. А потом лорд Динуидди провалился сквозь барабан, и везде начали драться, колотить друг друга по голове стульями, и, когда я увидел через распахнутую дверь «черную Марию», я понял, что никакого митинга не будет, и ушел».

Доктор Фелл грустно покачал головой:

– Примерно такую картину вы себе и представляете, Хэдли. Неужели вы не понимаете: если Дрисколл что-то выяснил, а особенно если ему угрожали – это было бы сенсацией!!! Это вышло бы с огромным заголовком: «ШЛЯПНЫЙ ВОР УГРОЖАЕТ РЕПОРТЕРУ НАШЕЙ ГАЗЕТЫ!» Наверняка он сказал бы об этом в редакции – он же так стремился получить место в штате. Самый тупой новичок в газетном деле не упустил бы такую возможность. Не говоря уже о таком самоуверенном, чью статью вы видели сегодня утром на первой полосе.

– Может, он и не был таким уж уверенным, – недовольно возразил Хэдли, – если так нервничал. Он мог это скрыть.

– Погодите. Вы ошибаетесь, – вставил свое слово сэр Уильям. – Нужно отдать мальчику должное – каким бы он ни был, но только не трусом. Он никогда не впал бы в отчаяние из-за боязни расправы. Он расстраивался только… только из-за неприятностей, о которых вы уже слышали.

– Но он сказал…

– Не в этом дело, – терпеливо продолжил доктор Фелл. – Опубликование такого рода вещей никому бы не принесло вреда. Они могли написать, что нашли важную улику или что шляпный вор угрожал расправой их репортеру. В первом случае это послужило бы только предостережением для вора. Во втором было бы рекламой, которой прежде всего и добивался наш герой – посмотрите на его поведение. Так что такого рода огласка никому не повредила бы, зато наверняка помогла бы молодому Дрисколлу получить место в газете.

– А если он действительно выяснил, кто этот человек?

– Ну, тогда газета связалась бы с полицией, а Дрисколлу воздали бы должное и предложили службу в редакции. Как вы можете думать, что в тот момент кто-то действительно боялся человека, который казался всем просто каким-то шутом гороховым? Нет, нет и нет! Со своим чувством юмора вы забываете о цилиндре, надетом на труп. Но думаю, существует другое объяснение. Я готов согласиться с заявлением сэра Уильяма, что юноша не был трусом. Так чего же он все-таки боялся? Вот о чем предлагаю вам подумать.

И он перенес свое внимание на собаку.

– У меня есть что вам сказать, только потом, – буркнул старший инспектор. – А сейчас продолжим. Генерал, у вас есть предположения?

Генерал Мейсон курил, погрузившись в угрюмое молчание. Вынув сигару изо рта, он покачал головой:

– Никаких! Кроме того, что уже сейчас ясно – он был заколот, а не застрелен стрелой. Об этом я все время и думаю.

– Мистер Рэмпоул? – Хэдли заметил, что американцу не по себе, и ободряюще поднял брови. – До сих пор вы благоразумно хранили молчание. Есть какие-нибудь идеи?

Три пары глаз в ожидании уставились на него, и Рэмпоул попытался принять как можно более небрежный вид. Этот случай мог оказаться проверкой того, сможет ли он после сегодняшнего дня услышать что-то еще об этом деле. Он не мог выдвинуть свои идеи, как самонадеянный школяр, но, раз уж его спросили, следовало говорить по существу.

– Есть один момент. – Он с ужасом услышал, как дрожит его голос. – Хотя, возможно, это совсем не важно. Дело вот в чем. Эта стрела не из здешней коллекции. А один из стражников сказал, что такие изготавливали в конце четырнадцатого века. И ведь невероятно, не правда ли, чтобы Дрисколл действительно был убит стальной стрелой, сделанной так давно? – Он нерешительно замолк. – Раньше я немного возился с оружием и вооружением, так, по-любительски. Одна из самых обширных в мире коллекций оружия находится в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке… Так вот, если бы это была такая древняя стрела, то сталь давно уже покрылась бы ржавчиной от коррозии. Разве можно отполировать ее до такого блеска и добиться такой закалки, как на стреле, которой убит Дрисколл? Она выглядит новой и совершенно не истончилась. Если я правильно запомнил, у вас в экспозиции нет экспонатов раньше пятнадцатого века. И даже ваши шлемы, относящиеся к началу пятнадцатого века, похожи на заржавевшие ракушки.

Наступило молчание. Его прервал, как всегда в самые напряженные моменты, Хэдли.

– Я начинаю понимать, – кивнул старший инспектор. – Вы хотите сказать, что эта стрела современного производства. И если так…

– Да, сэр, если так, то кто ее сделал? Наверняка не так уж много кузнецов, кующих стрелы для арбалета в стиле четырнадцатого века. Это должно быть большой редкостью, а может, кто-то занимается этим в качестве хобби или для декоративных целей. Я не думаю, чтобы ее изготовили в здешних мастерских.

– Боже мой! – тихо воскликнул генерал Мейсон. – А он, кажется, что-то нащупал… Нет, нет, молодой человек, я совершенно уверен, что она изготовлена не здесь, иначе я бы знал об этом.

Хэдли что-то записал в своей черной книжечке.

– Идея смелая, – заметил он, покачивая головой, – но, несомненно, в ней что-то есть. Отлично, молодец! А теперь перейдем к моему обычно словоохотливому коллеге, мистеру Феллу. Ради бога! – с отчаянием воскликнул он. – Вы можете оставить собаку в покое и уделить нам немного внимания? Каковы будут ваши комментарии как эрудита по поводу показаний, которые мы услышали?

Доктор Фелл в задумчивости склонил голову набок.

– Показания, – повторил он, будто подходил к новой точке зрения на дело. – Ах да! Показания. Боюсь, я уделил им не слишком много внимания. Однако мне хотелось бы задать вам один вопрос.

– Очень мило с вашей стороны. Какой именно?

– По поводу этой шляпы. – Он поднял с коленей цилиндр и помахал им. – Я думаю, вы это заметили. Когда его нахлобучили на голову убитого, он съехал ему на уши, как котелок комедианта-еврея. Правда, он невысокий, а вы, сэр Уильям, весьма высокого роста. Но у вас довольно узкий и продолговатый череп. Цилиндр не был для вас великоват?

– Великоват? – Последний выглядел смущенным. – Нет, конечно! Нет, он не был мне велик. Хотя постойте! Теперь я вспомнил. Когда я выбирал его в магазине, помню, среди других я примеривал один. Он оказался намного больше моего размера. Но тот, что мне прислали на дом, был точно моего размера.

Сэр Уильям откинулся на спинку кресла. Сначала показалось, что он хотел забрать цилиндр, когда генерал Мейсон взял его у доктора Фелла и протянул сэру Уильяму. Но потом отказался от этой мысли.

– Прошу меня извинить, – с трудом выдавил он, – но, простите, я не смогу его носить.

– Ну, ничего страшного, – с пониманием отозвался доктор Фелл. Он получил цилиндр назад, шлепнул его сверху, так что он сложился, и стал обмахивать плоским кругом, словно веером, раскрасневшееся лицо. – Во всяком случае, пока. А у кого вы заказываете головные уборы?

– «Стилс», на Риджент-стрит. А почему вы спрашиваете?

– Миссис Лестер Биттон, – объявил голос, и часовой распахнул двери.

Миссис Биттон не заставила себя ждать и вошла в комнату уверенной походкой – стройная женщина лет около тридцати, с красивой спортивной фигурой. Хотя при ближайшем рассмотрении ее нельзя было назвать красавицей, но, безусловно, внешность, излучающая здоровье и энергию, делала ее очень привлекательной. Даже в это время года ее лицо, на котором ярко выделялись ясные и спокойные карие глаза, прямой носик и резко очерченный рот, было окрашено легким загаром. Пышные каштановые волосы выбивались из-под маленькой синей шляпки, сшитое по фигуре пальто с пышным меховым воротником облегало полную грудь и крутые бедра… Заметив сэра Уильяма, она слегка смутилась, и ее блестящие спокойные глаза на мгновение омрачились.

– Хэлло! – быстро произнесла она самоуверенным тоном. – Боб не сказал, что вы здесь. Мне жалко, что вы оказались здесь так рано. – Внимательнее присмотревшись к нему, женщина совершенно серьезно добавила: – Вы не созданы для подобных вещей. И это плохо. Постарайтесь воспринимать все поспокойнее.

Сэр Уильям представил ее присутствующим и снова уселся с таким видом, словно хотел сказать: «Видите? Уж эти мне современные женщины!»

Рэмпоул предложил ей сесть рядом с Хэдли. Она опустилась на стул, спокойно всех оглядела, достала из сумочки сигарету и закурила, прежде чем кто-либо успел предложить ей зажженную спичку.

– Значит, вы и есть мистер Хэдли, – констатировала миссис Биттон, хладнокровно изучая лицо старшего инспектора. Затем перевела взгляд на сэра Уильяма: – Уилл рассказывал о вас. – Она еще раз обвела холодным внимательным взором мужчин, на этот раз заметив и доктора Фелла. – А это, видимо, инспекторы полиции. Боюсь, я доставила вам хлопот своим недовольством. Там было так душно, да еще какая-то невообразимая женщина все время приставала ко мне с разговорами. Но не знаю… Даже когда Боб сказал мне… сказал, что это оказался Фил, я не могла поверить.

Несмотря на ее уверенный тон, у Рэмпоула сложилось определенное впечатление, что она нервничает и нарочно говорит так быстро и оживленно, пытаясь скрыть волнение. Она курила, время от времени постукивая пальцем по сигарете и небрежно стряхивая пепел на пол.

Хэдли сохранял бесстрастное выражение лица.

– Вам известны обстоятельства, миссис Биттон?

– Только то, что рассказал Боб. Бедняжка Фил! Хотелось бы мне… – Она помолчала, как будто размышляя о возможном наказании для убийцы, и повела рукой, якобы стряхивая с сигареты пепел. – Но я была возмущена нелепым требованием заполнить эти дурацкие бумаги. Как будто я обязана оправдываться!

– Это всего лишь обыкновенная формальность. Вы же понимаете, мы должны допросить всех, кто находился здесь во время трагедии. Мы пригласили вас первой, – Хэдли улыбнулся, – потому что хотим как можно скорее закончить с рутинной частью расследования.

– Разумеется, я понимаю. Мне приходилось читать детективные рассказы. – Она внимательно оглядела всех. – А когда был убит Фил?

– Через минуту мы к этому подойдем, миссис Биттон, – улыбнувшись и изящно взмахнув рукой, заверил Хэдли. – Если не возражаете, давайте по порядку… Прежде всего, смею предположить, что вы не впервые посещаете Тауэр? Естественно, вас интересуют… э… исторические ценности музея?

– Вот типичная манера джентльмена задавать вопросы. – Она одобрительно кивнула и перевела взгляд на сэра Уильяма: – Полагаю, Уилл уже рассказывал вам обо мне. Он считает, что я не испытываю никакого интереса ко всяким заплесневелым руинам и подобным вещам.

Услышав выражение «заплесневелые руины», генерал Мейсон оскорбленно нахмурился.

– Мадам, – вынув сигару изо рта, горячо вмешался он, – если не возражаете, я напомню вам…

– Да, да, разумеется. – Она одарила его сияющей улыбкой и снова посмотрела на Хэдли: – Однако Уилл ошибается. Представьте себе, мне нравятся памятники старины вроде Тауэра. Мне нравится воображать наших предков, сражающихся на турнирах в средневековых латах и с этими копьями, если только рядом не бубнит гид, перечисляя бесконечные исторические даты и биографии. Я не смогу отличить одного короля от другого. Да и зачем мне это нужно? Все это давно прошедшие времена, как говорит Лестер. Но я хотела объяснить вам, почему я сюда пришла. Собственно, я пришла не для того, чтобы посетить музей. А просто для прогулки.

– Для прогулки?

– Боюсь, мистер Хэдли, – дама окинула его холодным, критическим взглядом, – что вы недостаточно много ходите пешком. А это пошло бы вам только на пользу. Помогло бы держать себя в форме. У Лестера появляется брюшко, поэтому я всегда беру его с собой на прогулки, если удается его уговорить. Мы с ним только вчера возвратились из похода по Западной Англии. А сегодня я решила пройтись от Беркли-сквер до Тауэра.

На этот раз ей удалось уколоть Хэдли, хотя, казалось, она этого не сознает. Но старший инспектор только кивнул.

– Конечно, Лестер заупрямился и наотрез отказался от прогулки. Он такой заядлый консерватор. Видите ли, его крайне огорчает состояние страны. По утрам начитается газет, а потом весь день тяжко вздыхает и горестно размышляет о нашем будущем, пока не начнет болеть печень. Прошлым летом мы с ним отправились в туристический вояж по югу Франции, и он постоянно обсуждал эти темы и портил мне настроение… Так что сегодня мне пришлось пойти сюда одной. И, уже оказавшись здесь, я подумала: «Ну, раз уж я добралась до музея, стоит его посмотреть».

Подробно и с нотками неудовольствия объяснив причины своего появления в Тауэре, она снова приняла независимый вид.

– Понятно. Вы помните, в какое время вы пришли в Тауэр?

– Точно сказать не могу. А это важно?

– Я предпочел бы услышать ответ на свой вопрос, миссис Биттон.

Она слегка насторожилась:

– Думаю, в час или чуть позднее. В закусочной у ворот я съела сандвич и там же приобрела билеты на посещение трех башен: белой, розовой и зеленой.

Хэдли кинул взгляд на генерала Мейсона. Тот сказал:

– На посещение Белой башни, Кровавой и зала Королевских регалий. Туда вход только по билетам.

– Мм… понятно. Вы использовали эти билеты, миссис Биттон?

Она сидела, поднеся сигарету к губам. И вдруг ее дыхание стало учащенным, но это продолжалось лишь секунду. Затем ее губы слегка изогнулись, и Хэдли, сохраняя невозмутимое выражение лица, взял со стола карандаш.

– Я заходила взглянуть на Королевские регалии. Вот уж не думала, что они такие… – она подыскивала подходящее слово, – такие ослепительные. Но для меня они выглядели как стекляшки. Впрочем, думаю, все это подделка.

Лицо генерала Мейсона приобрело кирпичный оттенок, а из его уст вырвался странный звук. Затем он с трудом овладел собой, выдавая свое возмущение только яростным попыхиванием сигарой.

– Могу я спросить вас, миссис Биттон, почему вы не стали осматривать остальные башни?

– Боже мой, да откуда мне знать? Просто не захотела. Настроение изменилось! – Она поерзала на стуле, словно потеряла всякий интерес к допросу, но в глазах сохранялось напряженное ожидание. – Я немного побродила по внутреннему двору, там, где большое каменное здание и множество ворон. Мне понравилось, как выглядят солдаты. И я поговорила с одним очень милым старым бифитером…

На этот раз генерал Мейсон не вытерпел и заговорил с леденящей душу вежливостью:

– Мадам, могу я попросить вас не употреблять это слово? Стражники Тауэра называются дворцовой стражей, а не бифитерами. Этот термин относится к…

Миссис Биттон охотно уцепилась за поправку:

– Простите, я, конечно, не знала. Просто слышала, что так их называют посетители, только и всего. Я направилась к тому месту, где лежит огромный камень, на котором, как говорят, отрубали преступникам головы, понимаете, и я спросила би… стражника: «Это здесь казнили королеву Елизавету?» И он чуть не упал в обморок. Он несколько раз покашлял, а потом сказал мне: «Мадам, королева Елизавета не имела чести быть… э… Я хочу сказать, королева Елизавета скончалась в собственной кровати». А потом перечислил мне целый список имен тех, кто был здесь казнен. А я спросила: «От чего же она скончалась?» И он сказал: «Кто, мадам?» – «Королева Елизавета», – сказала я, и он так странно фыркнул.

– Да воздастся всем по их заслугам на небесах! – зловеще произнес генерал Мейсон.

На Хэдли эта тема не произвела впечатления.

– Прошу вас, миссис Биттон, постарайтесь придерживаться предмета нашей беседы. Когда вы направились к выходу?

– Дорогой мой, да разве я следила за временем! Знаю только, что вышла с большой площади вроде плаца в арку большой башни, которая называется Кровавой. И увидела группу людей у ограды вокруг лестницы, и там был бифитер, который попросил меня проходить мимо. Так что, полагаю, это было после того, как вы обнаружили… Фила. Во всяком случае, когда я приблизилась к передним воротам, меня не выпустили. И это все, что мне известно.

– И вы не видели мистера Дрисколла?

– Нет. Я даже не знала, что он тоже здесь.

Хэдли с отсутствующим видом барабанил пальцами по столу и внезапно сказал:

– Итак, миссис Биттон, согласно вашему заявлению, вы пришли в Тауэр около часу…

– Простите, я сказала, что не знаю, во сколько это было.

– Но это было вскоре после часу дня?

– Возможно. Но я могу ошибаться.

– Тело было обнаружено в половине третьего. Вы, конечно, собрались уходить после этого, иначе вас не задержали бы. Следовательно, все это время вы провели, любуясь Королевскими регалиями и разгуливая в тумане по плацу? Я вас правильно понял?

Миссис Биттон засмеялась. Сигарета в ее руке догорела до конца, и она вздрогнула, когда огонь обжег пальцы. Бросив окурок на пол, она с вызовом посмотрела на Хэдли, но уже не так холодно, как прежде.

– Надеюсь, вы не думаете, что я боюсь тумана или дождя? Кажется, по мне никак не скажешь, что я хрупкого здоровья! Даже забавно! Что ж, думаю, именно так я и провела это время… Господи! Уж не думаете ли вы, что я имею какое-то отношение к убийству Фила?!

– К сожалению, служебный долг вынуждает меня задавать все эти вопросы, миссис Биттон. Поскольку вы не следили за временем, вы не можете сказать, бродили ли вы поблизости от ворот Изменников в промежутке от половины второго и до без четверти два?

Она скрестила ноги в шелковых чулках и задумалась:

– Ворота Изменников? Нужно подумать… Это которые?

Хэдли кивнул в сторону ее сумки:

– Могу я спросить, что у вас там, под ремешком с другой стороны сумки? Что-то сложенное, какая-то зеленая брошюра?

– Это… О, я совершенно забыла! Это справочник по Тауэру. Я купила его в кассе за два пенса.

– Так находились ли вы, миссис Биттон, у ворот Изменников между половиной второго и без четверти два?

Она вынула новую сигарету, чиркнула спичкой о стол и посмотрела на него с холодной злостью:

– Благодарю вас, что повторили свой вопрос. Это очень любезно с вашей стороны. Если под воротами Изменников вы подразумеваете те, где был найден Фил, то отвечу отрицательно. Я не приближалась к ним, за исключением того, что проходила мимо, когда пришла в Тауэр и позднее, когда решила уйти.

Хэдли усмехнулся. Это была безмятежная, безыскусная улыбка, отчего его лицо приняло простодушное выражение. Женщина явно нервничала, но, увидев его улыбку, внезапно рассмеялась:

– Ладно, туше! Но больше вам меня не провести, мистер Хэдли. Думаю, у вас была именно эта цель!

– Ты… э… слишком импульсивна, Лаура, – вмешался сэр Уильям, поглаживая свой длинный подбородок. При всем своем вздорном и агрессивном характере, казалось, поведение невестки смутило его. – Простите, инспектор, пожалуйста, продолжайте.

– А теперь перейдем к неизбежному. Миссис Биттон, вам известен кто-либо, кто мог желать смерти мистера Дрисколла?

– Я никогда не прощу вам, – она едва сдерживала ярость, – если вы не найдете его убийцу! Никто не мог желать его смерти, никто! Смерть Филипа – это полный абсурд! Совершеннейшее безумие! Фил был замечательным человеком. Это был невинный ягненок, которого любили все без исключения!

Генерал Мейсон вздрогнул от скрытой страстности этого утверждения. Даже Хэдли не смог скрыть своего потрясения.

– Понятно, – проговорил он. – Вероятно, он действительно был таким… э… как вы сказали… Но не важно. Хотя для меня остается вопросом, понравилась бы ему ваша характеристика… Когда вы видели его в последний раз?

– Гмм… С тех пор прошло какое-то время. Это было еще до нашей с Лестером поездки в Корнуолл. Он приходит к нам только по воскресеньям. Но вчера он не появлялся, как я теперь вспоминаю. – Она нахмурилась. – Да. Уилл был так расстроен пропажей своей рукописи, весь дом перевернул вверх ногами… Впрочем, может, вам об этом неизвестно?

– К сожалению, известно, – мрачно ответил Хэдли.

– Постойте-ка. Ах нет, я ошибаюсь. Он заходил на минутку поздно вечером в воскресенье, чтобы засвидетельствовать нам уважение. Помню, он шел в редакцию сдать свою статью насчет того адвокатского парика, что обнаружили на голове лошади, Помните, Уилл?

Сэр Уильям потер лоб.

– Не знаю. Я его не видел, но я был… так занят.

– Шейла рассказывала нам о его новой серии репортажей об охотнике за шляпами. – Впервые Лаура Биттон вздрогнула. – И я рассказала ему со слов Шейлы об украденной у Уильяма накануне вечером шляпе.

– Что он сказал на это?

– Что сказал?.. Ну, он стал задавать массу вопросов: где она была украдена, когда и все такое. А потом, помню, стал расхаживать по гостиной и вдруг сказал, что у него есть «ниточка», и поспешил уйти. Так что мы даже не успели спросить, что он имеет в виду.

Наконец-то Хэдли выглядел довольным. Он посмотрел на доктора Фелла, который уже забрал собаку себе на колени, но промолчал. В дверь коротко постучали, и в комнате появился старый усталый человек, держа в руке маленький сверток из носового платка. Он отдал честь, обращаясь к старшему инспектору:

– Сержант Хампер, сэр. У меня здесь вещи, принадлежавшие убитому. И с вами желает поговорить полицейский врач.

Низенький человечек с мягкими манерами, с козлиной бородкой и пристальным взглядом возник в дверях и рассеянно посмотрел на Хэдли.

– Добрый день! – поздоровался он, сдвигая назад свой котелок рукой с зажатым в ней черным саквояжем. В другой мужчина держал длинный стальной предмет. – Вот ваше орудие убийства, Хэдли. Уф!.. Нет, отпечатков нет. Я ее помыл, она была в ужасном состоянии. Уф!

Он доковылял до стола, оглядел его, словно подыскивал подходящее для стрелы арбалета место, затем осторожно положил ее – тонкий круглый металлический стержень около восемнадцати дюймов в длину, со стальным зазубренным наконечником.

– Странные на вид вещи используют убийцы в наше время, – прокомментировал доктор, потирая нос. – Теперь я понимаю пользу вещей, которые моя жена покупает у Маргейт. Уф!

– Это стрела для арбалета конца четырнадцатого века.

– Господи! – воскликнул доктор. – Святой Мартин!

– Что такое?

– Я сказал: «Господи и святой Мартин!» Да вы посмотри те, что на ней выгравировано. «Souvenir de Carcassonne, 1932». Эти жулики французы продают такие штуки в маленьких сувенирных палатках. Это настоящий бич для туристов, Хэдли!

– Но, доктор… – начал было сэр Уильям.

Тот взглянул на него с непонятной настороженностью.

– Меня зовут, – заметил он раздраженно, – мое имя, сэр, доктор Ватсон. Да, доктор Ватсон. И если какой-нибудь шутник… – взвизгнул доктор, размахивая своим саквояжем, – если какой-нибудь шутник посмеет сострить на этот счет, я размозжу ему голову! Тридцать лет служу в полиции и только это слышу! И мне надоело! Люди посмеиваются надо мной из-за угла. Они спрашивают у меня про иголки, про извозчичьи кареты и махорку, спрашивают, захватил ли я с собой пистолет. Каждый дурак в форме констебля ждет, когда я закончу свой отчет, чтобы сказать: «Элементарно, Ватсон»…

Лаура Биттон не обращала внимания на эту тираду. Смертельно побледнев, она вскочила и впилась остановившимся взглядом в стрелу. Даже доктор Ватсон прервал свои жалобы и посмотрел на нее.

Тщетно стараясь сохранять спокойный, деловитый тон, она произнесла:

– Мистер Хэдли, я знаю эту стрелу.

– Вы уже видели ее?

– Эта стрела, – отчетливо выговаривая каждое слово, сказала миссис Биттон, – из нашего дома. Мыс Лестером приобрели ее во время туристической поездки на юг Франции.


Читать далее

Глава 6. СУВЕНИР В ВИДЕ СТРЕЛЫ АРБАЛЕТА

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть