Онлайн чтение книги Цена соли The price of salt
Глава 12

ЯНВАРЬ. Он состоял из множества вещей. И в то же время сам был чем-то монолитным, похожим на массивную дверь. Его стужа запечатала город в серый кокон. Январь распадался на секунды, и он же вбирал в себя целый год. Январь пролился на нее потоком мгновений и запечатлел их в ее памяти: она видела женщину, нервно вглядывающуюся в список жильцов при свете спички в полутемном подъезде; мужчину на тротуаре, который что-то царапает на листке бумаги, вручает его своему приятелю и они расходятся в разные стороны; а вот еще один мужчина пробегает целый квартал и все-таки успевает заскочить в автобус. Казалось, что каждое человеческое действие несет в себе волшебство. Январь был двуликим, звенящим, как бубенчики на шутовском колпаке, хрустящим, словно корочка льда под ногами, чистым, как всякое начало, мрачным, словно старик, таинственно знакомым, но все же непознанным, как слово, которое ты вот-вот должен вспомнить, но никак не можешь ухватить.

Над декорациями к «Мелкому дождю» вместе с ней работали молодой человек по имени Рэд Мэйлон и плотник с лысой головой. Мистер Донохью был очень доволен тем, что у них получилось. Он сказал, что пригласил прийти мистера Белтина и взглянуть на ее работу. Мистер Белтин закончил русскую академию и подготовил несколько декораций для нью-йоркских театров. Тереза никогда о нем не слышала. Она попыталась напроситься, чтобы мистер Донохью договорился о встрече с Майроном Бланчардом или Айвором Харкви, но мистер Донохью ничего ей не пообещал. «Наверное, это не в его силах», — предположила Тереза.

Мистер Белтин появился однажды утром — высокий, сутулый мужчина в черной шляпе и потрепанном пальто — и внимательно осмотрел ее работы. Она принесла в театр всего три или четыре модели, ее самые лучшие. Мистер Белтин рассказал ей о пьесе, работа над которой должна была начаться через шесть недель. Он был бы рад порекомендовать ее в качестве помощника, и Тереза ответила, что это было бы здорово, потому как ее до тех пор все равно не будет в городе. В эти последние дни все вообще очень здорово складывалось. Мистер Андроник пообещал ей двухнедельную работу в Филадельфии в середине февраля — как раз к тому времени, когда она должна будет вернуться из их с Кэрол путешествия. Тереза записала имя и адрес, которые дал ей мистер Белтин.

— Он подыскивает кого-то уже сейчас, так что позвоните ему первым делом на будущей неделе, — сказал мистер Белтин. — Это, конечно, всего лишь должность помощника, но его помощник, мой ученик, сейчас работает с Харкви.

— О-о, а как вы думаете, вы — или он — не могли бы договориться для меня о встрече с Харкви?

— Легче легкого. Все, что вам нужно сделать, это позвонить в студию Харкви и пригласить к телефону Чарльза, Чарльза Вайнанта. Скажете ему, что вы от меня. Так, что у нас сегодня? — позвоните ему в пятницу. В пятницу днем около трех.

— Хорошо. Благодарю вас.

До пятницы была еще целая неделя. К Харви было можно пробиться, как Тереза слыхала, но он славился тем, что никогда не назначал встреч, а если и назначал, то не приходил на них, потому что был очень занят. Но может, мистеру Белтину лучше знать?

— И не забудьте позвонить Кэттерингу, — уходя, сказал мистер Белтин.

Тереза снова взглянула на имя, которое он ей дал: Адольф Кеттеринг, Theatrical Investments, Inc и домашний адрес.

— Я позвоню ему утром в понедельник. Большое вам спасибо.

Настала суббота, тот день, когда она договорилась встретиться с Ричардом после работы в «Палермо». Это было седьмое января, а через одиннадцать дней они с Кэрол собирались уехать. Она нашла Фила с Ричардом у стойки бара.

— Ну и как там старый, добрый «Кот»? — спросил Фил, подтаскивая к ней стул. — Тоже работаете по субботам?

— Труппа выходная. Работает только моя команда, — ответила она.

— Когда премьера?

— Двадцать первого.

— Смотри-ка, — сказал Ричард. Он указал на пятнышко темно-зеленой краски на ее юбке.

— Знаю. Я заляпалась несколько дней назад.

— Чего хочешь выпить? — спросил ее Фил.

— Не знаю. Может, пива. Спасибо.

Ричард повернулся спиной к Филу, который теперь оказался за ним, и она почувствовала, что между ними есть какая-то натянутость.

— Ты что-нибудь сегодня уже писал? — спросила она Ричарда.

У Ричарда поползли вниз уголки рта.

— Пришлось подменять заболевшего водителя. И у меня закончился бензин прямо посреди Лонг Айленда.

— Ох, как паршиво. Тогда, может, тебе лучше завтра никуда не ходить, а заняться рисованием?

Они говорили о том, чтобы завтра выбраться в Хобокен, просто чтобы погулять и пообедать в Клэм Хаус. Но завтра Кэрол будет в городе, и она обещала ей позвонить.

— Я буду рисовать, если ты мне будешь позировать, — сказал Ричард.

Тереза неловко промолчала.

— Нынче у меня нет настроения позировать.

— Ладно. Неважно, — он улыбнулся. — Но как я могу тебя нарисовать, если ты никогда мне не позируешь?

— А почему бы тебе не нарисовать меня по памяти?

Ричард протянул руку и перехватил ее стакан.

— Не пей этого. Закажи что-нибудь получше. А это выпью я.

— Ладно. Тогда я попробую виски с водой.

Фил теперь стоял по другую сторону от нее. Он выглядел бодро, но под глазами у него залегли небольшие темные круги. Всю прошлую неделю он пребывал в дурном настроении и писал пьесу. Он прочел несколько сцен из нее на новогодней вечеринке. Фил сказал, что это более глубокая версия «Метаморфозы» Кафки. Тереза сделала приблизительный набросок декораций новогодним утром и показала его Филу, когда заглянула к ним повидаться. И вдруг до нее внезапно дошло — так вот почему Ричард такой мрачный!

— Терри, я хочу, чтобы ты сделала модель по тому наброску, что ты мне показывала. Мы ее сфотографируем. Я хочу, чтобы декорации шли вместе со сценарием, — Фил подтолкнул к ней виски и воду и облокотился на стул рядом с ней.

— Могу, — ответила Тереза. — Ты всерьез намерен ее поставить?

— Почему нет? — темные глаза Фила подзадоривали ее, он улыбался. Он прищелкнул пальцами, подзывая бармена. — Чек?

— Я заплачу, — сказал Ричард.

— Нет, не заплатишь. Это за мой счет, — у Фила в руке появился старый черный бумажник.

«Его пьеса не то что не увидит сцены, — подумала Тереза, — он ее даже вряд ли допишет, потому что у него семь пятниц на неделе».

— Я пойду потихоньку, — сказал Фил. — Скоро загляну, Терри. Будь здоров, Рич.

Она смотрела, как он отходит и поднимается по небольшой парадной лестнице, еще более потрепанный, чем она его когда-либо видела, в летних плетеных туфлях и потертом пальто, но при этом беспечно щеголяющий своим оборванством.

«Он словно хозяин, расхаживающий по дому в любимом старом халате», — подумала Тереза. И помахала ему сквозь витрину.

— Я слышал, ты приносила Филу сандвичи и пиво утром первого января, — сказал Ричард.

— Да. Он позвонил и сказал, что у него похмелье.

— Почему ты об этом не рассказывала?

— Забыла, наверное. Не посчитала важным.

— Не посчитала важным. Если ты… — Ричард медленно и безнадежно повел напряженной рукой. — Если ты провела полдня в квартире у парня и принесла ему сандвичи и пиво? А тебе не приходило в голову, что я могу тоже захотеть сандвичей?

— Если ты их захочешь, у тебя вокруг куча народу, чтобы тебе их принести. Мы же все съели и выпили у Фила в доме. Помнишь?

Ричард кивнул своей продолговатой головой, все еще улыбаясь подавленной, недовольной улыбкой.

— И ты была с ним наедине. Вас было только двое.

— Ох, Ричард… — она вспомнила, и все это было таким незначащим. Денни в тот день еще не вернулся из Коннектикута. Он провел новогодние праздники в гостях у одного из своих профессоров.

Она надеялась, что Денни вернется домой к вечеру, но Ричарду это наверняка даже в голову не пришло, он и представления не имел, что Денни нравится ей куда больше, чем Фил.

— Если бы так поступила любая другая девушка, я бы заподозрил неладное, и оказался бы прав, — гнул свое Ричард.

— Я думаю, что ты говоришь глупости.

— А я думаю, что ты — наивная.

Ричард смотрел на нее с обидой, его лицо застыло, и Тереза подумала, что наверняка он обижается на нее не только за это. Его обижает тот факт, что она не была и никогда не сможет стать такой, какой он хотел бы ее видеть — девушкой, которая его страстно любила и любит настолько, чтобы отправиться с ним в Европу. Девушкой, в точности похожей на нее, с ее чертами лица, с ее устремленностью, но при этом смотрящую на него с обожанием.

— Знаешь, ты совсем не во вкусе Фила, — сказал он.

— А кто сказал, что я в его вкусе? Фил?

— Это ничтожество, дилетант недоделанный, — пробормотал Ричард. — И у него хватило наглости сегодня тут распинаться и говорить, что тебе на меня наплевать.

— У него нет никакого права так говорить. Я тебя с ним не обсуждала.

— Ох, до чего замечательный ответ! Хочешь сказать, что если бы обсуждала, он бы точно знал, что тебе наплевать, да? — Ричард проговорил это негромко, но его голос дрожал от злости.

— С чего это Фил к тебе прицепился? — спросила она.

— Не в этом дело!

— А в чем? — нетерпеливо спросила она.

— Ой, Терри, давай прекратим.

— Ты сам не понимаешь, в чем, — заключила она, но видя, как Ричард отвернулся от нее и распластал локти по стойке бара, словно почти физически корчился под тяжестью ее слов, Тереза ощутила внезапное к нему сочувствие. Его раздражало не то, что произошло сейчас или на прошлой неделе, его раздражало все, что случилось в прошлом, и будущая тщетность его собственных чувств к ней.

Ричард ткнул сигарету в пепельницу на стойке бара.

— Чем бы ты хотела заняться? — спросил он.

«Скажи ему о поездке с Кэрол», — напомнила она себе. Уже дважды она пыталась ему об этом рассказать и каждый раз отступала.

— Ты хочешь заняться хоть чем-нибудь? — она подчеркнула последнее слово.

— Конечно, — ответил он подавленно. — Как смотришь на то, что мы поужинаем, а затем позвоним Сэму и Джоан? Может, мы прогуляемся и навестим их вечером?

— Давай.

Она терпеть их не могла. Двое самых скучных людей из всех, кого она знала, продавец из обувного магазина и секретарь, живущие в счастливом браке на Двадцатой Вест-стрит. И она понимала, что Ричард намерен показать ей их идеальную жизнь, напомнить ей, что однажды точно так же будут жить и они. Это было невыносимо, и в любой другой вечер она бы запротестовала, но сочувствие к Ричарду еще теплилось в ней, ведя за собой бесформенное чувство вины и необходимость все сгладить. Внезапно ей припомнился пикник, который они устраивали прошлым летом, в полях у Территауна, и она отчетливо вспомнила, Ричарда растянувшегося на траве и медленно-медленно обстругивающего перочинным ножом винную пробку, пока они болтали о… о чем? Но она помнила этот миг умиротворения, эту убежденность, что они делят друг с другом что-то удивительно настоящее и редко встречающееся в наши дни, и задумалась — а куда же все подевалось теперь, и на чем оно основывалось. Сейчас казалось, что даже его долговязая подтянутая фигура угнетает ее своим весом, когда он стоит рядом с ней. Она подавила чувство обиды, но оно только росло и увеличивалось у нее внутри, словно живое. Она поглядела на приземистые фигуры двух итальянских рабочих, стоявших у бара, и на двоих девушек у края барной стойки, которых заприметила раньше. Они как раз собрались уходить, и Тереза увидела, что обе они носили брюки. У одной волосы были подстрижены под мальчика. Тереза отвела взгляд, понимая что избегает их, не хочет, чтобы кто-то увидел, что она на них смотрит.

— Хочешь, поедим здесь? Ты уже проголодалась? — спросил Ричард.

— Нет. Пойдем куда-нибудь еще.

Так что они вышли из бара и зашагали вверх по улице, в ту сторону, где жили Сэм и Джоан.

Тереза повторяла про себя первую фразу до тех пор, пока слова совершенно не потеряли смысл.

— Помнишь миссис Эйрд, женщину, с которой ты однажды встретился в моей квартире?

— Конечно.

— Она пригласила меня поехать с ней в путешествие на запад, на машине, на пару недель или около того. Я бы хотела поехать.

— На запад? В Калифорнию? — удивленно произнес Ричард. — Почему?

— Почему?

— Ну… ты что, ее настолько хорошо знаешь?

— Я виделась с ней несколько раз.

— А. Ты об этом не рассказывала, — Ричард шагал чуть в стороне, размахивал руками и смотрел на нее. — Вы будете только вдвоем?

— Да.

— И когда вы собираетесь отправиться?

— Примерно восемнадцатого числа.

— Этого месяца?… Тогда ты не увидишь свой спектакль.

Она покачала головой.

— Не думаю, что я много потеряю.

— Это уже точно?

— Да.

Секунду он молчал.

— Но что она за человек? Она не пьет, нет? Ничего такого?

— Нет. — Тереза улыбнулась. — Разве похоже, что она пьет?

— Нет. На самом деле, я думаю, что она очень красивая. Это просто чертовски удивительно, вот и все.

— Почему?

— Ты так редко что-то решаешь окончательно. Вполне возможно, ты снова передумаешь.

— Я так не думаю.

— Может, я смогу с ней еще раз повидаться вместе с тобой. Почему бы тебе не устроить это?

— Она сказала, что завтра будет в городе. Я не знаю, сколько у нее будет времени — да и вообще не знаю, позвонит она или нет.

Ричард умолк, и она тоже. Больше в этот вечер они Кэрол не упоминали.

Ричард провел воскресное утро за рисованием и пришел в квартиру Терезы около двух. Кэрол позвонила чуть позже. Тереза сказала ей, что Ричард с ней, и Кэрол ответила: «Приводи его с собой». Кэрол сказала, что она неподалеку от «Плазы», и они могут там и встретиться. В зале с пальмами.

Через полчаса Тереза увидела, как сидящая за столиком в центре зала Кэрол поднимает голову и смотрит прямо на них. И почти так же, как и в первый раз, Тереза снова была потрясена. Как будто ее догнало эхо от сокрушительной силы удара. Кэрол была все в том же черном костюме, с зелено-золотым шарфом, который был на ней, когда они впервые обедали вместе. Но в этот раз Кэрол уделяла больше внимания Ричарду, чем ей.

Все трое болтали ни о чем, и Тереза, видя спокойствие в серых глазах Кэрол, всего лишь раз глянувших на нее, видя совершенно обычное выражение лица Ричарда, почувствовала что-то вроде разочарования. Ричард просто из кожи вон лез, чтобы встретиться с Кэрол, но Тереза думала, что это даже не столько из любопытства, сколько потому, что ему было больше нечем заняться. Она видела, как Ричард смотрит на руки Кэрол, на ее ногти с ярко-красным маникюром, видела, что он заметил кольцо с прозрачным зеленым сапфиром и обручальное кольцо на другой руке. Ричард не мог бы сказать, что это руки бездельницы и лентяйки, несмотря на длину ногтей. Руки Кэрол были сильными, движения — экономными и сдержанными. Ее голос выделялся на фоне монотонного гула окружавших их голосов. Она болтала с Ричардом о какой-то чепухе и один раз чему-то рассмеялась.

Кэрол посмотрела на нее.

— Ты говорила Ричарду, что мы собираемся в путешествие? — спросила она.

— Да. Вчера вечером.

— На запад? — спросил Ричард.

— Я бы хотела проехаться в северо-западном направлении. Но это если позволят дороги.

Терезу внезапно охватило нетерпение. Ну почему они устроили из этого какое-то совещание? Теперь они сидят и разговаривают о погодных условиях и штате Вашингтон.

— Вашингтон — мой родной штат, — сказала Кэрол. — Практически.

Потом, через несколько минут, Кэрол спросила, не хочет ли кто-нибудь прогуляться с ней в парке. Ричард расплатился за пиво и кофе, выудив купюру из комка купюр, оттопыривавшего карман его брюк. Сдачу он тоже засунул в карман. «До чего же он все-таки безразличен к Кэрол», — подумала Тереза. Она чувствовала, что он ее не видит, точно так же, как иногда он не мог увидеть очертания фигур в камне или облаке, хоть она ему и пыталась их показать. Теперь он сидел и смотрел на стол, а потом тонкая, небрежная линия его рта скривилась в полуусмешке, он выпрямился и быстро провел рукой по волосам.

Они неспешно прошлись от входа в парк с Пятьдесят пятой стрит до зоопарка, а потом и через зоопарк. Теперь они шли под первым мостиком, перекинутым поверх дорожки, там, где она заворачивала, и начинался настоящий парк. Воздух был холодным и неподвижным, и Тереза ощущала эту неподвижность, это безжизненное спокойствие во всем, даже в их медленно движущихся фигурах.

— Мне отправиться на поиски арахиса? — спросил Ричард.

Кэрол склонилась у края тропинки и протягивала руку белке.

— У меня кое-что есть, — мягко сказала она, и белка, хоть и перепуганная звуком ее голоса, все же двинулась вперед, нервно сжала ее пальцы, схватила что-то зубами и метнулась прочь. Кэрол с улыбкой выпрямилась. — У меня что-то еще оставалось в кармане с утра.

— Вы подкармливаете белок у своего дома? — спросил Ричард.

— Белок и бурундуков, — ответила Кэрол.

«О какой же ерунде они говорят», — подумала Тереза.

Потом они сидели на скамейке, курили, и Тереза, наблюдая как заходящее солнце наконец-то опускает свой оранжевый огонь в чахлые черные ветки дерева, пожелала, чтобы ночь уже наступила, и чтобы она осталась наедине с Кэрол. Они пошли назад. «Если Кэрол сейчас придется уехать домой, — подумала Тереза, — я сделаю что-то ужасное. Например, прыгну с моста на Пятьдесят пятой улице. Или выпью три таблетки бензедрина, которые принес на прошлой неделе Ричард».

— Народ, вы не хотите зайти куда-нибудь, выпить чаю? — спросила Кэрол, когда они снова шли мимо зоопарка. — Может, в тот русский ресторанчик возле Карнеги Холл?

— Кафе Румпельмайера совсем рядом, — сказал Ричард. — Вам нравится у Румпельмайера?

Тереза вздохнула. А Кэрол, казалось, не знала, что ответить. Но все-таки они туда пошли. Тереза вспомнила, что была здесь один раз, с Анджело. Ей там не понравилось. Яркие огни ресторанчика заставляли ее чувствовать себя обнаженной, а еще очень раздражало то, что было непонятно, смотришь ты на настоящего человека или на его отражение в зеркале.

— Нет, ничего не нужно, спасибо, — покачала головой Кэрол при виде официантки, державшей поднос с выпечкой.

Но Ричард что-то выбрал, взял два печенья, хоть Тереза и отказалась.

— Это на тот случай, если я передумаю? — спросила она у него, и Ричард ей подмигнул. Она снова заметила, что у него грязные ногти.

Ричард спросил у Кэрол, какая у нее машина, и они принялись обсуждать достоинства различных марок автомобилей. Тереза заметила, как Кэрол обвела взглядом столики перед ними. «Ей тоже здесь не нравится», — подумала она. А потом Тереза увидела в зеркале отражение мужчины, который сидел позади и чуть наискосок от Кэрол. Он сидел спиной к Терезе, склонившись вперед, и оживленно разговаривал с женщиной, подчеркивая свои слова резкими движениями левой руки. Она посмотрела на худенькую женщину средних лет, с которой он разговаривал, и снова на него, пытаясь понять, действительно ли она его где-то видела или это кажется из-за отражения в зеркале, и тут слабое воспоминание пузырьком всплыло в ее сознании и пробилось на поверхность. Это был Хардж.

Тереза глянула на Кэрол, но если та его и заметила, то не могла знать, что он отражается в зеркале у нее за спиной. Чуть позже Тереза повернула голову и увидела Харджа в профиль, в точности таким же, каким он ей запомнился после встречи в доме — тяжелая нижняя часть лица, светлый завиток, закручивающийся книзу над линией роста волос. Кэрол должна была увидеть его, он сидел всего за третьим столиком слева.

Кэрол перевела взгляд с Ричарда на Терезу. «Да», — проговорила она, немного улыбнулась, снова повернулась к Ричарду и продолжила разговор. «Она ведет себя так же, как и раньше, — подумала Тереза. — Вообще никакой разницы». Тереза посмотрела на собеседницу Харджа. Ее нельзя было назвать ни молодой, ни особо привлекательной. Наверное, это была одна из его родственниц.

Потом Тереза увидела, как Кэрол затушила недокуренную сигарету. Ричард умолк. Им пора было идти. Тереза смотрела на Харджа в тот момент, когда он заметил Кэрол. После первого быстрого взгляда его глаза прикрылись почти полностью, словно ему нужно было зажмуриться, чтобы поверить, что это она. А потом он что-то сказал женщине, сидевшей рядом с ним, встал и подошел к ним.

— Кэрол, — произнес Хардж.

— Привет, Хардж, — она повернулась к Терезе и Ричарду. — Вы извините меня на минутку?

Стоя с Ричардом у выхода, Тереза пыталась рассмотреть происходящее, увидеть, что скрывается за гордостью и агрессией в тревожно склонившейся вперед фигуре Харджа, который все-таки чуть не дотягивал ростом до верха шляпки Кэрол; увидеть, что скрывалось за тем, как Кэрол уступчиво кивает в ответ на его слова; понять не то, о чем они говорят сейчас, а то, что они сказали друг другу пять лет назад, три года назад, и в тот день на фотографии с лодкой. Кэрол когда-то любила его, и об этом было больно вспоминать.

— Может, мы уже пойдем, Терри? — спросил Ричард.

Тереза увидела, как Кэрол кивком распрощалась с женщиной за столиком Харджа, а потом повернулась к Харджу спиной. Он проводил ее взглядом, увидел их с Ричардом, но явно не узнал Терезу и вернулся за свой столик.

— Прошу прощения, — сказала Кэрол, когда присоединилась к ним.

На улице Тереза отвела Ричарда в сторонку и сказала: «Я с тобой попрощаюсь, Ричард. Кэрол хочет, чтобы мы с ней сегодня навестили ее знакомую».

— Ой. — Ричард нахмурился. — Но у меня же билеты на концерт на сегодня, помнишь?

И Тереза вдруг вспомнила.

— От Алекса… Я и забыла. Прости.

— Ну, это же неважно, — мрачно ответил он.

Важным это точно не было. Приятель Ричарда, Алекс, аккомпанировал кому-то в скрипичном концерте и дал Ричарду билеты, как она припомнила, несколько недель назад.

— Тебе с ней интересней, чем со мной, да? — спросил он.

Тереза увидела, что Кэрол ищет такси. Кэрол сейчас уедет одна!

— Ты мог бы сказать о концерте сегодня утром, Ричард, по крайней мере, напомнил бы мне.

— Это был ее муж? — глаза Ричарда прищурились под хмурым лбом. — Что происходит, Терри?

— А что такое? — ответила она. — Я не знакома с ее мужем.

Ричард немного подождал, а потом напряжение исчезло из его глаз. Он улыбнулся, словно признавая, что погорячился.

— Прости. Я просто принял, как должное, что проведу с тобой вечер, — он подошел к Кэрол. — Доброй ночи.

Он выглядел так, словно сейчас уйдет один, и Кэрол спросила:

— Вам нужно в город? Я могла бы вас подвезти.

— Я пройдусь, спасибо.

— Я думала, у вас двоих свидание, — сказала Кэрол Терезе.

Тереза увидела, что Ричард замешкался, и подошла вплотную к Кэрол, чтобы ее не было слышно.

— Свидание, но не важное. Я бы лучше осталась с тобой.

Подъехавшее такси остановилось рядом с Кэрол. Она взялась за ручку дверцы.

— Ну, наше с тобой свидание ничуть не важнее, поэтому почему бы тебе сегодня не остаться с Ричардом?

Тереза глянула на Ричарда и поняла, что он это услышал.

— Пока-пока, Тереза, — произнесла Кэрол.

— Спокойной ночи, — крикнул Ричард.

— Спокойной ночи, — отозвалась Тереза и смотрела, как Кэрол захлопнула за собой дверцу такси.

— Ну что? — сказал Ричард.

Тереза повернулась к нему. Она не пойдет на концерт, но она и не сделает ничего ужасного, она понимала это. Ничего такого ужасного — разве что побыстрее пойдет домой и возьмется за работу над декорациями, которые она хотела закончить для Харви ко вторнику. За те несколько секунд, которые понадобились Ричарду, чтобы подойти к ней, она с наполовину мрачной, а наполовину вызывающей обреченностью увидела, чем обернется предстоящий вечер.

— Я все равно не хочу идти на концерт, — сказала она.

К ее удивлению Ричард отступил на шаг и сердито сказал:

— Ну и ладно, не ходи! — и повернулся к ней спиной.

Он зашагал по направлению к Пятьдесят девятой стрит — широко, размашисто, чуть выставив правое плечо вперед, вразнобой помахивая руками, и по его походке она поняла, что он злится. Он исчез из вида мгновенно. Ей тут же вспомнилось, как в прошлый понедельник она получила отказ от Кеттеринга. Она стояла и смотрела в темноту, в которой скрылся Ричард. Она не чувствовала себя сегодня виноватой. Чувство было другим. Она завидовала ему. Завидовала его вере в то, что у него всегда будет какое-то место, дом, работа, и что кто-то всегда о нем позаботится. Она завидовала его отношению к жизни. И почти злилась на него за то, что он относится к жизни именно так.