XXI. АРЕСТ

Онлайн чтение книги Ожерелье королевы The Queen's Necklace
XXI. АРЕСТ

Как только король показался в дверях, королева обратилась к нему с необычной поспешностью.

— Государь, — сказала она, — вот господин кардинал де Роган говорит о совершенно невероятном; соблаговолите просить его повторить сказанное.

При этих неожиданных словах, при этом внезапном обращении кардинал побледнел. Действительно, положение было до того странным, что прелат перестал что-либо понимать. Мог ли он, считавший себя любовником, повторить свои слова перед королем? Мог ли он, почтительный подданный, предъявить королю и мужу права, которые, как ему казалось, имел на королеву и на чужую жену?

Король обернулся к кардиналу, погруженному в размышления, и сказал:

— Это не по поводу ли известного ожерелья, сударь, вы хотите сообщить мне нечто невероятное, что я должен выслушать? Так говорите, я слушаю.

Господин де Роган тотчас же остановился на одном решении; из двух зол он выбрал меньшее; из двух нападений он подвергнется тому, которое было бы более почетно для короля и королевы; а если его неосторожно толкнут на другую опасность, что ж, он выйдет из нее, как мужественный человек и рыцарь.

— По поводу ожерелья, да, ваше величество, — прошептал он.

— Но, сударь, — сказал король, — вы, значит, купили ожерелье?

— Ваше величество…

— Да или нет?

Кардинал посмотрел на королеву и не ответил.

— Да или нет? — повторила она. — Правду, сударь, правду; у вас просят одной правды.

Господин де Роган отвернулся и ничего не ответил.

— Так как господин де Роган не хочет отвечать, то отвечайте вы, мадам, — сказал король, — вы должны знать что-нибудь обо всем этом. Купили вы это ожерелье, да или нет?

— Нет, — твердо ответила королева.

Господин де Роган вздрогнул.

— Это слово сказано королевой! — торжественным тоном сказал король. — Берегитесь, господин кардинал.

Презрительная улыбка мелькнула на губах г-на де Рогана.

— Вы ничего не говорите? — сказал король.

— В чем меня обвиняют, ваше величество?

— Ювелиры говорят, что продали ожерелье вам или королеве. Они показывают расписку ее величества.

— Расписка подложная, — сказала королева.

— Ювелиры, — продолжал король, — говорят, что они обеспечены вашим поручительством за королеву, господин кардинал.

— Я не отказываюсь платить, ваше величество, — сказал г-н де Роган. — Должно быть это правда, раз королева позволяет говорить это.

И второй взгляд, еще более презрительный, докончил его слова и мысль.

Королева вздрогнула. Это презрение кардинала не было для нее оскорблением, потому что она его не заслужила, но оно могло быть мщением честного человека, и ей стало страшно.

— Господин кардинал, — продолжал король, — все же к этому делу примешан один подложный документ, который бросил тень на подпись королевы Франции.

— А другой подложный документ, — воскликнула королева, — и он может быть вменен в вину дворянину — гласит, что ювелиры взяли ожерелье обратно.

— Королева, — возразил г-н де Роган тем же тоном, — вольна приписывать мне оба подлога; сделать один, сделать два, в чем разница?

Королева едва сдерживала свое негодование, король остановил ее движением руки.

— Берегитесь, — повторил он кардиналу, — вы отягощаете свое положение. Я вам говорю: оправдывайтесь! А вы берете на себя роль обвинителя.

Кардинал подумал с минуту и затем промолвил, точно изнемогая под бременем этой загадочной клеветы, запятнавшей его честь:

— Мне оправдываться? Это невозможно!

— Сударь, здесь находятся люди, уверяющие, что у них украли ожерелье; своим предложением заплатить за него вы признаете свою виновность.

— Кто этому поверит? — произнес кардинал с высокомерным пренебрежением.

— В таком случае, сударь, если вы думаете, что этому не поверят, то поверят, значит, тому…

И судорога гнева исказила обыкновенно спокойные черты короля.

— Ваше величество, мне ничего не известно о том, что говорят, — ответил кардинал, — мне ничего не известно о том, что произошло. Я могу утверждать одно: у меня не было ожерелья. Я могу утверждать одно: бриллианты находятся в руках лица, которое должно было бы назвать себя, но не желает, и мне приходится напомнить ему изречение из Священного Писания: «Зло обрушится на голову того, кто его совершил».

При этих словах королева сделала движение, собираясь взять короля под руку.

— Надо разрешить этот спор между вами и им, мадам, — сказал ей король. — В последний раз: ожерелье у вас?

— Нет! Клянусь честью моей матери, клянусь жизнью моего сына! — ответила королева.

Обрадованный этим заявлением король обернулся к кардиналу.

— В таком случае, — сказал он, — вопрос этот должен быть разрешен правосудием, сударь, если только вы не предпочтете прибегнуть к моему милосердию.

— Милосердие королей существует для виновных, государь, — ответил кардинал, — я предпочитаю людское правосудие.

— Вы не хотите ни в чем признаться?

— Мне нечего сказать.

— Но, позвольте, сударь, — воскликнула королева, — ведь ваше молчание затрагивает мою честь!

Кардинал молчал.

— Так я не буду молчать, — продолжала королева, — молчание кардинала жжет меня; оно говорит о великодушии, которого я не желаю. Знайте, государь, что преступление кардинала заключается не в продаже или краже ожерелья.

Господин де Роган поднял голову и побледнел.

— Что это значит? — с беспокойством спросил король.

— Ваше величество! — прошептал испуганно кардинал.

— О, никакие соображения, никакие опасения, никакая слабость не замкнут мне уста; здесь в моем сердце, причины, которые заставили бы меня кричать о моей невиновности на городской площади.

— О вашей невиновности! — воскликнул король. — Да у кого, мадам, хватило бы смелости или подлости заставить ваше величество произнести это слово.

— Умоляю вас, ваше величество… — начал кардинал.

— А, вы начинаете трепетать. Так я угадала верно: ваши заговоры любят мрак! Ко мне, дневной свет! Государь, прикажите господину кардиналу повторить вам то, что он только сейчас говорил мне здесь, на этом самом месте!

— Ваше величество! Ваше величество! — сказал г-н де Роган, — берегитесь: вы преступаете границы!

— Как? — высокомерно спросил король. — Кто это так говорит с королевой? Надеюсь, не я?

— Вот именно, государь, — сказала Мария Антуанетта, — господин кардинал говорит так с королевой, потому что утверждает, будто имеет на это право.

— Вы, сударь? — прошептал король, мертвенно побледнев.

— Он! — с презрением воскликнула королева. — Он!

— У господина кардинала есть доказательства? — спросил король, делая шаг к принцу.

— У господина де Рогана есть письма, по его словам! — сказала королева.

— Покажите их, сударь! — настаивал король.

— Письма! — гневно воскликнула королева. — Предъявите письма!

Кардинал провел рукою по лбу, покрытому холодным потом, казалось, задавая Господу вопрос, как мог тот создать в человеческом существе столько отваги и коварства. Но он продолжал молчать.

— О, это не все, — продолжала королева, разгорячаясь все более при виде его великодушия, — господин кардинал добился свиданий.

— Ваше величество, сжальтесь… — сказал король.

— Стыдитесь! — вставил кардинал.

— Ну, сударь, — продолжала королева, — если вы не последний из людей, если для вас есть что-нибудь святое на этом свете, предъявите их, ваши доказательства.

Господин де Роган медленно поднял голову и отвечал:

— Нет, ваше величество, у меня их нет.

— Вам не удастся прибавить это преступление к другим, — продолжала королева, — не удастся покрыть мое имя все большим позором. У вас есть помощница, сообщница, свидетельница во всем этом деле: назовите ее.

— Кто же это? — спросил король.

— Госпожа де Ламотт, государь, — сказала королева.

— А, — сказал король, торжествуя при виде того, что наконец оправдались его предубеждения против Жанны, — вот оно что! Так пусть пошлют за этой женщиной, допросят ее!

— Как бы не так! — воскликнула королева. — Она исчезла. Спросите у этого господина, что он с ней сделал. Для него было слишком важно, чтобы она не была замешана в этом деле.

— Ее заставили исчезнуть другие, — возразил кардинал, — кому это было гораздо важнее, чем мне. Вот почему ее и не найдут.

— Но, сударь, раз вы невиновны, — гневно сказала королева, — помогите же нам найти виновных.

Однако кардинал де Роган, кинув на нее последний взгляд, повернулся к ней спиною, скрестив руки.

— Сударь, — сказал оскорбленный король, — вы отправитесь в Бастилию.

Кардинал поклонился и отвечал спокойным голосом:

— В таком одеянии? В кардинальском облачении? На глазах всего двора? Соблаговолите рассудить, ваше величество, это огромный скандал. И тем тяжелее будет он для той особы, на которой отзовется.

— Я так хочу, — сказал взволнованно король.

— Вы преждевременно и несправедливо причиняете горе высшему духовному лицу, ваше величество; кара до осуждения — это незаконно.

— Но это будет так, — ответил король, открывая дверь, и стал искать глазами, кому передать свое приказание.

Господин де Бретейль был тут; его жадный взор угадал по возбужденному состоянию королевы, по волнению короля, по виду кардинала, что враг уничтожен.

Не успел король тихо переговорить с ним, как хранитель печатей, присвоив себе обязанности начальника караула, закричал звонко, огласив все галереи:

— Арестовать господина кардинала!

Господин де Роган вздрогнул. Перешептывание, которое он слышал под сводами, волнение придворных, немедленное появление стражи — все придавало этой сцене характер зловещего предзнаменования.



Кардинал прошел мимо королевы, не поклонившись ей, отчего у гордой принцессы закипела вся кровь. Он низко склонился перед королем и, проходя мимо г-на де Бретейля, взглянул на него с такой искусно подчеркнутой жалостью, что барон должен был считать свою месть неполной.

Лейтенант гвардии робко приблизился, точно спрашивая у самого кардинала подтверждение только что услышанного им приказа.

— Да, сударь, — сказал ему г-н де Роган, — да, это я арестован.

— Вы отведете господина де Рогана в его покои, где он будет ждать решения, которое я приму во время мессы, — сказал король среди мертвой тишины.

Король остался с королевой наедине при открытых дверях, пока кардинал медленно удалялся по галерее, предшествуемый караульным офицером со шляпой в руке.

— Мадам, — сказал, задыхаясь, король, который до сих пор едва сдерживался, — вы сознаете, что это кончится публичным судебным разбирательством, то есть скандалом, который лишит чести виновных?

— Благодарю вас, — горячо сказала королева, пожимая руки короля, — вы избрали единственное средство, которое может оправдать меня.

— Вы меня благодарите?

— От всей души. Вы поступили как король, я — как королева! Верьте, что это так!

— Хорошо, — ответил король в порыве живейшей радости, — наконец-то мы справимся со всеми этими низостями. Если змея будет раздавлена вами и мною раз навсегда, то мы, надеюсь, заживем спокойно.

Он поцеловал королеву в лоб и ушел к себе.

Между тем в конце галереи г-н де Роган увидел Бёмера и Боссанжа, почти потерявших сознание и поддерживавших друг друга.

Далее, через несколько шагов, кардинал заметил своего скорохода, который, пораженный этим несчастьем, ловил взгляд хозяина.

— Сударь, — сказал кардинал сопровождавшему его офицеру, — многие будут тревожиться, если я проведу здесь целый день… Нельзя ли мне дать знать домой, что я арестован?

— О, монсеньер, лишь бы никто вас не увидел, — отвечал молодой офицер.

Кардинал поблагодарил; обратившись по-немецки к своему скороходу, он вырвал листок из требника и набросил несколько слов. И за спиной офицера, который зорко следил, чтобы не быть застигнутым врасплох, он свернул листок в трубочку и уронил его на пол.

— Я готов следовать за вами, сударь, — сказал он офицеру.

И оба они удалились.

Скороход кинулся на эту бумажку, как коршун на добычу, выбежал из дворца и, вскочив на лошадь, поскакал в Париж.

Кардинал мог видеть, как он мчался по полю, из окна лестницы, по которой спускался со своим провожатым.

— Она губит меня, — прошептал он, — а я ее спасаю! Я поступаю так ради вас, мой король; я поступаю так во имя твое, Боже мой, повелевающий прощать обиды; во имя твое я прощаю другим… Прости и мне!


Читать далее

ПРЕДИСЛОВИЕ 23.06.20
Пролог
I. СТАРЫЙ ДВОРЯНИН И СТАРЫЙ ДВОРЕЦКИЙ 23.06.20
II. ЛАПЕРУЗ 23.06.20
Часть первая 23.06.20
Часть вторая 23.06.20
Часть третья
I. ДОЛЖНИК И КРЕДИТОР 23.06.20
II. ДОМАШНИЕ РАСЧЕТЫ 23.06.20
III. МАРИЯ АНТУАНЕТТА — КОРОЛЕВА, ЖАННА ДЕ ЛAMОТТ — ЖЕНЩИНА 23.06.20
IV. РАСПИСКА БЁМЕРА И ПИСЬМО КОРОЛЕВЫ 23.06.20
V. ПЛЕННИЦА 23.06.20
VI. НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ 23.06.20
VII. ДВЕ СОСЕДКИ 23.06.20
VIII. СВИДАНИЕ 23.06.20
IX. РУКА КОРОЛЕВЫ 23.06.20
X. ЖЕНЩИНА И КОРОЛЕВА 23.06.20
XI. ЖЕНЩИНА И ДЕМОН 23.06.20
XII. НОЧЬ 23.06.20
XIII. ПРОЩАНИЕ 23.06.20
XIV. РЕВНОСТЬ КАРДИНАЛА 23.06.20
XV. БЕГСТВО 23.06.20
XVI. ПИСЬМО И РАСПИСКА 23.06.20
XVII. КОРОЛЕМ НЕ МОГУ БЫТЬ, ГЕРЦОГОМ — НЕ ХОЧУ, РОГАН Я ЕСМЬ 23.06.20
XVIII. ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ 23.06.20
XIX. ДВОРЯНИН, КАРДИНАЛ И КОРОЛЕВА 23.06.20
XX. ОБЪЯСНЕНИЕ 23.06.20
XXI. АРЕСТ 23.06.20
XXII. ПРОТОКОЛЫ 23.06.20
XXIII. ПОСЛЕДНЕЕ ОБВИНЕНИЕ 23.06.20
XXIV. СВАТОВСТВО 23.06.20
XXV. СЕН-ДЕНИ 23.06.20
XXVI. УМЕРШЕЕ СЕРДЦЕ 23.06.20
XXVII. ГЛАВА, ГДЕ ОБЪЯСНЯЕТСЯ, ПОЧЕМУ БАРОН СТАЛ ТОЛСТЕТЬ 23.06.20
XXVIII. ОТЕЦ И НЕВЕСТА 23.06.20
XXIX. СНАЧАЛА ДРАКОН, ПОТОМ ЕХИДНА 23.06.20
XXX. КАК СЛУЧИЛОСЬ, ЧТО ГОСПОДИН ДЕ БОСИР, РАССЧИТЫВАЯ ПООХОТИТЬСЯ НА ЗАЙЦА, САМ БЫЛ ЗАТРАВЛЕН АГЕНТАМИ ГОСПОДИНА ДЕ КРОНА 23.06.20
XXXI. ГОЛУБКИ ПОСАЖЕНЫ В КЛЕТКУ 23.06.20
XXXII. БИБЛИОТЕКА КОРОЛЕВЫ 23.06.20
XXXIII. КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА ПОЛИЦИИ 23.06.20
XXXIV. ДОПРОСЫ 23.06.20
XXXV. ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА ПОТЕРЯНА 23.06.20
XXXVI. КРЕСТИНЫ МАЛЕНЬКОГО БОСИРА 23.06.20
XXXVII. ПОЗОРНАЯ СКАМЬЯ 23.06.20
XXXVIII. ОБ ОДНОЙ РЕШЕТКЕ И ОДНОМ АББАТЕ 23.06.20
XXXIX. ПРИГОВОР 23.06.20
XL. КАЗНЬ 23.06.20
XLI. БРАКОСОЧЕТАНИЕ 23.06.20
КОММЕНТАРИИ 23.06.20
XXI. АРЕСТ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть