Онлайн чтение книги Речная война The River War
Глава XI. Разведка

Опасности, которые повлекла за собой дерзкая оккупация Бербера, были описаны в предыдущей главе. С октября по декабрь [249] ситуация была угрожающей. Критический момент наступил в декабре. Если бы армия Махмуда напала на египтян до середины января, то Бербер, возможно, снова оказался бы в руках дервишей. Если бы начала наступать армия, стоявшая у Омдурмана, это произошло бы наверняка. Но халифа получал ложную информацию о численности египетских войск и их расположении. Только после того, как он отдал приказ своей армии вернуться в город, он позволил Махмуду начать наступление.

Это произошло в конце января. Махмуд стал выполнять приказ, который ждал так долго. Египетская армия закончила сосредоточение, в Судан прибыла британская бригада. Железная дорога подошла к Генейнетти. Деревушка Дахила, расположенная у слияния двух рек, из небольшого военного лагеря превратилась в мощное укрепление. Ни храбрость дервишей, ни их военное искусство не помогли бы им захватить этот лагерь. По-видимому Махмуд не осознавал тех преимуществ, которые давала противнику железная дорога; возможно, как и халифа, он до сих пор считал, что в Бербере находится лишь 2000 египтян. Но более вероятно другое: будучи высокого мнения о своих талантах полководца, Махмуд просто пренебрег всеми грозящими ему опасностями. Как бы там ни было, во вторую неделю февраля он начал переправляться через Нил с явным намерением начать наступление на север. Будто прогуливаясь, дервиши приближались к Атбаре. Лишь в Эль Алиабе Махмуд стал осознавать мощь укреплений Атбары. Махмуд собрал военный совет. Сам командующий предлагал с ходу атаковать позиции противника. Осман Дигна считал, что нужно действовать более осмотрительно, За годы, проведенные в боях с регулярной армией, хитрый работорговец смог оценить силу современного оружия. Осман яростно отстаивал свою точку зрения, пытаясь переубедить командира, которого он презирал и ненавидел. Перед дервишами возникло непреодолимое препятствие. Но то, чего нельзя было победить, можно было избежать. Стойкие дервиши могли выдержать такое, что обычным солдатам не под силу. По сухой и безжизненной пустыне дервиши могли обойти форт в Атбаре и, оказавшись в тылу у египтян, заставить их сдаться. Железную дорогу, этот волшебный источник силы, нужно будет перерезать. Потеряв его, противник потеряет все свои преимущества. Кроме [250] того, Осман напомнил Махмуду, что дервиши могут рассчитывать на помощь в Бербере.

Общее решение эмиров, собравшихся на совет, заставило Махмуда изменить свое мнение. Он уже не был уверен в себе как прежде и воспылал еще большей ненавистью к Осману Дигне. Следуя совету старшего, 18 марта Махмуд отдал приказ сняться с лагеря у Алиаба. Дервиши повернули на северо-восток и через пустыню двинулись к деревне и броду Худи на Атбаре. Так они могли подойти непосредственно к укреплениям Бербера. Но если Махмуд ничего не знал о количестве войск у сирдара, то разведка английского генерала работала отлично. Как только Китчинер узнал, что дервиши пытаются обойти его с левого фланга, он сразу же перебросил часть своих войск в Худи. Теперь Махмуд должен был атаковать более крупное соединение противника или начать еще один обход. Военачальник дервишей решил продолжить маневры, еще больше отклонившись на восток. Солдаты халифы вышли к Атбаре у Нахейлы. Отсюда до Бербера было слишком далеко. Воды не хватало, колодцы на пути попадались нечасто. Продолжать наступление было невозможно. Махмуд решил остановиться и отдал приказ занять оборону, не зная, что предпринять. Запасы продуктов подходили к концу. Все склады в Шенди были уничтожены. Дервиши поддерживали свои жизненные силы, питаясь плодами пальмы дом. Началось дезертирство. Махмуд уже не скрывал своей ненависти к Осману Дигне, хотя и следовал его советам.

Все это время за Махмудом неустанно следил его соперник, подобный хищному и безжалостному тигру, готовому в каждую секунду броситься на несчастную жертву. Тигр сделал два осторожных шага — из Рас эль-Худи в Абадар и из Абадара в Умдабью — припал к земле перед прыжком и с яростью вцепился зубами в шею жертвы. На рассвете 6 апреля египетская армия снялась с лагеря у Абадара и двинулась к Умдабии, где у одной из заводей на Атбаре, в семи милях от позиций дервишей, разбила новый лагерь. Этот лагерь был окружен колючими кустами, во множестве произраставшими по берегам Атбары и Нила. Не имея возможности построиться здесь, четыре пехотные бригады вышли в пустыню и, образовав каре с британской бригадой в авангарде, продолжили марш. Кавалеристы и артиллерия оставались [251] на берегу реки до двух часов ночи, готовые выступить каждую минуту. От берега реки до плоской равнины было примерно полторы мили, и к шести часам последний пехотинец покинул лагерь. Наступал закат, огненно-красное солнце, освещавшее песчаные холмы, стирало очертания горизонта, и было трудно сказать, где заканчивается пустыня и начинается небо. На большой равнине в четырех ровных колоннах выстроились 12 000 солдат, чувствовавших свою силу и готовых встретиться с противником. Начался марш. До позиций дервишей едва ли было семь миль, но из-за особенностей ландшафта это расстояние увеличилось еще примерно на пять миль. Колонны двигались медленно, и египтяне еще не слишком удалились от своего лагеря, когда солнце, наконец, село, и после кратких сумерек все погрузилось во мрак.

Нет более опасного военного маневра, чем ночной марш. Очень часто опасности подстерегают армии именно тогда, когда они двигаются ночью. Темнота изменяет форму рельефа. То, что днем казалось знакомым, становится иным. Даже малейшие препятствия могут остановить целую колонну, и так движущуюся медленно и с постоянными задержками. Темнота влияет на состояние солдат. Каждый старается шагать тихо и поэтому слышит каждый шорох. Люди всматриваются во мрак. Страхи начинают шевелиться в душе. Солдат сомневается, сможет ли он выжить в предстоящем сражении. И если впереди неожиданно сверкнут дула винтовок и раздастся грохот выстрелов, за которым последуют крики атакующего противника, могут растеряться даже самые уравновешенные. Паника прекратится только тогда, когда все будут уничтожены.

В течение более чем двух часов египтяне двигались вперед, проходя через песчаные наносы, мимо редких скал с еще более редкой растительностью. Несколько раз солдаты пересекали высохшие русла. Здесь, по каменистой почве, на которой росла странная душистая трава, солдаты шли еще медленнее, чем обычно, двигаясь со скоростью около двух миль в час.

В девять часов египтяне сделали привал в заранее выбранном месте, у заброшенной деревни Мутрус, примерно в двух милях от реки. Приблизительно в миле отсюда находилась устроенная Махмудом зериба; врагов разделяло лишь четыре мили [252] пустыни. Начинать атаку до рассвета было нежелательно, и усталые солдаты легли прямо на землю.

Во время привала взошла луна, и видимость улучшилась. В час ночи марш был возобновлен. Лунный свет играл на штыках, и колонны были окружены зловещим сиянием. Три часа медленно и осторожно египтяне двигались в сторону противника. Было приказано соблюдать тишину, строго-настрого запретили курить. Кавалерия и пять артиллерийских батарей присоединились к главным силам. Все было готово. Дервиши продолжали спать.

В три часа со стороны позиций противника послышались первые выстрелы. Колонны, за исключением бригады, оставшейся в резерве, перестроились. Теперь египтяне наступали в одну линию, поднимаясь на невысокие холмы, расположенные в 900 ярдах от зерибы Махмуда.

Было еще темно, и лишь бивачные костры прорезали туман, окутывавший лагерь дервишей. Стояла полная тишина. Казалось невероятным, что двадцать пять тысяч человек, разделенные лишь узкой полоской пустыни в полмили, готовы напасть друг на друга. Маневр египтян не остался незамеченным, арабы знали, что противник ждет наступления утра, чтобы броситься в бой. Наконец, после казавшихся вечностью нескольких часов, первые проблески заката осветили далекий горизонт. Становилось все светлее, темнота отступала — как в театре, когда поднимается занавес, и все предметы на сцене и сама сцена приобретают, наконец, ясные очертания.

Египетская армия в форме дуги выстроилась вдоль гребня горы. Британская бригада находилась на левом фланге, Макдональд в центре, Максвелл — справа. Казалось, что земля ощетинилась штыками, тысячи людей сидели или лежали на земле, упорно всматриваясь вдаль. За тремя бригадами находился обоз, который охраняла бригада Льюиса. Кавалерийские эскадроны медленно двигались к левому флангу. Четыре артиллерийские батареи и ракетный отряд, двигаясь между пехотными подразделениями, заняли две удобные позиции в сотне ярдов от линий батальонов. Все было готово.

В полмили от позиций египтян, высокие колючие кусты, растущие у подножия холмов, скрывали позиции дервишей. За зерибой начинались частокол и окопы, ведущие к покрытому [254] кустами берегу реки. Бесформенные насыпи говорили о том, что именно здесь находятся позиции артиллеристов, за укреплениями просматривались казематы. Пространство вокруг зерибы было очищено от кустарников, гладкий песчаный склон разделял врагов. Внутри зерибы находилось множество соломенных хижин, рядом с которыми росли редкие деревья. Так выглядела знаменитая зериба Махмуда, о которой столько слышали египтяне в течение последнего месяца. Она не была похожа на мощное укрепление, и солдатам даже показалась, что зериба пуста. Лишь десяток будто отставших от своего отряда всадников в тишине наблюдали за противником. Иногда за брустверами мелькали фигуры в испачканных белых одеждах. Но дым костров, на которых готовился завтрак, свидетельствовал о том, что люди в зерибе были; флаги разных цветов и форм, развевавшиеся над укреплением, говорили, что кто-то готов защищать зерибу.

Тишину утра нарушил выстрел пушки, рассеявший возникшее было беспокойство. Все вскочили и начали смотреть в ту сторону, откуда донесся выстрел. Это справа открыла огонь батарея орудий Круппа Камеронского Шотландского полка. Раздался еще один выстрел. Еще один снаряд разорвался над соломенными хижинами среди пальм. Это вступили в бой батареи орудий Максима-Норденфельдта. Офицеры посмотрели на часы. Стрелки показывали четверть седьмого. Началась артиллерийская подготовка.

Огонь открыли все четыре батареи, и разрывы снарядов следовали непрерывно. Грохот канонады оглушал. Вступил в бой и ракетный отряд. В сторону зерибы по причудливым траекториям полетели странные свистящие снаряды. После первого выстрела все одетые в белое фигуры исчезли, скрывшись в окопах и ямах. Но несколько всадников продолжали, не двигаясь, наблюдать за артиллерийской стрельбой, так, как будто они не имели никакого отношения ко всему, что происходило вокруг.

Обстрел продолжался уже десять минут, как вдруг в зерибе поднялось большое облако пыли — несколько сотен всадников покинули зерибу и галопом поскакали к левому флангу египтян. Им навстречу устремились восемь кавалерийских эскадронов. Застрекотало два пулемета Максима. Тучи пыли, поднятые копытами всадников, не позволяли пехотинцам следить за происходящим, [255] но было ясно, что идет кавалерийское сражение. Но всадники-баггара не были готовы принять неравный бой. Два раза они попытались перестроиться, и египтяне уже начинали готовиться к отражению их атаки. Но две очереди из пулеметов заставили дервишей отступить. Вся кавалерия египтян, за исключением одного эскадрона, оставалась не левом фланге и прикрывала наступление пехоты.

Тем временем артиллеристы продолжали методично обстреливать укрепления дервишей. Вся зериба была прострелена, частокол во многих местах был разрушен, без четверти семь начался пожар. Через полчаса пехота получила приказ начать атаку.

План египтян был прост. Одна линия пехоты должна была наступать на укрепления противника, подавляя его своим огнем и прорвать в нескольких местах оборону. Под прикрытием ружейного огня пехотные колонны, двигавшиеся за первой линией атаки, должны были ворваться в образовавшиеся в обороне противника бреши и очистить зерибу от дервишей.

В двадцать минут восьмого сирдар приказал дать сигнал к общему наступлению. Затрубили горны, заглушая шум выстрелов. Офицеры, кроме Хантера, Максвелла и Макдональда, спешились и повели своих солдат в атаку. Пехота, численность которой достигала одиннадцати тысяч человек, одновременно двинулась к зерибе. Это было грандиозное зрелище — огромная масса людей медленно спускалась со склонов гор. Солнце освещало штыки и погоны солдат. Перед ровными колоннами двигались две первые линии атаки. К грохоту канонады примешивались звуки шотландских волынок, суданских барабанов и английских флейт. Как» только пехота прошла позиции артиллеристов, все орудия были выдвинуты вперед и продолжили обстрел зерибы. Развернутые батальоны открыли ураганный огонь по укреплениям дервишей, но это замедлило ход колонн, двигавшихся теперь медленным маршем.

Дервиши открыли огонь только тогда, когда египтяне подошли на расстояние в 300 ярдов. Над частоколом поднялся дымок, и началась перестрелка. Через пятьдесят ярдов сопротивление дервишей на некоторых позициях стало ослабевать. Окопы были охвачены огнем, вдалеке виднелись фигуры стрелков, еще дальше — огромные скопления воинов, вооруженных только мечами и копьями. [256]

Небольшое возвышение прикрывало Линкольнширский полк от огня, но шотландские полки стали нести ощутимые потери. Воздух наполнили странные звуки, напоминавшие чириканье. Это свистели разрывные пули, используемые арабами. Потери развернутых в линию батальонов увеличивались. Но египтяне и англичане, несмотря на огонь, приближались к зерибе. Бог войны, бог решительных и сильных людей торжествовал.

Атака зерибы оказалась серьезным испытанием для египтян. Капитан Финдли и майор Уркхарт были смертельно ранены в схватке, но все равно продолжали подбадривать своих солдат. Майор Напир из того же полка и капитан Белли из Сифортского Шотландского полка также получили смертельные раны. Нападавшие ворвались в укрепление. За частоколом, окружавшим его, начинались окопы. Внутри зерибы находилось множество укрытий, откуда на противника устремились тысячи дервишей. Много солдат погибло на небольшом участке земли. В месте прорыва за пять минут было убито или ранено пять сотен солдат.

Британские бригады атаковали зерибу с севера, и вся восточная часть укрепления дервишей оказалась под продольным огнем английских стрелков. Укрепление было усеяно телами солдат. Линии наступления сходились, и пространство не позволяло всем наступавшим развернуться в боевые порядки. Ходом атаки теперь руководили командиры рот. Офицеры трезво оценили ситуацию и вскоре отдали приказ своим ротам развернуться в цепи — ширина фронта постепенно увеличивалась. Все подразделения — роты, батальоны, бригады — рассредоточились, выстроились в одну кривую линию и продолжили свой победный путь к руслу реки. Враг был в смятении. Дервиши не могли отбить атаку, но бежать было ниже их достоинства. Они отважно удерживали свои позиции, сражаясь до последнего патрона. Многие продолжали оказывать сопротивления, сжимая в руках лишь меч или копье. Значительная часть армии Махмуда начала отходить назад. Дервиши перепрыгивали через ямы, то и дело попадавшиеся на их пути, перебежками двигались через открытые участки берега и все время поворачивались назад, чтобы выстрелить во врага. XI-й Суданский батальон столкнулся с самым яростным сопротивлением. Когда три развернутые роты батальона проникли в укрепление, они наткнулись на еще одну маленькую зерибу, которую [257] обороняла личная гвардия Махмуда. Неожиданный залп, раздавшийся, когда суданцы почти вплотную приблизились к укреплению, уничтожил почти все три роты. Солдаты как подкошенные падали на землю. Несмотря на это, суданцы, которых вел в бой сам командир батальона, при поддержке X-го батальона сломили этот последний очаг сопротивления. Махмуд был взят в плен, его узнали, и лишь вмешательство британского офицера спасло командующего армией дервишей от ярости суданцев.

К двадцати минутам девятого вся египетская армия вышла на берег Атбары, пройдя через позиции противника и уничтожив все на своем пути. Еще было видно, как сотни дервишей отступали по сухому руслу реки, двигаясь к зарослям на противоположном берегу. Солдаты нескольких рот Сифортского и Линкольнширского полков, а также часть солдат Камеронского полка открыли яростный огонь по отступавшим. Они не бежали, и поэтому очень многие погибли. Это было странное зрелище, последнее яркое впечатление, оставшееся от этого дня. Дервиши проваливались в песок, пули, разрывавшиеся рядом с ними, поднимали тучи песка. Лишь немногие избежали смерти. Русло реки было усеяно телами. В 8:25 был отдан приказ прекратить огонь. Сражение у Атбары закончилась.

Потери были велики. Во время приступа, длившегося не более получаса, погибло или было ранено 525 солдат, 18 британских офицеров и 16 египетских. Наиболее кровопролитным оказался штурм зерибы.

Преследование противника не принесло никаких плодов. Полковник Льюис и два его батальона продолжили наступление к югу от зерибы, и у самого берега реки нашли и уничтожили несколько маленьких отрядов дервишей, скрывавшихся в прибрежных зарослях. Кавалерия пересекла русло Атбары и попыталась начать преследование противника. Но продираться на конях через заросли оказалось нелегким делом, и после трех миль опасностей и общего замешательства было решено повернуть назад. Разбитые наголову дервиши смогли отступить. Благоразумный Осман Дигна вывел своих всадников-баггара из зерибы еще до конца боя, и кавалеристы практически не понесли никаких потерь. Вся остальная армия была уничтожена или рассеяна. Из 12 000 человек лишь 4000 смогли добраться до Гедарефа. Они [258] присоединились к армии Ахмада Федила, и поэтому не смогли принести дурные вести в Омдурман. Осман Дигна, Вад Бишара и другие эмиры, чья преданность не подлежала сомнению, в одиночку вернулись в столицу.

После боя египтяне построили свои войска в линию вдоль склонов прибрежных холмов. Зериба была эвакуирована. Часы показывали только девять часов, в воздухе еще чувствовалась утренняя прохлада. Солдаты развели костры, приготовили чай. На завтрак они получили обычный паек, состоявший из галет и мяса. Постепенно становилось все жарче. Нигде не было тени, кругом росли лишь лишенные листвы колючки. Жаркий даже для этого времени года день тянулся бесконечно. Вода в бурдюках и бутылках подходила к концу. Вода в заводи Атбары была гнилой. Несмотря на усилия медиков, сопровождавших армию, более всех страдали раненые. От ран умерли и те, кого при других обстоятельствах можно было спасти.

В плен было взято несколько сотен человек. Это были чернокожие — арабы не сдавались, и сражались до последнего или пытались спастись бегством. Пленные были готовы с одинаковым рвением сражаться и за халифу, и за сирдара, и вскоре они пополнили ряды суданских полков. Многие из тех, кто при Ат-баре защищал зерибу, приняли участие в штурме Омдурмана. Самым известным пленником был эмир Махмуд. Это был высокий стройный мужчина примерно тридцати лет. Сразу же после пленения его привели к сирдару. «Зачем, — спросил его генерал, — ты пришел в мою землю убивать и жечь?» «Я выполнял приказ» — угрюмо, но с достоинством отвечал Махмуд. Он был взят под арест, этот гордый дикарь, достойный большего, чем томиться за решеткой где-нибудь в Розетте.

Сражение при Атбаре ознаменовало конец этой кампании. Египетская армия отправилась на летние квартиры. Весь экспедиционный корпус был распределен по трем гарнизонам — четыре батальона было размещено в Атбаре, шесть батальонов и кавалерия — в Бербере, три батальона в Абадии. Артиллерия и транспорт были также разделены на три части. Два батальона британской бригады разбили лагерь у Дармали, еще два — у Селима, примерно на расстоянии в полторы мили друг от друга. [259]

В Англии было заказано еще три судна. Они были разобраны на части и отправлены на фронт по железной дороге. Китчинер лично прибыл в Абадию, чтобы следить за сбором кораблей, от которых во многом зависел исход кампании. Здесь сирдар пробыл все лето, разрабатывая планы взятия Омдурмана и дожидаясь подъема реки, чтобы нанести последний, смертельный удар.