Онлайн чтение книги Эта девушка This Girl
Влюбленность

Пытаюсь спланировать занятия на следующую неделю, но толком не могу сосредоточиться. Я все стараюсь понять, что же в ней такого. Почему все мои мысли заняты только ею? После утренней истории с пластырем я на работе думал только о ней. Хоть бы она сделала или сказала какую-нибудь глупость – тогда я, наверное, смог бы сбросить с себя этот груз… Странное дело!

Никогда в жизни мысли о другом человеке не поглощали меня до такой степени. Мне это сейчас совершенно некстати, но ничто другое, как ни прискорбно, меня не интересует.

В дом с хохотом врывается Колдер, скидывает ботинки и, мотая головой, скачет по гостиной.

– Эта девчонка в тапках с Дартом Вейдером спросила меня, как доехать до магазина. Типа она не знает, где это! Вот дурочка! – заявляет он, подходит к холодильнику и открывает дверцу.

– Она еще там?

Я вскакиваю, бегу к двери и вижу на улице ее джип. Быстро натянув ботинки, я выбегаю из дома, чтобы успеть догнать ее, и с облегчением замечаю, что она возится с навигатором: это даст мне время.

А вдруг она согласится, чтобы я поехал с ней в магазин?

Ну конечно не согласится. Это уже чересчур.

– Плохая идея, – говорю я, подходя к машине и заглядывая в окно.

– Что «плохая идея»? – едва заметно улыбаясь, смотрит на меня она и начинает устанавливать навигатор в держатель.

Черт! И правда, а что – «плохая идея»? Как-то непродуманно я начал!

– У нас тут рядом дорогу ремонтируют, – выпаливаю я первое, что приходит в голову, – тебя эта штука сейчас заведет не туда, куда надо.

Только она собирается что-то ответить, как рядом останавливается машина и какая-то женщина обращается к Лейкен через окно. Наверное, ее мама: они очень похожи, да и акцент одинаковый.

Воспользовавшись тем, что Лейкен отвлеклась, я продолжаю ее разглядывать. Темно-каштановые волосы, но светлее, чем у мамы. Лак на ногтях облезает, как будто она его ковыряет, и от этого она мне почему-то нравится еще больше. Воэн никогда из дома не выходила, не приведя прическу и ногти в идеальное состояние.

Из другой машины выскакивает Кел и приглашает Колдера, который как-то незаметно нарисовался рядом со мной, зайти к ним. Колдер спрашивает у меня, можно ли ему пойти в гости, и я, собравшись с духом, кладу руку на дверь машины Лейкен, совершенно не заботясь о последствиях. Да и черт с ними!

– Конечно, Колдер! Я съезжу с Лейкен в магазин и скоро вернусь, – отвечаю я брату и, плохо соображая, что творю, сажусь к ней в машину.

Она награждает меня выразительным взглядом, но, кажется, ситуация ее скорее забавляет, чем раздражает. Еще один хороший знак!

– Я не очень хорошо умею объяснять дорогу на словах. Ты не против, если я с тобой проедусь?

– Ну, видимо, не против, – смеется она, заметив, что я уже пристегнулся, и включает передачу.

Ближайший продуктовый магазин всего в двух кварталах отсюда. Маловато, думаю я и решаю повезти ее в объезд – так я успею узнать ее поближе.

– Значит, твоего младшего брата зовут Колдер, да? – спрашивает она, сворачивая с нашей улицы.

Как мило, чуть врастяжку, она произносит его имя: «Ко-о-о-олдер».

– Да, он у меня единственный и неповторимый. Мои родители несколько лет пытались завести второго ребенка, поэтому, когда Колдер наконец появился на свет, имена вроде Уилл давно вышли из моды.

– А мне нравится твое имя. – Лейкен улыбается и слегка краснеет, но тут же отворачивается и сосредоточенно смотрит на дорогу.

Она смущается? Смех, да и только! А это что – комплимент? Неужели она со мной кокетничает?! О господи, надеюсь, что это так!

Я делаю ей знак свернуть налево. Она включает поворотник и быстро проводит рукой по своим роскошным волосам – от корней до самых кончиков. Я смотрю на нее едва ли не с открытым ртом. Когда она снова кладет обе руки на руль, я откидываю волосы с ее плеча и чуть сдвигаю рубашку.

Мне хочется, чтобы она думала, будто я просто решил проверить, на месте ли пластырь, а на самом деле меня распирает от желания потрогать ее волосы. Мое прикосновение заставляет Лейкен вздрогнуть. Кажется, она немного нервничает в моем присутствии – надеюсь, в хорошем смысле.

– Тебе скоро надо пластырь сменить. – Я поправляю и слегка разглаживаю на ее плече рубашку.

– Напомни, чтобы я не забыла купить, – просит она, поудобнее перехватывая руль и не сводя взгляда с дороги.

Наверняка она не привыкла ездить в снегопад – надо было предложить самому сесть за руль!

Какое-то время мы молчим. Я задумчиво смотрю на нее и совершенно теряю счет времени. Интересно, сколько ей лет? Выглядит не старше меня. Надеюсь, что на самом деле не старше! Девчонки иногда не любят встречаться с парнями младше их самих. Надо и правда разузнать о ней побольше!

– Итак, Лейкен, – светским тоном произношу я, кладу руку на подголовник ее сиденья и оборачиваюсь, бросая демонстративный взгляд на заваленное коробками заднее сиденье джипа, – расскажи что-нибудь о себе!

– Ммм, нет. Это как-то банально, – иронически приподнимает она бровь и вновь сосредоточивается на дороге.

Ее неожиданная реакция меня смешит. А ей палец в рот не клади! Это мне нравится, но так я никогда не получу ответов на свои вопросы.

– Ладно, – говорю я, взглянув на магнитолу, и нажимаю кнопку «Извлечь диск». – Тогда я сам все узнаю! Знаешь, можно многое сказать о человеке по тому, какую музыку он слушает.

Затаив дыхание, я вытаскиваю диск из магнитолы и готовлюсь к худшему. Только не «Никелбэк», пожалуйста! Тогда придется выпрыгнуть из машины на полном ходу. На диске фломастером написано: «Всякая фигня Лейкен».

– В каком смысле «всякая фигня Лейкен»? Описательном или притяжательном? – смеюсь я.

– Просто я не люблю, когда Кел берет без спросу всякую фигню, которая принадлежит мне, – понятно? – отвечает она, выхватывает у меня диск и вставляет его в магнитолу.

И тут случается чудо… Из колонок раздаются самые прекрасные звуки на свете. И дело не в том, что песня отличная, – у «Братьев Эйвитт» других, в общем-то, и нет, – просто я понимаю, что у нас есть много общего! Мы похожи! Я сижу в ее машине, а она ставит диск с группой, которую я постоянно слушаю больше двух лет!

Ну как такое может быть?

Лейкен наклоняется и убавляет звук, но я хватаю ее за руку:

– Не надо. Я знаю эту группу!

– Да ты что?! – лукаво смотрит на меня она, как будто не верит ни единому моему слову. – И как же она называется?

– «Братья Эйвитт», – отвечаю я.

Лейкен удивленно приподнимает бровь и с любопытством смотрит на меня, пока я произношу название песни. Она любит эту группу так же сильно, как и я, и где-то в глубине живота я начинаю ощущать легкий трепет, которого не чувствовал несколько лет…

Трепет крыльев миллионов бабочек… Господи, я влюбился!

Она опускает взгляд на мою руку, которую я так и не убрал с ее ладони.

Отдернув руку, я делаю вид, что отряхиваю брюки, надеясь, что не доставил ей неприятных ощущений. Кажется, она снова покраснела. Хороший знак! И правда хороший знак!

Остаток пути до продуктового магазина она рассказывает мне о своей семье. В основном говорит о недавней смерти отца и о подарке, который он сделал ей на день рождения. Рассказывает об отце, обо всем, через что пришлось пройти их семье в этом году. Теперь понятно, почему иногда у нее на лице появляется отсутствующее выражение. Я чувствую в ней родственную душу: в каком-то смысле она может понять мои переживания в последние несколько лет. Но рассказать ей о родителях прямо сейчас я почему-то не в силах.

Ее история близится к завершению, я это чувствую, поэтому наконец-то показываю ей настоящую дорогу к магазину, надеясь съехать с темы родителей, до того как настанет моя очередь рассказывать о себе. Мы въезжаем на парковку. Я ощущаю одновременно и облегчение, и тревогу. Облегчение оттого, что мне не надо объяснять ей про нас с Колдером, и тревогу, потому что рано или поздно все равно придется это сделать. Просто мне не хочется спугнуть ее вот так, сразу.

– Ничего себе! – восклицает она. – А это ближайший магазин?! Мы до него ехали двадцать минут!

– Ну, вообще-то, нет, – подмигиваю я ей, распахивая дверь, и выхожу из машины, жутко довольный собой.

Я так давно не общался с девушками, что мог и потерять навык. Думаю, она понимает, что я с ней флиртую. По-моему, я ей нравлюсь, но она явно девушка скромная, не то что я, поэтому полной уверенности у меня нет. Я не люблю играть в такие игры, поэтому решаю рискнуть: хватаю ее за руку и с криком «Побежали!» тащу за собой к входу. И дело не только в том, что на улице дождь, – я нашел еще один повод снова подержать ее за руку.

Мы забегаем в магазин, она промокла до нитки, но радостно смеется. Я впервые слышу ее смех, и он мне нравится!

У нее к щеке прилипла прядка мокрых волос, я протягиваю руку, чтобы убрать ее. Как только мои пальцы прикасаются к ее коже, она поднимает взгляд и перестает смеяться.

Черт возьми, что за глаза! Я не могу отвести от нее взгляд! Она такая красивая! Чертовски красивая!

Лейкен отворачивается и откашливается. Я ощущаю ее настороженность, смущение. Она протягивает мне список покупок и берет тележку.

– А у вас тут в сентябре всегда идет снег? – спрашивает она.

Между нами только что произошло нечто серьезное, немного неловкое… а она задает мне вопросы о погоде?!

– Нет, это на несколько дней, ну, может, на неделю, – со смехом отвечаю я. – Обычно снег выпадает не раньше конца октября. Просто вам так повезло.

– Повезло?!

– Ну да, редкий в наших краях холодный фронт. Вовремя приехали.

– А я думала, здешние снег ненавидят. Здесь же большую часть года снег идет – разве нет?

Официально заявляю, что я обожаю южные диалекты! «Здешние»! Не могу сдержать смех!

– Ты чего? – хмурится она.

– Ничего-ничего, – с улыбкой качаю головой я. – Просто я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь в реальной жизни называл местных «здешними». Так мило, по-южному!

– Ах прости! – смеется в ответ она. – Теперь я буду делать, как вы, янки, и тратить время на то, чтобы сказать «все местные жители»!

– О нет, только не это! – Я слегка толкаю ее плечом. – Мне ужасно нравится твой акцент. Он великолепен!

Она снова краснеет, но взгляда не отводит. Я делаю вид, что читаю список продуктов, но не могу не заметить, что она внимательно разглядывает меня. Очень внимательно. Как будто пытается понять, что я за птица, или что-то вроде того.

Наконец она отворачивается, и я веду ее в нужный отдел.

– «Веселые колечки»? – спрашиваю я, глядя, как она берет три огромные коробки кукурузных хлопьев. – Любимый завтрак Кела?

– Вообще-то, мой, – подмигивает мне она.

– Я больше люблю «Рисовые хрустики», – сообщаю я, забирая у нее коробки и бросая их в тележку.

– «Рисовые хрустики» – скукотища.

– Да ладно! Из «Рисовых хрустиков» можно делать батончики. А из твоих колечек что?

– В «Веселых колечках» попадаются звездочки из пастилы! На каждую звездочку можно загадывать желание.

– А, ну тогда ясно! Что будешь загадывать? У тебя ж три коробки – это знаешь сколько желаний!

Она опирается руками на тележку и практически ложится на нее. На лице снова появляется отсутствующее выражение.

– Я бы загадала вернуться домой в Техас, – тихо произносит она.

В ее голосе звучит такая печаль, что мне хочется обнять ее. Не знаю, что ей так не нравится в Мичигане. Просто я ощущаю какую-то настоятельную потребность утешить ее.

– А по чему ты больше всего скучаешь в Техасе?

– По всему. Там нет снега, нет бетона, нет людей, нет… нет ничего незнакомого.

– И есть молодой человек? – к собственному удивлению, спрашиваю я, не подумав.

Такое ощущение, что рядом с ней я перестаю контролировать свои слова и мысли. Она растерянно смотрит на меня, как будто сомневаясь, что правильно поняла мой вопрос, а потом вдруг улыбается, и напряжение, отражавшееся на ее лице несколько секунд назад, мгновенно исчезает:

– Нет у меня молодого человека.

Я радостно улыбаюсь. Вот это отлично!

* * *

Домой я решаю отвезти ее короткой дорогой. Мог бы, конечно, снова поводить ее кругами и провести с ней побольше времени, но решаю, что ей все-таки нужно понять, как добраться до продуктового магазина, на случай если я не смогу поехать с ней в следующий раз. Мы паркуемся возле ее дома, я выхожу из джипа и открываю багажник. Наблюдая, как она собирает пакеты, я, к своему удивлению, обнаруживаю, что крайне огорчен предстоящим расставанием. Не хочется даже думать о том, что вот-вот придется возвращаться домой. Хочется побыть с ней подольше.

Она обходит джип, улыбается и вдруг прижимает руку к сердцу:

– О сэр! Я никогда бы не нашла этот магазин без вашей помощи! Благодарю за ваше радушие, добрый человек!

О господи!

Боже ты мой!

Такой яркий пример южного красноречия мне еще не доводилось слышать! А какая улыбка! А этот выразительный смех! Все, что она делает, пронзает мне сердце. Я едва сдерживаюсь, чтобы не взять ее за подбородок и не поцеловать прямо здесь, сейчас! Смотрю на нее, слушаю ее смех… Господи, да мне никогда в жизни так сильно не хотелось поцеловать девушку!

– В чем дело? – взволнованно спрашивает она, видимо заметив на моем лице признаки разгорающегося внутреннего конфликта.

«Остановись, Уилл!» – едва слышно раздается голос моего разума, но я не обращаю на него внимания, делаю шаг вперед и ласково беру ее за подбородок. Она смотрит мне прямо в глаза, мой смелый ход встречает легким вздохом, но отойти не пытается. Ощущаю пальцами ее нежную кожу. Готов поспорить, губы у нее еще нежнее!

Я смотрю на ее лицо, наслаждаясь его незатейливой красотой. Она не смущена. Мне даже кажется, что она надеется на продолжение…

«Не смей целовать ее! Не смей! Уилл, ты все испортишь!»

Я пытаюсь заглушить назойливый голос, но он все-таки побеждает. Еще слишком рано. К тому же среди бела дня. Господи, да ее мама дома! О чем я вообще думаю?!

Скользнув пальцами по ее шее, я целую ее в лоб, а потом неохотно убираю руку и делаю шаг назад, напоминая себе, что неплохо бы между делом еще и дышать. Рядом с ней у меня перехватывает дыхание, но это приятное ощущение.

– Ты такая милая, – говорю я, чтобы разрядить атмосферу, а потом подхватываю несколько пакетов из багажника и быстро иду к ее дому, пока она не пришла в себя и не двинула мне ниже пояса. Господи, да я ее только что в лоб поцеловал! Мы же знакомы всего два дня!

Поставив пакеты перед дверью, я собираюсь вернуться к джипу, но тут из дома выходит ее мама.

Хорошо, что я сдержал свой порыв, а то нас бы застукали. Боже, ну что за мысли приходят мне в голову!

Я протягиваю ей руку:

– Вы, наверное, мама Лейкен и Кела. Меня зовут Уилл Купер. Мы живем в доме напротив.

Женщина приветливо улыбается. Она весьма милая и выглядит совсем не устрашающе. Поразительно, до чего они с Лейкен похожи!

– Джулия Коэн, – представляется она. – А ты старший брат Колдера?

– Да, мэм. Между нами разница в двенадцать лет.

Она смотрит на меня оценивающе:

– Значит, тебе… двадцать один?

Не могу утверждать с уверенностью, потому что все произошло очень быстро, но готов поклясться, что она подмигнула стоящей за моей спиной Лейкен, а потом с улыбкой снова повернулась ко мне:

– Что ж, я рада, что у Кела и Лейк так быстро появились новые друзья.

– Я тоже!

Джулия берет пакеты с порога и скрывается в доме.

Лейк… Она называет ее Лейк! Это мне нравится еще больше, чем Лейкен, думаю я, доставая из джипа последние пакеты.

– Лейк, значит? Здорово! – говорю я, передавая ей пакеты и захлопывая багажник. Потом прислоняюсь к джипу, скрещиваю руки на груди и делаю глубокий вдох. Предстоит самое трудное: пригласить ее на свидание.

– Вот что, Лейк… Мы с Колдером в пятницу едем в Детройт. У нас там семейные дела. Вернемся поздно вечером в воскресенье. Поэтому я хотел спросить, какие у тебя планы на завтрашний вечер, до нашего отъезда.

Она улыбается, а потом делает такое лицо, как будто изо всех сил пытается вернуть себе серьезный вид. А жаль, улыбка у нее – аж дух захватывает!

– Ты что, хочешь заставить меня признаться в том, что я здесь совершенно никого не знаю?

Она не сказала «нет». Значит, согласна.

– Отлично! Тогда я за тобой зайду в полвосьмого! – Прежде чем она успевает что-то возразить, я поворачиваюсь и направляюсь в сторону своего дома.

Получается, я не то чтобы пригласил ее на свидание. Скорее, сообщил ей, во сколько оно состоится. Но она не возражала. Это хороший знак. Очень хороший знак!