Онлайн чтение книги Трагедия закона Tragedy at Law
Глава 22. СОВЕЩАНИЕ БЛЮСТИТЕЛЕЙ ПОРЯДКА

Тремя днями позже инспектора Маллета вызвал помощник комиссара, руководивший его отделом в Скотленд-ярде.

– У меня есть для вас необычная работа,- сказал он.

– Слушаю, сэр.

– Мне кажется, вы все знаете о судье Барбере.

– Конечно, я знаю, что его убили, сэр,- уклончиво ответил Маллет.

– В полиции Сити есть люди, которые считают, что вы знаете много больше. В любом случае я получил официальный запрос с просьбой откомандировать вас к ним в помощь для проведения расследования.

– Но почему, сэр?

Маллет, естественно, очень удивился. Отношения между полицией лондонского Сити и столичной полицией всегда были и, по-видимому, будут оставаться корректными, дружескими и даже сердечными. Но это были отношения двух разных, хотя и не враждующих держав. Даже в эпоху, которая породит Закон о ленд-лизе, это предвещало что-то необычное: никогда не было такого, чтобы полиция Сити просила помощи у Скотленд-Ярда в расследовании убийства, совершенного, можно сказать, у нее на пороге.

Помощник комиссара улыбнулся.

– Так как?- спросил он.

– Конечно, если нужно, я пойду, сэр,- ответил Маллет.- Вот уж не думал, что могу пригодиться в таком деле, но…

– Вы это видели?- перебил его начальник, вынимая фотографию.

Маллет взглянул на снимок:

– Да, сэр. Это оружие, которым было совершено убийство. Необычный предмет. Фотографию рассылали во все участки, как мне кажется.

– Совершенно верно. И его опознали. Пришло извещение из полиции Истбери, что это тот самый кинжал, которым человек по имени Окенхерст совершил там у них убийство в сентябре.

– Истбери!- воскликнул инспектор.- Его ведь судили там же?

– Да. И нож был представлен на суде как улика. А когда суд закончился, нож исчез. И нашли его между лопатками судьи Барбера, убитого перед зданием Центрального уголовного суда. Так вот,- подвел итог помощник комиссара, который любил точность и обстоятельность,- кому-то из отдела уголовного розыска полиции Сити пришла в голову мысль, что убийство Барбера каким-то образом связано с выездной сессией в Южном округе. Он также подумал, что вы можете знать об этом больше, чем другие.

Маллет промолчал. Он стоял перед столом начальника, квадратный, солидный, хмурый, и дергал себя за кончики длинных усов. Его хмурый вид озадачил помощника комиссара.

– Так как?- нетерпеливо осведомился он.

– Пойду, конечно, сэр.- сказал Маллет.- После обеда.

Помощник комиссара посмотрел на настенные часы.

– Сейчас 10:32,- сказал он с упреком.- Обычно вы быстрее собираетесь, Маллет.

– Я не могу пойти с пустыми руками в полицию Сити, сэр,- объяснил детектив.- С вашего позволения я за несколько часов соберу всю информацию, какую смогу, по этому делу.

– Да, конечно. А потом надо учесть время обеда.

Маллет вздохнул:

– Разве это обед в наши дни? Я с каждым днем худею.

Брау, суперинтендент полиции Сити, приветствовал Маллета в Олд-Джуэри. Он был трезвомыслящим человеком с широкими взглядами и явно одобрял сотрудничество со Скотленд-Ярдом. Поговаривали даже, что когда Брау был совсем молодым, то высказывал мнение, что смешно содержать две полиции в столице, но ему удалось изжить подобные крамольные мысли по мере того, как он получал одно повышение по службе за другим.

– Сначала посмотрите, что есть у нас, а потом посмотрим, что есть у вас,- деловито начал он, положив перед инспектором папку с аккуратно подшитыми показаниями свидетелей.

Маллет вздохнул, глядя на толстую папку.

– Много накопали,- оценил он.- Насколько я знаю, у вас есть кое-что еще, не так ли? Я слышал, троих посадили за решетку.

– Да. Все трое будут сидеть неделю, считая с завтрашнего дня, за нарушение общественного порядка и оказание сопротивления полиции. Они получили по заслугам. Действительно, имело место нарушение общественного порядка. У одного из моих констеблей здоровый синяк под глазом. Они все дали добровольные показания. Если хотите, можете почитать. Показания одного из них должны вас особенно заинтересовать.- Он вытащил три листа бумаги.- Вот они. Бимиш, девица Бартрам и Маршалл.

Маллет начал читать. Показания Бимиша были цветистыми, но довольно сжатыми. Он писал, что потерял работу в результате досадного недоразумения и хотел объясниться со своим бывшим хозяином. Рассказал, как за день до этого пытался заговорить с судьей, но тот не захотел его выслушать. Тогда, не имея других способов привлечь его внимание, он решился на "отчаянный шаг": встретить его светлость на выходе из суда и прилюдно высказать свою жалобу. Он глубоко сожалел о нарушении общественного порядка, вызванного его поведением, и признал себя виновным. Что касается смерти его светлости, она потрясла его до глубины души, но здесь он чист как младенец.

– Ясно,- мрачно произнес Маллет, отложив бумагу.- Между прочим, вы знаете, что Бимиш – это Корки?

– Нет,- признался суперинтендент,- я этого не знал.

– Ночной клуб Корки – это его клуб. В этой связи… это как-то связано…- Он постучал по лбу кулаком.- Господи! Не могу вспомнить! Все оттого, что я плохо ем последнее время. Но ничего. Я вспомню. Давайте посмотрим, что говорит мисс Бартрам.

Показания Шейлы были краткими. Так же как Бимиш, она признала себя виновной в оказании сопротивления полиции и нарушении общественного порядка, который полиция призвана охранять. Так же как он, но в более простых выражениях она отрицала свою причастность к смерти судьи. Что же касается ее выходки у Олд-Бейли, она заявила:

"Я была ужасно расстроена из-за того, что отца посадили в тюрьму, и подумала, что мне надо встретиться с судьей и попросить его изменить свое решение. Мне говорили, что этого нельзя делать, но я не могла остановиться. Когда я подошла к нему и увидела его лицо, я поняла, что нет смысла просить его. Я, к сожалению, потеряла контроль над собой. Кажется, назвала его "скотиной", но он не обратил на это внимания. Сзади был какой-то шум, я испугалась, что меня остановят, а я ничего не успею сделать, и тогда ударила его кулаком. Потом меня схватил полицейский и началась ужасная потасовка. У меня перехватило дыхание, а шляпа съехала на глаза. Я не знаю, что произошло потом".

Маллет отложил бумагу без комментариев и протянул руку к следующей. Прочитав первое предложение, он присвистнул.

– Так и знал, что вас это заинтересует,- осклабился Брау.

Показания начинались так: "Я убил судью Барбера".

– Вы не предъявили ему обвинение в убийстве?- обеспокоенно спросил Маллет.

– Нет. Видите ли, мы полагаем… Впрочем, дочитайте до конца и скажите, что вы об этом думаете.

Маллет прочитал:

"Я убил судью Барбера. Я был возмущен его отвратительным поведением в Олд-Бейли сегодня. Зная то, что я о нем знаю, я воспринял его отношение к господину Бартраму как издевательство над правосудием. Я все обдумал во второй половине дня, достал нож и пришел ко входу для судей. Я подошел в тот момент, когда судья выходил из знания. Я увидел мою невесту, мисс Бартрам, которая пыталась заговорить с судьей. Но она не успела к нему подойти, потому что ее схватил полицейский. От этого я совсем потерял голову, потому что знал, что именно судья виноват в ее несчастье. Поддавшись внезапному порыву, я выхватил нож и ударил его в спину. Я никому не говорил, что собирался сделать, и несу полную ответственность за случившееся. Я не знал, что встречу там мисс Бартрам. Она не имеет никакого отношения к убийству судьи. Я отказываюсь говорить, где взял нож. Я готов понести наказание за содеянное мной".

– Очень интересно,- проговорил инспектор.

– Интересно и запутанно,- заметил Брау.- Вы видите, сколько здесь противоречий? Сначала он утверждает, что его возмутило отвратительное поведение судьи, поэтому он достает нож, "обдумав все", и идет к зданию суда, предположительно с намерением убить судью. И здесь же говорит, что потерял голову, увидев, как полицейский схватил молодую даму, и действовал, поддавшись внезапному порыву. Должно было быть либо одно, либо другое.

– Вы правы,- согласился Маллет.- И вы, конечно, заметили, он настаивает, что мисс Бартрам не успела подойти к судье, а мы знаем из ее собственных показаний, что она не только подошла, но и ударила судью.

– Вот именно. Я не сомневаюсь, что он нагородил все это, чтобы прикрыть мисс Бартрам.

– Согласен с вами.

– Это не значит, конечно,- продолжал Брау,- что он совсем не виноват.

Маллет промолчал, перечитывая документ.

– "Я отказываюсь говорить, где взял нож",- перечитал он.

– Ах да, нож!- спохватился инспектор.- Мы получили очень интересную информацию об этом ноже от полиции в Истбери. Я покажу вам, что они…

– Подождите минутку, давайте разберемся по порядку. Скажите мне сначала, известно ли Маршаллу, что этот нож из Истбери?

– Нет. Нам было неизвестно об этом в тот момент, когда он давал показания.

– Так. А ему потом показывали нож?

– Нет. Я помню, что его исследовали на предмет отпечатков пальцев. Кстати, никаких отпечатков не обнаружили.

– Понимаю. Я бы предложил – думаю, это неплохой план – предъявить ему нож и спросить, видел ли он его когда-нибудь. Если он скажет, что не знает, что это за нож, сказать ему, откуда он появился, и посмотреть на его реакцию.

– Как, вы думаете, он поведет себя?

– Если его признание – выдумка и он считает, что виновата мисс Бартрам, он выдаст себя.

Суперинтендент задумался, а Маллет продолжал:

– Он сразу поймет тот факт, что у нее не могло быть этого ножа, потому что она не присутствовала на суде в Истбери.

– Но он-то присутствовал,- возразил Брау.- Он сам мог дать ей нож.

– Не исключено. Но дело не в этом. Если он действительно дал ей нож, она могла совершить убийство – с его помощью или без. В этом случае он будет настаивать на своей истории. Если же он не давал ей ножа, то сообразит, что она невиновна, и сразу заговорит по-другому.

– А что, если он сказал правду, то есть что он действительно убил судью?

– Тогда тем более. Зачем ему идти на виселицу, если от этого ничего не изменится? Если я прав и он откажется, это еще не доказывает, что он невиновен, но доказывает, что невиновна она. Таким образом, у нас будет одним подозреваемым меньше.

Маллет, довольный собой, подергал себя за ус.

– А теперь,- сказал он со вздохом,- надо разобраться в остальном.

С помощью суперинтендента Маллет начал отделять зерна от плевел и быстро разобрался в показаниях свидетелей трагедии, задержавшись на двоих. Показания Хильды были короткими и содержали минимум информации. Сначала Бимиш, потом Шейла Бартрам и Маршалл отвлекли ее внимание от мужа. По ее мнению, Маршалл отсек ее от судьи, хотя она старалась держать его за руку. Когда Хильда наконец снова приблизилась к мужу, он вдруг споткнулся и упал ей на руки. Это все.

– Мы не могли долго расспрашивать ее,- пояснил суперинтендент.- Она была в подавленном состоянии. В любом случае я сомневаюсь, что леди Барбер может сообщить что-то новое.

– Вряд ли,- возразил Маллет.- Кстати,- спросил он вдруг,- вы, случайно, не знаете, была ли она тогда в суде?

– Случайно, знаю. Опрашивая свидетелей, мы заодно узнали у служителя кабинета судьи, что она просидела там все послеобеденное время, пока не закончилось слушание.

– Ясно. А вот еще показания, которые заинтересовали меня.

– Петигрю? Он изложил все толковее, чем все остальные, но видел меньше, чем другие, потому что не был в центре событий, так сказать.

– Меня больше интересует сам господин Петигрю, чем то, что он рассказал.

– Например?

– Вы не обратили внимания на то, что он не говорит, почему он там оказался. Он пишет: "Примерно в 4:20 пополудни 12 апреля 1940 г, я находился около входа для судей Центрального уголовного суда…"

Почти все показания так начинаются,- заметил Брау.- Полицейский, который снимал показания, по всей вероятности, задавал наводящий вопрос, чтобы разговорить свидетеля. В любом случае господин Петигрю – адвокат, и он по службе мог находиться рядом со зданием суда.

– Но я не слышал, чтобы господин Петигрю когда-либо вел уголовные дела в Центральном уголовном суде,- возразил Маллет.- У него другая практика. Конечно, не исключено, что могло возникнуть какое-то дело в уголовном суде, особенно сейчас, во время войны, когда многих адвокатов призвали в армию, но все-таки странно, что он оказался именно в том месте и в то время. Надо будет проверить.- Он сделал пометку и продолжил: – Теперь насчет ножа. Вы сказали, что получили донесение из полиции Истбери, не так ли?

– Да, получили. Очень интересное донесение. Прочтите сами.

– Значит, дело обстояло так,- подвел итог инспектор, дважды прочитав бумаги, которые дал ему Брау.- Этот паршивый нож был представлен как улика на суде над Окенхерстом в Истбери в декабре. После слушания нож исчез и объявился четыре месяца спустя. Нашли его в спине судьи Барбера. Последний раз его видели в руках судьи во время его заключительной речи, потом на столе судьи. М-да. И они сделали список людей, сидевших на судейской скамье. Слева направо: старший констебль капитан Тревор, клерк судьи Бимиш, Маршалл, судья в центре, шериф сэр Уильям Кэндиш, леди Кэндиш, леди Барбер, помощник шерифа Грэнби – вот это да!

– Что такое?- спросил суперинтендент.

– Ничего особенного, я просто очень удивился. Господин Виктор Грэнби помощник шерифа. Старший партнер фирмы "Грэнби и Ко" – конечно, это он. Я припоминаю, что это самая главная адвокатская контора в тех местах. Он уже давно работает помощником шерифа.

– И что же?

– Только то, что раньше у фирмы Грэнби был еще один партнер Хеппеншталь. Старший Хеппеншталь умер, а младший забрал свой капитал и открыл собственное дело в Лондоне. Это давнишняя история. Вы ведь помните дело Хеппеншталя?

Суперинтендент кивнул.

– И?…- спросил он.

– Грэнби женился на сестре Хеппеншталя. Вот и все. Но это ничего не значит. Судья был раз десять на выездных сессиях после того, как посадил Хеппеншталя, и Грэнби вроде бы не держал на него зла.

– Мы для верности проверим, что он делал в интересующий нас день,пообещал Брау.- Но если взял нож, чтобы убить судью, почему он ждал четыре месяца?

– То же самое можно спросить относительно всех остальных, кто тогда были в суде,- заметил Маллет. И, помедлив, уверенно заявил: – Скажите мне, почему судью убили 12 апреля, и я скажу вам, кто это сделал. Так,- продолжил он, просматривая донесение.- Что еще сообщают нам ребята из Истбери? Ах да. Вход и выход к судейской скамье находятся прямо за столом судьи. Это значит, что любой входящий и выходящий мог видеть и взять нож. Среди других, кто мог бы беспрепятственно взять нож,- адвокаты обеих сторон, то есть сэр Генри Баббингтон и господин Потт, его помощник, господин Петигрю, их поверенные, сами полицейские, которые искали нож и не нашли, и господин Гервиз, секретарь выездного суда, который сидел перед судьей на ступеньку ниже. Я думаю, мы можем исключить господина Гервиза. Ах да, еще Грин, слуга личного секретаря судьи, который готовил чай для судьи и ходил между комнатой его светлости и судейской скамьей после того, как слушание закончилось. Это все.

Суперинтендент что-то просчитывал в уме.

– Из тех, кто мог взять нож,- сказал он,- насколько нам известно, трое находились в непосредственной близости к судье, когда его убили: Маршалл, Петигрю и леди Барбер.

– И Бимиш,- добавил Маллет.

– Нет,- поправил его Брау.- Все свидетели утверждают, что в тот момент, когда судья упал, Бимиша рядом уже не было. Он вообще близко к судье не подходил. Вы помните, он появился первым и констебль сразу схватил его?

– Совершенно верно,- согласился инспектор.- Он сбежал, когда полицейские бросились на тех двоих, но близко к судье не подходил. Значит, получается, что…- Он внезапно замолк, а потом воскликнул, чуть ли не с восторгом: – Дротики!

– Что-что?

– Я только что вспомнил. Клуб Корки – там везде были Доски для метания дротиков. Клуб был знаменит этим видом спорта – если считать это спортом. Там проходил лондонский чемпионат. Предположим, что Корки сам является специалистом по метанию дротиков. Тогда для него совсем не трудно было бы метнуть этот нож с расстояния в несколько футов, когда полицейские оттаскивали тех двоих. Там получилось много свободного места на мостовой, куда и упал судья.

Суперинтендент Брау не любил проявлять эмоции. Если его и взволновало новое предположение, внешне это никак не отразилось.

– Очень хорошо,- сказал он.- Тогда добавляем к нашему списку Бимиша. Итак, мы имеем четверых. Мне кажется, на данный момент мы знаем более-менее все, что хотелось бы, о Маршалле и Бимише. Как насчет остальных?

– Всем известно, что Петигрю и судья находились в плохих отношениях многие годы,- сообщил Маллет вкратце.- Леди Барбер – жена судьи. Я думаю, вы слышали, что Барбер должен был вот-вот уйти в отставку из-за скандала в Маркгемптоне. Я скажу вам о некоторых деталях напрямую. Не исключено, что, если бы судья потерял работу, их брак мог потерять для нее значение. Кроме того, она старая приятельница Петигрю. Они могли задумать это вместе.

Он перечислил эти детали коротко и без всякого энтузиазма, вызвав вопрос у суперинтендента.

– Но?…- спросил он.

– Но если это так, сможет ли кто-нибудь объяснить мне, почему ее светлость приложила неимоверные усилия, чтобы спасти жизнь судье, когда он пытался покончить с собой несколько недель назад?

– Покончить с собой?- удивился Брау.- Это для меня новость. И какой же мотив?

– У меня есть основания предположить, что судья решился на самоубийство из-за грядущей отставки и того скандала, о котором я вам сказал. Мы можем точнее узнать, допросив леди Барбер.

– Вы уверены, что это была попытка самоубийства, а не что-нибудь другое? Ведь, если его жена хотела бы отделаться от него, она могла бы что-нибудь подстроить…

– Нет, он сам. Дело в том… Впрочем, надо рассказать обо всем по порядку. Все это имеет отношение к очень странным событиям, которые происходили во время осенней сессии. Ведь вы меня вызвали для того, чтобы я именно об этом рассказал, не так ли?

– Да, конечно. Расскажите, что вам известно.

Рассказ Маллета занял довольно много времени. Его коллегу очень заинтересовали неприятности, преследовавшие судью в течение сессии. Еще более интересными показались ему выводы, сделанные Маллетом. Брау не скрывал своего удивления.

– Честно говоря,- сказал он,- я не пойму, что бы это могло значить.

– И я, честно говоря, не пойму,- хмыкнул Маллет.- Я сообщил вам все факты, которые мне известны, и полагаю, что это достоверные факты. Я также вполне уверен, что правильно истолковал их. Но до сих пор не вижу, к чему это должно привести. Точнее говоря, если следовать фактам, все это – полный абсурд. Как же тогда?

– Я начинаю думать, не идем ли мы по ложному пути,- предположил Брау.На данный момент у нас есть письменные показания Маршалла. Предположим, что он говорит правду. Тогда ни девушка, ни Петигрю, ни кто-либо другой не имеют к этому делу никакого отношения. В таком случае это не обдуманное заранее преступление, и все, что случилось в период между октябрем и днем совершения убийства, никак не связано с самим убийством.

– Если это не преднамеренное убийство, зачем он взял нож в Истбери?задал вопрос Маллет.

– А почему бы не в качестве сувенира? В любом случае тот, кто взял нож, вряд ли собирался его использовать для совершения преступления четыре месяца спустя. Я считаю, что решение убить судью пришло в день убийства и, вспомнив, что у него есть нож, он пошел и взял его.

– Откуда?

– Думаю, из дома. Мы, конечно, постараемся получить информацию на этот предмет.

– Да, пожалуйста. Маршалл живет в гостинице в Кенсингтоне, если я не ошибаюсь. Нам надо установить, возвращался ли он домой в тот день. Но не забудьте, что вы собираетесь предъявить ему нож и проследить за его реакцией.

– Мы сделаем это вечером. Куда вы теперь направитесь?

– Я хочу посетить господина Петигрю,- сказал Маллет.- У меня к нему есть несколько вопросов. Кроме того, у меня создается впечатление, что он ключевая фигура во всем этом деле. Позвоните мне в Скотленд-Ярд вечером, когда вы поговорите с Маршаллом. Может быть, результаты, которые вы получите, помогут мне выбрать линию поведения в отношении Петигрю.

На этом детективы расстались.