Онлайн чтение книги В его юности, в её красоте In His Youth, In Her Beauty
Глава 6

Мотоцикл двигался по ухабистой дороге мимо заброшенных сталелитейных цехов. Зеленая трава на обочине и листья на деревьях были покрыты пылью и сажей. 

В 70е - 80е годы сталелитейное производство переживало время своего расцвета, в результате чего рабочие заводов имели высокий статус в обществе и считались завидными женихами и невестами. Если вспомнить, вне зависимости от эпохи людей всегда разделяло социальное неравенство. 

Не прошло и 30 лет, как все в корне изменилось. Вступили в силу производственные реформы нового века, поменялось отношение к сталелитейным заводам, которые, по современным стандартам, потребляли слишком много энергии и загрязняли окружающую среду. В конечном итоге, это привело к массовым увольнениям, упадку производства, банкротству и, в конечном счете, закрытию заводов. 

Это место опустело, а затем простаивало в течение десятков лет; здания разрушались, и сегодня многие пришли в негодность. Остались лишь главные здания рабочих общежитий, стены которых были покрыты черной сажей от дыма, долгое время испускаемого сталелитейным заводом. 

Мотоцикл резко затормозил, отчего Нянь врезалась в спину Бэя. Поправив шлем, она выпрямилась, а потом, опираясь на его плечи, слезла с мотоцикла. Они стояли перед старым общежитием для рабочих. Смеркалось. Из дверных проемов выплывал дым кухонных плит, из-за чего здание становилось похожим на огромное дымящееся пчелиное гнездо. 

Бэй произнес: – Сюда. 

Нянь повернула голову. 

За старым раскидистым деревом стояло двухэтажное здание с рулонными дверьми. Оно не было похоже на жилое, скорее напоминая товарный склад или перевалочный пункт. Вдоль правой стены располагалась покрытая ржавчиной железная лестница, ведущая на второй этаж. 

От листьев большого дерева исходил сильный аромат, пахло свежестью. В тени дерева висели грозди белых тончайших, словно шелковых, нитей, которые образовывали жемчужную занавеску. Подойдя поближе Нянь обнаружила, что жемчужины, свисающие с тонких нитей, на самом деле оказались пухлыми белыми червяками. 

Нянь передернула плечами и, аккуратно обойдя их стороной, поднялась по лестнице. 

Коридор на втором этаже был покрыт сажей, завален мешками, старыми велосипедами и прочим хламом. 

Бэй присел, чтобы открыть замок, и приподнял рулонную дверь. Раздался металлический скрежет, в вечерних сумерках заколыхалась пыль. Нянь застыла, уголки ее губ мягко изогнулись. 

Он повернул к ней голову и спросил: – Что? 

Нянь опустила глаза: – Эта дверь... классная. 

Бэй молчал, его взгляд ничего не выражал. 

Нянь сказала: – М…мотоцикл... тоже. 

– Что тоже? 

– Тоже к…классный. 

Он все также равнодушно смотрел на нее, затем полностью поднял дверь и вошел внутрь. На его губах промелькнула легкая улыбка и тут же исчезла, он сказал: – Заходи. 

Нянь замешкалась на мгновение, но затем вошла за ним в комнату. 

В помещение проникал тусклый свет, воздух был наполнен запахом душных и влажных мальчишеских простыней, напоминающий аромат тутового дерева снаружи или дождь, прибивающий пыль, который несет за собой легкий запах сырости, а также чувство свежести и полноты жизни.

Нянь смотрела на него, когда он поднял руки, чтобы закрыть рулонную дверь, а его футболка задралась на плечах, обнажая худой живот с чувственными, странными линиями. Нянь смотрела, не отводя взгляд. 

Он схватился за край двери и толкнул ее вниз. Когда дверь опустилась на половину, он поднял ногу, наступил на выступающий край и аккуратно закрыл ее полностью. 

Он не стал запирать дверь на ключ, прошел внутрь помещения и подцепил висящую в воздухе веревку, щелкнул, и загорелась лампа накаливания. Ее свет был тусклым и мутным, словно пригоршня светлячков, закрытая в стеклянной банке. 

Красный закат проникал в помещение через штопаные занавески, разделяя комнату пополам. С одной стороны - простая кровать и шкаф, а с другой - укромный уголок, загроможденный множеством инструментов и механизмов, откуда шел резкий запах чернил. 

Окна комнаты выходили на запад, внутри было душно и жарко. Стоило только ступить за порог, на коже тут же выступят капельки пота, как дрожащие грибы во влажной почве после дождя, оставляя неприятное чувство дискомфорта по всему телу. 

Бэй вытащил вентилятор, включил на полную мощность и направил на Нянь. Резкие потоки воздуха заставили девушку пошатнутся от неожиданности, ее волосы облепили шею, словно паутина, покрывая влажную от пота кожу. 

Увидев ее жалкий испуг, он фыркнул: – Ты что, сделана из бумаги? – Он взял чайник и подставил его под кран, чтобы набрать воду. 

Нянь сняла футляр с гитарой и положила ее на стол, убрала волосы с лица и огляделась. На стенах висели плакаты с Ханамичи Сакураги, Манки Д. Луффи и Ророноа Зоро, а также Джей Чоу. Краска на стенах, как старческая кожа, давно потрескалась, пожелтела и кое-где набухла. 

Бэй в это время достал несколько пачек быстрорастворимой лапши и спросил: – Какую будешь? 

Девушка окинула их взглядом и произнесла: – Острая… го..говядина. 

Стоя у стола, парень начал ловко вскрывать пакетики с приправой. Нянь подошла к нему, чтобы помочь, однако, выдавливая соус из первого пакетика, она умудрилась запачкать палец. Увидев это, Бэй обернул палец девушки салфеткой и аккуратно вытер соус, несколько раз проведя салфеткой по ее пальцу. 

Он будто обращался с рукой ребенка - бережно и тщательно избавляясь даже от малейшего пятнышка.  

Нянь подняла на него глаза. 

Парень отошел за кипятком и залил воду в коробки с лапшой. Найдя пару книг, он использовал их для того, чтобы накрыть коробки и дать лапше завариться. Одна из книг оказалась учебником английского языка, предназначенным для учеников первого класса средней школы. Обложка на ней отсутствовала, поэтому можно было увидеть, как двое ведут диалог: – How old are you？ 

– It’s a secret. 

Нянь посмотрела на Бэя: – … 

Она собиралась что-то сказать, но в этот момент Бэй поднял на нее взгляд своих черных глаз, и это заставило девушку замолчать. В течение пары секунд Нянь безмолвно смотрела на него, и лишь потом смогла продолжить: – С…сколько… т…тебе лет?  

Не отводя от нее взгляда, парень равнодушным видом задал встречный вопрос: – Сколько тебе лет? 

– Ш…шестнадцать. 

Его губы изогнулись в легкой улыбке. – Рано пошла в школу? 

Нянь кивнула. Ей хотелось объяснить ему, что кроме этого она еще перескочила один класс, но при этом девушка боялась, что будет заикаться, поэтому она промолчала, проглотив непроизнесенные слова, которые уже были готовы вырваться наружу. 

Лучи солнца, проникающие через окно, освещали две фигуры, придавая им мягкое, чарующее сияние. Нянь спросила: – А т…тебе? 

– Семнадцать, – он небрежно облокотился на стол и отдернул ворот футболки, чтобы дать возможность воздуху чуть охладить разгоряченную кожу, а затем внезапно спросил: – Ты хорошо учишься? 

– Хорошо, – ответила девушка. 

Бэй пристально посмотрел на нее и спросил еще раз: – Не врешь? 

– Нет. 

Погрузившись в молчание, Бэй потянулся к новой пачке сигарет на столе. Достав сигарету, он сунул ее в рот, и по его бесстрастному лицу нельзя было прочесть, о чем он думал. Наконец, он закурил и сказал: – Ты выглядишь не очень умной… 

– Ты… уже г…говорил. 

Бэй посмотрел на нее: – Ты выглядела довольно глупо тогда, и ты все еще выглядишь довольно глупо сейчас, так что не имеет значения, сколько раз я об этом скажу. 

Нянь: – … 

Подростковое сердце тонко чувствует оттенки эмоций, поэтому Нянь поняла, что сказала что-то неправильно или же просто поторопилась с ответом. 

Красноватый отсвет заходящего солнца постепенно тускнел с течением времени. Бэй подошел к окну и раздвинул шторы. Из распахнутого окна в комнату ворвался гул толпы. Прохладный вечерний ветерок ворвался в комнату и принес с собой аромат свежеиспеченного хлеба; остатки заходящего солнца золотились на темнеющем небе, как блестящая глазурь на безупречно выглядящем хлебе. 

– Как п…приятно пахнет. – Прокомментировала Нянь. 

Бэй посмотрел на часы: – Еще две минуты. 

– М? 

– Через две минуты человек, собирающий подержанные бытовые приборы, сядет на свой велосипед, мимо проедет поезд, который направляется в город, а свежеиспеченный хлеб с кокосовой стружкой появится из печи. – Он мягко подпрыгнул и исчез за окном. 

Нянь в изумлении подошла к оконному проему. 

Снаружи она увидела идущую вдоль стены очень узкую бетонную платформу, которая была соединена с пожарной лестницей. Лестница, в свою очередь, спускалась впритык к стене, отделяющей двор сталелитейного завода, за которой находился старый переулок. 

Не прилагая особых усилий, Бэй вскарабкался на стену и спрыгнул вниз в переулок, прежде чем быстро исчезнуть в хлебной лавке, расположенной напротив. 

Вечером на этой улице было оживленно, здесь находились ателье, киоски, булочные, сапожные мастерские и многое другое. Послышался звон велосипедного колокольчика, и Нянь услышала, как мужчина кричит во всю глотку: – Скупка металлолома! – Еще дальше Нянь сумела разглядеть железнодорожные пути, которые вели вдаль. 

Нянь вернулась к столу и подняла учебник английского языка, который лежал на коробке с быстрорастворимой лапшой, залитой кипятком. Когда она сняла учебник, горячий пар ударил ей в лицо, однако лапша еще не была готова. 

В сумерках раздался гудок поезда. Девушка подняла голову и слегка улыбнулась. 

Бэй подошел к окну и замер. Нянь стояла у стола в свете закатного солнца и поднимала учебник с коробки. Стоящий на полу вентилятор медленно прокручивался из стороны в сторону, обдувая комнату. Упругие потоки воздуха играли с ее юбкой, то надувая, как парус, белую тонкую ткань, то прижимая ее к ногам девушки, со всех сторон очерчивая контуры ее тела. 

Стоящего за окном подростка обдало жаром. Огонь, который зародился в низу живота, вспыхнул в груди и поднялся к горлу. Он зашел внутрь и задернул занавеску, погрузив комнату в темноту. 

Нянь подняла голову и медленно произнесла: – Лапша еще очень, горячая. 

Бэй вручил ей свежеиспеченный хлеб: – Сначала это. Нужно съесть, пока не остыло. 

Нянь укусила мягкий рыхлый хлеб, от которого исходил приятный молочный аромат. Ее тело резко замерло, когда Бэй опустил руку к краю ее юбки и, прикасаясь к коже на внутренней стороне бедра, медленно повел руку вверх. 

Нянь повернула голову и натолкнулась на его взгляд. Его рука под ее юбкой поднималась все выше, он тихо спросил: – Боишься? 

Нянь привстала на носочки, пытаясь избежать его прикосновения, однако это ничего не изменило. Ее начало трясти, она уставилась на Бэя глазами, полными растерянности и непонимания. 

За окном слышался звук поезда, сотрясая воздух и заставляя дрожать небо. 

– Если боишься, тогда зачем поехала со мной? – Он слегка напрягся и одной рукой почти поднял ее. Она приглушенно пискнула, руками опираясь на стол и изо всех сил поднимаясь как можно выше на носочках. 

Он сказал: – Все понимала и все равно поехала? 

Нянь замотала головой, пот, выступивший на лбу, намочил ее челку и сделал из волос маленькие, тонкие завитушки. 

Она наделась на его защиту, но, очевидно, не думала о том, что он потребует взамен. 

Пальцы ее ног дрожали, она держалась из последних сил. В тот момент, когда ноги девушки не выдержали, и она начала опускаться, он ее отпустил. 

Нянь какое-то время стояла, не двигаясь, думая о том, что все это не имеет смысла. Она была раздосадована своей трусливостью и опрометчивостью, ей было стыдно. Осознав все это, она прошептала: – Я у…ухожу. 

Бэй прищурился и, взяв вилку, постучал по коробке с лапшой: – Сначала поешь, потом иди. 

– Нет... - Нянь, видя по его лицу, что возражения не допускаются, присела к столу. 

Она ела медленно, поэтому он закончил первым. Сев на подоконник, он закурил. 

Нянь доела, убрала со стола и сказала: – Все. 

Он выбросил окурок, спрыгнул с подоконника и проводил ее наружу. 

Выйдя из комнаты, Нянь с последним намеком на самооценку сказала: – Я доберусь с-сама... 

Бэй издал короткий смешок. – Правда? 

Поскольку его смех был немного жестоким, Нянь промолчала. Они оба понимали, что было уже достаточно поздно, и девушка не осмелится в одиночку пройти даже через производственную зону.  

По-видимому, погода быстро менялась, подул неожиданно холодный ветер. 

Нянь села на мотоцикл, ее тело дрожало. Дорога назад оказалась необычайно длинной, они оба хранили молчание. Когда мотоцикл остановился на красный сигнал светофора, Бэй не обернулся. 

У дверей своего дома Нянь сняла шлем и вернула его Бэю. Вокруг поднялся сильный ветер, зашуршала листва. 

Бэй сказал: – Мы квиты. 

Хоть это и было утверждение, в нем слышались еле уловимые нотки вопросительного тона. 

Нянь поджала губы и кивнула. 

Бэй: – Говори. 

Нянь: – Давно ... уже ... к-квиты. 

В его взгляде не было ничего, кроме холодного равнодушия. Парень обернулся на дорогу, мир казался ему насквозь прозрачным. Через секунду завелся мотоцикл. 

В тот же миг крупные капли дождя, размером с горох, начали разбиваться о голову Нянь. Немного больно. Пошел дождь. 

Его черная фигура уже скрылась из виду, последними быстро исчезли задние красные фонари мотоцикла за углом. 

С каждой секундой дождь неумолимо становился все сильнее и сильнее, поднимая с земли пыль. 

Приближается сезон дождей. 

Нянь подбежала к лестнице, зазвонил телефон. Это был номер Цзэн Хао. Должно быть, все обошлось, и она благополучно вышла из туалета. Девушка ответила на звонок и, прислушавшись, замерла на месте. Капли дождя стучали по крыше и разбивались о землю, забрызгивая грязью ноги Нянь. Холод охватил ее ступни и начал подниматься по всему телу. 

– Ты... ты сказала... ч-что услышала... от меня? – В гневе стиснув зубы, она стояла посреди бушующей стихии. Ее обуяло смятение, язык опять перестал ей повиноваться: – Ты... что ты... м…мне об…обещала? Ты обещала... что не будешь... в…впутывать в э…это меня! 

Она сбросила звонок, по спине пробежал холод. 

Она трусливо обернулась назад: аллея была покрыта черной краской, везде раскинулся огромный занавес проливного дождя. 

Она рванула вверх по лестнице, сама не зная, чего бояться, быстро вытащила ключ, однако в темноте долгое время не могла попасть в замочную скважину. Необъяснимый страх все больше и больше овладевал ею. 

Ее руки дрожали и она выронила ключ. 

Нянь присела, чтобы его подобрать и краем глаза в углу, сокрытом в темноте, заметила маленький огонек. Кончик зажженной сигареты. 

Она с трудом повернула окоченевшую шею и столкнулась с парой холодных, блестящих глаз. 

Вэй Лай стряхнула пепел с сигареты и поднялась на ноги.