Онлайн чтение книги В твоем доме кто-то есть There's Someone Inside Your House
Глава четвертая

Голова Макани кружилась от нетерпения, пока она помогала бабушке готовить ужин. Это была одна из ее ежедневных обязанностей. Когда Макани переехала к бабушке Янг, та прикрепила на холодильник магнитом список ежедневных и еженедельных заданий, на котором было написано: «Ты меня не напугаешь. Я преподаю в старшей школе». Она заявила, что Макани нужно придерживаться строгого расписания, и была права. Даже Макани это признавала, но все равно выглядело это отстойно. Иногда рядом с бабушкой она чувствовала себя маленькой девочкой, а порой – сиделкой. Хотя Макани не хотела быть ни той, ни другой.

Сегодня вечером они приготовили здоровый ужин: запеченные фрикадельки из индейки и простой салат без заправки. Такая еда вгоняла в депрессию. Макани хотелось чего-то вкусненького и жирного. Папайю с лаймом. Ребрышки кальби. Пои[4]Традиционное гавайское блюдо, приготовленное из клубнелуковиц растения таро. с ломи-ломи[5]Популярный гавайский салат из мелко нарезанной соленой семги с помидорами и луком.. Она с легкостью потратила бы каждый цент на вкусный обед: паровой рис, мак-салат и закуска. Курица кацу. Говядина терияки. Свинина калуа[6]Национальное гавайское блюдо. Молодого поросенка натирают солью и опускают в специальную яму, где он запекается на горячих углях в собственном соку.. У Макани потекли слюнки, а душа заныла.

Иногда ужин становился самым трудным испытанием.

Только они сели за стол, как запищал ее телефон. Бабушка Янг закатила глаза и протяжно вздохнула. Макани вытащила телефон из кармана, чтобы отключить звук. На экране появилось сообщение с незнакомого номера:

Ее грудная клетка словно превратилась в хрупкие осколки льда.

Появилось второе сообщение:

– Сколько раз мне повторять? Никаких телефонов за столом.

Макани подняла голову.

– Прости, – сказала она на автомате.

Но бабушка заметила, как изменилось выражение ее лица.

– Кто это был?

– Мама, – солгала Макани.

Бабушка Янг обдумывала ее слова. Она бы никогда не поддержала разговор во время ужина с папой Макани, которого особенно никогда не любила, но она все еще надеялась, что ее дочь помирится с внучкой.

– Тебе нужно позвонить ей сейчас или это может подождать?

– Я сейчас вернусь, прости. – Макани отошла от обеденного стола на кухню, где бабушка бы ее не увидела, и перечитала сообщения. Сердце словно замерло между страхом и надеждой. Она не могла представить, чтобы это был он, но больше некому. Или нет?

Ответ пришел незамедлительно.

Сердце бешено заколотилось. Макани уставилась на экран, ожидая, скажет ли он что-то еще. Наконец она написала.

Еще один быстрый ответ.

Очевидно, Олли был из того типа раздражающих людей, которые пишут сообщения полными предложениями и игнорируют вопросы.

Уязвленной. Серьезно, ни один нормальный человек так не разговаривает. Но он завладел ее вниманием. Макани послала в ответ один лишь вопросительный знак. Она смотрела, как появлялись и исчезали на телефоне три точки, пока Олли печатал, делал паузу, а потом снова начинал печатать.

Наконец ответ пришел.

Брови Макани поползли вверх. Редко встретишь такую прямоту, достойную восхищения. В ее голове появился вечный вопрос: « Знает ли он, что я натворила?». Было невозможно понять без лишних расспросов, но внутри возникло неприятное подозрение. Может, он и знал. А может, она ошибалась. Возможно, из них двоих именно Макани сделала неправильные выводы.

Она ответила.

Макани помедлила. Бабушка закашлялась – слишком громко – в соседней комнате.

Макани написала:

Ей бы стоило почувствовать раздражение, но это было не так. Совсем нет.

– Макани, – предупредила ее бабушка.

– Я сейчас вернусь. Уже почти все.

– Ты даже не разговариваешь!

– Мы переписываемся.

– Это не разговор. Тебе нужно поговорить с мамой.

Макани ухмыльнулась и отправила:

Вдруг телефон в ее руках зазвонил, и Макани подпрыгнула от неожиданности:

– Черт!

– МАКАНИ ЯНГ!

Макани вздрогнула, отвечая на звонок:

– Сейчас нелучшее время. Я перезвоню тебе позже, хорошо? – она нажала отбой, прежде чем Олли успел ответить, и прокралась обратно на свое место за столом.

Бабушка Янг следила за каждым ее движением.

– Это была не твоя мать.

Макани, как ребенок, засунула тефтелю в рот целиком.

– Дай мне свой телефон.

Макани испуганно замерла.

– Зачем? – пробормотала она с полным ртом.

– Ты меня слышала. Хочу увидеть, кому ты писала.

– Ладно, это Алекс. – Макани проглотила еду. – Я писала Алекс.

Бабушка продолжала сидеть с вытянутой рукой.

– Отлично! Это парень, понятно? Теперь ты довольна?

Бабушка замолчала, раздумывая над вариантами.

– Как его зовут?

– Бабушка…

– Никаких мне бабушек. Как его имя?

– Олли. Оливер Ларссон. – Макани уже знала, лучше добавить и его фамилию. Люди в этом городе всегда хотели знать фамилию.

Бабушка нахмурилась:

– Ларссон. Не тот молодой коп?

– Это его брат, Крис. Олли – мой одноклассник.

Бабушка Янг погрузилась в размышления, и Макани взмолилась, чтобы до нее не дошли слухи об Олли. Молилась, чтобы она думала, что быть братом копа – хорошо в этом городе. Наконец бабушка слегка успокоилась.

– Крис был моим учеником. Милый молодой человек. Жаль, что такое произошло с их родителями.

Макани тоже расслабилась.

– Если хочешь продолжать встречаться с Олли, мне нужно с ним познакомиться.

– Бабушка. Мы только переписываемся.

– А потом зазвонил твой телефон. – Она угрожающе ткнула салатной вилкой в сторону Макани, тем самым констатируя факт. – Ты заинтересовала этого парня.

* * *

Когда бабушка ушла спать, Макани отправила сообщение:

Любопытство подпитывало ее тревогу. Перспектива поговорить с Олли – единственное, что сейчас ее занимало. Она ходила взад-вперед по ковру и смотрела на телефон, желая, чтобы тот зазвенел. Но мобильный, лежащий на комоде, молчал.

Комод и остальная мебель когда-то принадлежали маме. Макани переехала в ее детскую спальню. Громоздкий дубовый гарнитур был неприятного оттенка золотого апельсина. Кровать слишком высокая, столбики на изголовье слишком строгие. Они спиралью возносились к потолку, словно заостренные бивни. Тяжелый и длинный комод, гигантское отвратительное зеркало и письменный стол размером с бегемота. Стоящий на нем ноутбук Макани казался настолько авангардным, словно этот деревянный стол сделали давно, еще до появления компьютеров.

Эта комната – полная противоположность тому, как ее мать жила теперь. Несмотря на расслабленную атмосферу пляжа, их дом был строгой геометрической формы, а внутри все сделано из нержавеющей стали.

Бабушка и дедушка, должно быть, сами выбирали мебель и после отъезда мамы убрали все фотографии и постеры, которые могли бы пролить свет на ее подростковые годы. Теперь на их месте висели фотографии Макани в начальной и средней школе и картинки прерий. Единственный оставшийся после мамы след – старая надпись, вырезанная внутри верхнего ящика стола: SOS. Макани редко понимала свою маму, но она определенно понимала тихое отчаяние, стоявшее за этим одиноким актом вандализма.

После переезда Макани сняла свои ужасные портреты и засунула их под кровать. Лишь несколько вещей из прошлой жизни осталось на виду. На столе стояли красивая тарелка из коралла и раковина каури, на кровати лежали плюшевый медвежонок и кит, а на комоде, на держателе в виде дерева, были аккуратно развешены украшения. Все остальные вещи Макани держала в ящиках, спрятав подальше.

Она снова проверила телефон: вдруг временно потеряла слух? Ничего. Уже поздно.

Внезапное шуршание за окном потревожило тихую ночь. Макани подошла к окну и вгляделась в тени. Холеный кот соседа – не того, который потерял кончик носа, а другого – часто охотился в их дворе. Макани никогда не разрешали завести кошку или собаку. Однажды, когда у нее будет свой дом, она заведет сразу обоих.

Снова шорох. Макани прищурилась, вглядываясь в темноту.

Звук раздавался из разросшихся кустов под ее окном. Она вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что там находится, и испугалась, заметив резкое движение. Потом наступила тишина. Кот, должно быть, поймал полевку.

Макани прижала лицо к стеклу, сложив руки козырьком и прикрываясь от света спальни. Она ждала, когда кот направится со своей добычей через лужайку, но в свете оранжевого уличного фонаря не было никого и ничего, кроме опадающей листвы.

Она вернулась к телефону. И здесь ничего не изменилось.

Макани снова бросила взгляд на окно. Непонятно, почему, но она чувствовала себя незащищенной. Она вновь подкралась к окну и выглянула наружу.

Вокруг было все так же пустынно.

Привет, паранойя, мой старый друг.

Она задернула занавески, взяла телефон и, усевшись на кровать, положила его на стеганое одеяло цвета слоновой кости – еще одна реликвия дедушки и бабушки. Макани попыталась подготовиться к тесту по испанскому, но не могла сосредоточиться. Почему Олли решил, что ей будет стыдно появляться рядом с ним? Из-за слухов? Если дело в этом, то он, скорее всего, ничего не знал о ее прошлом, иначе понимал бы, что не ей указывать, кого стесняться.

Может, у них есть шанс. Может быть, у них даже будет настоящее свидание. В конце концов, он же постарался раздобыть номер ее телефона, хотя и проигнорировал вопрос, каким образом.

Она все еще хмурилась, поэтому отложила в сторону учебник и достала последний выпуск Rolling Stone. Макани, как правило, не интересовали бумажные журналы, но она не могла удержаться, когда увидела на обложке Amphetamine. Их скандальная песня о несовершеннолетней девочке, разбившей сердце солиста – согласно статье, основанная на реальной истории, – стала настоящим хитом. Макани запоминающиеся слова песни и злили, и приводили в экстаз. Интересно, разбила ли она сердце Олли прошлым летом? Разбил ли он ее сердце? Или оно и так уже превратилось в осколки?

Вдруг зазвонил телефон. Она в спешке бросилась к кровати и в возбуждении дважды выронила трубку.

На экране была фотография огромной волосатой белой мужской задницы. Макани застонала и отбросила телефон в сторону, не ответив. Ей не хотелось потакать Алекс в одной из ее излюбленных игр. Алекс нравилось красть телефоны у них с Дэрби, набирать «волосатые задницы» в запросе картинок в Google, а потом незаметно возвращать телефоны на место. Когда они были не в школе, Алекс посылала фотографии наобум.

Телефон снова зазвонил в 23.31. Это был он.

Паника вновь накрыла Макани с головой. Нужно ли подождать, прежде чем ответить? Нет, это глупо. Из-за молчания они и оказались в этой запутанной ситуации.

Олли взял трубку после первого же гудка.

– Привет, прости за предыдущий звонок. У меня был перерыв, но, думаю, я позвонил не вовремя.

Голос Макани прозвучал спокойно:

– Откуда у тебя мой номер?

– А, – Олли растерялся. – Э, да. Прости. Мой брат. Он может, знаешь… достать разную информацию.

Второе извинение за несколько секунд. И раз он попросил Криса помочь, то, по крайней мере, что-то рассказал о ней старшему брату. Улыбка заиграла на губах Макани, но она сказала:

– Это немного жутковато.

Последовала долгая пауза.

– Да шучу я, – Макани рассмеялась, притворяясь более спокойной, чем была в действительности. – То есть не пойми меня неправильно, но это правда странно. Ты мог просто попросить номер у меня. Но я рада с тобой поговорить.

Голос Олли на другом конце провода зазвучал расслабленнее.

– И я.

– Ну.

– Ну.

Она перебирала пальцами петельки одеяла, и следующая фраза прозвучала как флирт:

– Так твоя смена в «Грилиз» все еще в среду?

Олли издал смешок.

– Да. Хотя я не мог не заметить, что ты больше не приходишь.

– Ага, там работает настоящий придурок. Он ведет себя так, словно я невидимка, когда мы встречаемся в школе.

– Интересно. Потому что в школе есть одна дура, которая тоже меня игнорировала.

Макани будоражила легкость, с которой они болтали, но в ее смехе послышалось сожаление.

– Это было глупо с нашей стороны, а? Эти предположения.

Олли согласился без раздумий:

– Невероятно.

– Мы можем сейчас поговорить начистоту?

– Я хочу, чтобы мы честно разговаривали всегда – и в настоящем, и в будущем.

Макани почти улыбнулась, но улыбка исчезла еще до того, как появилась. Ее голос зазвучал суровее:

– Слушай, я хочу продолжать с тобой общаться, только если ты хочешь, чтобы все было по-настоящему, и будешь проводить со мной время. Если просто собираешься меня трахать, я вне игры.

– Стой, – выдохнул Олли. – Нет. Нет. Я никогда не хотел только этого. Просто так случилось. Я вообще не знаю, как это произошло.

– Думаю, мы оба виноваты, – сухо ответила Макани.

В телефоне снова повисло напряженное молчание.

– Итак, – продолжил он, – только честно… я тебе нравлюсь?

– Честно говоря… да.

Долгая пауза. Или, возможно, Олли снова переводил дыхание.

– Честно говоря… ты мне тоже нравишься.

Уже давно Макани не испытывала настоящего счастья, поэтому забыла, что иногда от него может быть так же больно, как и от грусти. Признание Олли пронзило ее сердце, словно искусно брошенный нож.

Благодаря этой боли она почувствовала себя живой.