Онлайн чтение книги Весна умирает осенью
VII. Под замком

На авторский вечер солиста российской балетной труппы Родион решил не идти. Оливия все равно будет пропадать за кулисами, если у Вишневской получится устроить для нее интервью с премьером.

За обедом они договорились: как только Оливия переговорит с актрисой и заберет у нее свой телефон, сразу даст знать о дальнейших планах.

Но звонка так и не было…

Побродив по дому, Родион открыл бутылку вина, нарезал багет, местный душистый сыр и устроился перед огромным телевизором, которым была снабжена курортная квартирка его приятеля.

Полистав меню Netflix, он отыскал американский криминальный сериал, который начал смотреть еще в Париже. Оливия в последнее время все вечера проводила за конспектами: днем совмещать учебу на факультете и практику в популярном издании у нее получалось плохо, поэтому многое приходилось наверстывать в темное время суток. Ну а он вынужден был коротать время перед экраном в полном одиночестве.

Действие в новой серии закручивалось лихо – сценаристы на совесть отработали гонорар, уместив в пятьдесят минут эфирного времени несколько трагических смертей, пару сцен семейного насилия, циничный адюльтер, однополую любовь и мистическое исчезновение младенца.

Когда по кровавому полотну заставки посыпалась картечь субтитров, Родион уловил слабую вибрацию. Протянув руку к журнальному столику, он развернул к себе телефон.

Сквозь оглушительные децибелы саундтрека пытался прорваться неизвестный абонент: высветившийся номер был Родиону незнаком.

Уменьшив громкость, он нехотя ответил.

– Алло! Слушаю вас…

– Господин Лаврофф? – Голос на том конце провода принадлежал молодому мужчине и звучал официально. – С вами говорит комиссар Давид Симон, помощник начальника жандармерии города.

– Чем обязан? – Родион мгновенно выключил телевизор. Интонации комиссара ему не понравились.

– Вы знакомы с мадемуазель…э-э-э… Оливией Илиади? Она назвала вас в качестве контактного лица.

Родион резко поднялся.

– Вам известно, где она была сегодня вечером? – пользуясь его замешательством, атаковал комиссар.

– Может, объясните, почему вы мне звоните? Что-то случилось? – Родион с трудом сдерживал раздражение – типичный приемчик жандармов: взять собеседника на испуг и начать сразу вытягивать из него информацию.

– Мадемуазель находится сейчас в комиссариате Довиля. Мы заканчиваем проверку личности, после чего будем вынуждены поместить ее под стражу на срок от двадцати четырех часов, – отчеканил он сухо.

– Что за бред, под какую стражу? В связи с чем?!

– В связи с возможной причастностью к смерти человека. Мадемуазель Илиади имеет право на адвоката. Мы можем назначить своего или послать уведомление адвокату по вашему выбору. У него, правда, будет всего несколько часов, чтобы добраться до Довиля до начала снятия показаний. Вы можете мне дать его координаты?

Родиону стало душно – горловина тонкой водолазки сдавливала шею, перед глазами плыли какие-то бесформенные пятна. Нервно потирая лоб, он пытался вспомнить защитный код из четырех цифр – без него файл с деловыми контактами, хранившийся в планшете, был недоступен.

Наконец, он отыскал адрес и телефон Андре Вилара – адвоката, который не раз помогал ему разрешать судебные конфликты. Ведь почти в каждом расследуемом Родионом деле находился фигурант, желавший опровергнуть обнародованный компромат и подать на журналиста в суд… Усилиями Вилара все обвинения в отношении него неизменно отклонялись.

Распрощавшись с комиссаром, Родион рухнул на диван и уставился на искривленный ствол салонной пальмы: ее тонкие листья были покрыты пылью, выглядела она уныло.

«Какая чушь… какой абсурд! – думал он, с усилием потирая лицо. – Главное, чтобы Вилар срочно приехал. Иначе они пригласят государственного адвоката, и тогда я ничего не буду знать о том, что там творится. А значит, никак не смогу повлиять на ход дела…»

Но Вилар не подвел. Через минуту он был уже на связи и обстоятельно объяснял нюансы процедур задержания и предварительного допроса.

– У меня есть кое-какие текущие дела, но я, пожалуй, смогу их доверить своим стажерам, – сообщил он, громыхая дверью сейфа. – Выезжаю завтра в девять. Ни во что не вмешивайтесь и держите рот на замке: молчание сейчас – лучшая стратегия!

Под конец смягчив тон, он добавил:

– Не волнуйтесь вы так, Лаврофф! Это наверняка какое-то недоразумение: ну кого могла прихлопнуть ваша курсистка? Разве что комара, и то случайно.

Поговорив с адвокатом, Родион немного успокоился: действительно, ну какое, к чертям, убийство!

Очнулся он от гудения пылесоса в соседней квартире – на часах было восемь тридцать. Из-за неудобной позы, в которой он провел эту ночь – не раздеваясь, на диване с разъезжающимися в стороны подушками, – болели шея и плечо. Водолазка растянулась, на джинсы налип ворс от пледа. Вдобавок мучительно хотелось курить.

Крякнув, он поднялся и поплелся в душ. Кран издал утробное урчание и выплюнул струю мутноватой горячей воды. Родион сунул под нее голову и зажмурился – как жаль, что все это ему не приснилось! Он протянул руку к навесной полке, на которой стоял флакон с шампунем – его привезла с собой Оливия. Открыл колпачок, втянул носом воздух: мед и облепиха.

Так пахла подушка, в которую он утыкался лицом по утрам, пока она принимала ванну или штудировала свои конспекты на кухне. Так пах его блаженный мир, который еще несколько часов назад был абсолютно незыблем.

Уняв трепыхание в горле, он натянул джинсы, футболку, накинул пиджак и отправился в город. Террасы кафе были пусты. Хмурые официанты протирали столы несвежими тряпками, вытряхивали пепельницы, громыхали пластиковыми стульями. Вдоль бордюра бродили пегие голуби, с ловкостью уличных воришек подбиравшие крошки, которыми был усыпан тротуар.

На глаза попался киоск прессы. Изучив выкладку газет и журналов, Родион купил свежий «Мондьяль» и, наспех докурив сигарету, уселся завтракать в ближайшей кондитерской.

Через минуту загорелая женская рука водрузила перед ним поднос с круассаном, апельсиновым соком и кофе. Подоткнув под вазон с цветком кассовый чек, хозяйка задала какой-то вопрос, но Родион его не расслышал.

Центральная колонка газеты была отведена новости под заголовком: «Смерть в Довиле».

«Вчера в своем нормандском доме была найдена мертвой известная актриса Зоя Вишневская. Прибывшая на место полиция пока устанавливает причину смерти, но есть основания считать, что она была насильственной. Молодая журналистка, случайно оказавшаяся в доме звезды и обнаружившая ее тело, сообщила о произошедшем в жандармерию, после чего была задержана для дачи показаний».

Потрясенный Родион перечитал текст дважды, но имени Оливии, к счастью, в нем не обнаружил. Однако интуиция подсказывала – речь о ней… То, что эта абсурдная ситуация скоро разрешится, он не сомневался – всемогущий Вилар уже мчался из Парижа на всех скоростях.

Но для профессиональной репутации Оливии упоминание в прессе было бы губительным: если главред «Эритаж» пронюхает, что во время рабочей поездки она выполняла чужую работу, да еще и попала в криминальный переплет, то о постоянном контракте можно будет сразу забыть! И в университете после этого хороших рекомендаций ей не дадут…

Родион нахмурился, свернул газету и, сунув ее под мышку, вышел на улицу. Нырнув в сквозной пассаж отеля «Нормандия», он оказался на прибрежном променаде, уводящем в безотрадную даль – к туманно-дымчатым холмам, над которыми в сизом мареве повисло блеклое солнце. А ведь всего пару суток назад они прогуливались здесь с Оливией, не подозревая, чем закончится этот фестивальный вояж.

Он замедлил шаг возле «Солнечного бара», где пировала в тот идиллический день компания беззаботных буржуа, окружавших Вишневскую. Радужный смех Зои, пузырьки шампанского в прозрачном бокале, трепетание шелкового шарфа на ветру – все это никак не вязалось с понятием «смерть».

Зазвонил телефон. Родион побрел по пляжу к воде, прижимая трубку к уху.

– Лаврофф, это Вилар…

– Андре, наконец-то! Вы уже в Довиле?

– Больше часа. Я решил выехать пораньше, чтобы избежать пробок. Да и вас пожалел – волнуетесь, конечно.

– Так что там? Как она?!

– Взяли показания. Я проинструктировал мадемуазель заранее, попросил не выкладывать лишних подробностей.

– Ее отпустят? Ведь…

– А вы сейчас где? – оборвал его Вилар. – Я не могу рассказать вам всего по телефону.

– На пляже, но за десять минут могу добраться до квартиры.

– Не надо. Подождите меня на парковке – у входа в Олимпийский бассейн. Поговорим в машине, – проинструктировал его адвокат и повесил трубку.

Едва Родион приблизился к бетонному зданию бассейна, из-за шлагбаума показался представительный автомобиль. Остановившись чуть в стороне, он помигал фарами. Дождавшись, когда Родион сядет и захлопнет дверцу, Вилар приглушил радио и произнес:

– Очень странная история, Лаврофф. Не скрою, в ней много непонятного.

– Не томите, рассказывайте по порядку.

– Со слов Оливии, вчера утром она встречалась с Вишневской, чтобы забрать материалы для фильма о ее знаменитом отце.

Родион кивнул:

– Да, фотографии.

– В обед она спохватилась, что забыла у Зои телефон. Но у актрисы были планы на вторую половину дня, и Оливия решила наведаться к ней вечером. Около восьми тридцати она добралась до ее дома. Калитка оказалась открыта, входная дверь тоже. Оливия позвонила для приличия, подождала и вошла. В прихожей никого не было. Она окликнула хозяйку несколько раз, но ответа не последовало.

– Вот уже тогда нужно было обратиться в полицию, – проворчал Родион.

– Согласен. Однако мадемуазель этого не сделала. Вместо этого она направилась в гостиную, чтобы забрать свой телефон с журнального столика, на котором предположительно оставила его утром. В комнате наблюдался беспорядок: бокал на полу, одинокая хозяйская туфля в дверном проеме. На столе – еще один бокал, коробка шоколадных конфет, блюдо с виноградом, ведерко с бутылкой шампанского. В общем, все атрибуты романтического вечера… Оливия подумала, что пришла не вовремя. Ну вы понимаете, о чем я – мадам известна своей любовью к праздникам и молодым мужчинам. Уже покидая дом, сквозь приоткрытую дверь кухни Оливия вдруг увидела неподвижное тело Зои, распластанное на полу. Актриса была мертва.

Родион побледнел.

– Отчего она… скончалась?

– Сейчас с этим разбирается группа медицинских экспертов. Предположительная причина – механическая асфиксия.

– Дикость какая! Но в таком случае, как только будут готовы результаты вскрытия, Оливию отпустят – очевидно же, что она не могла задушить Вишневскую!

Глаза Вилара скользнули куда-то в сторону.

– К сожалению, все не так просто, Лаврофф. Зою никто не душил – судя по всему, она умерла от попадания инородного тела в дыхательный проход.

Родион удивленно приподнял брови.

– Подавилась крупной виноградиной и задохнулась.

– Какая нелепая смерть. Не младенец же она, в самом деле, чтобы едой давиться… И потом, где тут состав преступления?

– Дело в том, что в крови Вишневской выявлена изрядная доза алкоголя. С нетрезвыми людьми подобное случается часто: в момент оживленной беседы, приступа смеха или внезапного испуга просвет гортани может закрыть что угодно – от жвачки до сливовой косточки. Но суть не в этом. У Зои обнаружена черепно-мозговая травма.

– Она могла удариться обо что-то во время падения…

– Это правда. Сейчас они как раз пытаются понять, первичен ли этот ушиб и каким образом он был получен.

Родион покосился на адвоката – его не покидало чувство, что тот что-то недоговаривает.

– И когда же мы получим окончательный вердикт?

– Нужно подождать еще сутки.

– А потом Оливию отпустят?

– Зависит от результатов. Понимаете, криминалисты тщательно исследовали дом и среди прочих обнаружили ее отпечатки…

– Ну и что?! – воскликнул Родион, понимая, что его мир на глазах обращается в руины. – Их наличие вовсе не означает, что она – убийца!

– Конечно, нет. Ее «пальчики» присутствуют на предметах и поверхностях первого этажа, а ДНК – на недопитой чашке кофе. Конечно, этому есть объяснение – Оливия брала у актрисы интервью и провела в доме не один час…

Адвокат порылся в кармане, достал лакричный леденец и сунул его в рот.

– Однако вот что странно, – продолжил он, перекатывая конфету во рту, – на втором этаже, в личном кабинете Зои, где могли храниться ценности, тоже обнаружены отпечатки пальцев Оливии. Ваша подруга утверждает, что поднималась туда по просьбе хозяйки, однако звучит это подозрительно. Как и то, что именно она обнаружила тело и вызвала жандармов – практически сразу после того, как актриса скончалась.

– А точное время смерти Вишневской установили?

– Ну, не точное – приблизительное. При всех возможностях криминалистики его до сих пор определяют с некоторой погрешностью.

Родион молча уставился в потолок.

– Послушайте, но не могут же арестовать человека на столь расплывчатых основаниях, – пробормотал он растерянно.

– Не сгущайте краски, Лаврофф, об аресте пока речи не идет. Однако непроясненных моментов много. Сегодня вечером – по истечении двадцати четырех часов – ее либо освободят, либо продлят срок задержания еще на сутки. Не паникуйте раньше времени: для такого радикального решения должны появиться очень веские причины…