Онлайн чтение книги Вирт Vurt
День второй. «Хорошие сны о плохом»

С угрожающими улыбками на устах

Я взирал на мир сквозь слезы.

Мэнди и Битл вылезли из отсыревшей постели в два часа дня, и теперь сидели на кухне за поздним завтраком. Щеки Мэнди пылали как неоновая реклама. Что-то вроде: СЕКС ПОЛЕЗЕН ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ – ЗАНИМАЙТЕСЬ ИМ КАЖДЫЙ ДЕНЬ. ЭТО БЫЛО ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ. Битл был, как обычно, самим собой: волосы смазаны Вазом, прилизаны и зачесаны назад, рубашка «Питер Инглэнд» отутюжена до предела. Он тщательно побрился, и резкий аромат «Шоубиза» исходил от его кожи – так пахнут знаменитости на новогодней вечеринке. Оба выглядели свежо и сочно после приятностей секса, и я просто не мог принять это, не мог принять новую любовь. Битл чистил свой пистолет, смазывая патронник Вазом. Я так думаю – чтобы произвести впечатление на новую девушку. И это сработало.

– Он настоящий, Би? – спросила она. – Просто улет!

Ну да, разбежалась.

Пушка Битла, на самом деле, была игрушкой. Он купил ее у каких-то старых знакомых, выгодная сделка по дешевке, как он сам говорил, по причине того, что – при том, куда катился этот город – лучше подстраховаться любыми доступными способами. Битл, разумеется, никогда из нее не стрелял, да и повода ни разу не было, и протаскавшись с ней две недели, он засунул ее в какое-то потаенное место, и на этом все кончилось. Теперь же он снова извлек ее на свет божий и подлечил ее Вазом, и все – ради какой-то крутой новой уличной биксы.

Я не возражал, но Мэнди была моим открытием. Я обнаружил ее, шатаясь вокруг Крововиртовых прилавков на андеграундном рынке. Ее глаза были полны нервной дрожи и искр, когда она поглаживала перья, пробовала некоторые, просто поднося к губам, отрывалась под чарами насилия и боли. И я попал под воздействие ее чар. И предложил ей присоединиться к нам, стать Тайным Райдером. Она высмеяла название, но я по-прежнему видел потребность в компании в ее глазах. Может, я просто пытался заменить Дез самым простым и доступным способом. Может быть. Может быть, каждый из нас время от времени немного впадает в отчаяние. Может быть, легких путей просто нет.

– Ты слышал об Икарусе, Би? – спросил я, стараясь выдерживать равнодушный тон.

Он даже не озаботился ответить – он был слишком занят, вдыхая полными легкими первоклассный Дымок. Его едкий запах погружал меня в проблески призрачного сна, и от того, что я там видел, меня пробирал озноб.

– Икарус Уинг? Мэнди тебе о нем не говорила? – Я мельком взглянул на Мэнди. Она нагребала полные ложки хлопьев «Джей Эф Кей» и отправляла их в рот – в провал между накрашенными губами. Ее глаза мертво отреагировали на мой вопрос. – Она мне сказала, что у Икаруса Уинга сегодня будет Вуду. – И опять никакого ответа от Битла. – Ты знаешь этого чувака, Икаруса, Би?

– Нет, – его голос звучал медленно и легко от Дымка.

– Нет?

– Никогда о таком не слышал.

– Ты знаешь всех, Би! Всех и каждого!

– Да что ты говоришь? – его голос стал резче.

– Ты что, издеваешься надо мной? Я…

– Отвянь, Скриббл!

– Би…

– Ты что, не знаешь, кто помогает тебе? У тебя какие-то проблемы? А?

Его глаза были холодными и стальными в дыму от его джойнта.

– У вас, ребята, хорошая ночка была на двоих? – Не знаю, зачем я это сказал. Просто вырвалось. Они переглянулись. И улыбнулись друг другу.

– Думаешь, Бриджит это понравится? – добавил я, прекрасно осознавая, что с Брид вполне станется выколоть Мэнди глаза пилкой для ногтей. Бог его знает, что она может сделать с Битлом. Может быть, она извергнет весь свой дым ему в голову, заставив его мозги интенсивно работать в безумном неистовстве. Это называется Теневой трах. То же самое, что принимать Черепно-мозговой Кал с включенным светом.

– Бриджит придется с этим смириться, – сказал Битл.

– Куда, кстати, пропала эта теневая девушка? – спросила Мэнди. В ее устах слово «теневая» прозвучало как какое-то заразное заболевание.

– Она спит в моей комнате.

– Ву, Ву, Ву! – закричала Мэнди, полная грубой жизни.

– Отлично, Стивен!

– Это не то, что ты думаешь, Би.

– Стивен? Это настоящее имя Скриббла? – засмеялась Мэнди. – Ах, как клево!

– Да, он такой, малыш Стиви, Мэнди, – заметил Битл, прекрасно понимая, что он меня достает. – У него все не как у людей. С женщинами в особенности.

– Отвяжись, Би, – мой лучший ответ. – Меня зовут Скриббл.

– Сегодня он очень чувствительный, – съязвила Мэнди.

– Может, мы все-таки продадим пару кусочков Существа, – предложил Битл. Этого было вполне достаточно, чтобы завести меня еще больше. Я больше не мог сдерживаться.

– Ни фига подобного, Битл. Обломись!

– Да просто пару кусочков. Бумажник Тайного Райдера пуст. Я не могу ждать до следующей подмазки. Ну же, решайся, Скриббл! Руку или ногу. Или кусок его толстого брюха.

– Нам он нужен! Весь, целиком!

Я схватил Битла за руку. Мой голос напрягся;

– Ты знаешь, Би, почему. Дездемона… она…

– Большая Тварь все равно отрастит их снова. Что за потеря?

– Я в отчаянии, Би… Я… Мне кажется, Дез пытается выбраться. Она…

– О чем ты, Скриббл? – вмешалась Мэнди с набитым хлопьями ртом.

Я посмотрел на нее и отвернулся. Потом опять повернулся к Битлу. Я не знал, что им можно рассказывать, а что – нет. Нужно ли говорить им о телефоне? Боже! Битл подумает, что я спятил. Он был уверен, что Дездемона уже мертва. Телефонный звонок стал бы завершающей точкой в истории о безумии Скриббла. Черт! Может быть, я и вправду схожу с ума?! Может быть, Дездемона живет только во мне? Нет, нет. Даже не думай об этом!

– Она жива, Битл, – я приложил все усилия, чтобы голос оставался спокойным. – Я это знаю.

Теплый свет подкатил к глазам Битла.

– Как пить дать, Скрибб. Она жива. Мы найдем ее. Правильно, Мэнди?

– Еще бы!

Они просто пытались быть милыми по отношению ко мне. Я могу с этим смириться.

– Может быть, сходим к Тристану? Это тебя устроит, Скриббл? – спросил Битл.

– К какому Тристану?

– Мой старый друг. Чувак не промах. Продал мне эту пушку. Знает все то дерьмо, о котором я сам забыл. И еще больше.

– У него есть Английский Вуду?

– Он больше не занимается Виртом. Но, может быть, знает, где его взять.

– Он, наверное, знает об Икарусе Уинге? – Ко мне вернулась надежда. По крайней мере, мы не стояли на месте. Я не хотел останавливаться, я хотел двигаться, пока еще теплилась хоть какая-то надежда. – Как ты думаешь, Би?

– Вот заодно и спросим, – улыбнулся Битл. Эта его улыбка! – А сначала мы можем проверить этого Себа, приятеля Мэнди. Ты усекаешь план, Скрибб?

Я опять подпадал под его обаяние; Битл распоряжался, и мир выглядел радужно, как куст роз.

Обязательно найдется что-то, что испортит день.

Это «что-то» обернулось кем-то, стучавшимся в нашу дверь. В дверь именно постучали. Не позвонили с первого этажа, нет… Это было нападение в ближнем бою. И шум послужил толчком для решительных действий Битла. Там, за дверью, стоял человек. Но человек бы сюда не прошел. Посторонние здесь не ходят. Квартира входила в систему внутренней охраны дома, и мимо камеры над подъездом могли пройти только жильцы. Миновать эту систему – надо было извернуться, и сделать это мог только коп. Отличный коп.

Битл активировал Джэм-режим, двигаясь, как пластинка на ускоренной записи. Первым делом он незаметно сунул пушку в карман, потом повернулся к нам и прошептал:

– Уберите отсюда этого мудозвона!

Под «этим мудозвоном» он подразумевал Существо-из-Открытого-Космоса, все еще пребывавшее глубоко в перьевых грезах на полу рядом с камином. Мы с Мэнди взялись за него с двух концов, уже со знанием дела – как ветераны, и уложили его в стенной шкаф. Вернувшись, я услышал, как Битл говорит с каким-то персонажем через дюймовую щель в двери.

– Разумеется, офицер, – говорил он. – Никаких проблем. Пожалуйста, заходите. Чувствуйте себя как дома.

Голос Битла звучал очень уверено, и, вне всяких сомнений, он уже очистил пол от всех изобличающих следов, но как они нас нашли? Может быть, коп из «Вирта на любой вкус» высветил больше информации, чем высвечивает обычно. Или коп на Плат-Филдс видел инопланетянина у нас в руках.

Коп из реала шагнула в гостиную. Настоящая, не теневая. Из плоти и крови; коллекционный экземпляр. У нее была «химия» – мелкие кудряшки. Да, определенно коллекционная вещь.

– Что здесь происходит? – спросила она.

Повисла долгая пауза. В дверях стоял напарник девицы-копа, какой-то бледный, словно присыпанный мукой, напыщенный плото-коп из ада.

– Да ничего особенного, – сказал Битл.

Оба копа смотрели на нас с угрожающими улыбками на устах.

– Хорошая у вас квартирка, – сказала главная. – Я бы хотела ее осмотреть.

– Без проблем. У вас ордер с собой?

– А мне он нужен? Мистер..?

– Битл. Я в том смысле, что как насчет неприкосновенности частной жизни.

– У нас есть причины предполагать, что вы укрываете инопланетное существо!

– Чего?

– Существо Вирта. Живой наркотик.

– Неужели?

– Вы знаете, что это строго запрещено.

– Неужели? – Битл хладнокровно подыгрывал ей.

– Просто проверка, – сказала женщина-коп, устремив взор на неиспользованное Голубое и отыгранные Кремовые перья, валявшиеся на полу.

– Самое лучшее, – сказал Битл. – Они абсолютно легальные.

– Разумеется, – сказала она. – И ничего, кроме этого?

– Как вас зовут? – спросила Мэнди из ниоткуда.

Женщина-коп посмотрела прямо в глаза Мэнди.

– Я не обязана называть свое имя.

Мэнди злобно взглянула на нее – лучший образчик Крововирта. Я видел такой взгляд раньше; он заставляет испытывать страх. Но на копа он не подействовал. Никакого испуга. Никакого холодного пота. Она сохраняла спокойствие.

– Ладно, будет очень приятно с вами пообщаться, – сказал Битл.

Полицейская внимательно оглядела комнату, выискивая улики.

– Я просто вас предупреждаю. Больше не беспокойте соседей.

Ах, вот в чем дело. Любопытная сука из квартиры под нами.

– Мы постараемся, – сказал Битл.

– Слушай внимательно, малыш. Меня не так просто удовлетворить.

– Ну, это заметно.

– У тебя есть работа?

– Пока нет.

– Я, знаешь ли, не люблю выжимал; мне они как-то несимпатичны.

– Все мы не без греха.

Повисла напряженная тишина, в ходе которой Битл попытался подавить эту женщину своим якобы неотразимым сексуальным обаянием. На нее, впрочем, оно не подействовало. Взгляды Битла отскакивали от нее, как горох от стенки, ее глаза были как тяжелый металл. Битлу повстречался достойный противник!

И тут ее молчаливый напарник рассеял чары:

– Пошли отсюда, Мердок. Ничего здесь такого нет, просто сборище никчемных детишек.

Мердок даже не посмотрела в его сторону. Она ткнула, как пистолетом, указательным пальцем в Битла.

– Я еще вернусь за тобой. Просекаешь?

– Просекаю, – хладнокровно отозвался Би.

Дверь закрылась за ними с уютным щелчком. Битл немедленно сбросил маску хладнокровного человека; достал два Джэммерса и направился прямо ко мне и Мэнди.

– И что это за дерьмо с соседями? – спросил он гневно. Его лицо перекосилось от ярости. Один длинный локон волос, избежавший прикосновений Ваза, теперь болтался перед его напудренным лицом, как ползучий побег какого-то черного растения.

– Ну так, и что за дерьмо здесь происходит?! – заорал он, и мы с Мэнди не могли даже смотреть друг на друга.

– Это была моя ошибка, – сказала Мэнди.

– Ну-ка, давай рассказывай, – сказал Битл.

– Нас застукали на лестнице, когда мы несли Существо, – добавил я.

– Замечательно.

– Какая-то женщина с третьего этажа, – сказала Мэнди.

– И вы его не прикрыли?

Мэнди трясло, как в лихорадке. Она посмотрела на меня.

– Ты же знаешь, что нет, Би, – решился я, молясь Господу Вирта, чтобы меня унесло прочь из этой комнаты, и я попал прямо в театр небес, где играют ангелы.

Обломись.

Битл ударил меня. По лицу. Ощущение, как удар молотком. И кстати, не слабый удар. Закаленная сталь, с рукояткой из твердой древесины.

Я убрал руку от носа, и на пальцах и на ладони была кровь.

Когда-нибудь этот чувак поплатится за все.

И он точно поплатится. Но не от моей руки.

Джэм-режим

Мы пребывали в Джэм-режиме, продираясь с резкими гудками по глухим узким улочкам, трясясь и подскакивая в фургоне. Я, Существо, Брид и Мэнди; Битл – за рулем, заджэмованный в высшей степени. Виды Южного Манчестера проносились мимо черных окон, как в плохом зарубежном кино. Битл приговорил столько Джэммерсов, что страх стал лишь скверным воспоминанием. Парень вошел в демонический трип и взял всех нас с собой.

Брид в кои-то веки проснулась и взирала на мир широко распахнутыми глазами. Будил ее я. Работа, кстати, не из легких – все равно, что будить камень, мертвую глыбу неодушевленной материи. Господи, как она на меня орала, а потом, когда полумертвый мир начал возвращаться к ней на всех парах, она возалкала крови Битла, обещая ему медленную и мучительную смерть.

Пришлось дать ей пощечину.

Она ответила пощечиной.

И было больно.

Нам обоим.

Потом я легкими тычками согнал ее вниз по лестнице к фургону и вернулся за Существом-из-Открытого-Космоса. Оно только что пришло в себя после перьевой ночи. Я бы дал ему около часа, а потом оно начнет вопить, требуя еще больше воспоминаний о своей родине. Боже! Да кто же захочет там жить?! Разумеется, перетаскивать Существо снова досталось нам с Мэнди. На этот раз мы завернули его в одеяло, и путешествие вниз по лестнице проходило, как во сне, пока не появилась Твинкль.

– Это вы, мистер Скриббл? – спросил ее звенящий голосок.

– Убирайся, малышка! – был мой ответ.

– Мистер Скриббл, это несправедливо, – отозвалась она мне в тон.

Твинкль – очаровательный голубоглазый ребенок лет десяти, со спутанными волосами, такими светлыми, что умри все живое. Я любил ее нежно, если не принимать во внимание, что она была настоящей заразой и, к тому же, слегка приставучей.

– Что там у вас в одеяле, мистер Скриббл?

– Деточка, убирайся к черту, – сказала Мэнди.

Но ребенок не унимался:

– Это инопланетянин из космоса? – спросила она.

Твинкль жила на втором этаже, ребенок в семье трех родителей: мужчины, женщины и гермафродита.

– Это просто Бриджит, – извернулся я. – Мы не можем ее разбудить.

– Не может быть. Я видела, как вы согнали Брид вниз. У вас тут в одеяле незаконный инопланетянин.

– Да нет же, нет у нас никакого инопланетянина, – вмешалась Мэнди.

– Я его видела раньше. Я видела, как вы его тащили наверх вчера ночью. Все в доме знают.

– Послушай, Твинкль…

– Оставь ее, Скрибб, – сказала Мэнди. – Давай быстрее загрузим его в фургон.

– Я бы тоже хотела, чтобы у меня был свой собственный инопланетянин, – сказала Твинкль, а потом прозвучал вопрос, повергший меня в ужас: – А можно мне в вашу банду? Можно, а, мистер Скриббл? Можно, я буду младшим Тайным Райдером?

Она вечно меня донимала подобными просьбами.

– Нет, тебе, черт возьми, нельзя! – воскликнул я. – А теперь сгинь!

Твинкль пару секунд смотрела на меня, и медленно, шаркая ножками, побрела по коридору к двери к себе в квартиру.

Сначала Битл повез нас в Корлтон, где мы заглянули в «Вирт на любой вкус» в поисках Себа. Менеджер, тонкая, как тростинка, девушка, сказала, что Себастьян сегодня не вышел на работу и что он, в любом случае, уже уволен – за то, что навел на них копов, – а поскольку «Вирт на любой вкус» – компания миролюбивая, такого рода сотрудник просто не вписывается в их представления об успешном бизнесе. Она дала нам его адрес из базы данных, и мы погнали фургон в Уэст-Дидсбери, но оказалось, что Себа там тоже нет и что он не возвращался домой со вчерашнего вечера. Бледный и прыщеватый юнец, открывший нам дверь, сказал, что понятия не имеет, где сейчас Себ и какого черта вообще мы его беспокоим, дескать он не пасет своего сожителя.

Потом мы мчались по Принцесс-Роуд, в Боттлтаун к Тристану, напрочь позабыв о плохом сне с Мердок и копами. Может быть, все не так плохо, как кажется. Во всяком случае, на мой скромный взгляд. Просто тупая легавая в излишнем служебном рвении, ищущая, где бы сцапать каких-нибудь простаков. Битл, однако, думал по-другому.

– Эта сука, Мердок, вернется, как пить дать, – заметил он с водительского сиденья. – У нее взгляд такой был… голодный. Можете не сомневаться. Ты раньше бывала в Бутылке, Мэнди?

– Нет.

– Тебе понравится. Здесь по-настоящему стремно…

– Битл, ты подонок, – вдруг заявила Бриджит.

– Такова жизнь, – отозвался он.

– Я тебя слышала вчера ночью.

– А я-то старался не слишком шуметь. А то могло было быть и хуже.

Брид бросила на Мэнди убийственный, как пуля, взгляд.

– Эта девушка хорошо поет. По-настоящему хорошо, – сказал Битл.

Я подумал, что Брид тут же вырвет Мэнди глаза, но фургон петлял, как ракета под метеоритным дождем в космическом пространстве, и Би вел его, как маньяк. Он намеренно отклонился от курса, вильнув в сторону какой-то старой калоши на инвалидных ходунках. Старуха пронзительно завизжала. Битл миновал ее, едва не размазав по асфальту, и круто заложил влево на Принцесс-Роуд.

– Господи боже, Би! – прорычала Брид с пола.

Мы снова расселись по местам, и Мэнди спряталась за последним номером «Кота Игруна». Она проходила своего рода экстерный курс домашнего обучения и, вне всяких сомнений, пыталась закрутить с Битлом что-то серьезное. Без шансов, крошка. Он – магазин закрытый и запертый на все замки. Очень скоро ты это поймешь, очень скоро . Есть вещи, которые просто не выскажешь, сидя в переполненном ржавом гробу на колесах, несущемся по направлению к Боттлтауну.

– Я смотрю на тебя, – сказала Брид, сверля Мэнди тяжелым взглядом.

Мэнди упорно ее игнорировала, скрывая лицо за журналом.

– Мы едем прямо в Бутылку, Би? – спросила она.

– Точно так, детка. Прямо в Бутылку.

– К Тристану?

– К нему.

– За Английским Вуду? – Мэнди выдавала всю информацию, которой не владела Бриджит.

– Верно, детка.

– Я выяснила насчет Икаруса Уинга, – сообщила Мэнди, напыщенная, как сутенер.

– Это мой фургон, сука, – фыркнула Брид и добавила: – Давай вали отсюда!

– Извините, – ответила Мэнди, опуская «Кота Игруна», – но в данный момент это транспортное средство идет на довольно высокой скорости.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

Мэнди занервничала, но лишь на мгновение. Стрельнула глазами в сторону Битла и снова возрилась на Брид. Брид изобразила свой лучший дымный взгляд.

– Это хорошо, что ты знаешь, – сказала Мэнди, храбро встречая этот взгляд. – Битл чувствует то же самое. – Битл ничего не сказал. Вот тебе, новенькая, замечательный шанс получше узнать этого человека . – Может, теперь ты оставишь нас в покое. – Морщина боли, как шрам, пересекла лоб Мэнди. Вот так оно и начинается. Капли пота стекали по ее лицу. Ее губы сжались. – Битл! – в ее голосе появились соответствующие интонации. Боже! Брид начала Теневой трах! Мэнди сжала руками голову, ее лицо перекосило от боли. – Битл!!! Что она делает?! Помоги мне!!!

– Брид! – закричал я. – Оставь ее в покое!

Безрезультатно.

– Битл!!!

Битл даже не обернулся, чтобы посмотреть на спектакль. Возможно, он знал, как далеко может зайти Бриджит, чтобы дать понять Мэнди, что конкретно она имеет в виду. Да, наверное.

– Отвали от меня! Конченая теневая сука!!!

Бриджит улыбалась.

– Знаешь такую пословицу, новенькая. Чистый значит бедный…

Мэнди бросилась на нее, выпустив коготки, но споткнулась о Существо, которое все еще было слишком обдолбано перьями, чтобы о чем-либо волноваться. Закончилось тем, что две девушки сцепились на полу, и Существо присоединилось к ним, его щупальца дрожали; вне всяких сомнений, оно приняло эту драку за продолжение виртовой грезы, которой оно по-прежнему наслаждалось.

Я взирал на эту куча-мала и думал: почему жизнь вот такая? Почему, мать вашу, она вот такая, жизнь?!

Битл вырулил на Мосс-Лейн-Ист.

Брид с Мэнди перекатились через Существо и вошли в клинч. Я не мог сказать ничего путного, но тут, наконец, вступил Битл:

– Прекратите там этот бардак. Мы уже приехали.

Битл поставил фургон на парковочное место, обозначенное знаком «НЕТ ХОДУ». На Джэммер было плевать. Фургон встряхнуло под отвратный скрежет тормозов, и он резко остановился, отбросив Мэнди и Брид обратно в объятия Существа. Шесть щупалец обернулись вокруг Бриджит. Это было любовное объятие. Мэнди с трудом выбралась из этой свалки, тяжело дыша.

– К черту все! К черту! Мне это просто не нужно! О’кей?

Битл обернулся и посмотрел на обеих женщин.

– Моя постель тепла и широка, – сказал он, – а жизнь коротка. Понятно?

– Понятно, – сказала Мэнди.

Брид ничего не сказала. Ее глаза закрылись, встречая сладостную боль. Она погружалась все глубже в обволакивающее тело Существа, черпая утешение из его мрачных теней.

Битл, еще больше скривившись, повел головой и искоса посмотрел на меня.

– Пошли, Скриббл. – И тут он увидел то самое выражение в моих глазах. – Боишься?

– Нет.

– Вообще-то, ты должен бояться. Чистые в Бутылку не ходят.

– Я жду. Пошли.

– Выбора нет. Понимаешь, о чем я, Скрибб?

Конечно. Иногда у тебя просто нет выбора. Даже, если ты чист, как дождь, и твоя жизнь – лишь слюнявый поцелуй на стекле. И Существо говорило со мной:

– Кхаси! Кха, кха! Кхаси, Кха! – Не оставляйте меня здесь одного . Что-то вроде того.

– Нельзя брать с собой Существо, – сказал я. – Слишком опасно. Нам оно очень нужно. Кому-то придется остаться.

– Правильно, Скрибб. Вот ты и останешься.

– Битл!

– Выбора нет.

– Это мой трип, Би. Я знаю, зачем мы здесь.

– А я знаю это место. Час твоей битвы еще не пробил, Скрибб.

Мэнди открыла задние двери.

– Давай сделаем это, Би!

Битл повернулся к Бриджит. Она лежала в объятиях инопланетянина.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Брид? – В его голосе было чувство. Может быть, даже нежность. Совсем чуть-чуть. Бриджит слегка приподняла сонную голову из щупалец Существа.

– Это твоя игра, Битл, – ее голос был глубоко затенен. И тут я врубился. Она не говорила, она просто думала! Я поднялся и встал между ними.

Битл ответил шепотом:

– Да, все правильно. Это моя игра.

Вот так оно все и произошло. Их последние слова, обращенные друг к другу.

Битл вышел из фургончика и подошел к задним дверям, где его ждала Мэнди. Просунув голову внутрь, он сказал мне:

– На этот раз тебе быть на шухере. – Он помолчал и вдруг добавил, немного понизив голос: – Я для тебя это делаю, Скриббл. Помнишь?

– Помню-помню.

– И для Дездемоны…

Я помню.

В Бутылке

Битл и Мэнди идут по дорожке, усыпанной стеклом.

Послеполуденный шум в приоткрытом окне.

Спектр цветов, излучаемых солнцем, ярко сверкающим над высотками. Свет преломляется сквозь влагу, висящую в атмосфере.

Дрожащее марево в воздухе.

Миллионы кусочков солнца светятся на тротуаре.

Битл и Мэнди исчезают в радужном мираже.

Я старался следить за ними как можно пристальней, перебравшись на переднее сиденье для лучшего обзора. Повсюду – кристально острые осколки разбитых бутылок: винных бутылок, пивных бутылок и бутылок из-под джина, – они ловили и увеличивали каждый рассеянный луч манчестерского света. Весь Боттлтаун, от торгового центра до жилых многоэтажек, блестел и искрился, как разбитое зеркало самой яркой звезды. Такова красота в центре города слез. В Боттлтауне даже слезы мерцают, как драгоценные камни.

Я знал, что у Битла был дар замечать красоту даже в уродстве. Просто я больше привык к уродству, наблюдая его каждый день в жестоких зеркалах и в зеркалах женских глаз.

Боттлтаун существует всего лет десять или около того. Своего рода урбанистическая мечта. Когда все только начиналось, здравомыслящие и благопристойные семьи быстренько выехали отсюда, и им на замену приехали молодые и апатичные, а потом появились черные, робо-бродяги, теневые готы и студенты. Впрочем, студенты быстро убрались прочь, на задних сиденьях папашиных и мамашиных мобилей, жалуясь на разгул преступности: кражи со взломом, разбой и чего похуже. Очень скоро выехали и черные, оставив это место нечистым – гибридам, которым вообще все едино. Спустя примерно год муниципалитет открыл здесь пару пунктов по приему стеклотары, один – для белых бутылок, другой – для зеленых. Хорошие милые люди из отдаленных районов приезжали сюда, прямо на край помойки, с целью сбросить свои свидетельства о чрезмерном потреблении алкоголя. Муниципалитет прекратил вывозить бутылки с приемных пунктов, и всякий, кто приходил туда, должен был тонуть в русле боли, просто чтобы добраться до старых-добрых времен.

Приемники были уже заполнены и переполнены, но люди по-прежнему приходили и разбивали бутылки о мостовую, на ступеньках и лестничных площадках. Вот так заполняется мир. Черепок за черепком, осколок за осколком, пока все это место не превратилось в своеобразный блестящий дворец, острый и болезненный при прикосновении.

На одной из ближайших стен кто-то нацарапал слова: «чистый значит бедный». Я наблюдал за тем, как Битл и Мэнди поднимаются вверх по лестнице, друг за другом, направляясь на пятый этаж. Они то скрывались из вида, то опять появлялись, по мере того как выходили на очередную лестничную площадку. Эта ритмичная картинка меня убаюкивала. Вот я их вижу, буквально мгновение, как они проходят по четвертому лестничному пролету, потом они исчезают, и я впиваюсь глазами в следующую лестничную площадку и жду.

Жду.

Жду.

Жду, когда они снова появятся.

Прошло несколько минут. Ничего. И тут я увидел, как Мэнди несется по коридору пятого этажа, а за ней следом бежит какой-то незнакомец.

В считаные секунды я выскочил из фургона. Битое стекло врезалось мне в ноги, даже через кроссовки, и я помчался ко входу в здание. Лифт не работал, да и чему удивляться? Я бросился на лестницу, перепрыгивая через три ступеньки, и уже слышал крики Мэнди, даже на таком расстоянии; оружия у меня не было, ни ствола, ни ножа, только – две слабые руки и две ноги, с трудом поднимающиеся по лестнице.

Третья площадка.

Ускоряюсь вперед – наверх.

Навстречу шуму.

Вваливаюсь на площадку четвертого этажа – дыхалка уже не работает, пот течет с меня градом. Давай! Давай же, козел! Дальше, вверх!

Следующие ступеньки. Теперь я слышу голос Битла, выкрикивающий угрозы. Я почти ничего не вижу, свет меркнет, глаза залиты потом, и в венах быстро пульсирует кровь. Я бежал, преодолевая свои ощущения, борясь с самим собой, пытаясь найти в себе храбрость, и моя левая лодыжка ныла пронизывающей тупой болью. Только, пожалуйста, не теперь, старая рана .

Шум драки прямо у лестничной клетки, и мне удалось сдержать свой порыв. Я отшатнулся назад, холодея от страха.

Трах! Мое тело ударилось в двери лифта, и вжалось там в тень.

Я быстро заглянул за угол и сразу же оценил ситуацию. Битл лежал на полу, судорожно закрывая руками голову. Трое мужчин пинали его ногами – в голову, грудь и спину. Все они выглядели одинаково – в кошмарном облике дружелюбной смерти, столь популярном у молодых робо-готов. Их пластиковые кости гордо просвечивали сквозь плотно натянутую, бледную кожу. Ими руководила какая-то женщина. От нее исходил густой дым, темные клубы тумана, поднимающиеся от ее кожи, в точности как у Бриджит, когда она злилась и выходила из себя. Теневой гот! Голос Мэнди эхом разносился по коридору – все проклятия и ругательства молодых и сильных. Потом она появилась в поле моего зрения, ее волокли еще два робо-гота. Она отчаянно отбрыкивалась и царапалась, вонзаясь ногтями в их плоть. Никакого толка; эта робо-плоть уже давно мертва к ощущениям. На мой скромный взгляд, как-то уж слишком много их развелось, живых бутлегов Вирта Теневого Лечения. Глаза женщины были скрыты за черными паутинами, и она распевала мрачную литанию: чистый значит бедный! Убей чистого! Мэнди заорала от боли, когда готы грохнули ее об стену и прижали, не давая пошевелиться. Теневая готка склонилась к ее лицу. По-моему, Мэнди прямо-таки напрашивались на очередной Теневой трах, потому что первое, что она сделала, это плюнула большим сгустком слюны прямо в лицо теневой готке.

Битл и Мэнди все еще боролись там, на ступеньках, и все, что я мог, это скрываться в тени мертвой шахты лифта, сдерживая побуждение бежать, вырваться отсюда, а ведь это был никакой не театр, никакой не перьевой трип. Настоящая жизнь, как Желтые Перья, не имела опции выброса. Вот почему они так похожи.

Спрятаться негде, даже в тени .

Скользящий шум у меня под ногами.

Теневая готка не отреагировала на слюну, которая заляпала ее щеку.

– У меня ощущение, – сказала она. Сперва я подумал, что она говорит про себя, про свое ощущение силы, и только потом въехал, в чем дело.

Теневая готка слышала мои мысли! Боже! Должно быть, лютая у девушки тень, раз она ловит мысли из-за угла, в кромешной темноте.

Шуршание у меня под ногами, и моя травмированная лодыжка воззвала ко мне, из глубин прошедших лет, тяжелым сосредоточием боли.

– У меня ощущение, мои братья, – продолжила Теневая готка. – Я чувствую еще одного чистого. Он уже рядом!

Я наблюдал за ними из своего убежища, вжимаясь в темноту. Их робо-глаза вспыхивали красным светом, а полные дыма глаза теневой готки смотрели мне прямо в душу и видели там страх. Шуршание стало настолько громким, что мне пришлось взглянуть вниз. Змея снов ! Фиолетовые и зеленые чешуйки. Змея, ищущая мою рану!

Должно быть, от страха и паники у меня голова пошла кругом, и я вдруг представил, как я хватаю шипы зубами и выплевываю, сломанные с треском надвое, как я поднимаю молоток на длинной ручке против Гвоздострелков-тяжеловесов! Черт! Как же мне хорошо! Я принимал это Синее низшего уровня несколько лет назад, но тут приход грянул снова, причем абсолютно безперьевой! Вирт начинал Шип-Атаку, и обычно я заканчивал в полной отключке от шипов, по одному в каждом глазу, но сейчас мне было хорошо! Так хорошо, что я готов был бросить вызов целому миру, и особенно – какой-то худосочной дымовой девице и ее ржавым робо-мудвинам.

Я выступил из тени на свет, одновременно долбанув змею ногой. Она приземлилась где-то в четырех футах от меня, прямо под ногами одного из робо-готов. Он отскочил от змеи, потерял равновесие и рухнул. На полу он смотрелся как ненужная рухлядь.

Это я, Скриббл, Герой Шип-Атаки, идущий на выручку.

Псих ненормальный .

Змея поблекла от Шиповой силы моего удара, но где-то между этим великим подвигом и началом драки Вирт улетучился, и я почувствовал отдаленную боль, и только потом осознал, что это была моя скула. Кулак, подобный железу, врезался в нее со всей дури, а следом – второй, в левый глаз, и я свалился на пол и подумал: Это не я! Я не такой! Последний раз, когда я дрался, мне было тринадцать лет. Я дрался с отцом и был жестоко избит . Я обхватил голову руками – в детстве меня так обнимала мама. Украдкой я бросил взгляд между раздвинутыми указательным и большим пальцами и увидел, что надо мной стоит теневая готка. Эта порочная красота целилась прямо мне в зубы. Господи, как больно! Это была настоящая жизнь, какой-то безмазовый срез реальности, и болело, как от ножевого удара, и даже сильнее, потому что стеклянные осколки врезались мне в кожу, когда я вжался в пол в поисках спасения.

Поиски не увенчались успехом.

Ее тяжелый ботинок на манке изготовился было для следующего удара, и я думал: все, чего я хочу, это быть в Вирте. Остаться в Вирте навсегда. Жизнь – для меня это слишком. Я не могу терпеть боль!

Удара, однако, не последовало.

Раздался резкий крик боли, и тяжелый грохот. Причем кричал явно не я! Я перекатился в сидячее положение. Сквозь кровавую пелену я увидел, как Мэнди дергает готскую девицу назад, подальше от моего хрупкого тела. Двое из робо-готов зализывали болезненные раны. И, доложу вам, именно тогда я полюбил эту девушку на всю жизнь и пожелал ей абсолютного счастья. Навсегда. Битл крепко схватил первую подвернувшуюся под руку лодыжку. Он дернул изо всех сил, и я услышал, как трещат и ломаются пластиковые кости. Я снова встал на ноги, и битва возобновилась.

Теневая готка достала нож.

Лезвие улавливало фрагменты цвета, когда оно двигалось взад-вперед в руках этой женщины в коридоре, усыпанном разбитым стеклом.

Мэнди отскочила от ножа.

Отчаянным рывком Битл дернул ногу робо-гота вверх, и печальный мудак свалился, ударившись о кирпичную стену. Теневая готка взмахнула ножом и повернулась к Битлу. Он рассмеялся. Она ринулась на него и всадила нож ему в живот, слева. Он упал: рот открыт, глаза навыкате, – и схватился за рану обеими руками. Мэнди двинулась на Теневую. А эта новенькая, оказывается, крутая. Лезвие описало обратный круг дугой разноцветных отблесков. Мэнди подалась в сторону от ножа, и все было бы хорошо, если бы сзади ее не ждал робо-гот. Он обхватил ее обеими руками и дернул назад. Теневая готка приблизилась, подставив нож к горлу Мэнди. Битл тяжело осел на пол у стены, и я остался единственным, кто мог спасти ситуацию.

– Эй вы, уроды! – крикнул я. Во всяком случае, попытался крикнуть. Мой голос ослаб от борьбы. – Оставьте в покое моих друзей!

Ничего себе! Наверное, если тебя достаточно разозлить, ты можешь сказать, что угодно.

Теневая рассмеялась. Ее робо-напарники уже оклемались. Они обступили нас кругом. Теневая готка повернулась в мою сторону, посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, и я вдруг почувствовал, как ее пальцы проникли мне в мозг и раздирают его на части. Теневой трах!

Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы где-нибудь рядом включился Теневой коп. Даже вопреки тому, что это была Бутылка, а следовательно – зона «Нет ходу копам».

– Игра закончена, малыш, – сказала Теневая.

Ох, твою ж мать. Игра закончена .

И тут открылась дверь. В двух квартирах от места побоища. На площадку вышел человек. Мужчина. У него были длинные сальные волосы, очень тяжелые и густые, и он вышел прямо на площадку.

Чувак был просто великолепен.

Он вел собаку на длинном поводке. Она рванулась вперед, свирепо оскалив пасть, что-то схватила с пола – заблудшую змею снов, – и проглотила ее, громко чавкнув.

Готы уставились на белого парня с волосами, напоминавшими джунгли, и собаку, возникшую словно из ада.

– Тристан! Дружище! – возопил лежавший у стены Битл.

– Повеселились, и хватит, – сказал джунглеволосый.

У него был дробовик, заряженный и готовый к бою. И собака.

Заряженная и готовая к бою.

Конец дискуссии.

Травяная дымка

Воздух в комнате был тяжелым и спертым из-за Дымка. И из-за джунглей волос.

Мы все были живы и здоровы, и сидели в квартире номер 407, у Тристана. Его подружка, Сьюз, промыла наши раны каким-то травяным концентратом. От него пахло, как от перезрелого фрукта, но на вкус он был как вино, и его прикосновение к нашим царапинам и порезам было как прикосновение мягкой руки. В динамиках на системе Тристана «Tyrannosaurus Rex» пели что-то о свете волшебной луны, и было слышно, как за стеной воют собаки.

Над камином висели в ряд содранные кожи змей снов.

Тристан поставил свой дробовик у двери, просто на всякий случай. Теперь он помешивал какую-то летальную стряпню в керамическом горшке. Сьюз бросила туда какие-то семена. Из горшка поднялось густое облако дыма, и запах был просто дивным.

– Что эта за готка такая была, мать ее? – спросил Битл.

– Вдохните-ка вот этой штуки, мои красавчики, – заявил Тристан. И мы вдохнули на полную, в то время как голубой с красноватым отливом туман заполнил всю комнату. И почти сразу же я оказался в раю, ко мне прикасались ангелы, меня ласкали духи.

– Кто эта женщина? – спросил Битл еще раз.

– Тебя это так заедает, Битл? – отозвался Тристан. – Битла избила женщина?

И может быть, так оно и было; крутой хардкор-чувак был уязвлен до глубины души и, к тому же, изрядно потрепан. Сьюз задрала его рубашку, вытащив ее из джинсов, и приложила к его порезу мягкую примочку.

– Скажи мне! Кто она? Мне надо знать.

– Ее называют Нимб, – сказала Сьюз.

– Нимб – теневая девушка высшего уровня, – добавил Тристан.

– Она просто туман, Трист, – заметила Сьюз.

– Она и в подметки тебе не годится, моя любовь, – сказал Тристан, перебирая пальцами дым, поднимавшийся густыми волнами из банок с травой. И это была чистая правда. Сьюзи была необыкновенно красивой, но это была тревожная красота. Ее взгляд был холодный, спокойный и безмятежный, словно она пережила что-то очень плохое, но теперь это все осталось позади, на другой стороне. Ее глаза проникали в самую душу; в них было мягкое золотое свечение. Эти глаза, эти волосы… эта женщина волновала меня. А может быть, это все из-за дыма. Сквозь дымку я видел, что Мэнди растянулась плашмя на полу, обнимая собаку. И собака тоже ее обнимала, всеми четырьмя лапами.

– Большой у тебя рободог, Тристан, – сказал Битл.

– Карли? Он еще просто щенок, – ответил Тристан.

Щенок?! Да это самая здоровенная псина, которую я когда-либо видел!

Сьюз что-то говорила. Я уловил в тумане обрывок фразы.

– Хороший трофей, Битл. – Она восхищалась змеиной головой, присобаченной к отвороту куртки Би. – У нас здесь нету проблем со змеями. Из-за собак.

– Да! Эта собака, она молодчина! – отметил Битл.

– Что привело тебя к нам сюда, Битл? – спросил Тристан.

– А что же еще, Тристан? Наркотики.

– Какого рода? Есть замечательный Мексиканский Дымок. Сейчас мы его и вдыхаем.

– Мне нужен хороший Вирт, мой друг.

– Ты же знаешь, на самом деле, это не мой трип. Сейчас уже нет. Я теперь занимаюсь естественными веществами. А Вирт – не естественный.

– Мы ищем Английский Вуду.

Тристан внезапно затих и потянул себя за волосы. Сьюз почувствовала рывок и ответила тем же образом, дергая косы, что вплелись в его волосы. Они были, что называется, «не разлей вода», и прическа у них была одинаковая. Вернее, как бы одна на двоих – шесть футов густых переплетенных волос, простиравшихся между ними, и ты уже не различал, где заканчивается одна копна и начинается другая. За несколько лет их волосы перепутались, и перепутались так сильно, что разъединение стало бы немыслимой пыткой. Они шагали по миру вместе, не далее, чем в шести футах друг от друга. Вот такая любовь для тебя .

– Ты хочешь Английский Вуду? – переспросил Тристан.

– Ты знаешь, где его можно достать? – сказал Битл.

– Нет. Понятия не имею.

– Правда?

– Я отошел от дел. Причем быстро. Мне не нравится этот продукт. Это не естественно.

– Но у тебя есть хоть что-то? – спросил я, стряхнув с себя оцепенение.

– Я же сказал, вполне определенно. Я больше не употребляю Вирт. Поставил на этом точку. И могу ли я предположить, молодой человек… – Тристан уставился прямо на меня, – …что тебе самому лучше тоже держаться подальше от этого вещества. Это убийца.

– Ты знаешь Икаруса Уинга? – не унимался я.

– Что это? Какое-то новое перо-убийца? Господи, они никогда не остановятся.

– Нет. Это человек. Так зовут одного человека. Он продает перья.

– Как я уже говорил, с перьями я уже не работаю.

Сьюз сделалась молчаливой. Она добавила в горшок какие-то новые травы. Дымный дух свежего варева распространился по комнате.

– В память о старых-добрых временах, Тристи, – сказал Битл.

– Для тебя это так много значит? – отозвался Тристан.

– Мы кое-кого потеряли. В Вирте.

Тристан опять замолчал. И когда он заговорил, то сказал только:

– Это напрасная трата времени, Би.

– У тебя, правда, нет никакого Вуду, Тристан? – спросил Битл.

Ответ Тристана был едва слышным шепотом:

– Когда-то давно. Очень-очень давно.

– Просто любопытно.

– Ничего любопытного, Би. Английский Вуду – та еще хрень. И до добра не доводит.

Для меня это было уже чересчур.

– Мы потеряли стоящего человека, – заметил я. – Дездемону.

– Кто такая Дездемона? – спросила Сьюз.

– Сестра Скриббла, – ответил Битл. – Мы потеряли ее. В Вуду.

– Ага, ага, я врубаюсь, – сказал Тристан. – Обратная перекачка. Это не сработает, Битл. Я ни разу не слышал, чтобы у кого-нибудь получилось.

– У Скриббла трип-миссия, – сказал Битл. – Но мы всегда вместе, и в Вирте тоже. Он поставил себе целью найти ее. И ради этого он готов на все. Правда, Скрибб?

Тристан и Сьюз переглянулись. Я смотрел на их волосы, которые были, как река, струящаяся от одного к другому.

– В Английский Вуду пойдет только законченный идиот, – заявила Сьюз. Она смотрела прямо на меня. Робощенок подошел ко мне вплотную и стал облизывать мое лицо. Я делал все, чтобы ему помешать, но он продолжал лизать. – Ты понравился Карли, – добавила Сьюз. К тому времени я был уже весь обслюнявлен, так что спорить не мог. – Расскажи нам, – попросила она, и что-то в ее голосе зацепило меня, какое-то странное узнавание. Словно я знал ее долгие годы, хотя мы и не были с ней знакомы. Что это было за чувство ?

– Давай ты, рассказывай, Скрибб, – сказал мне Битл. – Ты знаешь лучше меня.

И я рассказал им все.

Все, что было. А было так…

Кот Игрун

МЕХАНИЗМЫ ОБМЕНА. Иногда мы теряем дорогие нам вещи и драгоценных для нас людей. Друзей и коллег, таких же, как мы, путешественников по Вирту – иногда мы их теряем; а иногда мы теряем даже любимых. Мы теряем хорошее, а в обмен получаем плохое: инопланетян, всякие нехорошие предметы, змей, и иногда даже смерть. То, чего нам не надо. То, чего мы не хотим. Это – часть сделки, часть игровой сделки; равновесие между вещами во всех мирах должно сохраняться. Котятки часто спрашивают, кто решает о перекачках обмена? Так вот, одни говорят, что все происходит случайно, что какое-то бедное существо Вирта находится слишком близко от двери в крайне определяющее время, когда потеряно что-то реальное. Вжжих – свист рассекаемого воздуха! Перекачка! Другие считают, что МЕХАНИЗМАМИ ОБМЕНА управляет своего рода надсмотрщик, который своим произволом решает судьбу невинных. Кот Игрун может лишь поддразнить, потому что большие секреты вовлечены в этот процесс, и еще потому, что у нас с тобой разные уровни, дорогой читатель. Эй, послушай! Я боролся за то, чтобы стать тем, кто я есть сейчас; почему я должен давать тебе легкое направление? Продолжайте работать, мои котятки! Стремитесь ввысь. Работайте с Виртом.

Просто помните правило Хобарта: R = V + или – H, где R – реал, V – Вирт, а H – постоянная Хобарта. На обычном языке: любой данный срез реальности может быть заменен только эквивалентным по ценности срезом Вирта, плюс-минус 0,267125 оригинальной ценности. Да, мои котятки, речь идет не о весе, или объеме, или площади поверхности. Речь идет о ценности, о том, как много стоит потерянный в высшей схеме вещей. Обратная перекачка возможна, но обмен совершается только тогда, когда разница в ценности обмениваемых объектов лежит в пределах постоянной Хобарта. Око за око, если берешь, то отдай те же 0,267125.

Мы пали ниц у ног богини Вирта, и мы должны быть готовы совершить жертвоприношение. Вы, разумеется, захотите вернуть их обратно, ваших потерянных и одиноких. Вы будете плакать по ним в темные и пустые ночи. Обратная перекачка возможна, но этот путь сложен из острых ножей, запечатанных дверей и тропок, усыпанных битым стеклом. Только сильный способен ее совершить. Слушайте. Будьте осторожны. Будьте очень-очень осторожны. Я вас предупредил.

И это предупреждение исходит из самого сердца.

Промывая дреды

Брат и сестра возвращаются из клуба домой пешком: без машины, последний автобус давно ушел, на Икс-кэб денег нет. Мы были на полпути вниз по Уимслоу-роуд, когда услышали крик. Кричала женщина, и мы рванули туда, прямиком в драку.

Какой-то черный парень схватил женщину и тряс ее. Она истошно кричала, обратив перекошенное лицо в сторону потока безразличного транспорта.

– Отстань от меня! Мне больно! Он меня бьет! Уберите его от меня!

– Надо это остановить, – сказала Дездемона.

– Что?

– Я думаю, мы должны что-то сделать.

Вот, черт, ну и удружила, сестренка .

– Что здесь происходит? – спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал холодно и тяжело. Старания успехом не увенчались.

– Мы нашли эту женщину в невменяемом состоянии, приятель, – сказал черный парень. – Мы просто проезжали мимо.

Его машина была припаркована чуть впереди, на въезде на маленькую дорожку, одно колесо возвышалось над тротуаром. Другой чувак, белый, сидел, сгорбившись, на водительском сиденье. На заднем сидела какая-то женщина, и она, похоже, тащилась под наркотой, ну вы просекаете: раскачивалась взад-вперед, как жертва, загипнотизированная змеей.

– Она вопила у дороги, – сказал черный. – Просто вопила… вы понимаете?

– Он врет, – заявила Дездемона, и это точно был не комплимент.

– Я, мать твою, не вру!

– Так что здесь все-таки происходит? – спросил я, по-прежнему дрожа. Я не хотел ни во что ввязываться, я спросил, чтобы как-то поддержать сестру.

– Я всего лишь пытался помочь, – начал он, но, похоже, мы уже довели его до белого каления, потому что именно в этот момент женщина вырвалась у него из рук. Она выбежала на дорогу, прямо под колеса приближающейся машины. Машина резко затормозила, колеса с визгом заскользили по мостовой. Хорошее вождение, но не настолько хорошее. Машина все-таки сбила женщину. Даже не так: на самом деле, женщина ударилась о машину, бросившись на нее всем телом. Она упала лицом на дегтебетон и пролежала так, может быть, две секунды. Потом она распрямилась, как пружина, и принялась стучать кулаками по медленно проезжавшим мимо другим автомобилям, из которых выглядывали испуганные лица.

– Помогите мне! Помогите! – вопила она.

Никто не остановился. Да кто, черт возьми, остановится в наше время ?

Водители проезжавших мимо автомобилей смотрели на меня так, как будто я был тут главным злодеем. Я себя чувствовал как-то странно. Бывают такие моменты, и когда ты их переживаешь, ты думаешь, что запомнишь их навсегда, но потом они ускользают из памяти, и ты про них даже не вспоминаешь. Пока не настанет такой день, когда тебе ничего не останется делать, кроме как копаться в своих воспоминаниях, потому что тебе больше негде жить, как только в этих воспоминаниях.

Было раннее утро, воздух был прозрачный и влажный, и до восхода солнца оставались считаные часы.

Кричащая женщина была уже довольно далеко, она почти исчезла в следующем потоке огней. Я слышал, как тормозят машины, перекрывая ее истошные крики.

Черный так и стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу, накапливая нарастающий гнев. Белый парень невозмутимо сидел в машине, жуя жевачку.

Дездемона открыла заднюю дверь и залезла в машину. Теперь она решила помочь раскачивающейся девице.

– Мне кажется, надо вызвать полицию, Скрибб, – сказала Дездемона с заднего сиденья. – Девушке совсем плохо. Она обдолбалась какими-то перьями. Я не могу ее сдвинуть с места.

Полицию? Я никогда в жизни не вызывал полицию .

– Не надо нам никаких копов, – вмешался черный, двинувшись в мою сторону. Он сжимал кулаки, и у него был тот самый взгляд, который бывает у человека, уверенного, что причинить боль другому – это удовольствие.

Я подался назад к машине.

– Эти парни плохо с тобой обращаются? – услышал я вопрос Дездемоны.

Никакого ответа от девушки в коматозном состоянии. Но та, другая, что на дороге, в любом случае, орала за них обоих.

– Дез? – прошептал я, пытаясь привлечь ее внимание. Сестра не отвечала, поэтому я быстро повернулся, намереваясь вытащить ее из машины. Но она не обращала на меня внимания; она была занята – обыскивала сумочку той девушки.

– Что ты делаешь, сестренка? – спросил я.

– Ищу адрес. По-моему, эти парни ее используют.

– Эка важность, сестренка. Тут уже есть один плохой парень.

– Не подпускай его, Скрибб! – закричала сестра.

Ну, спасибо тебе большое. И как я должен его удерживать?

Черный парень приблизился уже практически вплотную, размахивая кулаками в опасной близости от моего беззащитного лица.

В отдалении послышался вой полицейской сирены.

Кулаки тут же разжались.

Иногда бывают такие моменты, когда ты прямо обожаешь копов, несмотря на тот факт, что они повредили некоторым из твоих друзей. Потому что иногда, по чистой случайности, они появляются в нужном месте и в нужное время. И вот тогда ты готов их возлюбить всей душой.

Сирена пронзительно завывала. И черный шагнул назад. Всего лишь маленький шажок. Но потом – еще шаг, и еще.

А потом он побежал. Прочь!

Белый парень завел двигатель.

Дездемона была наполовину внутри, наполовину снаружи машины.

– Я кое-что нашла! – закричала она.

Машина рванулась с места, и Дез швырнуло на тротуар. Сирена разорвала мой мозг на части, когда полицейский фургон резко, с пронзительным визгом, затормозил напротив этой тачки, перекрыв ей дорогу к бегству.

И хотя сестра лежала на земле, и ей, очевидно, было очень больно, и солнце еще не взошло и не думало всходить, я все-таки разглядел, что она что-то сжимает в руке. Мертвой хваткой. Это было перо, мелькнувшее в воздухе желтым, когда Дез убирала его в карман.

Что ты нашла? Что ты нашла, дорогая сестренка? Наверное, что-нибудь по-настоящему замечательное .

Если бы я тогда знал. Если бы только я знал.

Сьюз и Тристан мыли волосы – свои общие спутанные волосы. И слушали мой рассказ.

Мэнди снова проснулась и сидела на полу, играя с большим щенком. Меня кое-что смущало в теле этого рободога; а именно – то, как его пластиковые кости просвечивали сквозь туго натянутую плоть, выпирая из грудной клетки. Сьюз называла собаку Карли и говорила, что это «она».

Битл посасывал демоническую бонг-трубку, его взгляд уносило к другим мирам, а вода лопалась пузырьками в Дымке.

Я застыл в кресле, словно в ловушке, убитый дымом, очарованный ритуалом.

Сьюз лила воду на их перепутанные косички. Добавляла в воду какие-то травы, смешивала скользкую мыльную пену с крепким запахом, который блестел на свету. Впечатление было как раз такое, что его можно увидеть – запах, – и он блестит. Этим мыльным раствором она промывала все косы по очереди, от корней ее собственных волос до корней волос Тристана, так что их волосы сливались в единый поток. На них было приятно глядеть, и Тристан улыбался на протяжении всей этой процедуры.

– Далеко не каждому разрешается это увидеть, – сказала Сьюз шепотом. – Так что можете считать, что попали в круг избранных.

– Хорошая история, Скриббл, – одобрил Тристан. – Продолжение будет?

Их глаза чуть припухли от наслаждения ароматным шампунем, и это было, как будто ты наблюдаешь за кем-то, кто занимается сексом. Уторчанным сексом.

– Очень красиво, – прошептала Мэнди.

Сквозь стены я слышал, как воют собаки.

– Не беспокойся за них, Скриббл, – сказал Тристан мечтательно.

Мы с Дездемоной сидели дома в Расхолм-Гарденз и рассматривали перо.

Битл с Бриджит уехали еще вечером и пока не вернулись. Они отправились на юг, на Вирт-Фестиваль, чтобы познакомиться там с людьми и обзавестись новыми связями и поставщиками. Копы взяли у нас какие-то показания и отпустили, объявив невиновными. Мы вернулись домой, и все было только наше; квартира, перо и любовь.

– Интересно, а как оно называется? – сказала Дездемона, вертя перо в руках, так что желтые отблески мерцали под лампой на столе. Перо было на 70 % черным, на 20 % – розовым, и на 10 % – желтым. На том месте, где отодрали этикетку, оставалось бледное пятнышко.

– Давай вставимся, Дез, – предложил я.

– Не пойдет! – возразила она. – Только вдвоем нельзя.

Она соблюдала правила Битла. Никто не ходит туда в одиночку. На случай, если вдруг станет по-настоящему плохо.

– Да ладно тебе! – сказал я. – Нас же двое. Что может случиться?

Этого я себе никогда не прощу .

– Битл сейчас тоже трипует, – сказал я ей. – Прямо сейчас. Там на Юге. Ну, давай же, сестра! Он на Вирт-Фестивале! С Бриджит! Конечно, он в трипе. Он в Виртландии, прямо сейчас!

– Мы никогда раньше не употребляли желтое, Скрибб.

Это правда. Желтые встречаются крайне редко. Маргиналам они не доступны вообще.

– Оно не полностью желтое, – убеждал ее я. – Желтого в нем всего ничего. Сама посмотри, совсем мало. Оно безопасно.

– Мы даже не знаем, как оно называется!

– Давай!

Она пристально посмотрела на перо. Смотрела на него целую минуту, ничего не говорила, просто смотрела, купаясь в радуге цветов. И потом, наконец, сказала:

– Хорошо, Скрибб, давай. – Сказала очень тихо и посмотрела на меня этими своими глазами, которые были как сливы, сочные сливы, когда я выхватил перо у нее из рук.

Есть вещи, которые неизбежны. Которые предрешены.

Она открыла рот, моя сестра, в ожидании перьевого причащения. Она не могла со мной спорить, она слишком меня любила, и я вставил перо ей в рот, глубоко-глубоко, а потом – себе, вот как мы и потеряли мою сестру. Дездемона приняла его целиком.

Тристан откупорил новую банку и залез в нее всей рукой. Когда он вытащил руку, она была вся покрыта густой зеленой слизью, похожей на Ваз для волос, но живой. Наношам! Читал про него в «Коте», но никогда раньше не видел. Масса этих минускульных механических образований сочилась у него между пальцами[3]Наношам – слово из робо-сленга. Шампунь на основе электронных микромеханизмов – по аналогии с микроорганизмами, – которые питаются грязью и вырабатывают вещество из пластического металла. Данное вещество используется как фиксатор для закрепления дредов или прядей волос..

– Смотри, – сказал он и широким, почти сексуальным взмахом он отправил эти крошечные микромеханизмы заниматься его волосами и волосами Сьюз. Было почти что слышно, как они едят грязь и сало. Наношам делается на основе желе из сотен крошечных компьютеров, которые называются бэби-компами. Они обращают грязь в информацию, оставляя волосы чистыми, и вырабатывают фиксатор для дредов – очень жестких косичек.