Онлайн чтение книги Высокие башни
Глава 12

Наступило первое января тысяча семьсот семнадцатого года. Старый король умер два года назад. Наследник трона был слишком мал, и Францией правил регент — Филипп Орлеанский, безрассудный человек, находившийся под сильным влиянием шотландского банкира Джона Ло. До колонии доходили слухи о том, что Джон Ло замышлял великие планы, могущие сделать Францию богатейшим государством в мире или привести ее к банкротству. Война с Англией закончилась, и в районе залива Святого Лаврентия царило процветание.

В начале года было очень холодно, и дети и взрослые развлекались тем, что выцарапывали свои имена на заиндевевших стеклах.

Жюль Демоншел мог гордиться тем, что был главой самого большого семейства в Монреале — он имел девятнадцать детей. Их имена заняли все стекла. Список заканчивался именем шестимесячного Ипполита, которое пришлось написать на кухонном окне.

Его сосед Жорж Кадел был немало смущен, ибо не умел писать, и поэтому поставил у себя на окнах девять крестиков. Погода постоянно менялась, и оттепель чередовалась с морозом. С деревьев свисали огромные сосульки, словно бороды великанов, и принарядившийся народ, отправлявшийся с визитами к родственникам и друзьям, старался идти по середине улицы во избежание несчастных случаев. Хруст снега под ногами напоминал, что зима в самом разгаре.

Баронесса Лонгея принимала визитеров, сидя в кресле у очага. Ее колени окутывало красивое покрывало из стеганого толстого шелка, вышитого серебряными нитями. Клод-Элизабет не была сильной женщиной, и вчерашние празднества ее утомили.

Вечером по делам бродило много людей, поющих колядки. Им подавали пищу для бедных. Баронесса поддалась порыву и пригласила их в дом. Колядующим принесли горячий шоколад и булочки, и они спели все ее любимые песни. Фе-лисите была сильно занята и не видела, что среди певцов был Поликарп Бонне. Но потом она услышала, как кто-то спросил низким голосом:

— Вам нравится мой бас? Вожак ответил:

— Карп, если ты запоешь еще громче, разобьешь свой стеклянный глаз.

Фелисите удалось перекинуться с Карпом парой слов. Она засыпала его вопросами о Филиппе.

Он сказал ей, что хозяин очень занят и процветает, но у него почти все время скверное настроение. И поведал кое-что еще, сопровождая свои слова подмигиванием и покачиванием головы.

— Ему постоянно делают предложения, мадемуазель. Горожане желают видеть его мужем своих дочерей. Он всех благодарит и отвечает «нет», дескать, еще не готов для создания семьи. Если вы прислушаетесь к моему совету, — подмигивание и кивки стали чаще, — и кое-что сделаете, то облегчите ему жизнь. Отец Франсуа частенько беседует с ним и настаивает на браке. Вам известно, что существует закон против холостяков.

Баронесса веселилась весь вечер. Ей очень понравились колядки, и она даже подпевала певцам. Сейчас ей приходилось расплачиваться за веселье. Она плохо спала и не желала ничего есть, с трудом разговаривала с посетителями, которые все шли и шли. Со своими пышными белыми волосами, обрамлявшими лицо, Клод-Элизабет напоминала прелестную куколку, и ей то и дело отпускали комплименты.

Фелисите постоянно ловила на себе взгляд баронессы и ждала, когда та с ней заговорит. Эта минута настала, как только поредел поток посетителей, и барон отправился на кухню, собираясь одаривать слуг золотыми монетами.

— Фелисите!

— Да, мадам?

— Я ворошила прошлое. Обычно, я предаюсь воспоминаниям на Новый год. Дурная привычка, потому что потом я очень грущу. Сегодня я сердита… Я злюсь на Шарля.

Фелисите попыталась ее отвлечь.

— Мадам, вам не стоит обижаться на мсье Шарля в праздник!

— Однако я сержусь. И очень сильно. Мой муж постоянно что-то планирует… Жан-Батист должен был стать великим дипломатом, губернатором или даже министром. И что же получилось? Бедняга почти двадцать лет находится в настоящем гадюшнике. Так прошла его юность, и теперь настал черед самым лучшим годам, когда мужчина должен получать удовольствия от жизни. Сейчас он уже не губернатор и вынужден подчиняться чужим приказам. Мне очень нравится Жан-Батист, и я злюсь, думая о его напрасно загубленной жизни. Но когда я говорю об этом с Шарлем, а я часто это делаю, он раздувает ноздри, сверкает глазами и повторяет, что я ничего не понимаю. Дескать, в подобных случаях судьбы отдельных личностей не имеют никакого значения.

— Он прав, мадам. Все будет хорошо. Мсье Ло имеет огромное влияние на регента и хочет, чтобы в Луизиане проживало как можно больше переселенцев. Она станет богатой и сильной колонией. Все средства хороши, когда победа близка!

— Но что принесет нам победа? Все награды получили другие!

— Мадам я не считаю награды слишком существенными. Если нам удастся удержать реку для Франции, это станет наградой для всех.

— А сейчас давай поговорим о том, что Шарль творит с твоей жизнью, — заявила баронесса. — О, я знаю, когда тебе сделали предложение, он прикинулся справедливым и даже сказал, что ты должна все решить сама… Тем не менее все время показывал, что против твоего брака. Сколько раз тебе предлагали выйти замуж?

— Четыре.

— А тот самый выгодный брак, о котором он говорит! Из этого ничего не получится, пока Шарль не отошлет тебя во Францию и там не распространятся слухи о твоем большом приданом. Какого мужа ты сможешь заполучить? Старого обедневшего вдовца с титулом, с костлявыми коленками и постоянным хриплым кашлем…

— Мадам, у меня еще много времени.

— Как бы не так! — недовольно заявила баронесса. — Тебе двадцать один год. Большинство твоих сверстниц уже замужем и нарожали кучу ребятишек. — Она помолчала, а затем внезапно рассмеялась. — Откровенно говоря, твои одногодки поблекли, и бедра у них стали широкими и дряблыми. Тебе это не грозит!

— Мадам, в этой жизни есть кое-что более важное, нежели брак.

— Не для тебя! Не для других женщин! — Клод-Элизабет энергично покачала головой. — Не забывай про несчастного Филиппа. Сначала я была согласна с Шарлем и не желала, чтобы ты выходила за него замуж. Но теперь меня терзают сомнения. Он — милый молодой человек и обладает привлекательной наружностью. Из него вышел бы хороший муж для тебя.

Фелисите сильно побледнела и откинулась в кресле, как бы стараясь избежать удара.

— Я наблюдала за бедным юношей. Когда ты отказалась выйти за него замуж, он очень изменился. Филипп постоянно молчит, и его ничто не интересует, кроме работы. Вчера я видела его на улице и обратила внимание, что седина уже тронула его виски.

Фелисите чуть слышно прошептала:

— Они начали седеть год назад.

В эту минуту вновь прибыли посетители. Баронесса растерянно взглянула на них и тихо посетовала:

— Пресвятая Дева Мария, какой тяжелый день! Мне так хочется очутиться в постели!

В течение следующего получаса Фелисите ухаживала за гостями. Но из головы у нее не выходили слова баронессы о Филиппе. Действительно, он сильно изменился. Всегда такой живой и веселый, он стал с того вечера, когда барон отказался выдать за него Фелисите, тихим, замкнутым, суровым и несчастным человеком. Что еще хуже: он никогда не забывал о разнице в их положении, и когда они недавно встретились, назвал ее «мадемуазель». Он больше не заговаривал о расширении дела. Неужели останется скромным мастеровым до конца дней своих и не захочет изменить свою жизнь?

Все были несказанно изумлены, когда пожаловал один из самых поздних посетителей. Это был Бенуа. Его шуба из меха настолько обтрепалась и облезла, что никто бы не смог догадаться, какому животному некогда принадлежала шкура, ставшая зимней одеждой для законника. Одна из служанок подошла к Фелисите и прошептала ей на ухо:

— Мадемуазель, нам приказано не пускать его в дом. Что делать?

Фелисите различила оплывшее лицо представителя де Марья, смотревшего на нее с порога. Никто не помог ему снять шубу. В руке он сжимал побитую молью шляпу.

— Поскольку он уже вошел, я с ним поговорю, — ответила Фелисите служанке.

Казалось, девушка интересовала Бенуа сильнее, чем прежде. Законник внимательно оглядывал ее с ног до головы, и что-то постоянно бормотал, кивая. Когда она подошла к нему, он сказал:

— Я ценю женщин за походку, а вы ступаете легко и грациозно, как кошечка, — он поднял вверх грязный палец. — Вы не сможете мне помешать. Ничего не выйдет. Я должен его увидеть. Три года меня не пускали в этот дом, но я ждал. И вот сейчас я здесь и собираюсь повидать могущественного барона Лонгея.

— Неужели это так срочно?

Бенуа приложил к уху руку и наклонился к Фелисите.

— Неважно.

Появилось несколько посетителей, и ей не захотелось затевать спор. Фелисите чуть повысила голос:

— Я поговорю с мсье Шарлем. Это не займет много времени. А вы подождите, пожалуйста, здесь.

Слуги не ожидали, что хозяин останется в своем кабинете в первый день нового года. Вечером на его стол составили с подоконников комнатные растения, чтобы они не замерзли, и до сих пор не убрали на место. Барон с удовольствием наблюдал за разными цветами, так что когда он и Бенуа уселись напротив друг друга за столом, их разделила зеленая завеса.

Бенуа протянул руку между геранью и бегонией и положил перед бароном миниатюру, написанную на слоновой кости. Барон мельком взглянул на изображенное там лицо.

— Красив, не так ли? — спросил Бенуа.

— Наверно.

— Он смелый, умный и настойчивый…

— Я не приглядывался и не пытался найти в нем все эти добродетели.

Бенуа забрал миниатюру и положил ее на стол рядом с собой.

— Мы поговорим об этом позже. Он завел разговор о человеке, который не давал покоя не только Франции, но и всей Европе.

— Барон, вы знаете, что Джон Л о планирует использовать Луизиану в качестве приманки, чтобы французы вкладывали туда средства. Дабы подкрепить мечту, он должен обеспечить быстрое развитие колонии. Мне точно известно, что он собирается прислать восемь судов с новыми переселенцами в течение ближайших двух лет. Кроме того, необходимо немедленно приступить к строительству города. Я даже не спрашиваю, понимаете ли вы, что это означает?

Барон верил великим планам господина Ло и недовольно фыркнул.

— До мне доходили слухи о восьми судах. Это официально решение?

— Да.

— Я понимаю, что колония станет стремительно развиваться. Но будут ли расти доходы после того, как этот шотландец приведет Францию на грань банкротства? Возможно, и так, но нас рассудит только время — он заговорил громче. — Вероятно, этот умный иностранец принесет пользу Луизиане, но его сумасшедшие идеи грозят банкротством Франции!

— Регент так не считает, и решил претворить в жизнь все планы.

— Филипп Орлеанский желает настоять на своем, а выгода Франции его не интересует, — заявил барон.

Бенуа некоторое время молчал и не сводил взгляда с барона. Потом он придвинулся к столу, отставил горшки и облокотился на столешницу.

— Барон, вы проницательный человек. Самый умный из всех, кого я знаю. Мне надо сказать вам что-то очень важное. Вы это поняли, когда я пришел в ваш дом, полный гостей, и не смогли мне отказать.

Барон ждал продолжения речи.

— Антуан Кроза отказался от привилегий торговли. Они для него оказались убыточными. И для тех, кто сотрудничал с ним. В частности для Жозефа де Марья.

Бенуа говорил четко и подчеркивал каждое слово:

— Жозеф де Марья может восстановить вашего брата мсье де Бьенвилля на пост губернатора Луизианы.

Барон был опытным торговцем и ничем не выдал себя. Внешне он оставался спокойным и не заинтересованным и продолжал играть песочницей, стоявшей на столе. Но в душе у него бушевала буря. Он понимал, что семейству ле Мойн предложили контроль над окрестностями Миссисипи. Возможно ли, что де Марья имеет такое влияние на регента, чтобы выполнить подобное обещание? Это была блестящая перспектива. Он не верил планам господина Ло, но осознавал, что колония может достичь процветания.

Бенуа продолжал говорить так же внушительно.

— Вы считаете, что мсье де Марья сулит вам невыполнимое… Господин барон, не сомневайтесь! К нему прислушивается регент, и в нужный момент он покажет господину Ло прекрасный послужной список вашего брата. Шотландец желает, чтобы в критический период провинцией правил способный человек. Барон, если потянуть за нужные ниточки, ваш брат снова станет губернатором и сможет питаться плодами процветания. Но если вы промешкаете, это место получит посторонний человек.

К этой минуте барон полностью пришел в себя и скептически произнес:

— Какова цена услуги, мсье Бенуа?

Бенуа сразу превратился в опытного посредника и быстро заговорил:

— Барон, она невелика, сущие пустяки. Я буду с вами честен, даже если это мне повредит. К несчастью, мсье де Марья потерпел неудачу…

Барон его прервал.

— В компании Кроза.

— Мне известно только одно: кое-какие спекуляции, в которые он вложил огромные суммы денег, лопнули как мыльный пузырь. Он не мог себе позволить подобных потерь. И сейчас, когда людям, у которых есть голова на плечах и необходимые капиталы, представляется возможность неслыханно разбогатеть, он вынужден оставаться в стороне.

— Он надеется получить от меня средства, чтобы с головой окунуться в сумасшедшие прожекты этого ненормального шотландца?

— Нет, что вы, барон! — Бенуа вытянул руки вперед ладонями, как бы отталкивая от себя столь нелепое предположение. — Мы с вами не можем знать, что на уме у Жозефа де Марья. Не исключено, что вы правы, и он с удовольствием примет деньги, чтобы воспользоваться разбродом и шатанием, наступившим сейчас на рынке. Имеется недвижимость, которую можно приобрести за сущую безделицу. Прекрасные поместья, дома в Париже и так далее.

— В первый раз я могу с вами согласиться, де Марья предпочитает, чтобы рисковали другие люди, а сам пожинает плоды их неудач. Ближе к делу. Какова его цена?

Бенуа вновь протянул барону миниатюрку.

— Это его сын Август Жозеф Годри де Марья. Насколько мне известно, он обладает многими положительными качествами.

Барон вспомнил, что де Марья постоянно нахваливал своего единственного сына, и нетерпеливо промолвил:

— Я не стану спорить с тем, что вы скажете об этом идеальном молодом человеке, новом герое, но переходите наконец к делу.

— Его сын был женат, но… но, к несчастью, овдовел. Брак не был счастливым. И люди даже намекали на некий скандал. Теперь этому милому молодому человеку трудно найти жену в соответствующих слоях общества и, к тому же, еще состоятельную. Вам уже ясен мой намек?

— Неужели я должен искать подходящую жену этому несчастному, не сумевшему добиться успеха с первой попытки?

— Таково условие, барон. Его сыну предложили пост в провинции, и вы должны снабдить его такой суммой, чтобы молодая пара могла жить на широкую ногу и не беспокоиться о будущем. Предполагается, что мсье де Марья так же будет выделена доля, чтобы он мог ее использовать в качестве первоначального капитала.

Барон возмущенно воскликнул:

— А невеста, Бенуа? Кто выйдет замуж за этого подозрительного молодого человека?

Бенуа сделал вид, что страшно удивлен.

— Кто? Неужели вы до сих пор не догадались? Я поражен! Конечно, ваша милая подопечная, заботливая помощница, которая чудесно управляется со всеми бумагами и вашими бухгалтерскими книгами. Прелестная юная леди с серыми глазами и стройной фигуркой — мадемуазель Фелисите!

Барон был настолько поражен, что едва выговорил: «Фелисите!» Он никак не мог прийти в себя.

— Именно так. Я ее расхваливал в каждом письме к де Марья. На самом деле я очень ценю вашу славную Фелисите.

На лице Шарля ле Мойна удивление сменилось озабоченностью. Он решил сначала тщательно обдумать полученное предложение, а потом уже что-то говорить.

— Мне все ясно, де Марья опасается открыто принимать деньги, чтобы никто не мог сказать, что это взятка.

— Правильно, детали я сообщу позже.

— Расскажите мне подробнее о скандале. Возможно, сын де Марья был виновен в смерти жены? Может, отличался непристойным поведением? Почему молодого человека отсылают в провинцию и почему его гордый и обожающий отец желает женить свое чадо на сироте?

— Я не могу ответить ни на один из ваших вопросов, и сейчас нет времени, чтобы все выяснять. Если хотите, чтобы мсье де Бьенвилль вновь занял свой пост, следует действовать очень быстро. Мы не можем зря терять время в ожидании донесений о моральных качествах нашего потенциального жениха. Мы должны сразу принять это предложение, чтобы де Марья смог предотвратить любые попытки назначить в Луизиану другого человека.

Барон не поднимал глаз. В душе росло ликование. Снова иметь возможность контролировать Луизиану! Сделать так, чтобы окрестности Миссисипи вновь оставались у Франции!

— Мне надо подумать, — сказал он, — это весьма непростое решение. Если моя воспитанница не захочет выйти замуж, мы ничего не сможем поделать. Вам это ясно?

Бенуа облегченно вздохнул. Он очень боялся услышать иной ответ.

— Если она станет сомневаться, пришлите ее ко мне. Думаю, что я смогу ее убедить. Даю вам слово.

Барон испытывал настолько противоречивые эмоции, что не сразу ответил.

— Я с ней поговорю, — медленно и неохотно заявил он. — Бенуа, пока я могу вам обещать только это.

Несколько дней спустя Фелисите появилась у месье Бенуа. На ней была бобровая шуба и фетровая шляпка с синими бантами. Она чудесно выглядела, и Бенуа, сидя у огня, мило ей улыбался.

— Вы воистину прелестны. Наш красивый молодой человек будет доволен невестой. Это точно.

Бенуа напялил на себя шерстяной халат. Он держал руки в карманах, чтобы согреться. На ногах были надеты матерчатые гетры.

Фелисите присела у огня и сказала:

— Мсье, ему придется принимать меня такой, какая я есть.

У Бенуа тотчас поменялось настроение.

— Послушайте, мадемуазель, — запротестовал он, — я ожидал услышать от вас совершенно иное. Во всей Франции не найти лучшего жениха.

Девушка хранила молчание, и он пристально вгляделся в нее, чтобы понять ее настоящие чувства.

— Мадемуазель, вам пора замуж. Вам уже двадцать один год. Неужели вы хотите остаться старой девой? Этого не может быть! Вы должны выйти замуж и побыстрее. Почему бы не связать свою жизнь с молодым человеком, предлагающим вам так много? Со временем он будет обладать титулом и займет высокое положение в обществе, станет богатым. Чего еще можно пожелать? — Бенуа понимал, что ему следует использовать все имеющиеся у него аргументы. — Неужели вам не известно, что если вы останетесь одинокой, из-за вас может серьезно пострадать один милый юноша?

Она резко выпрямилась.

— Что вы хотите сказать?

Бенуа понял, что заработал очков в свою пользу и с готовностью объяснил:

— Если этот молодой человек не женится в ближайшем времени, у него будут неприятности с церковью и законом. Вы знаете, что существует закон о холостяках, начиная с определенного возраста. К тому же, — Бенуа приблизил к Фелисите лицо, — у королевского судьи имеются три незамужние дочери. До меня дошли слухи, что он предложил старшую, толстую и самую некрасивую, этому юноше, и тот отказался. Судья вне себя от ярости. Я не верю в справедливость королевского судьи, если он станет рассматривать это дело.

— Мсье Бенуа, — заволновалась Фелисите, — этот закон давно не использовался.

— Закон есть закон, пока его не отменили. Все законы покойного короля, какими бы глупыми они ни были, тем не менее остаются действующими, — он быстро вернулся к прежней теме разговора и поднял вверх палец. — По-моему, вы недостаточно подумали над предложением. Вы знаете, что назначение мсье де Бьенвилля зависит от этого брака?

— Но почему, мсье? Зачем мне выходить замуж за этого молодого человека? Почему они просто не могут взять деньги? Им нужны только деньги.

Бенуа был доволен тем, что ему представляется возможность объяснить ситуацию.

— Наш новый регент Франции весьма блюдет, как бы поточнее выразиться, формальности. Если ему станет известно, что один из его служащих принял большую сумму денег за то, что повлиял на него при назначении кого-то на определенный пост, он обязательно накажет виновного. Значит, делу следует придать законную видимость. Приданое при замужестве! Никто не сможет ни к чему придраться, — он начал улыбаться и качать головой, оценивая сплетенную им и его хозяином паутину. — Все чудесно придумано! Семейство барона получает отобранную у них власть. Жозеф де Марья — необходимые деньги, мсье Августу достается милая и умненькая жена с приданым, благодаря которому он может все начать сначала. Вы, дитя мое, займете свое место в обществе, о котором даже и не мечтали. Я же получу небольшие комиссионные за услуги. Все остаются довольными.

— Хотела бы я, чтобы вы поняли, как я себя чувствую, — Фелисите стала терять выдержку. Руки, лежащие на коленях, затряслись. — У меня такое ощущение, что этот брак станет ошибкой, а возможно, и трагедией. Я изо всех сил пыталась уговорить себя, но мне это не удалось. Мсье Бенуа, я боюсь! Очень боюсь!

Бенуа не сводил с девушки испытующего взгляда. Он поднялся на ноги и двинулся в другой конец комнаты. В нескольких шагах от очага стоял жуткий холод. Старик вздрогнул и промолвил:

— В такую непогоду я ненавижу бедность, потому что не могу развести хороший огонь.

Через мгновение он вернулся и в руках у него было множество бумаг.

— Мадемуазель Фелисите, — сказал Бенуа, усаживаясь, — вы мне нравитесь. Дитя мое, я к вам очень хорошо отношусь, и надеялся, что нам не придется вытаскивать козырную карту из рукава. — Он постучал по бумагам указательным пальцем. — У меня есть кое-какие доказательства. Ваш патрон вам полностью доверяет, и поэтому вам известно, когда Франции не повезло во время войны, здесь были торговцы, продававшие меха англичанам. Торговля продолжалась почти три года. Если регента ознакомят с этими фактами, провинившиеся понесут заслуженное наказание. В этих бумагах фигурирует имя одного торговца… Вы не желаете взглянуть?

— Нет, мсье.

— Нет?! Вы были бы поражены, узнав имя этого торговца.

— Мсье, вы ошибаетесь. Меня ничто не удивит. Я не забыла намеки и угрозы, которые вы отпускали в порывах гнева. Речь идет о бароне Лонгея.

— Барон был одним из этих торговцев. Здесь все доказательства.

Фелисите поднялась и взглянула на Бенуа.

— Нам не стоит обсуждать столь… возмутительные обвинения! Я не хуже вашего знаю, что эти бумаги фальшивка.

— Если они попадут в руки официальных лиц во Франции, барону несдобровать.

— Да, мсье Бенуа. Вы великолепно проделали свою работу.

— Хорошая кость никогда не достанется хорошей собаке, — улыбаясь промолвил старик, — эти доказательства будут отосланы во Францию со всеми необходимыми предосторожностями. Мне удалось на них наткнуться, и если я передам их де Марье, то сделаю это из патриотических побуждений. Из тех же побуждений он представит их своему господину. Таким образом, мы снимем с себя обвинения в том, что сами занимались подобной торговлей. Вам все ясно?

Фелисите ответила ему не сразу. Она поняла, что ей придется сделать и уже не смогла сдерживать слезы. Девушка вытерла глаза платком и спросила:

— Какие у нас гарантии, что назначение мсье де Бьенвил-ля состоится?

— Назначение будет сделано до того, как вы отправитесь во Францию.

— Мсье, вы все продумали, — напоследок воспротивилась девушка. Она настолько волновалась, что у нее дрожали колени. — Вы просто хотите меня запугать. Вы не собираетесь посылать бумаги во Францию.

Лицо Бенуа стало суровым и злобным.

— Неужели вы считаете, что я вздумал шантажировать вас? Дитя мое, я доведу дело до конца! Вы и только вы можете все остановить. Позвольте вам повторить: если об этом узнает регент, семейство ле Мойн полетит в тартарары!