Онлайн чтение книги Когда мы были сиротами When We Were Orphans
Глава 3

Мне понадобилось лишь несколько дней, чтобы раскрыть тайну смерти Чарльза Эмери. Это дело не привлекло такого общественного внимания, как некоторые из моих предыдущих расследований, но глубокая благодарность семейства Эмери – да и всех жителей Шектона – принесла мне не меньшее удовлетворение, чем любое из тех дел, что мне довелось раскрыть к тому времени. Я вернулся в Лондон в отличном настроении и постепенно забыл о встрече с Сарой Хеммингз в саду за каменной оградой в первый день расследования. Впрочем, не скажу, что совершенно забыл о ее намерении явиться на ужин фонда Мередита, но, как уже было сказано, пребывая в приподнятом расположении духа после одержанной победы, я, видимо, просто не хотел думать о подобных предметах. Возможно, в глубине души я надеялся, что она не придет.

Так или иначе, когда вчера вечером я вышел из такси у отеля «Кларидж», мысли мои были заняты совсем другим. Я старался помнить: этим приглашением я прежде всего обязан своим успехам – и готовился к тому, что другие гости, нисколько, разумеется, не ставя под сомнение мое право находиться на подобном торжестве, пожелают узнать неафишируемые подробности раскрытых мною дел и наверняка будут одолевать меня вопросами. Я также решительно настраивал себя не покидать торжества до его окончания, даже если придется, испытывая неловкость, некоторое время простоять в одиночестве. Поэтому, войдя в просторный вестибюль, оказался совершенно неподготовленным к тому, чтобы увидеть поджидавшую меня там с улыбкой Сару Хеммингз.

Наряд ее был весьма впечатляющим – темное шелковое платье и неброские элегантные драгоценности. Она подошла ко мне с уверенным видом, успев при этом приветливо улыбнуться проходившей мимо супружеской паре.

– А, мисс Хеммингз, – кивнул я, лихорадочно вспоминая все, что произошло между нами в тот день в Шектоне. Признаюсь, в тот момент мне показалось, будто она имеет полное право ожидать, что я предложу ей руку и поведу наверх.

Она, безусловно, уловила мою нерешительность и приняла еще более самоуверенный вид.

– Дорогой Кристофер, – сказала она, – вы выглядите сногсшибательно. Я потрясена! Да, я ведь еще не имела возможности поздравить вас. То, что вы сделали для Эмери, чудесно. Вы, как всегда, оказались на высоте.

– Благодарю вас. Дело было не таким уж сложным.

Мисс Хеммингз успела взять меня под руку, и, уверен, если бы она сразу двинулась к ливрейному лакею, направлявшему гостей к лестнице, мне не осталось бы ничего иного, кроме как сыграть роль ее спутника. Но здесь, как теперь очевидно, она допустила ошибку. Возможно, ей хотелось покрасоваться, насладиться моментом; возможно, смелость на какой-то миг покинула ее. Так или иначе, она не сделала движения по направлению к лестнице, а вместо этого, обозревая гостей, собиравшихся в вестибюле, сказала мне:

– Сэр Сесил еще не прибыл. Надеюсь, мне удастся поговорить с ним. Весьма справедливо, что в нынешнем году чествуют именно его, вы так не думаете?

– Действительно.

– Знаете, Кристофер, полагаю, не за горами тот день, когда все мы соберемся здесь, чтобы чествовать вас.

Я рассмеялся:

– Не думаю…

– Нет-нет. Я в этом не сомневаюсь. Ну ладно, еще несколько лет можно подождать. Но этот день настанет, вот увидите.

– Вы очень любезны, мисс Хеммингз.

Так мы беседовали, стоя в вестибюле, при этом она продолжала держать меня под руку. Время от времени кто-нибудь из проходивших мимо гостей улыбался и бросал ей или мне несколько приветственных слов. Не скрою, мне было приятно стоять под руку с Сарой Хеммингз на виду у всех этих людей, среди которых были известные лица. Мне казалось, что, когда они здоровались с нами, я мог прочесть в их глазах: «Ах, так значит, теперь она подцепила его? Что ж, вполне естественно». Это ощущение наполняло меня гордостью, отнюдь не заставляя чувствовать себя глупо или униженно. Но затем – не знаю даже, что послужило тому причиной, – я вдруг ужасно рассердился на нее. Уверен, что в тот момент в моем поведении не произошло заметной перемены, и мы еще несколько минут продолжали мило болтать, отвечая на случайные приветствия гостей. Но когда я снял ее руку со своего локтя и повернулся к ней, я сделал это с железной решимостью.

– Итак, мисс Хеммингз, мне было очень приятно снова увидеться с вами. Но теперь я вынужден вас покинуть и подняться наверх.

Я поклонился и двинулся прочь. Сара Хеммингз явно не ожидала такого поворота событий, и, если даже у нее был некий стратегический план, заготовка, она не сумела им быстро воспользоваться. Только когда я удалился от нее на несколько шагов и поравнялся с пожилой парой, поздоровавшейся со мной, она, опомнившись, подбежала ко мне.

– Кристофер! – в бешенстве зашептала Сара. – Вы не посмеете! Вы мне обещали!

– Вы отлично помните: я ничего вам не обещал.

– Вы не посмеете! Кристофер, вы не посмеете!

– Желаю приятного вечера, мисс Хеммингз.

Отвернувшись от нее и – так уж вышло – от пожилых супругов, которые изо всех сил делали вид, что ничего не слышат, я стал быстро подниматься по величественной лестнице.

Достигнув верхней площадки, я был препровожден в ярко освещенную приемную, где, как положено, присоединился к очереди, выстроившейся к столу, за которым сидел человек в униформе. С непроницаемым лицом он сверял по книге имена гостей. Когда подошел мой черед, я не без удовольствия отметил проблеск интереса на невозмутимом лице мужчины и, расписавшись в книге гостей, направился к двери, ведущей в огромный зал, где уже собралось, как я заметил, довольно много народу. На пороге, к которому увлек меня поток гостей, со мной поздоровался и пожал руку высокий мужчина с густой темной бородой. Я догадался, что он – один из распорядителей вечера, но почти не слышал его слов, потому что, сказать по чести, в тот момент продолжал думать о случившемся внизу. Я испытывал удивительную опустошенность и вынужден был напомнить себе: не моя вина в том, что мисс Хеммингз оказалась в столь неловком положении. Она сама спровоцировала всю эту унизительную ситуацию.

Однако, расставшись с бородатым распорядителем и углубившись в зал, я продолжал размышлять о Саре Хеммингз. Смутно помню, что ко мне подошел официант с подносом, уставленным бокалами, какие-то люди оборачивались, чтобы приветствовать меня. В какой-то момент я вступил в беседу с группой мужчин, все они – три или четыре человека – оказались учеными и, судя по всему, знали, кто я. Потом – к тому времени прошло уже минут пятнадцать – я вдруг уловил легкую перемену в атмосфере и, осмотревшись вокруг, по взглядам и взволнованным перешептываниям понял, что при входе происходит нечто необычное.

Как только я это заметил, мной овладело дурное предчувствие, и первым побуждением было улизнуть подальше, в глубину зала. Но какая-то таинственная сила подталкивала меня ко входу, и вскоре я снова очутился рядом с бородатым распорядителем, который как раз в тот момент, стоя спиной к залу, с паническим выражением наблюдал за драмой, разворачивавшейся перед ним.

Заглянув через его плечо, я получил подтверждение своей догадке: в центре событий действительно находилась мисс Хеммингз. Процессия гостей, ставивших подписи в гостевой книге, безнадежно застопорилась на ней. В данный момент она в буквальном смысле кричала, не обращая ни малейшего внимания на то, что все это слышат. Я видел, как она стряхнула руку одного из служащих отеля, пытавшегося ее урезонить; потом, наклонившись над столом и глядя прямо в глаза мужчине с суровым лицом, по-прежнему сидевшему там, сказала голосом, готовым сорваться на рыдания:

– Вы даже понятия не имеете! Я просто должна попасть туда, разве вы не понимаете? У меня там столько друзей! О пожалуйста, будьте благоразумны!

– Мне действительно очень жаль, мисс… – начал было человек с суровым, застывшим лицом, но Сара Хеммингз, с растрепавшимися с одной стороны волосами, не дала ему договорить.

– Это какое-то недоразумение, понимаете? Всего лишь обычное глупое недоразумение и ничего больше! А вы из-за него ведете себя так жестоко, просто поверить не могу! Не могу поверить, что…

Все, кто следил за этой сценой, на какое-то мгновение, казалось, замерли в потрясении. Потом бородатый распорядитель взял себя в руки и с важным видом подошел к столу.

– Что здесь происходит? – почти ласково спросил он. – Дорогая юная леди, произошла какая-нибудь ошибка? Ну-ну, уверен, мы все уладим. Я в вашем распоряжении. – Тут он встрепенулся и воскликнул: – Да это же мисс Хеммингз, не так ли?

– Разумеется, это я! Я! Разве вы не видите? А этот человек был так груб со мной…

– Но, мисс Хеммингз, дорогая, не стоит так расстраиваться. Давайте отойдем в сторонку…

– Нет! Нет! Вам не удастся меня вывести! Я не позволю! Говорю вам, я должна, просто обязана быть там! Я так давно об этом мечтала…

– Нужно непременно что-то сделать для этой дамы, – послышался сзади мужской голос – Нельзя пренебрегать такой красотой. Если даме так хочется войти, почему бы ей это не позволить?

В толпе гостей поднялся одобрительный гул, хотя на некоторых лицах я заметил явное неодобрение. Бородач поколебался, потом, видимо, решил, что его обязанность – любой ценой положить конец неприятной сцене.

– Ну что ж, в виде исключения… – И, повернувшись к мужчине с непробиваемым выражением лица, все так же сидевшему за столом, добавил: – Думаю, мы можем найти способ удовлетворить желание мисс Хеммингз, не правда, ли, мистер Эдварде?

Я хотел было протиснуться поближе, но вдруг ощутил страх, что мисс Хеммингз может заметить меня и втянуть в недостойный спектакль, предъявив обвинения. И когда я начал отступать, она действительно на миг остановила глаза на мне, но ничего не предприняла, и уже в следующий момент ее исполненный муки взгляд был снова прикован к распорядителю. Воспользовавшись случаем, я поспешно ретировался.

В течение следующих минут двадцати я старался держаться подальше от входа. На удивление много гостей оказались излишне взволнованы происшествием, хотя и продолжали расточать друг другу похвалы и комплименты. Когда же со взаимными любезностями было покончено, гости перешли к восхвалению виновника торжества. У одного пожилого господина, который весьма подробно перечислил все достижения сэра Сесила Медхэрста, я спросил:

– Интересно, а сэр Сесил уже прибыл?

Мой собеседник, не выпуская из руки стакан, указал на группу гостей, среди которых я увидел высокую сутулую фигуру выдающегося государственного деятеля, беседовавшего с двумя дамами средних лет. И тут же, чуть поодаль, я заметил Сару Хеммингз, решительно пробиравшуюся к нему сквозь толпу.

Сейчас она ничем не напоминала жалкое создание, каким казалась в приемной. Она вся сияла. Как я уже сказал, мисс Хеммингз без тени сомнения приблизилась к сэру Сесилу и коснулась его руки.

В этот момент мой пожилой собеседник стал кому-то меня представлять, поэтому я был вынужден отвлечься. Когда я снова посмотрел в сторону сэра Сесила, то увидел, что обе дамы стоят по одну сторону от него, неловко улыбаясь, а вниманием сэра Сесила полностью завладела мисс Хеммингз. Она что-то ему говорила, а он время от времени громко смеялся, чуть откидывая голову назад.

В положенное время нас пригласили в банкетный зал, где мы расселись за необозримо длинным столом, освещенным множеством свечей. Я с облегчением обнаружил, что место мисс Хеммингз находится довольно далеко, и некоторое время наслаждался происходящим, болтая с сидевшими рядом дамами, – каждая была по-своему очаровательна. Еда тоже оказалась изысканной и вкусной. Но по мере того как продолжался ужин, я стал все чаще наклоняться вперед, чтобы увидеть мисс Хеммингз, и прокручивать в голове причины, побудившие меня повести себя так, как я себя повел.

Вероятно, из-за той озабоченности сейчас я не могу вспомнить ужин в деталях. Где-то во главе стола произносили речи; гости вставали, чтобы воздать хвалу сэру Сесилу за вклад, который он внес в международные отношения, в частности за роль, которую он сыграл в создании Лиги Наций. Потом наконец поднялся сам сэр Сесил.

Насколько я помню, собственные достоинства он всячески старался умалить, хотя, в общем, его выступление было довольно оптимистичным. С точки зрения сэра Сесила, человечество извлекло урок из собственных ошибок и создало структуры, стоящие на страже мира. Человечество больше никогда не увидит потрясений такого масштаба, каким явилась Великая война. В то же время, какой бы ужасной ни была та война, она представляла собой «своеобразное звено в эволюции человека», когда за несколько лет прогресс намного опередил наши недавние представления о возможностях техники. Всех поразило быстрое развитие технических средств, позволившее вести боевые действия с помощью современнейших видов вооружения, но, к счастью, теперь многое изменилось. Мы наглядно увидели ужас, к которому может привести прогресс, силы защитников цивилизации возобладали и остановили безумие. Приблизительно к этому сводилась речь виновника торжества, и мы от души аплодировали ему.

После ужина дамы нас не покинули, напротив, всем предложили проследовать в бальный зал. Там играл струнный квартет, и официанты разносили ликеры, сигары и кофе. Гости переходили с места на место, образуя группы, и вскоре установилась гораздо более непринужденная атмосфера, чем до ужина. В какой-то момент я поймал взгляд мисс Хеммингз, брошенный из другого конца зала, и был немало удивлен тем, что она улыбнулась мне. Моей первой мыслью было, что это улыбка врага, замышляющего страшную месть; но, продолжив наблюдать за ней по ходу вечера, я убедился в своей ошибке. Сара Хеммингз была искренне счастлива. Месяцами, быть может, годами строя планы на этот вечер, она смогла преуспеть в их осуществлении. Она была здесь и, словно женщина, разрешившаяся от бремени, испытывала огромное облегчение, забыв о боли, которую пришлось претерпеть на пути к желанной цели. Я наблюдал, как она переходит от одного кружка беседующих к другому, как мило щебечет. Мне пришло в голову, что стоило бы подойти и помириться с ней, пока она пребывает в добром расположении духа, но мысль о возможной резкой перемене ее настроения заставила держаться подальше.

Прошло, наверное, с полчаса после того, как мы перешли в бальный зал, когда меня наконец представили сэру Сесилу Медхэрсту. Я не предпринимал никаких попыток познакомиться с ним, но, вероятно, был бы слегка раздосадован, если бы упустил возможность обменяться парой фраз с выдающимся государственным деятелем. Случилось так, что это его подвели ко мне – это сделала леди Адамс, с которой я познакомился сравнительно недавно, во время одного из расследований. Сэр Сесил тепло пожал мне руку и сказал:

– О, мой юный друг! Вот вы, значит, какой!

На несколько минут нас оставили наедине посреди зала. К тому времени вокруг уже царила веселая толчея, так что, обменявшись обычными любезностями, мы были вынуждены разговаривать, наклонившись друг к другу и напрягая голос. В какой-то момент, слегка подтолкнув меня локтем, он сказал:

– Во время ужина я уже говорил, что мир становится все более безопасным и цивилизованным. Я, знаете ли, верю в это. По крайней мере, – тут он схватил мою руку и лукаво заглянул мне в глаза, – по крайней мере, мне нравится верить в это. О да, мне ужасно нравится в это верить! Но я не знаю, мой юный друг, не знаю, сумеем ли мы до конца выдержать этот курс. Будем делать все, что сможем. Организации, конференции… Будем собирать лучшие умы ведущих стран, чтобы люди, обмениваясь мнениями, объединяли усилия. Но зло всегда будет таиться за углом. О да! Оно постоянно начеку, даже теперь, когда мы с вами разговариваем, оно замышляет козни, чтобы привести цивилизацию на край пропасти. Силы зла хитроумны, дьявольски хитроумны. Добропорядочные мужчины и женщины могут делать все возможное, посвящать все силы тому, чтобы держать их в узде, но, боюсь, этого может оказаться недостаточно. Для добропорядочного гражданина зло слишком хитроумно и изобретательно. Оно будет ходить кругами, искушать, провоцировать. Я вижу это, вижу даже сейчас, но дальше станет еще хуже. Вот почему нам будут особенно нужны такие люди, как вы, люди, на которых можно положиться, мой юный друг, которые быстро разгадают дурные умыслы и вырвут ядовитые сорняки прежде, чем они заполонят все пространство.

Возможно, сэр Сесил чуть подвыпил, возможно, шумное торжество ошеломило его. Во всяком случае, он продолжал в том же духе еще какое-то время, то и дело взволнованно хватая меня за руку. А может, просто этот выдающийся человек был экзальтированным по натуре. Мне же весь вечер хотелось задать ему один вопрос, и, когда он замолчал, я решился:

– Сэр Сесил, вы, кажется, недавно побывали в Шанхае?

– В Шанхае? Ну конечно, мой друг. Несколько раз ездил туда и обратно. То, что происходит в Шанхае, очень серьезно. Нельзя больше, знаете ли, ограничиваться Европой. Если мы хотим преодолеть хаос в Европе, нам пора расширить наше влияние.

– Я спрашиваю, сэр, потому что родился в Шанхае.

– Неужели? Так-так.

– Мне просто хотелось узнать, сэр, не встречали ли вы там моего старого друга. Вряд ли у вас могли быть точки пересечения, и все же… Его фамилия Ямасита. Акира Ямасита.

– Ямасита? Гм-м… Японец? В Шанхае, конечно же, полно японцев. Они сейчас приобрели там большое влияние. Вы сказали Ямасита?

– Акира Ямасита.

– Нет, кажется, я с ним не встречался. Он дипломат?

– Дело в том, сэр, что я этого не знаю. Мы дружили с ним в детстве.

– Ах, вон оно что! В таком случае уверены ли вы, что он еще в Шанхае? Возможно, ваш приятель вернулся в Японию?

– О нет, я уверен, он по-прежнему в Шанхае. Акира обожал этот город. Кроме того, он решительно был настроен никогда не возвращаться в Японию. Нет, я не сомневаюсь, что он там.

– Понятно. К сожалению, я с ним не встречался. Часто виделся с другим парнем, Сайто, и с несколькими военными. Но среди них не было никого с именем Ямасита.

– Ну что ж… – Я засмеялся, чтобы скрыть разочарование. – Это было маловероятно. Я просто так спросил.

Как раз в тот момент я с тревогой обнаружил, что Сара Хеммингз стоит рядом.

– Значит, вам наконец удалось отловить великого сыщика, сэр Сесил! – воскликнула она.

– Да, моя дорогая, – ответил пожилой джентльмен, глядя на нее сияющими глазами. – И я сказал ему, что очень многое будет зависеть от него в предстоящие годы.

Сара Хеммингз улыбнулась, глядя на меня:

– Должна вам заметить, сэр Сесил, что, по моим наблюдениям, на мистера Бэнкса отнюдь не всегда можно положиться. Но, вероятно, он лучший из всех, кто у нас есть.

При этих словах я счел за благо как можно скорее удалиться и, притворившись, будто заметил кого-то в другом конце зала, извинился и откланялся.

В течение некоторого времени мисс Хеммингз больше не попадалась мне на глаза. Потом гости начали разъезжаться, толпа в зале поредела, и официанты открыли балконные двери, чтобы впустить в помещение освежающий ветерок. Вечер был теплым, и, желая проветриться, я вышел на балкон. Сделав первый же шаг, я обнаружил, что Сара Хеммингз со вставленной в мундштук сигаретой стоит на балконе и озирает ночное небо. Я хотел было мгновенно дать задний ход, но что-то подсказало мне: хоть она и не шелохнулась при моем появлении, оно не ускользнуло от ее внимания. Поэтому мне пришлось сделать еще один шаг вперед и сказать:

– Итак, мисс Хеммингз, вечер у вас в конце концов удался.

– Это действительно был самый восхитительный вечер, – ответила она, не оборачиваясь, и, вздохнув, затянулась сигаретой, потом одарила меня через плечо мимолетной улыбкой и снова уставилась в ночное небо. – Все было именно так, как я представляла. Куда ни взгляни – повсюду замечательные люди. Потрясающие люди. А сэр Сесил, он такой милый, вы не находите? У меня была интереснейшая беседа с Эриком Митчеллом о его выставке. В следующем месяце он собирается пригласить меня на персональную экскурсию.

Я ничего на это не ответил, и некоторое время мы просто стояли рядом, опершись на балконные перила. Удивительно, но, вероятно, благодаря струнному квартету, исполнявшему вальс, нежная мелодия которого доносилась до нас из зала, молчание не казалось неловким, как можно было ожидать. Наконец мисс Хеммингз проронила:

– Наверное, я вас удивила.

– Удивили?

– Ну, своей решимостью проникнуть сюда сегодня во что бы то ни стало.

– Да, признаюсь, удивили. – Я немного помолчал. – А почему, мисс Хеммингз, вам было столь необходимо приобщиться к тому обществу, которое здесь сегодня собралось?

– Столь необходимо? Вы думаете, что для меня это было необходимо?

– Судя по всему, да. И сцена, которую я наблюдал у входа в начале вечера, подтверждает мою догадку.

К моему удивлению, она ответила веселым смехом. Потом, улыбнувшись, спросила:

– А почему бы и нет, Кристофер? Почему бы мне не стремиться в подобное общество? Разве это… разве это не рай?

Поскольку я ничего не ответил, улыбка на ее лице погасла.

– Вижу, вы меня не одобряете, – сказала она уже совсем другим голосом.

– Я просто заметил…

– Да ничего, все в порядке. Вы абсолютно правы. Вы ведь имели возможность заметить это еще раньше, а теперь вас это смутило. Но что еще мне остается? Я не желаю, состарившись и оглядываясь на свою жизнь, сожалеть об упущенных возможностях. Хочу, чтобы у меня в прошлом было нечто, чем можно гордиться. Видите ли, Кристофер, я честолюбива.

– Я вас не совсем понимаю. Вам кажется, ваша жизнь будет более осмысленной, если вы станете общаться со знаменитостями?

– Значит, вот как вы обо мне думаете?

Она отвернулась, вероятно, искренне обидевшись, и снова затянулась сигаретой. Я наблюдал, как она смотрит вниз, на опустевшую улицу и белые дома напротив с лепниной на фасадах. Потом она грустно произнесла:

– Боюсь, именно так это и выглядит. Особенно если человек смотрит на меня циничным взглядом.

– Надеюсь, вам не кажется, что я смотрю на вас таким взглядом? Я бы очень огорчился, узнав, что это так.

– Тогда вам следовало бы попытаться проявить чуть больше понимания. – Она обернулась и напряженно всмотрелась в мое лицо, прежде чем отвернуться снова. – Будь живы мои родители, они наверняка твердили бы мне, что давно пора выйти замуж. И наверное, были бы правы. Но я не хочу жить так, как, по моим наблюдениям, живут очень многие девушки. Я не собираюсь растрачивать свою любовь, всю энергию, ум – сколь скромны бы они ни были – на какого-нибудь бесполезного человека, посвящающего жизнь гольфу или торговле в Сити. Я выйду замуж за кого-то, кто действительно сможет внести свой вклад в развитие человечества, в то, чтобы сделать мир лучше. Неужели это такое уж постыдное стремление? Я хожу на подобные вечера не затем, чтобы подцепить какую-нибудь знаменитость, Кристофер. Я ищу выдающихся людей. Ради этого можно иногда вытерпеть и некоторую неловкость! – Она махнула рукой в сторону зала. – Но я никогда не соглашусь с тем, что моя судьба – посвятить свою жизнь какому-нибудь милому, воспитанному, но бесполезному мужчине.

– Когда вы так говорите, – ответил я, – становится ясно, что вы считаете себя избранной.

– В некотором роде, Кристофер, так и есть. Ах, что это играют? Что-то знакомое. Это Моцарт?

– Думаю, Гайдн.

– Конечно, вы правы. Да, это Гайдн. – Несколько минут она смотрела на небо и, казалось, слушала.

– Мисс Хеммингз, – сказал я наконец, – я вовсе не горжусь своим сегодняшним поведением. Можно сказать, теперь я даже сожалею о том, что произошло. Надеюсь, вы меня простите.

Она продолжала смотреть в темноту, водя по щеке мундштуком.

– Очень любезно с вашей стороны, Кристофер, – тихо ответила Сара. – Но это мне следует принести извинения. В конце концов, я ведь хотела вас использовать. Конечно, хотела. Не сомневаюсь, я выглядела отвратительно, но это мне безразлично. Что мне небезразлично, так это то, что я плохо обошлась с вами. Возможно, вы не поверите, но это так.

Я рассмеялся:

– Ну, в таком случае давайте постараемся простить друг друга.

– Да, давайте. – Она повернулась ко мне, и лицо ее озарилось почти детской радостной улыбкой. Потом на него снова наползла тень усталости, и она опять устремила взгляд в ночную тьму. – Думаю, все из-за того, что я слишком тщеславна. И из-за того, что у меня осталось не так уж много времени.

– Давно ли вы потеряли родителей? – спросил я.

– Мне кажется, это случилось в незапамятные времена. Но в каком-то отношении они всегда со мной. Взгляните, все расходятся. Какая жалость! А я хотела еще о многом с вами поговорить. Например, о вашем друге.

– О моем друге?

– Ну да, о человеке, о котором вы спрашивали сэра Сесила. Ну, о том, из Шанхая.

– Об Акире? Мы с ним не виделись с детства.

– Но он, судя по всему, очень много значит для вас.

Я оглянулся.

– Вы правы. Все действительно расходятся.

– Тогда, полагаю, и мне пора, а то мой уход будет замечен так же, как и прибытие, – сказала она, но не двинулась с места, и в конце концов я сам, извинившись, вернулся в зал.

Лишь один раз я подумал, что мисс Хеммингз выглядит так одиноко. В ночи, с сигаретой на балконе, а в зале гости уже начинают расходиться… У меня даже мелькнула мысль: не вернуться ли и не предложить ли проводить ее. Но ее вопрос об Акире немного насторожил меня, и я решил, что для одного вечера сделал достаточно, чтобы исправить отношения, сложившиеся между мной и Сарой Хеммингз.