Онлайн чтение книги Живёшь только дважды You Only Live Twice
6. Тигр, тигр!

Прошел месяц, мистер Танака стал «Тигром», а коммандер Бонд — «Бондо-сан».

— Джеймс, — объяснял ему Тигр. — Это трудно произнести японцу. И звучит слишком почтительно. Бонд-сан созвучно нашему «бон-сан», что значит «старикашка». Твердая согласная в конце тоже трудна для японца. В иностранных словах в таком случае мы добавляем букву "о". Получается Бондо-сан. Пойдет?

— "Бондо", конечно, по-японски, «свинья», или что-то в этом роде?

— Нет. Просто звукосочетание.

— Не обижайтесь. Я заметил, японцы не прочь подшутить над «гайджином». Помните, я рассказывал о своем приятеле по прозвищу «Манки» Мак Колл. Мы обычно зовем его «Монко». Вы сказали, у вас это нечто нецензурное, вот я и решил, что «Бондо» из того же ряда.

— Не стоит волноваться. Вполне респектабельное слово.

Шли недели, дела у Бонда не двигались, зато он все ближе сходился с Тигром и Дикко. После работы троица была почти всегда неразлучна, но Бонд чувствовал, что и во время вылазок на природу, и во время вечерних выпивок его постоянно и тщательно изучают. Дикко это подтвердил:

— Думаю, ты на верном пути, приятель. Тигр сочтет бесчестным вышибить у тебя почву из-под ног после первого успеха. Что-то там в глубине происходит, но вот что, понять не могу. Думаю, предстоит игра с шефами Тигра, но с Тигром на твоей стороне. Как аборигены говорят, у Тигра «широкая морда», то есть, он большой спец по всяческим махинациям. И его «долг» перед Англией тоже в твою пользу. Результат вашей первой встречи — неслыханный, как мы это здесь называем, «презенте». Но смотри! Ты накапливаешь целую кучу обязательств перец Тигром. И когда придет время заключать сделку, у тебя должен быть наготове соответствующий «презенто». Никаких лососей и креветок. Усек? Сможешь?

— Не знаю, — сказал Бонд нерешительно.

Материалы «Голубой тропы» из Макао казались ему мелкой рыбешкой по сравнению с лососем Тигра, единственный ломоть которого, предложенный Бонду, весил так много.

Испытания 200-мегатонной бомбы были произведены и вызвали взрыв общественного возмущения, проигнорированного Москвой. Но реакция западных правительств была мгновенной. Под предлогом защиты советских граждан от возможных провокаций, им запретили покидать двадцатимильную зону вокруг мест обитания и выставили плотные полицейские кордоны у посольств, консульств и всевозможных торговых представительств. Последовали ответные меры против британских дипломатов и журналистов в России, но это уже не было неожиданностью. Затем президент Кеннеди выступил с самой лихой за время своей карьеры речью, пообещав Советам все Божьи кары в случае взрыва ими ядерного устройства за пределами советской территории. Эти громовые проклятия, вызвавшие вопли ужаса у американского обывателя, в Москве невероятно находчиво парировали подобными же обещаниями, на случай, если Запад вздумает развлекаться атомными взрывами в пределах СССР и его союзников.

Несколько дней спустя Бонда вновь пригласили в подземное убежище Тигра.

— Надеюсь, впредь вы ничего подобного себе не позволите, — Тигр хитро ухмыльнулся, — но Центр отменил проведение операции, о которой вы были поставлены в известность, обязавшись не разглашать полученные сведения.

— Спасибо за информацию, — сказал Бонд. — Ваше расположение действительно позволило смягчить напряженность вокруг Англии. Там будут весьма рады узнать о вашем личном вкладе в это дело. Могу ли я и в дальнейшем рассчитывать на ваше снисхождение?

Бонд уже привык к многословной восточной велеречивости, хотя и не достиг еще непревзойденной изысканности Дикко, украшавшего, к вящему удовольствию Тигра, каждое цветистое предложение хотя бы одним трехбуквенным словом.

— Бондо-сан, предмет ваших вожделений, хотя и я не рассчитываю получить согласие на его передачу, обойдется вам недешево. Что же может предложить ваша страна, в качестве честного торговца, в обмен на всестороннее использование «Магии-44»?

— У нас есть очень эффективная разведывательная сеть в Китае: Макао, «Голубая тропа». Данные, получаемые ею, мы полностью предоставим в ваше распоряжение.

Тяжелое лицо Тигра погрустнело, но в узких щелочках глаз появился блеск:

— Боюсь, мне придется огорчить вас, Бондо-сан. Мои люди внедрились в эту сеть почти с момента ее организации. Мы активно ею пользуемся. Если хотите, могу показать вам документы. Заодно, мы переименовали всю систему в «Оранжевую тропу». Это интересно, но для нас не ново. Чем еще можете порадовать?

Бонд не мог не рассмеяться. Вот так гордость отдела "Я", да и самого М.! Труды, расходы, опасности «Голубой тропы». И по крайней мере пятьдесят процентов усилий — безвозмездная помощь японцам.

Да, от многих иллюзий его здесь избавляют. Эти новости поднимут настоящую бурю в штаб-квартире. Ответил он неопределенно:

— О, у нас масса возможностей. Может быть, вы сами назовете цену?

— Надеетесь на козырной туз в рукаве? Неужели у вас есть данные, столь же важные для обороны Японии?

— Несомненно, — твердо ответил Бонд. — Но, дорогой Танака, раз уж вы приняли решение, не лучше ли будет вам самому отправиться в Лондон и порыться на полках? Уверен, мой шеф за честь сочтет принять вас.

— Вы не обладаете необходимыми полномочиями для переговоров?

— Это просто невозможно, дорогой Тигр. Меры безопасности таковы, что я не имею в полном объеме интересующей вас информации. Что касается меня лично, я уполномочен лишь передать руководству ваше мнение, или же оказать вам личную помощь.

Тигр на секунду задумался. Похоже, последние слова Бонда его заинтересовали. Затем он встал, пригласив коммандера на чайную церемонию с гейшами.

В сомнениях Бонд отправился сочинять шифрограмму в Лондон.

В комнате, где они сидели, вернувшись из ресторанчика, и где Тигр только что весело пообещал отправить его на тот свет, со стен рычали тигриные головы, а одна шкура, распластавшись, скалилась с пола. Искусно выделанная тигриная лапа служила пепельницей. Даже кресло, в котором устроился Бонд, было обито тигриной шкурой.

Мистер Танака родился в год Тигра, а Бонду, о чем с удовольствием сообщил ему Танака, определен был год Крысы.

Бонд сделал хороший глоток саке и сказал:

— Дорогой Тигр, мне не хотелось бы затруднять вас возней с моей ликвидацией. Вы намекаете, что на сей раз кедр может и не согнуться под ураганом. Да будет так. Даю слово чести.

Тигр пододвинул кресло и посмотрел Бонду в глаза. Плеснул себе «Сантори», добавил содовой. Из-за окрестных домов, где почти везде погасли уже желтые огоньки, слышался шум ночного шоссе. Был конец сентября, тепло. До полуночи оставалось десять минут. Тигр тихо заговорил:

— В таком случае, дорогой Бондо-сан, зная вас человеком чести, за исключением, конечно, случаев, касающихся безопасности вашей страны, что обсуждению не подлежит, я расскажу вам весьма занятную историю. Слушайте же.

Он поднялся из кресла и устроился на татами в позе лотоса. Так ему явно было удобнее. Он заговорил:

— Еще с самого начала эры Мэйдзи, это, как вы знаете, император, начавший модернизацию Японии по западному образцу почти сто лет назад, время от времени в этой стране появлялись иностранцы, затем здесь оседавшие. В основном это были чудаки и ученые, некоторые становились даже гражданами Японии. Относились к ним, в основном, терпимо, иногда слегка насмешливо. Ну, представьте себе японца, купившего замок в горах Шотландии, выучившего язык и общающегося с соседями по-гэльски, демонстрируя при этом необычайный интерес к шотландскому фольклору. Если он будет заниматься этим тихо-мирно, его сочтут милым оригиналом. Так же относились к европейцам в Японии, хотя случалось, особенно в военное время (что, несомненно, произошло бы и с нашим гипотетическим японцем в Шотландии), их объявляли шпионами, с соответствующими последствиями. Сейчас, после оккупации, здесь появилось множество таких людей, большинство из которых, как вы понимаете, американцы. Ориентализм особенно притягателен именно для них, бегущих от образа жизни, ставшего (уверен, вы со мной согласитесь), мягко говоря, совершенно неприемлемым для интеллектуала. Я не имею в виду особей низших классов, для которых обилие паршивой жратвы, блестящие игрушки, вроде автомобилей и телевизоров, шальные деньги, часто нечестно заработанные, или полученные за минимум трудов и знаний, являются суммум бонум (высшим благом), если позволено мне будет припомнить мои оксфордские штудии.

— Соглашусь, — сказал Бонд. — Но, по-моему, этот же образ пропагандируется и в вашей стране.

Лицо Тигра потемнело:

— Сейчас над нами довлеет то, что я называю «цивилизацией Кока-Колы». Бейсбол, кабаки, сосиски, груди восьмого размера, неоновая реклама — все это расплата за проигранную войну. Образ жизни — спитый чай, называемый у нас «демокорацу». Антиподы понятий, ставшие якобы причиной нашего поражения: духа самурая и порожденного им камикадзе; забвение культа предков, забвение наших богов. Презренная жизнь. — Тигр почти выплюнул эти слова. — Но, к счастью, долго она не продлится. В истории Японии это миг, равный жизни мотылька. — Он помолчал. — Вернемся к нашей истории. Американцы, живущие здесь, люди симпатичные, по-своему, конечно. Им нравится покорность наших женщин, хочу заметить, лишь поверхностная. Им нравятся четкие установки нашей жизни, ее симметрия, по сравнению с хаосом, царящим в Америке. Им нравится наша простота с ее глубоким подтекстом, так ярко выраженная, например, в чайной церемонии или в искусстве икебаны. Никакого театра — он им, конечно, недоступен. Они восхищены (потому что не знают своих предков и лишены достойной семейной жизни) нашим почитанием старших и преклонением перед прошлым. В их зыбком мире это кажется им вечными ценностями, точно так же, как в невежестве своем, по-ребячески они восхищаются сказочками Дикого Запада и прочими американскими мифами, почерпнутыми не от учителей (образованием они не блещут), а с экранов телевизоров.

— Сложный вопрос, Тигр. Я много знаю совсем других американцев. Мне кажется, вы имеете в виду в основном простых «джи-ай» — американцев второго поколения, выходцев из Ирландии, Германии, Чехословакии или Польши. Им действительно было бы лучше спокойно работать у себя в Америке, а не болтаться с важным видом и набитыми деньгами карманами по оккупированной стране под благословенным прикрытием звездно-полосатого стяга. Полагаю, иногда они женятся на японках и остаются здесь. То же самое было и с нашими «томми» в Германии. Но какое отношение они имеют к ученым и исследователям?

Тигр Танака низко поклонился:

— Извините меня, Бондо-сан. Конечно, вы правы, я все время ухожу от темы нашего разговора. Я пригласил вас совсем не для того, чтобы вы узнали мое мнение об оккупации Японии. Извините. Разумеется, у нас обосновалось множество образованных американцев, весьма ценимых нами. У меня есть друзья среди них. Я просто выпускал пар, понимаете?

— Конечно, Тигр. Мы веками не знаем оккупации. Нам не приходилось бороться с нашествием нового образа жизни. Я просто не могу представить своей реакции на это. Думаю, ничем бы не отличалась от вашей. Пожалуйста, продолжайте.

Бонд потянулся к кувшинчику с саке. Тот стоял в чаше с теплой водой над чуть теплящимся древесным углем в жаровне. Бонд наполнил чашку и выпил.

Тигр Танака качнулся несколько раз, не меняя позы. Он продолжал:

— Как я сказал, в Японии живет немало иностранцев, и большинство из них — безобидные чудаки. Но в январе этого года появился человек, оказавшийся настоящим дьяволом, чудовищем в человеческом образе.

— Мне попадалось немало негодяев, Тигр, и в основном это были психопаты. А что, ваш — дьявол?

— Совсем наоборот. Расчетливая изобретательность этого человека, его понимание нашей психологии говорят о выдающемся интеллекте. По мнению крупнейших японских ученых, он исследователь и коллекционер уникального в мировой истории.

— Что же он собирает?

— Он собирает смерти.