Онлайн чтение книги Зловещий человек
Глава 34

В Скотленд-Ярде шло совещание. Перед странной «дверью осведомителей», к которой по вечерам прокрадываются потрепанные люди, чтобы рассказать о тех, кто случайно доверился им, стояли два полицейских, поджидавших человека, которого они должны были эскортировать.

В кабинете сэра Джемса Бойд-Фаулера. главного комиссара отдела Уголовного розыска, сидели, кроме него, его помощник и сыскной инспектор. Было около пяти часов, и время от времени мистер Бикерсон нетерпеливо поглядывал на часы.

— Они должны быть здесь через несколько минут, — сказал помощник комиссара Уиль. — Вы рассчитываете, что этот человек сообщит вам многое, Бикерсон?

— Да, сэр, — кивнул Бикерсон. — Он был в Лондоне за три месяца до своего ареста, и у меня есть основания думать, что он находится в самых близких отношениях с «любителями», а, может быть, и с шайкой Сойоки.

— А он донесет? — проворчал сэр Джемс. — В этом вопрос: донесет ли он? За четыре дня я получил три письма от министра с просьбой представить обнадеживающий доклад. До сих пор мы не имеем ничего. Вы уверены, что Эмери — главный?

— Я никогда ни в чем не был так уверен, — быстро ответил Бикерсон.

Сэр Джемс проворчал что-то про себя. Он был по природе нетерпимый человек, и его раздражительность усугублялась вследствие неприятностей, которые он имел от высшего начальства.

— По-вашему, Сойока убил Тарна, и Эмери соучаствовал в этом? — спросил он.

— По-моему, так. Если Эмери и не участвовал, он, во всяком случае, стоял за этим. Все указывает на то, что он и есть тот, кто нам нужен. Его прошлое достаточно изобличает его. Его выгнали из политического отдела за торговлю опиумом. Он — либо Сойока, либо, что более вероятно, глава шайки «любителей».

— Но вы же говорили, что глава этой шайки — Халлам? — перебил помощник комиссара.

— Я уверен, что Халлам крепко замешан в этом деле. Я также уверен, что если майор Поль Эмери — главная шишка, то Халламу это едва ли известно. Эти шайки всегда так работают. Эмери — торговец наркотиками, скользкий как угорь и хитрый как черт…

— Были у вас какие-нибудь затруднения с доставкой Моропулоса сюда, сэр? — обратился помощник комиссара к сэру Джемсу.

— Абсолютно никаких. Улики против него были ничтожны, и местные власти решили прекратить дело. Кливлендская полиция связалась со мной по телеграфу, а мне пришло в голову посоветоваться с Бикерсоном и протелеграфировать, чтобы они прислали Моропулоса сюда. Кстати, его сопровождает кливлендский сыщик. Я думаю, он развяжет язык. Судя по тому, что я о нем слыхал, он из таких людей, которые пробалтываются. А если он пробалтывается, я засажу этих людей куда следует… Вот и ваш человек!

В комнату поспешно вошел полицейский в форме и положил перед главным комиссаром записку.

— Это он, — сказал комиссар. — Введите его.

Полицейский вернулся в сопровождении трех человек. Один из них был, очевидно, чиновник Скотленд-Ярда, другой, — высокий и худой, — американский сыщик. Третьим оказался полный румяный человек, ничуть не похожий на закоренелого преступника. Он имел вид того, кем он, несомненно, и был на самом деле, — зажиточного торговца. И хотя по национальности он был грек, его произношение нисколько не указывало на иностранное происхождение.

Он поклонился комиссару и присел на стул, подвинутый ему Бикерсоном.

— Да, сэр, я Моропулос. Этот господин — начальник? — Он кивнул в сторону сэра Джемса. — Я так и думал. Теперь я скажу вам, господа, прежде чем мы перейдем к дальнейшему, что вы не дождетесь от меня доноса. Я приехал в Европу, потому что начальник полиции в Кливленде сообщил мне, что если я смогу быть полезен вам, есть надежда, что мое дело по ту сторону океана будет прекращено. Я думаю, и дела-то никакого нет, но это уже вопрос мнения. О живых я не стану говорить, о мертвых… — он подчеркнул это слово, — что ж, я готов о них сказать то, что считаю приличным. Ну, валяйте, господа!

— Под мертвыми вы, вероятно, подразумеваете Мориса Тарна?

Моропулос кивнул.

— Да, сэр, я подразумеваю Мориса Тарна. Я не знаю, был ли он главной шишкой, но он, несомненно, принадлежал к шайке. Я имел дела с ними, я привез целую уйму кокаина из Германии в специально заказанном ящике. Вы, вероятно, нашли его при обыске. В нем было пять деревянных отделений, одно на другом…

— Я не видел такого ящика, — задумчиво сказал Бикерсон.

— Может быть, он сжег его. Я только говорю вам, что я привез ящик для него, и у меня был с ним длинный разговор, прежде чем я уехал.

— Он говорил вам что-нибудь про шайку Сойоки?

По лицу грека прошла тень.

— Нет, сэр! — решительно ответил он. — Сойока был причиной моего ареста. Он нашел, что я вторгаюсь в область его агента. Эта ложь, так как я был единственный, кто вел дело крупного масштаба в Огайо.

— У вас есть какие-нибудь указания на то, кто этот агент? — спросил Бикерсон.

— Какая-то крупная шишка в Лондоне. Офицер, кажется…

— Вы никогда не слыхали его имени? — спросил сэр Джемс. — Это не был случайно майор Эмери?

— Эмери? — медленно повторил грек. — Ну, в этом я бы не поклялся. Могу только сказать, что он был в бешенстве, и один из его агентов донес на меня.

— Были у Тарна сообщники? Вы должны знать это, Моропулос, — сказал сэр Джемс.

— Я провожу жирную черту между живыми и мертвыми. Если кто-нибудь из его друзей умер, вы, может быть, представите удостоверение об их смерти, и тогда я начну рассказывать. Иначе… — он пожал плечами.

Комиссар и Бикерсон вполголоса обменялись несколькими словами. Потом комиссар подозвал к себе американского сыщика.

— Этот человек не под арестом у вас?

Американец покачал головой.

— Нет, сэр. Что касается меня, то он волен, как ветер. Я просто сопровождаю его.

Бикерсон взял на себя заботу о греке и отвел его в самый шикарный ресторан, какой только имелся поблизости.

— Да, сэр, — сказал грек, — голодному человеку никогда не рано ужинать или обедать — неважно как называть, лишь бы это была еда! Это путешествие из Ливерпуля, — пожалуй, самые голодные сотни миль, которые мне когда-либо приходилось проделать. Двести, вы говорите? Мне показалось больше…

— Я снял для вас номер в одном из лучших отелей, — сказал Бикерсон, когда они заняли столик и подозвали официанта. — А если вам нужны деньги, вы должны сказать мне. Мы бы хотели сделать ваше пребывание в Лондоне возможно более приятным.

Моропулос покачал головой.

— Послушайте, детка, — сказал он ласково. — По ту сторону океана они делают это гораздо лучше. Как настоящие артисты! Они обманули бы и меня. У вас, должно быть, нет навыка. Когда вы стараетесь быть моим единственным другом в Лондоне, это не очень звучит. Я заплачу за этот завтрак, сэр, поэтому я могу позволить себе удовольствие сказать вам: пока я здесь, вы больше ни слова доноса не услышите от меня.

Бикерсон засмеялся, хотя ему было не до смеха.

— Мы ничего не хотим от вас, — солгал он. — Я даже не знаю, могли бы вы сказать нам что-нибудь новое. Халлама мы знаем…

— Кто такой Халлам? — спросил Моропулос, притворяясь удивленным. — Должно быть, это сводный брат Стильмана?

— Стильмана?!

— Ага!

Грек был явно польщен произведенным впечатлением.

— Я знал, что поймаю вас. Новость, что ли?

— Да, это новое имя для меня, — сказал Бикерсон, оправляясь от своего удивления. — Кто такой Стильман?

Грек некоторое время раздумывал, прежде чем ответить на вопрос.

— Я не знаю и никогда не видел Стильмана, — сказал он, наконец. — Все, что мне известно, я узнал от одной из шаек Сойоки, во главе которой я стоял в Нью-Йорке. Стильман — один из самых главных у них, но я думаю, что это далеко не настоящее его имя. Ну, больше я не буду удовлетворять любопытство…

Бикерсон был достаточно благоразумен, чтобы оставит к покос вопрос о торговле наркотиками, пока голодны, Моропулос не кончил свой ужин. Но ни превосходное вино, ни выбор самого крепкого ликера не сделали грека более разговорчивым. Бикерсон проводил его в отель, а затем отправился к Ральфу Халламу.

На звонок отворил дверь сам Ральф. Он был в смокинге.

— Хелло! — сказал он устало. — Вы пришли, чтобы посмотреть книгу рецептов?

— Забудьте о ней, — любезно сказал Бикерсон. — Нет, Халлам, я пришел, чтобы нанести последний визит. Потом, может быть, мы не встретимся с вами больше никогда. Если на профессиональной почве — так лет через сто.

Увидев подозрительное выражение на лице своего собеседника, Бикерсон громко расхохотался.

— Говоря на «профессиональной почве», я подразумеваю — как доктор с пациентом. Вы можете уделить мне минутку?

— Входите, — нелюбезно сказал Ральф и провел гостя в столовую.

— Вот что я хотел узнать от вас… Вы имеете довольно хорошее представление о вещах старого Тарна. Вы помните, чтобы у него был ящик с пятью отделениями?

— Нет, — быстро, слишком быстро ответил Ральф.

Бикерсон подозрительно взглянул на него.

— Послушайте, доктор; — сказал Бикерсон. — Против вас нет ничего, даже если вы были другом Тарна, и он занимался торговлей наркотиками, и вы знаете, что он ею занимался. Неужели вы не можете помочь человеку безобидными сведениями?

— Если бы я знал, я бы помог вам. Что за дело с этим ящиком?

— Пустяк. В нем было фальшивое дно — вот и все. Я думаю, не мог ли старик спрятать там что-нибудь…

Он увидел внезапную перемену в лице Ральфа: глаза его заблестели от сдерживаемого возбуждения.

— Вы думаете о чем-то приятном? — спросил проницательный сыщик.

— Ральф кивнул.

— Об очень приятном! — сказал он.

Он думал о миллионе долларов.

«Допустим, что это было верно. Допустим, что Тэппервиль ошибался. Допустим, что деньги, которые он видел в шкатулке Эмери, действительно законно принадлежали ему. И допустим, что Тарн тайком взял деньги и спрятал их. Эльза должна знать, где находится ящик», — думал он, пока автомобиль вез его в Херберт-Мэншонс. Более вероятно было, что деньги находятся у Эмери или в банке. Но у него оставался еще один слабый шанс…

Когда он приехал, Эльза была у себя в комнате.

— Эта мисс, несомненно, очень веселая компаньонка для меня, — сказала насмешливо его жена. — Она просиживает все вечера у себя в комнате со своими дурацкими наушниками на голове! Что случилось?

— Ничего, — сказал Ральф, — кроме того, что мы едем обедать к Тэппервилю. Пойди и позови Эльзу.

Эльза избавила свою хозяйку от хлопот. Она уже шла по коридору, когда мисс Халлам показалась в гостиной. В новом платье, которое она надела по этому случаю, она была очень изящна. Сама она считала, что нехорошо делает, вообще выезжая в гости, и сказала об этом.

— Вы думаете о Тарне? — медленно сказал Ральф. — Ну, он был ведь не такой близкий родственник, чтобы вы из-за него надевали траур! У вас усталый вид, — прибавил он сочувственно. — Что, были неприятности с вашим мучителем?

Эльза покачала головой.

Миссис Халлам на минуту оставила их одних. Эту возможность нельзя было упустить.

— Мне интересно, не помните ли вы, Эльза, был у вашего дяди ящик с рядом отделений, расположенных одно над другим?

Эльза удивленно раскрыла глаза.

— Да, я помню его очень хорошо, потому что этот самый ящик находится здесь в доме.

Сердце Ральфа заколотилось от волнения, и ему понадобилось все самообладание, чтобы скрыть охватившее его возбуждение.

— Я уложила в него часть своих вещей, — прибавила Эльза, и Ральф ощутил разочарование.

— Он был пуст, значит? — небрежно спросил он.

— Да, он был пуст, а что?.. — нерешительно произнесла Эльза. — Вернее, верхние отделения были пусты. Одно или два нижних я не могла вынуть сегодня, распаковываясь, и поняла, что они привинчены сбоку. Мне пришло в голову, что в ящике должно что-то быть, так как он необыкновенно тяжелый, даже когда пустой. А почему вы спрашиваете?

— Без всякой особенной причины, — небрежно ответил Ральф. — Просто, когда я увидел этот ящик, он полюбился мне, и ваш дядя сказал мне, что я могу взять его, когда захочу.

— Вы можете взять его, — улыбаясь, сказала Эльза. — Но вы должны найти мне другой на замену.

Ральф был готов тут же отменить обед и забрать ящик себе на Халф-Мун-стрит, однако, проявить сразу такой интерес было бы неразумно. Так как в этот момент возвратилась миссис Халлам, он оборвал разговор. Немного погодя, перед тем как они вышли, он улучил минуту, чтобы предостеречь Эльзу.

— Не пробуйте отвинчивать нижние отделения, — сказал он тихо, чтобы жена не слыхала его. — Мне сдается, что там есть что-то… Но, откровенно говоря, это не должно было быть там…

— Вы подразумеваете наркотики? — быстро спросила Эльза.

Ральф кивнул.

Нетерпеливый голос миссис Халлам прервал беседу.

— Вы идете? — крикнула она сердито.

Эльза поспешила к ней.

— Этот вечер будет такой потерянный, — жаловалась в автомобиле миссис Халлам, — что я готова была бы хоть сейчас принять хлороформ.

Для мистера Тэппервиля, надзиравшего за последними приготовлениями к маленькому пиршеству, этот вечер должен был иметь особенное значение. Он носился из столовой в гостиную и обратно. Потом он поднялся в собственные покои и тщательно осмотрел принадлежности, раздобытые экономкой. Здесь было все, от кольд-крема до губной помады. Он с удовлетворением убедился, что ничто не забыто для развлечения и удобства его гостей.

Аккуратная горничная провела обеих дам в приготовленную для них комнату. Миссис Халлам одобрительным взором окинула обстановку.

Она провела рукой по шелковым обоям, пытаясь оценить их стоимость. Рука ее остановилась у края тяжелой золотой рамы картины, висевшей, пожалуй, слишком низко. Миссис Халлам сейчас же угадала причину и, отодвинув картину в сторону, увидела маленький стальной диск в стене. Это и был сейф, о котором мистер Тэппервиль обмолвился вчера. Неискоренимый хищнический инстинкт проснулся в миссис Халлам. Как звучало это слово? Что-то, имеющее отношение к «миру». Но не мир. «Расе»! — вспомнила она вдруг.

В зеркале она увидела Эльзу, которая в этот момент снимала пальто и собиралась повернуться. Быстрым движением Лу выпрямила картину. На щеках ее вспыхнул румянец, сердце билось чаще обыкновенного.

— Взгляните на весь этот скарб, — небрежно сказала она, указывая на баночки и бутылочки на туалетном столе. — Какой дурак!

Эльза пожала плечами.

— Бедный мистер Тэппервиль! Он не привык принимать дам.

— Это хороший признак, во всяком случае, — сказала Лу и затем добавила: — Интересно, принадлежит он к тем эксцентричным миллионерам, которые делают подарки гостям?

«Расе»! Это и было то слово! Она была теперь в этом уверена и не хотела уходить из комнаты, но горничная ждала у двери. В конце концов, решила она, будут другие возможности… Такой человек как Тэппервиль, наверное, собирает всякого рода безделушки. Пропажа одной маленькой вещицы не будет замечена… Страсть миссис Халлам к легким «находкам» не поддавалась искоренению. Она спустилась вниз, решив увезти хоть одни сувенир на память об этом скучном вечере.

Вечер, действительно оказался скучным, так как банкир был не особенно разговорчив и возвращался к своим коммерческим делам и связанным с ними заботам так часто, что Эльза с трудом удерживала зевки.

— У меня был очень трудный день, — сказал мистер Тэппервиль за кофе, — необыкновенно беспокойный день. Честно говоря, я не могу припомнить ни одного такого неприятного дня. Клиенты бывают ужасно надоедливые…

— Я всегда думал, что у вас в банке клиенты образцовые, — сказал Ральф.

Он тоже был молчалив во время обеда. Ум его был занят мыслью о том, что же мог содержать ящик Эльзы, и он за весь обед сказал всего несколько слов.

— Обычно — да, — признал мистер Тэппервиль. — Но именно тот клиент, которого я имею в виду, был очень неприятен…

Даже он был рад, когда после затянувшегося обеда и бриджа, во время которого Лу бесстыдно мошенничала, дамы поднялись наверх за своими пальто.

— Боюсь, что я был ужасно скучный.

Ральф пробормотал что-то, выходя в переднюю, чтобы принять пальто и шляпу от меланхоличного дворецкого.

— А я хотел, чтобы этот обед прошел весело, — продолжал мистер Тэппервиль с несчастным видом. — Но моя обычная живость… совершенно улетучилась… совершенно…

— Я уверен, что дамы провели время приятно, — успокоил его Ральф.

— Я надеюсь, — с сомнением в голосе ответил хозяин. — Я искренне на это надеюсь…

Эльза надела пальто и выходила из спальни, когда миссис Халлам вдруг остановилась.

— Идите вниз, милая. Я приду через минуту. — Она наклонилась над своей туфлей. — Эта злосчастная пряжка опять расстегнулась…

— Могу я помочь вам?

— Нет, не ждите, — нетерпеливо бросила миссис Халлам.

Ее руки дрожали от волнения.

Как только дверь закрылась за Эльзой, миссис Халлам подошла к стене, отодвинула картину и дрожащими руками повернула стальной диск, все время напряженно прислушиваясь к звукам в коридоре. У нее был сейф такой же системы, и она знала, как с ним обращаться.

Миссис Халлам увидела ряд конвертов и две или три плоские шкатулки. Но единственным внешне ценным предметом был небольшой портсигар. У нее не было времени на более внимательный осмотр, и, сунув портсигар в сумочку, она закрыла сейф, повернула диск, поправила картину и стала спускаться по лестнице еще до того, как Эльза очутилась внизу.

Ральф вопросительно-подозрительно взглянул на нее. Халлам хорошо знал свою жену. Но она смело встретила его взор и принялась весело болтать с хозяином, прежде чем Ральф мог решить, что означал румянец на ее щеках.

Тэппервиль проводил Эльзу к автомобилю.

Ральф и его жена шли сзади.

— Ты не выкинула какую-нибудь глупость? — спросил Ральф вполголоса.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты не подобрала никаких драгоценностей Тэппервиля, валяющихся без присмотра? Боже! Если только ты когда-нибудь посмеешь выкинуть это с моими друзьями…

— Ты с ума сошел! — сердито сказала миссис Халлам. — Неужели ты воображаешь, что я бы стала это делать?..

В этот момент они оказались настолько близко от Тэппервиля и Эльзы, что те могли их услышать, поэтому замолчали и стали прощаться с хозяином.

— Вы поедете прямо домой? — спросил Ральф, когда автомобиль тронулся.

— А куда же еще? — отозвалась жена. — У тебя есть какое-нибудь предложение?

— Поедем в «Миспа». Потанцуем, поужинаем и прогоним похоронный осадок, оставшийся от этого обеда.

Он посмотрел на Эльзу. Она колебалась.

— Мы можем не танцевать, — сказал он, видя ее сомнение. — Мы можем поужинать наверху и понаблюдать за людьми…

Эльза неохотно согласилась.

«Миспа», хотя и меньше других рекламируемый, был самым модным из лондонских клубов. На галерее им даже пришлось протискиваться через толпу к столику, заказанному Ральфом. Эльза, для которой эта ночная клубная жизнь была в новинку, смотрела будто зачарованная на блестящую толпу, кружившую под звуки оркестра.

— Это то, что Джесси Дэм называет жизнью, — сказала она с улыбкой. — Бедная Джесси!

— Каждому — свое! — весело сказал Ральф. — Аристократов здесь немного, хотя кое-кто есть. Вон там — Летти Миленко из «Гэйти». Вон тот высокий человек — лорд Стеррер. Как зовут пугало, с которым он танцует, я не знаю, хотя и видел ее здесь раньше…

Эльза долго смотрела на партнершу лорда Стеррера. Это была женщина среднего роста, очень худая. Ее уши, шея, волосы сверкали бриллиантами. Когда она повернулась к ним, Эльза увидела, что ее глаза полузакрыты и что она движется в состоянии полного экстаза…

Это была романтическая мисс Дэм!