Онлайн чтение книги Звездный волк The Weapon from Beyond
V

Чейну почудилось, что еще до того, как он проснулся, откуда-то издалека доносился голос Дайльюлло. Он знал, что этого не могло быть. Ему хорошо помнилось, как после выстрела стангана он оцепенел и упал прежде, чем был схвачен.

Он помнил, как лежал распростершись на полу и какой-то хараловец кричал:

— Нет, этот человек не полетит с нами. Он должен остаться здесь дли наказания. Он помнил спокойные слова Дайльюлло: «В таком случае держите его у себя и накажите», и как тогда его подняли и поволокли через многие ярусы в тюрьму, где бросили в одну из камер.

Чейн открыл глаза. Действительно, он лежал в каменном каземате, решетчатая дверь которого выходила и освещенный красным спетом коридор. В стене напротив двери зияло похожее на бойницу квадратное, размером девять на девять дюймов, окно, через которое виднелся кусочек ярко полыхающего ночного неба Карала.

Он лежал на сыром каменном полу. Ребра пыли, и теперь он вспомнил, чти его били ногами после того, как приволокли и камеру.

Оцепенение от стангана частично прошло, и Чейн заставил себя сесть спиной к стене. В голове просветлело. Он обвел глазами камеру и вспыхнул дикой яростью.

Никогда он не был в клетке. Ни один Звездный Волк никогда не был и тюрьме… Если кого-то из них захватывали в рейдах, то тут же на месте безжалостно убивали. Конечно, откуда знать хараловцам, что он, если не считать внешности, во всем Звездный Волк. Но это не могло ослабить его неистового отвращения к замкнутому пространству.

Он собирался встать на ноги и проверить свои силы на толстых металлических дверных прутьях, как опять это произошло. Он услышал тихий голос Дайльюлло, обращавшегося к нему с огромного расстояния.

— Чейн…?

Чейн покачал головой: видимо, странные нервные последствия от стангана.

— Чейн?

Чейн замер. Тихий шепот шел направленно. Кажется, он исходил из точки немного ниже левого плеча. Он посмотрел на себя вниз. Не было туг ничего, кроме пуговицы, ни которую застегивался кланам левого кармана куртки.

Чейн повернул немного голову и поднес к левому уху карман с пуговицей клапана.

— Чейн!

Стало совершенно очевидно: голос шел из пуговицы.

Чейн поднес ее к губам и прошептал:

— Почему вы не сказали про мини-рацию в пуговице, когда давали мне эту роскошную новую куртку?

— У наемников, — сухо ответил Дайльюлло, — тоже есть свои небольшие хитрости, Чейн. Но нам хочется, чтобы не каждый их знал. Конечно, позже я рассказал бы тебе, уверившись, что ты не сбежишь от нас.

— Спасибо! И спасибо еще за то, что вы бросили меня, оставив на попечение этих хараловцев.

— Не надо меня благодарить, — раздался сухой голос. — Это твоя собственная заслуга.

— Кажется, я действительно заслужил, — ухмыльнулся Чейн.

— Дело слишком плохо оборачивается, — прозвучал тихий голос Дайльюлло. — Завтра они тебя выведут и в качестве возмездия выломают тебе обе руки. Я не знаю, что ты будешь делать, обреченный потом на мешенную смерть.

Чейн снова поднес к губам пуговицу и прошептал:

— Неужели вы соизволили вызвать меня и сообщить о рации только для того, чтобы выразить это сожаление?

— Конечно же, нет. Есть вещи поважнее.

— Полагаю, что так. Какие?

— Чейн, слушай внимательно. В той части тюрьмы, где ты находишься, хараловцы, вероятно, содержат пленного офицера с Вхола. Он мне очень нужен. Мы отправляемся на Вхол и, если доставим туда освобожденного нами их соотечественника, то будем вне подозрения.

Чейн понял.

— Но почему же вы не попросили его у самих хараловцев?

— Они с подозрением отнеслись даже к моей просьбе поговорить с ним! Представляю, чем обернулась бы моя просьба взять его и увезти. Это привело бы их к убеждению, что я собираюсь переметнуться на сторону вхоланов.

— А разве у них не возникнет такое же подозрение, если я его вырву отсюда?

— К счастью, мы будем уже далеко от Харала, — резко ответил Дайльюлло. — И их подозрения не будут иметь никакого значения. А теперь не пререкайся, Чейн, и слушай внимательно. Я не хочу, чтобы этот человек знал, почему ты помог ему бежать. Поэтому скажи, что ты нуждался в нем для того, чтобы он помог показать дорогу, поскольку сюда тебя приволокли без сознания, и тому подобное.

— Ясно, — сказал Чейн. — Но вы забыли одну вещь: как мне выбраться из этой камеры?

— Пуговица на правом верхнем кармане твоей куртки является атометом, то есть миниатюрным атомарным огнеметом. Напряжение у него — шесть, продолжительность действия — сорок секунд. Кнопка включения — сзади.

Чейн с интересом посмотрел на пуговицу.

— И сколько же еще имеется таких хитроумных мини-устройств?

— Достаточно. Но у тебя их нет, Чейн. Тебе я доверил только два, да и о них раньше ничего тебе не рассказывал.

— А вдруг этот вхолан содержится не здесь, а где-то в другом месте?

— В таком случае, — бесстрастно ответил Дайльюлло, — для тебя будет лучше его найти. Если ты выберешься из тюрьмы один, без него, то на корабль не являйся. Мы стартуем без тебя, а ты гуляй здесь.

— Знаете, Джон, — восхищенно сказал Чейн, — порой мне кажется, что из вас получился бы Звездный Волк.

— Запомни, Чейн, еще одну вещь. Если наша операция завершится успехом, нам предстоит возвратиться на Карал за вознаграждением. Поэтому — никаких убийств. Повторяю, никаких убийств . Конец связи.

Чейн поднялся и тихо в течение нескольких минут занялся разминанием рук и ног, пока не удостоверился в исчезновении последних остатков онемения. Затем на цыпочках подошел к решетчатой двери, прильнул к ней лицом.

Напротив можно было видеть ряд таких же дверей, а в дальнем конце коридора только йоги охранника, развалившегося в кресле. Чейн отошел от двери, задумался.

Спустя некоторое время он осторожно открутил с куртки обе пуговицы. Радио-пуговицу он сунул в карман рубашки. Затем сиял куртку и присел на полу около двери.

Курткой не туго он обернул один из металлических прутьев у основания, оставив небольшой участок свободным. К этому участку он приставил крошечное отверстие пуговицы-атомета, затем свободной рукой перекинул фалду куртки на другую руку и на атомет, нажал на нем сзади кнопку.

Куртка прикрыла крошечное пламя, а покашливание Чейна заглушило шипение атомета. Продержав пламя около двадцати секунд, Чейн сиял палец с кнопки.

От подпаленной куртки потянулись легкие струйки дыма. Размахивая руками, как веером, Чейн погнал дым от двери в глубь камеры с тем, чтобы тот вышел через окно-амбразуру наружу, а не стелился по коридору.

Он размотал подпаленную куртку. Металлический прут был прожжен насквозь.

Чейн подумал, что можно прожечь металлический прут и на другом конце, а потом просто вынуть этот участок, но решил этого не делать без крайней необходимости: атомет, возможно, еще пригодится.

Положив в карман свой крошечный инструмент, Чейн ухватился за прожженный толстый прут, как бы пробуя его. Он почувствовал полную уверенность в том, что его варновской силы будет достаточно, чтобы сломать и отогнуть его. Но он был не менее уверен и в том, что шума при этом не избежать.

Однако, если не прекратить слишком затянувшиеся размышления, то можно погибнуть до принятия решения. Чейн крепко обхватил руками прожженный прут, и все свое отвращение к клетке, в которую его посадили, трансформировал в неистовый прилип силы в своих мускулах.

Прут согнулся во внутрь камеры, издав металлический звон.

В двери образовалась щель, вполне достаточная, чтобы в нес пролезть, и Чейн стремительно выскочил в коридор: нужно было действовать быстро или вообще не действовать.

Хараловский охранник вскочил на йоги, увидев как к нему, словно темная пантера, с невероятной скоростью несется землянин.

Ребром ладони Чейн нанес рубящий удар и охранник потерял сознание, не успев дотянуться рукой до сигнала «тренога». Чейн опустил хараловца на пол, обыскал, но не нашел ни оружия, ни ключей. Он повернулся, обмел пристальным взглядом коридор и не обнаружил ничего, напоминавшего потайной глазок. Очевидно, хараловцы, не очень-то ценящие новинки, считали, что можно обойтись одной сигнальной кнопкой.

И, по-видимому, они не держали в тюрьме много людей, так как большинство камер пустовали. Чейн не удивился. Из того, что ему довелось увидеть, он понял: хараловцы принадлежат к тому типу людей, которые предпочитают публично казнить или наказывать нарушителей закона, нежели томить их в тюрьмах.

В одной из камер распростерся на полу и храпел гуманоид, шевеля во сне своими волосатыми руками. Он весь был в кровоподтеках и издавал отвратительный запах перегара от кислого хмельного напитка.

Две другие камеры были пусты, а в следующей спал человек. Он был приблизительно того же роста и возраста, что и Чейн, и имел белую кожу. Но не такую, как у землян со смуглым оттенком, а альбиносно-белую, с прекрасным белым волосяным покровом. Чейн разбудил его свистом в ухо и увидел, что глаза у заключенного были не альбиносные, а ясно-голубые.

Незнакомец вскочил на ноги. В противоположность хараловским мантиям на нем был короткий китель с чем-то ироде офицерских нашивок.

— Вы знаете, как выйти из этого города? — спросил Чейн на галакто.

Вхолан вытаращил глаза:

— Землянин, которого недавно приволокли? Каким образом…

— Послушайте, — перебил Чейн. — Я выбрался из камеры. Теперь хочу выбраться из этого проклятого города… Но я был без сознания, когда они доставили меня сюда, и не имею понятия где нахожусь. Если к вас освобожу, вы сможете быть моим проводником? Вы знаете дорогу?

— Да, да, конечно, — возбужденно зашептал вхолан. — Я этот путь туда-сюда проделал много раз, когда меня водили на допрос. Я отказывался давать показания, поэтому они зачем-то вводили мне какой-то препарат и отправляли обратно, но я видел дорогу, я помню…

— Тогда отойдите назад, — сказал Чейн. Он наклонился и использовал остаток заряда атомета, чтобы разрезать металлический дверной прут внизу. К сожалению, заряд кончился раньше, чем была завершена работа.

Прут был надрезан на девять десятых толщины. Чейн уселся на пол, уперся ногами в другие прутья, а затем ухватился за нужный прут чуть выше надреза. И тут же отбросил руки со страшной руганью. Металл был горячим.

Он подождал с минуту, слегка прикоснулся к пруту и счел его достаточно остывшим. Сиона уперся ногами, напряг всю свою силу и потянул прут на себя. Длинные мышцы, которые дала Варна, напряглись, вздулись и, наконец, со звоном разорвали металл в надрезе. Не давая себе расслабиться, Чейн продолжал тянуть на себя и медленно отогнул прут. Вхолан быстро выскользнул из камеры.

— Ну и силища у вас! — изумленно уставился он на Чейна.

— Это только так кажется, — соврал Чейн. — Я уже надрезал прут вверху до того, как вас разбудил.

Вхолан показал на дверь в конце коридора, противоположного тому, где сидел охранник.

— Это единственный выход отсюда. Он всегда открывается с той стороны, — прошептал он.

— А там, за дверью?

— Там два других охранника. Они вооружены. Если здешний охранник хочет выйти, он просто кричит им через дверь.

Чейн заметил, что освобожденный старается говорить быстро и по делу, но весь дрожит от возбуждения.

Чейн задумался. Ему виделась только одна возможность открыть дверь; они должны попробовать ее, а уж потом смотреть, что делать дальше.

Он взял за руку вхолана и, стараясь не поднимать шума, побежал с ним вдоль коридора к охраннику, лежавшему на полу. Он попросил вхолана встать спиной к стене рядом с сигнальной кнопкой. Затем поднял бесчувственного охранника и прислонил его лицом к вхолану.

— Держите его! — крикнул Чейн.

Выглядело, конечно, подумал он, не очень-то убедительно. Бесчувственный охранник был выше вхолана и его фигура и мантии наклонилась вперед каким-то неестественным образом, словно это был пьяный. Тем не менее охранник прикрывал собой прислонившегося к стене вхолана, и если обмана хватит на несколько секунд, то уже достаточно.

— Как только я свистну, нажмите кнопку сигнала треноги и стойте, не двигаясь, — сказал Чейн и отошел назад, чтобы встать у двери.

Он свистнул. За дверью раздался резкий звук звонка. Через мгновение дверь широко распахнулась в коридор, прикрыв собой Чейна.

Наступила минутная тишина, а затем послышалась тяжелая поступь двух нар ног. Вошли, но не очень поспешно два хараловца, оба со станганами. Они бросили быстрый взгляд, увидели стоящего к ним спиной внутреннего охранника и не приметили, чтобы кто-нибудь из заключенных был вне камеры.

Стремительным прыжком сзади Чейн настиг хараловцев и обрушил на них град ударов ребром ладони, пока оба охранника не свалились на пол. У одного из них он взял станган и выстрелил по каждому, чтобы они оставались тихими на время.

Он побежал по коридору к вхолану, не в силах удержаться от смеха, увидев, как тот, словно борец на ковре, пытается выбраться из-под бесчувственного тела высокого хараловца. Чейн выдал порцию заряда из стангана и по этому охраннику.

Он крикнул вхолану:

— Уходим! Заберите второй станган.

Проходя мимо камеры, в которой спал гуманоид, Чейн заметил, что этот тип проснулся и через решетку смотрел налитыми кровью глазами с красными кругами на то, что происходило в коридоре, однако перепой так помутил ему мозги, что он не понял бы смысла событий даже в том случае, если бы имел ум.

— Поспи еще, мой волосатый брат, — попрощался с ним Чейн. — Города не подходят нам обоим.

Бывшие узники вошли в комнату, в которой только что находились два охранника и через вторую дверь выбрались на широкую галерею, штопая тоже, была пуста.

Город притих, почти уснул, Доносилось лишь эхо приглушенных звуков флейты откуда-то снизу, да чья-то ругань издалека.

— Сюда — поманил вхолан. — Туе проходит главная автодорога.

— Ни в коем случае, — возразил Чейн. — На ней все еще большое движение и нас легко опознают, как только увидят наши более низкие фигуры.

Он пересек галерею и, высунувшись через невысокую защитную стену, стал всматриваться в ночь.

Туманность проплыла по небосводу положенное расстояние и над Харалом уже занимался новый день. Серебристое сияние туманности шло теперь не вертикально сверху, а косо сбоку, и фантастические каменные горгульи, выступающие с краев покатых крыш города-горы, отбрасывали длинные, искаженные черные тени.

По торчащим на каждом ярусе горгульям Чейн прикинул: они находились где-то выше десятого яруса над землей. Решение возникло мгновенно.

— Будем спускаться но внешней стене, — сказал он. — Она в выбоинах, выветрена, кроме того, на ней есть горгульи, которые тоже нам помогут.

Вхолан глянул вина. Нельзя быть бледнее, чем он был всегда, но можно выглядеть более болезненно, и он это сделал.

— Или спускаемся, или оставайтесь. Как хотите, — сказал Чейн. — Мне без разницы.

А про себя подумал: «Да еще какая разница! Между жизнью и смертью, если я верчусь на корабль один, без этого человека».

Вхолан поборол волнение и закивал головой в знак согласия. Оба перелезли через невысокую стену и стали спускаться.

Все оказалось сложнее, чем предполагал Чейн. Камень был выветрен не так сильно, как виделось под косыми лучами туманности. Чейну пришлось цепляться чуть ли не ногтями, чтобы спуститься к ближайшей горгулье. За ним, прижимаясь лицом плотно к камню, следовал вхолан. Он тяжело и часто дышал, когда поравнялся с Чейном.

Так они и спускались от одной горгульи к другой. Эти каменные чудовища казались состязались между собой в богохульной непристойности. На пятом ярусе беглецы остановились передохнуть. Рассматривая тут горгулью, посеребренную ярким светом туманности, Чейн подумал: как должно быть глупо он выглядит, торча на стене этого города-горы в качестве всадника, восседающего на каменной спине толстогубой твари, у которой лицо и зад слились в одно целое.

Он хихикнул, вызвав испуг на белом лице вхолана.

Перед самой землей пришлось быть значительно осмотрительнее: неподалеку находились одни из больших ворот, и возле них толпились несколько фигур в мантиях. Чейн и вхолан нырнули в спасительную тень и потом направились к космопорту, держась в стороне от идущей туда же автострады. Они благополучно добрались до корабля, который взял их на борт и покинул планету Харал.