Онлайн чтение книги Саранча. Колдовство не продаётся A Mild Attack of Locusts. No Witchcraft for Sale
Саранча

Дожди в тот год были хорошие, шли как раз тогда, когда нужны были для урожая, — так заключила Маргарет из слов мужчин, говоривших, что дожди неплохие. У нее никогда не было своего мнения о погоде: ведь для того, чтобы судить о такой, казалось бы, простой вещи, как погода, нужен опыт. А его-то у Маргарет не было. Мужчины — ее муж Ричард и старик Стивен, отец Ричарда, издавна хозяйничавший на ферме, — могли часами спорить, разорят ли их дожди в этом году или просто изведут. Маргарет жила на ферме три года. Она никак не могла понять, как это они до сих пор не пошли по миру, ведь мужчины ни разу добрым словом не помянули ни погоду, ни землю, ни правительство. Но Маргарет уже начинала понимать их язык, язык фермеров. Они и не разорялись и не богатели. Они тянули лямку и жили вполне сносно.

Они выращивали кукурузу. Их ферма в три тысячи акров была расположена среди горных кряжей, которые тянутся к Замбези, на высокой сухой местности, обдуваемой ветрами холодной и пыльной зимой, а сейчас, в сезон дождей, окутанной горячей дымкой, мягкими, влажными волнами поднимавшейся над зеленым морем, которое простиралось, насколько хватал глаз. Красиво там было: вверху — голубой сверкающий простор, внизу — яркие зеленые складки и впадины, а вдали за реками — горные вершины, острые и обнаженные. От голубизны ломило глаза, Маргарет не привыкла к ней. В городе, откуда она приехала, не смотрели так часто на небо. И в тот вечер, когда Ричард сказал: «Правительство предупреждает, что с севера ожидается саранча», — она невольно оглянулась вокруг на деревья. Саранча, тучи саранчи — ужасно! Но Ричард и старый Стивен смотрели выше, на горы. «Семь лет не было саранчи, — говорили они. — Саранча появляется периодами. — И добавили: — Пропал урожай в этом году!»

И они продолжали работать на ферме, как обычно. Но вот однажды, возвращаясь в полдень домой завтракать, старик вдруг остановился, показывая пальцем в сторону горизонта:

— Смотри, смотри, вот она!

Маргарет выбежала из дома и тоже стала смотреть на горы. Выбежала прислуга из кухни. И так они все стояли, пристально всматриваясь: над скалистыми выступами гор повисло ржавое облако. Вот она и прилетела.

Ричард тут же закричал на поваренка. Стивен гаркнул на другого мальчишку. Поваренок бросился к старому лемеху, висевшему на дереве для того, чтобы сзывать работников, и стал изо всех сил колотить по нему. Мальчишка побежал в сарай за жестяными банками и старым железом. По всей ферме разнеслись удары гонга, и видно было, как со всех сторон сбегались работники, возбужденно крича и показывая на горы. Скоро все собрались около дома, а Ричард и Стивен стали поспешно отдавать приказания. Быстрее, быстрее, быстрее!

И все снова разбежались, и с ними Ричард и Стивен, а через несколько минут Маргарет увидела, как со всех концов фермы поднимается дым костров. Всюду были приготовлены охапки хвороста и травы. Перед ней простирались семь расчищенных участков — желтых, темно-бурых и розоватых, а там, где только что показались ростки кукурузы, нежно-зеленых, — и над каждым поднимались густые клубы дыма. Теперь в огонь бросали сырые листья, и дым становился черным и едким. Маргарет всё смотрела на горы. Оттуда двигалась продолговатая низкая туча; по-прежнему ржавая, она на глазах разрасталась и приближалась.

Зазвонил телефон. Это соседи: скорее, скорее, саранча! У старика Смита она сожрала всё дотла. Скорее зажигайте костры! И хотя каждый надеялся, что саранча минует его ферму и направится дальше, честность требовала предупредить соседа. И теперь по всей округе поднимался дым от тысяч и тысяч костров. Маргарет отвечала на телефонные звонки, а в промежутках стояла и наблюдала за саранчой. Воздух темнел. Странная это была темнота, ведь солнце ярко светило, темнота же была такая, какая бывает во время пожара, когда воздух густеет от дыма и солнце сквозь него проглядывает, как большой раскаленный апельсин. И было в этой темноте что-то гнетущее, будто надвигалась буря. Саранча быстро приближалась. За красноватой завесой, которую образовали передовые отряды, тяжелой черной тучей двигалась главная стая, и, казалось, эта туча поднималась к самому солнцу.

Маргарет думала, как бы ей помочь беде, и не знала. Но вот с поля пришел старик Стивен:

— Мы пропали, Маргарет, пропали! Эти гады за полчаса могут сожрать всё до последнего листика, до последней былинки на ферме! А день только начался. Если нам удастся вот так дымить и шуметь до захода солнца, то стая, может быть, и опустится где-нибудь в другом месте… — И добавил: — Поставь чайник, от этой работы пить хочется.

И Маргарет пошла на кухню, затопила плиту и вскипятила воду. Она услышала, как о железную крышу кухни ударялась и с гулким шумом падала саранча, царапалась и скатывалась вниз. Вот первые вестники. С полей доносился грохот, и лязг, и скрежет жестянок и железа. Стивен нетерпеливо ждал, пока Маргарет нальет в жестянку горячий, сладкий, оранжевый чай, а другую наполнит водой. Он рассказал Маргарет, как двадцать лет назад полчища саранчи всё сожрали и разорили его. А потом, не переставая рассказывать, он взял в каждую руку по банке, вставив в них наискось палки, и затрусил по дороге к мучимым жаждой людям. Теперь уже саранча градом сыпалась на крышу кухни. Казалось, там бушует буря. Маргарет выглянула наружу и увидела, что воздух потемнел от саранчи, сновавшей во все стороны, и, стиснув зубы, выбежала из дома. То, что могли делать мужчины, сможет и она. Над ее головой воздух был густой: всюду саранча. Насекомые налетали на нее, она сбрасывала с себя тяжелые красновато-коричневые комочки, смотревшие на нее бусинками глаз и цеплявшиеся за платье, за кожу своими жесткими, зазубренными лапками. С отвращением, сдерживая дыхание, она убежала обратно в дом. Железная крыша содрогалась, а грохот железа на полях напоминал гром. Она посмотрела в окно. Все деревья стояли какие-то странные, не шелохнувшись, покрытые темными сгустками ветви низко пригнулись к земле. Земля, казалось, шевелилась, всюду кишела саранча, а полей совсем не было видно — такой плотной была стая. Горы вдали виднелись будто сквозь завесу проливного дождя, пока на ее глазах новая туча не заслонила солнце. Стало темно, как ночью, всё заволокла какая-то неестественная чернота. Вдруг раздался громкий треск, — сломалась ветка. Потом другая. Дерево на склоне накренилось и тяжело рухнуло наземь. Сквозь сплошной град насекомых прибежал мужчина: «Еще чаю, еще воды!» Маргарет налила. Она поддерживала огонь в плите и наливала кипяток в банки. Было уже четыре часа дня, два часа над ее головой бесновалась саранча. Снова пришел старик Стивен, на каждом шагу давя саранчу, весь облепленный саранчой, ругаясь и кляня ее, отмахиваясь от нее своей старой шляпой. На пороге он остановился, торопливо срывая и стряхивая с себя насекомых, а затем вошел в комнату, где не было саранчи.

— Урожай погиб. Ничего не осталось, — сказал он.

Но железо всё еще грохотало, люди продолжали кричать, и Маргарет спросила:

— А почему же вы тогда продолжаете воевать?

— Главная стая еще не села. Она собирается откладывать яички и ищет, где бы ей сесть. Если мы сможем помешать главной стае опуститься на ферме, дело будет в шляпе. А если ей удастся отложить яички, то позже у нас всё сожрут прыгунчики. — Он снял насекомое, приценившееся к рубашке, и раздавил его ногтем: внутри оно было полно яичек.

— А если это еще увеличить в миллион раз? Ты когда-нибудь видела, как движется стадо прыгунчиков? Ну, тогда тебе повезло.

«Куда же хуже этого», — подумала Маргарет. За окном теперь земля была освещена бледно-желтым рассеянным светом, в котором всё время мелькали тени; тучи саранчи то густели, то редели, подобно ливню. Старик Стивен сказал:

— Их подгоняет ветер, это хорошо.

— Что, это сильный налет? — со страхом спросила Маргарет, а старик ответил ей:

— Наше дело пропащее. Эта стая может пролететь мимо, но уж если они начали летать, то теперь будут являться с севера одна за другой. А еще прыгунчики, от них не избавишься и в два, и в три года.

Маргарет в отчаянии опустилась на стул и подумала: «Ну что ж, конец так конец. А что дальше будет? Нам всем троим придется возвращаться в город…» Тут она взглянула на Стивена. Старик трудился на этой земле сорок лет, дважды разорялся, но Маргарет знала: ничто не заставит его уехать в город и корпеть где-нибудь в конторе. У нее сжалось сердце: лицо старика было таким усталым, заботы проложили глубокие складки у рта. Бедный старик!.. Стивен вытащил насекомое, забравшееся к нему в карман, и держал его перед собой за лапку.

— Твои лапки сильные, как стальная пружина, — проговорил он добродушно.

А потом, — хотя вот уже четыре часа он воевал с саранчой, давил, кричал на нее, сметал в большие кучи и сжигал, — он подошел к двери и осторожно выпустил саранчу к остальным, как будто боялся сделать ей больно. Это успокоило Маргарет, вдруг она почему-то ободрилась. Она вспомнила, что уже не впервые за последние три года они объявляли, что окончательно и безнадежно разорены.

— Дай-ка мне стаканчик виски, дочка, — обратился он к Маргарет, и она поставила перед ним бутылку.

А в это время там, среди урагана беснующейся саранчи, ее муж колотил в гонг, подбрасывал в костры листья, весь облепленный насекомыми. Она содрогнулась от отвращения.

— И как только вам не противно, когда они садятся на вас? — спросила она. Старик осуждающе посмотрел на нее. Она оробела, так же, как и тогда, когда он впервые окинул пристальным взглядом ее, горожанку с завитыми золотистыми волосами, с накрашенными острыми ноготками. Теперь она была степенной женой фермера, носила добротную обувь и плотную юбку. Может быть, и ей не будет противно, когда саранча сядет на нее… со временем.

Пропустив стаканчик-другой, старик Стивен вернулся к месту боя, пробираясь среди сверкающих коричневых полчищ саранчи.

Уже пять часов. Через час сядет солнце. Тогда опустится и стая. Она висела над головой всё такая же плотная. «Но какой смысл, — подумала Маргарет, — если ферма будет кишеть прыгунчиками?» Но она продолжала слушать, как мужчины обсуждали новую инструкцию правительства по борьбе с прыгунчиками. Нужно всё время шарить в траве и следить, не зашевелится ли в ней что-нибудь. Когда нападешь на выводок прыгунчиков — малюсеньких, юрких, похожих на сверчков, — надо окопать это место канавой или же обрызгать ядом из насосов, которые предоставит правительство. Во всем мире идет борьба с этим злом, и правительство хочет, чтобы и они включились в нее. Саранчу надо уничтожать в зародыше. Мужчины говорили так, словно разрабатывали план боевой операции, и Маргарет, пораженная, слушала.

Ночью всё было спокойно, снаружи не доносилось никаких звуков, только изредка трещала ветка или падало дерево.

Маргарет беспокойно ворочалась с боку на бок рядом с Ричардом, который спал как убитый, изнуренный дневным сражением. Утром она проснулась от яркого солнечного света, заливавшего кровать, яркого света, изредка омрачавшегося быстрой тенью. Она подошла к окну. Старый Стивен опередил ее. Он стоял снаружи и, не отрываясь, смотрел на кусты. И она засмотрелась, пораженная и против воли восхищенная. Каждое дерево, каждый кустик, вся земля, казалось, были объяты бледным пламенем. Саранча махала крылышками, стряхивая ночную росу. Всё было залито красновато-золотистым мерцающим светом.

Она вышла и стала рядом со стариком, стараясь не наступать на саранчу. Так они стояли и смотрели. Над их головами небо было голубым-голубым и ясным.

— Красиво, — сказал старый Стивен.

«Пусть мы разорены, пусть мы пойдем по миру, — подумала Маргарет, — но ведь не всякому случается видеть, как полчища саранчи машут крылышками на заре».

Вдалеке над склонами гор в небе показалось бледное красноватое пятно, оно густело и растекалось.

— Вон она летит, — сказал Стивен, — вон главная стая на юг летит.

Теперь с деревьев, с земли, отовсюду поднималась саранча. Казалось, в воздух взлетали крохотные самолетики. Саранча проверяла, высохли ли крылышки. И она снова пустилась в путь. На много миль вокруг над кустами, над полями, над землей поднимался красновато-коричневый туман. Снова померкло солнце.

Покрытые наростами ветки расправлялись, облегченные; они были совсем голые, остались лишь черные остовы стволов, веток. Всё утро они втроем наблюдали, как коричневые наросты редели, распадались и исчезали. Саранча устремилась к главной стае, красновато-коричневому пятну в небе на юге. Поля, еще недавно зеленевшие нежными всходами кукурузы, стояли мертвые и голые. Все деревья были обнажены. Полное опустошение! Нигде ни былинки, ни листика.

К полудню красноватое облако исчезло. Лишь изредка падало отставшее насекомое. На земле валялась дохлая саранча. Работники негры сметали ее ветками и собирали в банки.

— Ты когда-нибудь ела сушеную саранчу? — спросил Стивен. — Двадцать лет назад, когда я вот так же разорился, я три месяца жил на кукурузе и сушеной саранче. Недурная еда, похожа на копченую рыбу.

Но Маргарет тошно было думать об этом.

После завтрака мужчины отправились в поля. Всё нужно было сеять и сажать заново. Если им повезет, то следующая стая не полетит тем же путем. Они надеялись, что скоро пойдет дождь и появится новая трава, ведь иначе начнет падать скот: на ферме не осталось ни травинки. А Маргарет пыталась примириться с мыслью, что саранча может прилетать и три и четыре года подряд. Саранча, как засуха: она неизбежна время от времени. Маргарет чувствовала себя, как человек, уцелевший после войны. Если Эта опустошенная и изувеченная земля не разорение, то что же тогда разорение?

А мужчины ужинали с аппетитом.

— Могло быть хуже, — говорили они, — могло быть гораздо хуже.