Онлайн чтение книги Академия тьмы и теней. Советница его темнейшества
Глава 3. Ирек, или Сделка со смертью

«Хозяйка! Спаси-и-и меня-а-а-а!» – шарахнуло по мозгам, едва я сделала шаг к Башне трех принцесс. И оглядеться не успела. Лишь краем глаза заметила, что моя комната уже вполне жилая, как прежде – ну, просто стремительно здесь ремонты делают! – и рванула вниз на второй этаж спасать Шурша. И, конечно, забыла, что до сих пор в туфлях на огромных шпильках, и навернулась.

Хорошо, что на винтовой лестнице не так легко, грохнувшись, пересчитать все ступени от верха до низа, но пяток я все-таки пересчитала, врезалась плечом в стену, едва не вышибив кость из сустава. Пока в глазах гасли звездочки, осознала, что мой дракончик задыхается… от смеха.

«Спаси, а то сдохну-у-у-у!» – подвывал Шурш.

В залу я еле приковыляла, держась за стеночку: подвернутая нога моментально распухла в лодыжке. Дверь на этаж была распахнута, и в глаза ударил такой яркий солнечный свет, что первой мыслью было: башня все-таки разрушена. Ну не могли узкие бойницы пропускать столько света.

Проморгалась. Прислушалась. Хотя, что уж там слух напрягать, Ирек просто орал на забившегося в угол дракончика:

– Видишь? Нет, ты посмотри, посмотри на меня, Шурш! Видишь, уродство какое? Как мне с этим жить? Я выродок! Я эти свои крылья с детства ненавижу! Ведь я темный! Я демон, а не фея! Я на таких крыльях и летать-то не могу – боюсь, вдруг кто увидит этот позор. Знаешь, что это такое у меня за спиной? Оружие массового поражения! От смеха весь Тархареш сдохнет, а меня обвинят в уничтожении демонической расы! Не отворачивайся, Шурш, смотри! И только попробуй заржать!

Дракончик пытался не пробовать. Он мелко трясся и давился спазмами беззвучного хохота. Он свернулся калачиком и обмотал хвостом собственную морду так, что доносился только сдавленный стон. Да еще и крыльями глаза прикрыл.

А зрелище было роскошным. Я, раскрыв рот от восторга, упивалась дивной картиной: на Шурша нападал, пока еще словесно, злобный демон со смуглой кожей, волной темных волос, когтями размером с ладонь и грозно распахнутыми крыльями – демонической формы с острыми перьями-копьями, но нежно-золотыми, сияющими, как невероятная драгоценность. Совсем не смешные крылья.

– По-хорошему прошу, помоги мне, Шурш! – демон бесстрашно нависал над драконом смерти, теребил его, намереваясь вытащить спрятанную морду из колец хвоста. – Ты ведь моему отцу помог, научил его, как крылья вернуть. А мне не надо возвращать, мне надо всего лишь перекрасить этот ужас. Чтобы они стали нормальными, черными. Не могу я больше прятаться, надоело! Лучше уж сдохнуть! А ты мне отказываешься дорогу показать к своим родичам. Ну что с тебя, убудет? Почему ты отцу помог, а мне не хочешь? Какую цену тебе надо заплатить за тайну? Я все сделаю, что ты скажешь.

Шуршу – я почувствовала – внезапно стало не смешно. Понял мой умненький дракоша, что парень и впрямь на все пойдет. Он развернул кольца и так серьезно глянул в глаза просителя, что даже меня мороз пробрал, сердце замерло, а дыхание перехватило. Ой, что-то сейчас будет!

«Шурш, не надо!» – взмолилась я. «Надо, хозяйка. Пожалуйста, разреши». И я промолчала.

– Все сделаешь? – переспросил дракон Смерти на языке династии Холь. – Совсем все, что захочу?

Второгодник и злостный прогульщик Ирек его прекрасно понял.

– Скажи, что ты хочешь, Шурш.

– Что-то должно умереть, демон. Что-то очень ценное должно навсегда для тебя исчезнуть в обмен на твою сокровенную мечту. Иначе не будет превращения.

– И… что же? – сразу охрип парень.

– Отдай смерти свою любовь. Настоящую любовь, истинную, единственную в жизни. За крылья, какие тебе надо. Настоящие темные крылья и настоящую жизнь демона. Тебе и идти никуда не придется. Все произойдет здесь и сейчас.

Ирек отшатнулся и замолчал, опустив голову. Встопорщенные крылья потускнели, повяли, как осенние листья.

«Хозяйка, уйди, пожалуйста, – жалобно взмолился Шурш. – Твоя сила мешает его выбору».

Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Мешаю, значит. Да я ничего не делаю! Стою, никого не трогаю. Не дышу почти.

«Лика, он должен сам. Не зови Лойт, пожалуйста. Ты не можешь мешать Судьбе».

Медленно, беззвучно я отступила на лестницу. Даже боль в ноге с перепугу прошла. Я не имею права вмешиваться, когда разумное существо, наделенное душой и сердцем, выбирает судьбу.

Драконы мудры. А драконы Смерти, которых лунные девы называют Исполняющими Желания, – мудрейшие из мудрых. Даже маленькие. Они смотрят до дна души и назначают соразмерную цену. Всегда.

Значит, мечта Ирека о темных крыльях демона и свободном полете в небесах Тархареша соизмерима с великим даром любви, дающимся каждому при рождении.

Какой же силы должна быть его мечта…

Или как мало он ценит дар любви.

Цвет крыльев, какая мелочь. Для кого-то.

Из-за их солнечного цвета Тьма не смогла дать ему Отраженную тень. Не знаю, что это такое, но, наверное, что-то очень важное, если Сатарф не решился признать сына. А каково расти без отца, я хорошо представляла. Я помню свою тоску и боль, но я-то девушка, а Иреку пришлось еще хуже.

Из-за сияния своих крыльев он не мог летать в стране демонов и добровольно лишил себя неба. Тоже могу представить. Мои запертые крыловые щели зудят и ноют, спину нещадно ломит: крылья рвутся на свободу, но здесь их нельзя раскрывать. Это мука. Но я-то ее терплю каких-то полгода, а он – всю жизнь.

Из-за них не он, первенец, стал владыкой.

Не потому ли так чернеет его сердце, когда он смотрит на Дьяра? Синеглазому досталось все, чего лишен Ирек: и трон, и отец, и небо.

Не хочу знать, каким сейчас будет его выбор. Не хочу. Потому что мне больно и страшно за него.

Я бесшумно спустилась на первый этаж.

* * *

Бабка Кикируся, кастелянша Академии, а по совместительству нянька Темного Трона, сидела, насупив седые брови, в своем излюбленном кресле-качалке. Спицы так и мелькали в ее руках, но само рукоделие оставалось невидимым. Нитка тянулась от клубка в корзинке и исчезала в пяди от ловких пальцев ведьмы.

Она глянула на меня исподлобья и еще сильней нахмурилась, скорбно опустив уголки губ. Проворчала:

– Вяжешь им всю жизнь, стараешься как проклятая, а они… – ее ладошка вспорхнула и вытерла морщинистую щеку.

«Да она плачет!» – ахнула я про себя.

– Принесло же тебя к нам с этим яйцом чешуйчатым, недовылупленным! Все ниточки мне перепутали! – причитала ведьма, снова взявшись за спицы. – Где ж это видано, судьбу так выворачивать с белого на черное? Златокрылый-то мой настрадался за свои годы, как и тебе не довелось. Только-только смирился с судьбой, оживать начал сердечком… Ох, зря я Шуршалу твоего в Тархареш пустила, змея подколодного. Еще и кормила его, заразу хвостатую, вкусненькое оставляла, ненароком будто бы, простынок ему не жалела, крахмалила, чтобы игрался. А он, неблагодарный, этакую цену брать с моего мальчика вздумал.

– Они лишнего не берут, – вздохнула я.

– А то не знаю! Да не нужны Иреку черные крылья. Не нужны! Судьбой какие дадены, те и иметь ему надобно, дабы все узорчики этого мира один к одному легли, ни петелькой не исказились. Думаешь, зря мы с сестрой его такими крыльями наградили? Не дуры, знаем, что делаем. Все просчитали от первого дня до последнего, все увидели, предусмотрели, увязали воедино. А тут эта кошка драная гребенчатая, дракон твой недощипанный пробежал. Почто не остановила его? О любви ведь речь! Жрица ты али столб соляной, бессердечный?

Ее прервал донесшийся сверху вопль:

– Ты издеваешься, дракон?!

Кикируся подняла к потолку блестевшие влагой глаза.

– Вот. Слышишь? Торгуются. Еще не поздно вмешаться.

Закусив губу, я мотнула головой.

– Не могу. Нельзя нам приказывать в этих случаях.

– Нельзя, поди ж ты! – старуха раздраженно всплеснула руками, но тут же подхватила спицы, не дав им упасть, и сверкание стало нестерпимым – с такой скоростью они замелькали. – Кто ему хозяйка? Ты.

– И у хозяек есть предел власти. Они же нам не рабы и служат на определенных условиях.

– Жаль, – поджала она губы. – А ты подумай, что Ирек с непредназначенной ему судьбой, да любви лишенный, натворит? Брат на брата пойдет, схлестнутся и сгинут оба. Дьярушка тоже не лыком шит, не бечевкой вязан. Не уступит, хоть и младший. Да и сила теперь у него. А коли кончится их династия, вот тогда-то и порвутся чары, их кровью скрепленные, да высвободится кое-что похуже всех демонов, вместе взятых. Твоя же богиня взвоет, если уцелеет. Бессмертные-то быстро забывают, что и они тут только до скончания мира.

– И что же высвободится? – я лихорадочно вспоминала легенды. Уж не о той ли пакости речь, которая якобы выползла из хурговой бездны и выжрала половину мира, в том числе Темного? Именно с победы над иномирной тварью и началось правление династии синеглазых владык.

– Да ничего, – отмахнулась ведьма. – Не дадим. Хватит лясы точить, Аэлика. Внучок-то мой, золотце мое горемычное, – не железный, чай. Он ведь сейчас думает, что единственная любовь, может, и так ему не светит и не греет, так и ждать нечего. Привык он уже, что нигде не нужен. Ни у матери, ни у отца. Везде не ко двору, что на том берегу моря, что на этом. Так хоть гордыню уязвленную залечить думает, перед Сатарфом крылья черные развернуть, когда тот вернется. Скажи своей моли рогатой, чтоб заменил цену, иначе быть беде. Мне-то нельзя, запрещено мне в события напрямую вмешиваться. И запрет тот сейчас никак не обойти. Все нити натянуты, аж звенят.

Странно, кто мог что-то запретить самой Кикерис? Но я не стала выяснять, не до того.

«Шурш!» – позвала я.

Как назло, он отозвался не сразу. Выслушал и вздохнул: «Уже не могу ничего менять, хозяйка. Будут у него черные крылья демона, но не сейчас, а когда и если мое условие выполнит».

Кикируся по моим глазам все поняла, понурилась. Соломенная шляпка заслонила ее лицо. Спицы замерли.

– Время нам дал, хоть на том спасибо, – прошелестела она совсем тихо. – А скажи-ка мне, жрица… каково жить будет той единственной, ему предназначенной, коли он от нее откажется?

– Это та цена, какую платит богиня Лойт за служение драконов Смерти ее жрицам. Мы все – чьи-то единственные.

– Да не богиня платит, Ликушка. Сердечки девичьи платят, на одиночество обреченные. Тоской и постылой жизнью платят, – она вздохнула горестно и… исчезла, как не было.

Я забилась в уголок, чтобы Ирек не заметил, когда будет уходить. Не хотелось с ним встречаться. Нельзя. Сейчас – нельзя. Могу не удержаться, потянуться мысленно к его губам, хранящим невидимый след поцелуя сельо. Могу остановить его, пока договор с драконом смерти не исполнен. Могу. Но не буду. Нельзя.

Не заметил. Мелькнул тенью. Грохнула дверь. Торопливо простучали подошвы по ступенькам.

«Шурш, какое условие ты ему поставил и сколько времени дал на его выполнение?»

«Не скажу, – уперся дракончик. – Тайна договора».

В голове было пусто, в сердце осела горечь. Перед глазами вспыхнула картинка последнего вступительного испытания, когда я гонялась верхом на жутких тварях за хохочущим парнем с нелепой накладной бородой, когда под смех и улюлюканье трибун Ирек поцеловал меня.

Я вспомнила звезды, отражавшиеся в речных водах, и мужские ладони, скользившие по моей коже. И его глаза, когда он увидел оскорбительную печать Дьяра на моем теле. Не это ли стало последней горькой каплей, почти убившей его чувства к брату?

Как телохранительница, я не могу допустить их вражды. Что мне делать, богиня?

Молчишь? Тогда еще вопрос.

Если Ирек получит черные крылья и, как первенец, подвинет Дьяра с трона, то кого убийца назначит последней жертвой в своем чудовищном ритуале? Я не могу охранять обоих. Договор дважды не заключают, а еще одну жрицу-хранительницу в Тархареш нельзя отправлять.

Я поднялась, ступила и снова чуть не грохнулась: забыла, что каблук у туфли сломан. Может, в комнате, куда, как я мельком заметила, вернулись кое-какие вещи, и более удобная обувь найдется?

В комнате нашлись и удобные сапоги на толстой подошве, и более подходящая, чем юбчонка, одежда. Комбинезоны, штаны и черная учебная мантия были аккуратно сложены в шкафу. Переодеваясь, я проверила, какая буква с печати стерта на этот раз. И замерла в изумлении: кожа была чистой. Ни следа, ни крапинки!

Хоть что-то хорошее с утра.

«Шурш! Ты не знаешь, где мне найти Миранду?»

«Не видел, не знаю. Я скучал! – упрекнул малыш. – Давай поиграем?»

«Доигрались уже!»

Сбежав по лестнице, я распахнула наружную дверь и едва не налетела на Ирека.

Он сидел на нижней ступеньке лестницы, обхватив ладонями лоб. Услышав шум, медленно оглянулся. И от пустого взгляда его темных глаз стало страшно. Не мог же Шурш меня обмануть! Или мог? Или за эти несколько минут Ирек уже выполнил неведомое условие?

– Привет, Ирек.

– Мы уже виделись сегодня, Лика. – Он поднялся и размашисто зашагал прочь.

Догнала, засеменила рядом по выложенной булыжниками тропинке между пожухлыми газонами, приноравливаясь к быстрому шагу демона. Он его еще ускорил, словно желал поскорей избавиться от моего драгоценного общества.

– Ты куда, Ирек? Ты же меня ждал?

Дернул плечом.

– Не тебя. Просто сидел, думал. А сейчас исполняю приказ владыки держаться от тебя подальше.

– Ну, мне-то он не приказывал. Можно за тебя подержаться? – и хвать его за локоть.

Он молча отцепил мои пальчики.

– Ирек, да стой же ты!

Остановился, мученически возведя к небесам глаза. Как будто я не заметила, как подозрительно они блестят. А еще говорят, демоны не плачут. Шурш, ты распоследний гад. У него и так было не много любви в жизни, а ты отбираешь даже надежду, что все еще будет.

Я решительно перегородила парню тропинку.

– О чем ты говорил с моим драконом, Ирек?

– Спроси у него.

– Он не скажет. Но ты можешь сказать. Какое условие он тебе поставил?

Ирек опустил на меня изумленный взгляд, мгновенно ставший злым.

– Ты о чем?

– О твоих крыльях, – максимально деловой тон. – Я их видела.

Он стиснул зубы. Процедил грубо:

– А тебе-то что? Какое тебе до меня дело, если ты стала фавориткой Дьяра?

– Телохранительницей! – вспыхнула я.

– Кого ты хочешь обмануть? Кто в это поверит? Над этим бредом с телохранительством все во дворце ржут. Малахольная девица взялась охранять самого владыку Тьмы и Теней. А теперь еще и советница, ками-рани! Молодец мой братец, быстро же он выиграл пари. – Ирек окатил меня презрением, развернулся и пошел обратно к башне.

У-у-у! Как мне надоели эти два идиота!

И куда это он направился? Зачем кикирусиному «золотцу» в башню возвращаться? И спина у бастарда такая… прямая и решительная. И кулаки сжаты. И подбородок вскинут, как у героя перед последним смертным боем.

«Шурш, сгинь!» – скомандовала я.

«Куда?» – удивился смертеныш.

Да куда угодно, лишь бы подальше.

«В Белую империю, например, – предложила я. – Своего дружка-грифона проведать».

«А можно? – вспыхнул радостью дракончик. – Ур-ра-а-а!»

Ирек взбежал по ступенькам, рванул дверь, едва не заехав мне локтем по лбу, так как я не отставала. Все-таки плохо, что ведьма Кикерис покинула сторожевой пост и никто теперь не гоняет непрошеных гостей. Ломятся тут всякие, как к себе домой. А это моя башня!

Между тем второгодник уже ворвался на второй этаж. Ха, ищи-свищи. Нет тут уже никого!

Это его не смутило.

– Дракон Шурш! – громко воззвал он. – Я согла…

Воззвание перешло в сдавленное мычание. Ага, с кляпом во рту не покричишь, а поцелуй сельо, даже четырехмесячной давности – это такая штука, скажу я вам… Несмываемая. Хуже кляпа. Мне и прикасаться не надо к жертве, чтобы заставить ее онеметь. На любом расстоянии действует. Не дам я тебе подтвердить ваш договор! Ни за что! И пусть Шурш сколько угодно обижается и отказывается мне служить после такого вмешательства.

– Мм… – Глаза бастарда округлились, он схватился за губы. Наверняка их сейчас как льдом прихватило.

Он повернулся ко мне, уловил мое торжество и все понял, умненький. Зрачки сузились, полыхнули злющей багровой искрой, когти удлинились.

– Хрр! – с утробным рычанием онемевший демон ринулся на меня.

Оу, а в боевой форме он тоже красавчик!

Мы выскочили из башни в обратном порядке, и бежать мне пришлось очень быстро. Еще быстрее!

А дорожка между клумбами и газонами – узкая, извилистая, заколдованная, чтобы неразумные демоны не мяли ножищами бесполезную с их точки зрения травку и цветочки.

– Шрр! Рррввв! – доносилось в спину все ближе.

– Мамочки! – заорала я. – Горгулечки! Убиваю-у-у-ут!

Каменные птицы мигом проснулись и обрушились с крыши.

Увы, они не посмели напасть на сына Сатарфа, пусть и незаконного. Да и невидимый магический поводок не давал опуститься на землю. Но и птенчика без защиты не оставили: замелькали над головами, угрожающе каркая. И одной – о чудо! – удалось просунуть крыло между мной и дышавшим в затылок Иреком.

Ох и врезался он со всего маху в птичку! Крыло-то у нее каменное.

Ирек, взревев от боли, замедлился. Я нарезала круги вокруг самой большой клумбы с чахлыми, уже прихваченными холодами астрами, пока не оказалось, что это не бастард за мной, а я за ним гоняюсь.

Приотстала. Разрыв уменьшился, и рычание злобного демона стало торжествующим.

Ну что ж он не успокаивается? Пора бы уже!

Нет, так дело не пойдет. Устала я. Вспотела. Волосы растрепались и лицо залепили. Убирая в очередной раз с глаз влажную от пота прядь, я оцарапала лоб колечком. Папа, спаси меня!

Вспыхнули руны: «Катись, катись колечко, на папино крылечко…»

Засияла арка светлого портала. Я быстренько нырнула в нее, пока академическая охрана не сработала.