Онлайн чтение книги Разбивая волны All the Breaking Waves
Глава 5

Понедельник.

Около полудня.

Тем временем возле нас начали останавливаться прохожие. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то – с неприкрытым осуждением. Мне не хотелось, чтобы эти люди стали расспрашивать, почему Кэсси так кричит, к тому же я боялась, что они могут услышать, что она кричит. Вряд ли кто-нибудь из них сумел бы правильно понять ее слова, поэтому я сделала единственное, что было возможно в данных обстоятельствах. Схватив Кэсси, сумочку и телефон, я как можно быстрее зашагала к машине. Зеваки провожали меня любопытными взглядами, но, к счастью, никто из них так и не решился подойти и спросить, что же произошло.

По дороге домой я позвонила в колледж и объяснила, что у меня чрезвычайные обстоятельства и что мне необходимо уехать из города. СМС такого же содержания я отправила и в школу Кэсси. Ни в том, ни в другом случае я не сообщила, когда планирую вернуться, но дала телефон бабушки, чтобы в случае необходимости школьная администрация и работодатель могли разыскать меня, не прибегая к помощи полиции.

Потом я позвонила бабушке Мэри.

– Мы приедем, – сказала я, ничего не объясняя, и сама поразилась тому, как спокойно у меня это получилось. Даже мой голос почти не дрожал.

– Вот как? – переспросила бабушка Мэри. – Когда?

– Сегодня. Сейчас. Нам нужно только собрать кое-какие вещи, и часа через четыре мы будем у тебя.

И я положила трубку.

Вскоре я уже остановила машину на площадке перед нашим домом. К этому времени пророчество Кэсси успело овладеть мною, и мне казалось, что на моей шее повис камень в полтонны весом. Его тяжесть была столь велика, что я даже не сразу сумела открыть дверцу и выбраться из салона. Не меньше минуты я сидела на водительском месте и жадно хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Наконец я заметила, что Кэсси смотрит на меня с беспокойством и страхом.

«Двигайся, Молли. Шевелись. Делай хоть что-нибудь!»

С трудом преодолевая сковавший мои члены паралич, я выбралась из джипа и, знаком приказав Кэсси следовать за собой, прошла в дом. Оставив дочь в прихожей, я двинулась в комнаты, на ходу швыряя в чемодан одежду, туалетные принадлежности и все, что могло нам понадобиться. Когда чемодан наполнился вещами, я, отдуваясь, выволокла его в прихожую, а сама бросилась в студию. Там я поставила друг на друга несколько пластиковых контейнеров с «морским стеклом», мотками серебряной проволоки и инструментами. Немного подумав, я добавила к ним свое портфолио. Тут мне пришло в голову, что контрольные работы моих студентов, которые я должна была оценить, так и лежат в машине, но я решила, что возьму их с собой к бабушке, выставлю оценки и перешлю в колледж по электронной почте. Зачем мне контрольные работы, зачем инструменты и материалы, я представляла плохо, но, должно быть, инстинктивно я поняла, что привычная, рутинная работа поможет мне отвлечься от мрачных предчувствий и поможет убедить себя и Кэсси в том, что наша с ней жизнь идет совершенно нормально и ничего страшного с нами случиться не может.

Главным образом мне, конечно, хотелось заставить себя поверить, что на этот раз пророчество Кэсси не сбудется.

А вдруг я и в самом деле умру?

Нет!!!

Схватив в охапку коробки со стекляшками и инструментами, я чуть ли не бегом вернулась в коридор и едва не столкнулась с Кэсси, которая, всхлипывая, теребила мягкое ухо Банни. Ее щеки блестели от слез, отчего при свете ламп дневного света лицо девочки казалось фарфоровым, как у куклы.

– Кэсси! – воскликнула я и, выпустив из рук коробки, опустилась перед ней на колени. – Не плачь, Русалочка! Пожалуйста, не плачь!

– Не бросай меня! – Слезы из ее глаз хлынули полноводным потоком. – Не оставляй меня одну!

– Я никуда не уйду, обещаю! – сказала я так убедительно, как только смогла.

– Но я видела… – Рыдание помешало ей закончить.

–  Что ты видела? – спросила я. – Ты сказала – я задохнулась… Как это произошло? Почему?!

Рот Кэсси беспомощно перекосился, худенькие плечи поднялись и опустились.

– Не знаю.

Однажды она сказала, что ее пророчества напоминают музыкальные клипы – картинки, которые мелькают перед глазами с калейдоскопической быстротой, поэтому с первого-второго раза ей удавалось уловить лишь, так сказать, общую идею. Детали проявлялись позднее. С другой стороны, что-то должно было спровоцировать сегодняшнее, самое первое видение! Я напрягла память, пытаясь вспомнить, что же я делала перед тем, как Кэсси закричала от страха, поняв, что я могу задохнуться. Моя рубашка все еще была мокрой и неприятно холодила кожу, поэтому в первую очередь я подумала о разбрызгивателях – об их тугих струйках, которые били мне в лицо, в рот, в глаза. В одно мгновение я промокла до нитки, и…

Вода, поняла я. Может, дело в ней?

Машинально я посмотрела на контейнеры с «морским стеклом». Ну конечно, подумала я с упавшим сердцем. Океан. Мой второй дом. Неужели?..

– Так ты думаешь… – неуверенно начала я. В горле моментально встал комок, я несколько раз сглотнула и только после этого смогла продолжить: – Ты думаешь – я могу утонуть? Поэтому я не смогу дышать?

– Наверное, – нерешительно проговорила Кэсси. На мгновение ее взгляд стал чужим, обращенным куда-то внутрь себя, но уже в следующую секунду глаза Кэсс вспыхнули, как два светляка ночной порой. – Да, да! – Она быстро закивала. – Ты правильно догадалась, мамочка. Ты можешь утонуть!

– Ну тогда все в порядке, – проговорила я. – То есть я хотела сказать – если ты действительно видела, как я тону, а я уверена, что тебе привиделось именно это, тогда мы постараемся что-нибудь придумать, чтобы этого избежать. Милая моя, как же ты меня напугала!.. – Я легко коснулась ее рук, плеч, потом прижала ладони к ее щекам. – Кроме того, – добавила я, – твои способности проявились совсем недавно. У тебя было всего несколько видений, и то, что все они сбылись, вовсе не означает, что это должно происходить каждый раз. Ты могла ошибиться!

Прикусив нижнюю губу, Кэсси снова принялась терзать ухо крольчихи.

– Помнишь, ты говорила, что должна обязательно предупредить Грейс об опасности? Ты считала, что с ней не случится ничего страшного, если она перестанет ездить в школу на велосипеде. Так вот, я буду держаться как можно дальше от воды и не утону! Как тебе такой план?

– Я не… – Кэсси икнула. – Я не знаю!

– Послушай меня, Кэсси! Я не утону, обещаю!

На этот раз мои слова, по-видимому, прозвучали достаточно убедительно. Я действительно не могла позволить себе задохнуться, утонуть или умереть каким-нибудь другим способом. Мне нужно было заботиться о дочери, ведь, кроме меня, у нее никого не было. На бабушку Мэри рассчитывать не стоило – ей было уже за семьдесят, а это, по моему глубокому убеждению, было слишком много, чтобы успеть вырастить и поставить на ноги ребенка, которому только-только исполнилось восемь. Моя подруга Фиби – крестная Кэсси – тоже не подходила: в прошлом году она развелась с мужем, ее родители умерли, и она с трудом сводила концы с концами. Никаких доходов, за исключением небольшого родительского наследства да алиментов от бывшего мужа, у нее не было, а ведь ей приходилось кормить четверых детей! Фиби надеялась, что этих денег ей хватит до тех пор, пока все четверо не пойдут в школу и она сможет вернуться на работу, и я просто не имела права навязывать ей еще один рот.

Отец Кэсси давно умер, упокой, господи, его мятежную душу, но даже если бы он был жив, я вряд ли могла на него надеяться. Да и сама Кэсси его никогда не видела; для нее он был бы абсолютно чужим человеком.

Обняв дочь, я крепко прижала ее к себе.

– Все будет хорошо, вот увидишь! – пообещала я. – Ну а теперь… – С этими словами я слегка откинула голову назад, чтобы взглянуть Кэсси в глаза, кончиками пальцев отведя прилипшие к ее мокрым щекам волосы. – …А теперь вы с Банни должны сходить к себе в комнату и собрать книжки и игрушки, которые могут вам понадобиться у бабушки. Кстати, не забудь новый альбом для рисования и цветные мелки.

– Ла-адно… – Кэсси поцеловала меня в щеку и, повернувшись, нехотя побрела к дверям своей спальни. Я проводила ее взглядом, а когда она скрылась из виду, закрыла лицо руками.

«Господи Иисусе, что же мне делать?! – спросила я себя и сама же ответила: – Держаться подальше от воды – вот что. В конце концов, я сама обещала это Кэсси».

Тяжело вздохнув, я встала с колен, собрала с пола разбросанные контейнеры и отнесла их в машину.

* * *

Через полчаса сумки и чемоданы были уложены в багажник джипа, и мы тронулись в путь. У бабушки мы не были давно: ей было проще самой приезжать к нам, поскольку Кэсси начала ходить в школу, а мое учебное расписание включало и часть летних месяцев. Надо сказать, что бабушка навещала нас достаточно регулярно, однако в последний раз она приезжала к нам еще до того, как у Кэсси начали проявляться паранормальные способности.

Когда я выехала на шоссе, неожиданно пошел дождь – не сильный, но довольно противный. Хмурое серое небо и дождевая пелена за окнами навевали сон, и Кэсси с каждой минутой зевала все отчаяннее. Вскоре шуршание шин по мокрому асфальту и монотонное поскрипывание скользящих по лобовому стеклу дворников окончательно убаюкали ее, и она заснула.

Кэсси проспала большую часть пути и проснулась, только когда мы въехали в Пасифик-Гроув. За окнами машины мелькали вывески художественных студий и полосатые навесы уличных кафе, мокрую парусину которых надувал резкий океанский ветер. Небольшие уютные лавочки и антикварные магазины по сторонам улиц были мне хорошо знакомы, но ни радости, которую испытываешь, возвращаясь в родные края, ни простого «чувства принадлежности» у меня не возникло. Оно и понятно, ведь я перестала считать Пасифик-Гроув своим домом с тех пор, как двенадцать лет назад уехала отсюда в Лос-Анджелес, чтобы учиться в колледже декоративно-прикладного искусства, да и возвращаться я не собиралась. По-провинциальному уютный и тихий прибрежный городок будил во мне слишком много страхов и сомнений, чтобы я могла чувствовать себя здесь достаточно комфортно. Кроме того, я была уверена, что мое возвращение туда, где прошли детство и юность, может подвергнуть опасности жизнь человека, который когда-то был мне дороже всего на свете.

Вот и сейчас, приехав в Пасифик-Гроув, я не чувствовала ничего, кроме сожалений и острого чувства вины, от которых, как мне казалось, я давным-давно избавилась. Впрочем, справиться с эмоциями мне удалось быстро – для этого достаточно было просто сосредоточиться на том, ради чего я вернулась. Помочь Кэсси и… самой остаться в живых. По сравнению с этим все остальное казалось сущими пустяками.

Глядя в зеркало над лобовым стеклом, я хорошо видела, с каким любопытством моя дочь разглядывает улицы и подступающие к ним дома с аккуратными, ухоженными палисадничками. Дождь прекратился, и я опустила свое стекло, с удовольствием вдыхая солоноватый морской воздух. Еще через пару минут сквозь тучи проглянуло солнышко, и мокрая дорога засверкала, словно бриллиантовая. Но вот мы свернули на улицу, где жила бабушка Мэри, и я увидела впереди темно-синюю гладь залива, протянувшуюся, казалось, до самого горизонта. Это была знакомая и прекрасная картина, и я почувствовала, как от восторга у меня захватило дух. Мне даже пришлось напомнить себе, что я приехала сюда отнюдь не океаном любоваться.

Проехав немного по улице, я припарковала джип у тротуара, где стоял выгоревший от старости бледно-голубой бабушкин «Фольксваген»-«жук». Повернув голову, чтобы взглянуть на дом, я даже ахнула от неожиданности. Вместо ветхого, готового вот-вот развалиться домишки, построенного еще в 1911 году, я увидела превосходно отреставрированный коттедж в викторианском стиле, выкрашенный в сочный темно-вишневый цвет, на фоне которого так и сверкали белоснежные наличники и решетчатые жалюзи. Дом был чем-то похож на гигантское пасхальное яйцо, и я невольно подумала, что без волшебства здесь, пожалуй, не обошлось.

– Бабушка починила домик, – произнесла с заднего сиденья Кэсси. – Он теперь красивый, правда?

– Правда, – согласилась я, все еще потрясенная до глубины души. – И все-таки красить дом в красный цвет – это как-то…

Я смутно помнила, как в одном из телефонных разговоров бабушка упомянула, что затевает что-то вроде косметического ремонта, но, насколько я могла судить, дом подвергся почти полной перестройке. Впрочем, Кэсси была права – коттедж и впрямь выглядел очень красиво, а главное, он почти не напоминал тот, прежний дом, в котором я росла. Сквозь штакетник палисадника – новенький, но выполненный так, что казалось, будто ограда покосилась от времени, – виднелись молодые побеги лаванды, а деревянная решетчатая арка над калиткой была увита пышно разросшимися розами, плети которых были сплошь усыпаны цветами и бутонами.

Пока я разглядывала преображенный дом и палисадник, в коттедже отворилась дверь и на крыльцо вышла бабушка. Увидев нас, она широко развела руки в стороны, и Кэсси стремглав выскочила из машины.

– Бабушка!

Бабушка Мэри подхватила ее на руки, и Кэсси с рыданием зарылась лицом в ее теплый свитер. Поверх ее головы бабушка бросила на меня встревоженный взгляд. Плечи Кэсси судорожно вздрагивали, и я сама чуть не заплакала вместе с ней.

Выбравшись из машины, я захлопнула дверцу и, машинально повернувшись к сверкавшему в конце улицы океану, вдруг застыла, прикрыв ладонью рот. «Что со мной происходит? – подумала я. – Я что, совсем ума лишилась?» В самом деле, приехать к бабушке, которая жила в пяти минутах ходьбы от побережья, было худшей идеей, какая только могла прийти в мою голову. Ведь я же собиралась держаться как можно дальше от воды; больше того, я твердо обещала это Кэсси.

И что?..

Синие океанские волны с белыми барашками пены были отлично видны между пирамидальными кронами пихт, высаженных вдоль бульвара Оушен-вью (улица, на которой жила бабушка, упиралась в него под прямым углом). Когда-то этот великолепный вид, а также доносящийся с побережья запах соли и морских водорослей наполняли меня восторгом, смешанным с предвкушением чего-то необыкновенного. Каждый раз, стоило мне увидеть, как волнуется вдали океан, я все бросала и бежала на берег. Меня влекло туда так же сильно, как моего отца тянуло к виски и пиву. Я обожала бродить вдоль линии прибоя по щиколотку в воде и высматривать между гальками и обломками раковин окатанные волнами кусочки морского стекла. Океан был моим увлечением, моей страстью – местом, которое я любила больше всего на свете.

«Но теперь это должно закончиться», – подумала я, продолжая всматриваться в то место на берегу, где океанские волны накатывались на песок небольшой бухточки, которую я открыла для себя еще совсем девчонкой. Бухта влюбленных – вот как она называлась. Может, именно там мне суждено утонуть?

«Черт тебя возьми, Молли! Хватит думать о всяких глупостях!» – одернула я себя, с грохотом захлопывая дверцу джипа. Мой план состоял в том, чтобы ни при каких условиях не приближаться к берегу, и я собиралась придерживаться его в точности – хотя бы ради Кэсси. Пока мы ехали сюда, мне казалось, что это будет просто, но сказать, как всегда, оказалось гораздо легче, чем сделать.

Прикусив губу, я открыла дверцу багажного отделения и начала выгружать наши вещи, ставя сумки и чемоданы на тротуар перед увитой розами калиткой.

Выпрямившись, я потерла поясницу, и тут мой взгляд упал на соседний дом. На его подъездной дорожке стоял древний «Камаро» с поднятым капотом, рядом лежал раскрытый ящик с инструментами. При виде этой старой машины я почувствовала, как возбуждение волной прокатилось по моему телу. В одно мгновение я как будто перенеслась во времени назад – в те годы, когда я училась в старшей школе. Тогда я встречалась с Оуэном и, бывало, часами смотрела, как он закручивает болты или меняет патрубки и шланги на своем допотопном «Мустанге». Как-то в телефонном разговоре со мной бабушка упомянула, что родители Оуэна ушли на пенсию и переехали жить во Флориду, и я невольно задалась вопросом: а кто же живет теперь в его доме? Впрочем, кто бы это ни был, о доме он заботился хорошо – выкрасил стены, вставил современные пластиковые окна, привел в порядок двор и высадил в нем декоративные кустарники, которые, как я видела даже с улицы, были аккуратнейшим образом подстрижены.

Оуэн сейчас, наверное, тоже во Флориде, подумала я. Интересно, каким он стал? Мы расстались двенадцать лет назад, и с тех пор я ни разу его не видела.

– Молли!

Я обернулась. Бабушка Мэри стояла на тротуаре рядом со мной. За ее ухом была заткнута маргаритка, которая едва выглядывала из все еще густых, подстриженных под каре, волос цвета светлого меда. Волосы, правда, начинали седеть, и бабушка регулярно их подкрашивала. Сухой цветочный аромат ее духов щекотал мои ноздри, но даже сквозь него я почувствовала легкий кисловатый запах, происхождение которого я затруднялась определить. Глаза бабушки были полны слез, и я почувствовала болезненный укол в сердце.

– Кэсси тебе все рассказала?

Бабушка криво улыбнулась.

– Она такая же, как мама, – шепнула я.

Бабушка прижала руку к груди и закрыла глаза. Постояв так несколько секунд, она спросила:

– И сколько времени это у нее обычно продолжается?

Прежде чем ответить, я опустила взгляд и посмотрела на мыски своих туфель. Переодеться после вынужденного купания под разбрызгивателями я не успела, поэтому мои туфли и кофта все еще были влажными. От прикосновения холодной ткани по моему телу то и дело пробегали мурашки.

– Пять дней, – ответила я. Собственно говоря, это было почти все, что я знала об особенностях «пророческого цикла» Кэсси. – Как правило, все начинается с какого-то события, которое становится как бы катализатором процесса, причем само событие в общих чертах похоже на то, что должно случиться. Ее одноклассник качался на качелях, и Кэсси предвидела, что он захочет с них спрыгнуть и сломает ногу… А в другой раз она увидела, как ее подруга попала под машину – и это произошло на самом деле. Что касается сегодняшнего дня, то… Утром, когда мы гуляли в парке, меня случайно окатило водой из поливальной установки. Должно быть, моя мокрая одежда и лицо навели Кэсси на мысль, что я могу упасть в воду и утонуть… Так обычно это начинается. В следующие три или четыре ночи пророчество обрастает подробностями, возвращаясь к Кэсси в форме снов… или, лучше сказать, кошмаров. И чем больше таких кошмаров она видит, тем отчетливее становится картина того, что должно произойти. Сегодня Кэсси впервые предупредила меня о том, что я могу утонуть. Думаю, в последующие дни я узнаю кое-какие подробности того, где и при каких обстоятельствах это должно случиться.

Нетерпеливо вскрикнув, бабушка Мэри взмахнула рукой перед самым моим носом.

– Кэсси выглядит совсем измученной. Давно это с ней?

Я сложила руки на груди.

– Около трех месяцев.

– И я узнаю об этом только сейчас! – с упреком произнесла бабушка и покачала головой. На ее лице отчетливо проступило выражение досады и разочарования. Она явно была недовольна, что я не сообщила ей о необычных способностях правнучки.

– Впрочем, я должна была это предвидеть, – добавила бабушка после непродолжительного молчания. – У тебя эти способности проявились примерно в этом же возрасте. И у твоей матери тоже… У всех одаренных женщин в нашей семье это бывает одинаково, так что… Почему же все-таки ты мне не позвонила?

«Да потому, что мне пришлось бы приехать сюда! Впрочем, я все равно оказалась здесь, так что…»

– Потому что раньше ее пророчества не были такими пугающими, – сказала я вслух. – И я думала, что сумею справиться с этим сама. Мне казалось – я смогу ей помочь…

– …Сможешь научить девочку подавлять и игнорировать собственный дар, – закончила за меня бабушка.

– Это не дар. – «Скорей уж опасная аномалия развития». – Кроме того, я не знаю, как можно научить подобным вещам.

Бабушка вздохнула и поглядела на меня почти сочувственно.

– Это не твоя вина. Если кто и виноват, так это я. Мне не нужно было соглашаться, когда твой отец уговаривал меня не учить тебя управлять собственными способностями. Из-за этого ты до сих пор не овладела ими как следует.

Я почувствовала в горле комок и бросила быстрый взгляд в сторону залива.

– Кэсси знает, на что ты способна? – спросила бабушка.

– Нет. – Я повернулась к ней спиной. – И никогда не узнает.

– Неужели она не пыталась поговорить с тобой без слов?

– Конечно, пыталась, но я закрылась от нее. Точно так же, как в свое время ты отгородилась от меня, – сказала я.

Бабушка поджала губы и метнула на меня укоризненный взгляд. Глядя поверх ее плеча, я заметила, что Кэсси бродит по палисаднику и, наклонившись, рассматривает что-то под кустами.

– А еще какие у нее есть способности – помимо ясновидения и телепатии? – спросила бабушка Мэри.

– Только эта. – «И слава богу!» – Она видит ауру человека.

– Совсем как ты.

– Да… как я.

– Ну что ж, – проговорила бабушка, деликатно почесывая в затылке кончиком ногтя. – Картина ясна, будем работать. Я научу Кэсси…

– Ты должна научить ее не использовать свои способности, – решительно перебила я ее. – Или, по крайней мере, отключать их по мере необходимости. Я уверена, что ночные кошмары причиняют Кэсси боль, и это пугает меня куда больше, чем предсказание о моей смерти.

– Хорошо, я сделаю что могу, но тут, сама понимаешь, ничего обещать нельзя. А ты тем временем подумай о том, что случится, если…

– Мама, смотри! Киса!!! – в восторге завопила Кэсси.

Мы с бабушкой вздрогнули от неожиданности. Обернувшись, я увидела короткошерстного пятнистого котенка, который протиснулся под изгородью и вприпрыжку помчался по дорожке.

– Да она тут не одна! – еще громче закричала моя дочь.

Пройдя следом за бабушкой через увитую розами арку, я очутилась в палисаднике, который был разделен на несколько участков длинными цветочными ящиками на столбиках и куртинами цветущих кустарников. В воздухе витали ароматы камелий, английских роз и жасмина. Аккуратные дорожки были проложены по периметру палисадника, а также между цветочными ящиками.

Тем временем из куста выглянула мохнатая мордочка с большими темно-янтарными глазами. Судя по размерам, это был совсем молодой кот, почти котенок. На его розовом носу засохла какая-то грязь, а в зубах он держал тонкую веточку.

– Что это у него во рту, бабушка? – спросила Кэсси.

– Кошачья мята, – пояснила бабушка Мэри. – Коты ее обожают.

Из-под соседнего куста выбрались еще два котенка – один был пестреньким, второй – рыжим.

– Это все твои? – удивилась я. – Все четыре? Да ты просто кошачья королева!

– Только рыжий мой, – ответила бабушка. – Его, кстати, зовут Фрэнки. Остальные – соседские. Раньше они постоянно дрались, но с тех пор, как я посадила у себя кошачью мяту, драки и ссоры прекратились. Теперь они – друзья.

– Просто они окосели от мяты, вот им и не до драк, – ответила я, с удивлением отметив прозвучавшие в моем голосе стервозные нотки. Впрочем, мое раздражение было вполне объяснимым. Мне не нравилось, что пришлось вернуться в этот город, не нравилась перспектива снова спать в моей прежней комнате, где, казалось, все еще витали воспоминания, которые я предпочла бы забыть.

Кэсси тем временем изловчилась и схватила рыжего Фрэнки поперек туловища. Она, разумеется, хотела его просто погладить, но котенок этого не понимал и силился вырваться. Он барахтался у нее в руках и, казалось, готов был пустить в ход когти.

Взмахом руки бабушка подозвала Кэсси к себе.

– Держи его за задние лапы. Вот так… – Она взяла Кэсси за руку и подсунула ее Фрэнки под брюшко, но котенок оказался проворнее. Упершись задними лапами в грудь Кэсси, он с силой оттолкнулся и, плюхнувшись на дорожку, метнулся к забору. В одно мгновение он взлетел на самый верх и спрыгнул с другой стороны.

Кэсси бросилась было в погоню, но остановилась и, обернувшись на меня, нехотя вернулась назад. Взяв меня за руку, она прижалась к моему бедру.

– Помоги мне занести вещи в дом, – попросила я, надеясь отвлечь дочь от мыслей о ее последнем пророчестве.

Бабушка, похоже, поняла, в чем дело.

– Ничего-ничего! Все будет о'кей, вот увидите, – проговорила она бодро, но тут же поморщилась и потерла лоб.

– У тебя болит голова? – спросила я.

– Не беспокойся, все в порядке, – отмахнулась она. – Идите лучше в дом, обед давно на столе. Твоя новая комната тоже готова, мне не терпится тебе ее показать.

Боковая калитка палисадника громко хлопнула, и мне показалось, что мое сердце на мгновение сбилось с ритма. Повернувшись в ту сторону, я увидела высокого мужчину, который быстро приближался к нам. Он был широкоплечим и черноволосым, лицо покрывала густая трехдневная щетина. Мужчина не улыбался, но его серьезные серые глаза пристально смотрели на меня.

Я вдруг поняла, что не дышу уже почти полминуты.

Кэсси что-то сказала, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы выйти из ступора и посмотреть на дочь. Кэсси взглянула на меня, потом снова уставилась на мужчину. Глаза у нее были большими и круглыми.

Хрустя тяжелыми башмаками по гравию дорожки, мужчина пересек двор и остановился передо мной.

– Привет, Карамелька.

Кровь оглушительно стучала в моих ушах.

– Оуэн!.. – выдохнула я.

– Мама! – Кэсси дернула меня за руку. – Вот здорово! У дяди точно такой же цвет, как у тебя. Вы друг другу подходите!