Онлайн чтение книги Только не Айви Покет! Anyone But Ivy Pocket
2

Я вставила ключ в скважину и повернула. Хрусткий звучный щелчок разорвал тишину. Крышка бархатной шкатулки распахнулась. Сердце моё замерло от волнения. Что же там скрывается? Отрезанный палец с перстнем-печаткой? Глаз с навеки застывшим в нём предсмертным ужасом? Или трепещущее человеческое сердце?

– Смотри, – гаркнула герцогиня и достала из шкатулки совершенно обыкновенную цепочку с совершенно обыкновенным (хоть и довольно крупным) бриллиантом.

Я была разочарована до глубины души:

– И только-то? Неужели это всё?

Старуха мрачно улыбнулась:

– А разве ты не в восторге?

– Да, очень миленький бриллиант, конечно, – сказала я, присаживаясь на её кровать. – Уверена, он стоит целое состояние.

– Более того – он бесценен. – Герцогиня так и пожирала камень глазами. – Я долго владела этим алмазом, и теперь мне горько расставаться с ним, хоть обладать им было страшной пыткой.

Пыткой? Старушка явно помешалась. Перед смертью это бывает, надо полагать.

Графиня фыркнула:

– Ты смотришь на ожерелье и видишь лишь красивый камешек. Но алмаз Тик-так – это не просто камень. Это амулет великой иссушающей силы.

Я нахмурилась. Возможно, даже скептически хмыкнула (но с должным изяществом).

– Не веришь? – спросила герцогиня, и в глазах её сверкнуло воодушевление. – Что ж, я тебя не виню. Однако факт остаётся фактом: этот бриллиант имеет некоторые удивительнейшие свойства. К примеру, он хранит время. – Она резко протянула мне ожерелье и прошипела: – Посмотри!

Просто чтобы успокоить эту взбалмошную особу, я послушалась. Бриллиант был большой и формой напоминал яйцо, только чуть приплюснутое. На верхушке «яйца» красовались маленькие изящные часики в серебряной оправе, к которой и крепилась цепочка.

– Днём и ночью, при свете солнца или звёзд эти часы показывают самое точное время, – сказала герцогиня. – Внутри нет никакого механизма, и их нельзя завести. Однако они идут и не останавливаются веками.

– Но как? – спросила я в недоумении.

– Камень даёт часам силу, – объяснила герцогиня с ещё большим воодушевлением. – В какой бы стране мира ты ни очутилась, стрелки сами займут верное положение с точностью до секунды, словно невидимая рука переведёт их.

Мне никогда не доводилось слышать о бриллиантах, способных на такое. Однако я вовсе не собиралась терять голову из-за каких-то дурацких часов. Камень под ними сверкал и переливался в тусклом свете свечей, озарявшем комнату герцогини. Должно быть, из-за этого я не сразу заметила ещё одно его удивительное свойство.

Внутри, в самом сердце бриллианта, клубился серый туман. Потом он вдруг рассеялся, и я увидела, как над крышами Парижа, заливая город тёплым медовым светом, встаёт солнце. Весь город, казалось, уместился внутри камня. Это было, пожалуй, примечательно. Примечательно, но не настолько, чтобы потерять голову.

– И это ещё не всё, – пылко продолжала герцогиня. – По собственному выбору камень может открыть тому, кто держит его в руке, видения из прошлого, будущего или настоящего. Не только из его собственной жизни, но и из жизни других людей. Эти видения бывают восхитительны, – её взгляд затуманился, – или ужасны.

Вот это уже показалось мне любопытным. Разумеется, я не поверила ни единому слову. Но сама идея была изящна.

– А что ещё умеет этот камень? – спросила я.

Герцогиня закрыла глаза:

– Ничего такого, что тебе следует знать, девочка.

Я посмотрела на камень, и в моей душе зародилось предчувствие прекрасного будущего. Старуха при смерти… Она послала за мной… Показала мне драгоценное ожерелье… Доверила ключ… Всему этому может быть лишь одно объяснение.

– Ах вы моя дорогая, милая, чуть живая старая лгунья! – вскричала я, бросаясь к ней с распростёртыми объятиями. – Вы решили подарить мне алмаз Тик-так! Передать загадочное наследие прошлого! Благослови вас Бог!

Смех герцогини был сухим и болезненным, но заполнил собой всю комнату.

– Не будь дурочкой. Ты права, у меня к тебе и правда есть дело, связанное с камнем. Но ты нужна мне лишь как гонец, не более.

– А-а… – Я прокашлялась. – Ну, разумеется, на самом деле я и не предполагала…

– Твоя задача очень проста, – перебила герцогиня Тринити. – Я уже упоминала Баттерфилдов. Я хочу, чтобы ты доставила алмаз Тик-так в их имение в графстве Саффолк – имение зовётся Баттерфилд-парк, и найти его не составит труда – и вручила в качестве подарка от меня.

– Подарка? – переспросила я.

Герцогиня кивнула:

– Матильде Баттерфилд. Ей скоро исполнится двенадцать. Ты должна преподнести камень ей на день рождения. В честь дня рождения устроят бал – тогда и вручи ожерелье, на глазах у всех гостей. Но ни минутой раньше, поняла? Я хочу, чтобы всё графство видело это. Справишься с таким заданием?

Я пожала плечами:

– Уж как-нибудь сумею доставить дурацкий старый бриллиантишко в этот ваш Баттерфилд-парк.

– Я ещё не закончила! – рявкнула герцогиня. – Если ты берёшься за дело, то знай, что тебе придётся соблюдать определённые условия. Условия, которые ни за что нельзя нарушать. – Толстым пальцем она поманила меня ближе к себе. – Ты не должна примерять ожерелье. Ни разу. Никто не должен увидеть его до той минуты, когда ты вручишь его Матильде на балу. Ни единым глазком. И никто, никто на всей земле, кроме Матильды Баттерфилд, не должен надевать ожерелье. Ты поняла меня?

Я почувствовала себя оскорблённой. За кого меня принимает эта полоумная толстуха? За какую-то уличную оборванку, начисто лишённую представления о морали и готовую напялить это её ожерелье при первой же возможности? Какое нахальство!

– Ты должна передать ожерелье Матильде во что бы то ни стало, – гремучей змеёй прошипела герцогиня. – Ты поняла меня, девочка?

– Да-да, я всё отлично поняла. Не обижайтесь, дорогуша, но что-то вы уж больно перевозбудились из-за этой истории. Переживания могут дурно сказаться на вашем здоровье. Вы же вроде как на пороге смерти и всё такое.

– О моём здоровье не волнуйся. – Герцогиня глубоко вдохнула. – Сегодня ближе к вечеру отплывает корабль в Англию. Ты должна быть на его борту.

– Чудесная мысль, – заметила я, подходя к окну, чтобы полюбоваться утренним солнцем. – Но у меня нет денег. Девушка не может отправиться в плавание, если у неё нет средств на билет.

– Чепуха! – отмахнулась герцогиня. – Я дам тебе денег на возвращение в Англию и даже гораздо больше. – Она указала на столик у окна. – Там всё, что тебе требуется.

– Герцогиня, – вкрадчиво сказала я, стрелой метнувшись к её постели, – когда вы сказали «гораздо больше» – насколько именно больше вы имели в виду? Я спрашиваю лишь потому, что моё финансовое положение в настоящее время оставляет желать лучшего.

– Пятьсот фунтов, – ответила герцогиня. – Пятьдесят сейчас. Остальное выплатит мой поверенный Горацио Бэнкс после бала в честь дня рождения Матильды. – Она схватила меня за руку (пальцы её оказались жуть какие холоднющие). – Берёшься ли ты исполнить моё поручение, Айви? Клянёшься, что сделаешь всё, как я сказала? Даёшь мне слово?

– Считайте, уже дала, – ответствовала я серьёзно, как распорядитель на похоронах. – Никто не увидит ожерелья до дня бала, и я сама надену его Матильде Баттерфилд.

– И ты не станешь примерять его, как бы сильно ни было искушение? – строго спросила герцогиня.

– Никогда, – обещала я. Но тут морщинки озабоченности прорезали моё прекрасное чело. – Простите, что спрашиваю, дорогуша… Вообще-то я не из тех, кто суёт нос не в своё дело, ведь у меня все задатки прирождённого отшельника, – но что вас связывает с Баттерфилдами?

Герцогиня негромко застонала, веки её затрепетали.

– Бабушка Матильды леди Элизабет – моя старая подруга. Мы выросли вместе. Стыдно признаться, но много лет назад мы поссорились из-за одного молодого человека. Тогда повод казался нам чрезвычайно важным, а теперь я вижу, как глупо это было. Ожерелье – попытка искупить мою вину. В шкатулку вложено письмо для леди Элизабет – передай его ей, как только прибудешь в имение.

– Это чудовищно щедрый дар, дорогуша, – заметила я лишь с тончайшим оттенком зависти.

– Леди Элизабет души в Матильде не чает. Все её надежды и помыслы связаны с внучкой. Ты не представляешь, как утешает меня сейчас, когда дни мои сочтены, мысль о том, что я передам ей этот дар. – Старуха указала на шкатулку. – Иди сюда – пора запереть ожерелье.

Я послушалась и уже хотела передать ожерелье герцогине, когда камень у меня в руках вдруг засветился пульсирующим светом. Сначала едва-едва. Потом всё сильнее и сильнее. Серебристый свет, мягкий и дрожащий, озарил комнату. Я ощутила тепло, исходящее от камня.

– Вот опять! – воскликнула герцогиня, силясь оторвать голову от подушек. – Скажи мне, девочка, что ты видишь?

Поначалу я не видела ничего – свет был слишком ярок. Потом он чуть потускнел, и, как и прежде, внутри камня заклубилась и разошлась в стороны серая дымка. Я всмотрелась в камень. Когда туман рассеялся, моему взгляду открылся широкий коридор. Длинный, залитый неярким светом, с панелями тёмного дерева на стенах и красным ковром на полу. Камень показал мне дверь и тележку с серебряным подносом возле неё. Я узнала его мгновенно – этот поднос стоял за той самой дверью, по другую сторону которой находилась теперь я!

Я уже хотела рассказать об этом герцогине, когда на картинке внутри камня что-то зашевелилось. Нет, не что-то – кто-то. Кто-то прошёл по полутёмному коридору и остановился возле двери в номер герцогини. Это была женщина в сером платье и тёмных перчатках, но тени мешали разглядеть её лицо. Она присела возле двери на корточки и прильнула к замочной скважине. Да она подглядывала!

– Что там, девочка? – нетерпеливо спросила герцогиня. – Что ты видишь?

Я выронила камень и бросилась из спальни. Двигаясь так быстро, как только могла – то есть с фантастической быстротой, – я промчалась через гостиную и распахнула дверь. Сердце моё бешено колотилось, но я готова была лицом к лицу встретиться со шпионкой – ибо у меня все задатки прирождённого героя-полководца. Но коридор был пуст. Тележка стояла на месте. Поднос с недоеденным беконом тоже. Но ни следа зловещей незнакомки. Какое разочарование!

Когда я вернулась в спальню герцогини, оказалось, что картинка в сердце бриллианта исчезла. Алмаз Тик-так снова выглядел как самый заурядный большущий бриллиант. Я рассказала герцогине, что видела.

– Шпионка! – прошептала она. – Меня предупреждали. Но я… не верила…

– О чём вас предупреждали? – спросила я.

– У алмаза Тик-так есть отчаянные почитатели – равно как и враги. Они идут по следу этого камня с тех самых пор, как он был найден в джунглях Будатты. Мне говорили, что они придут за ним прежде, чем я умру, но я не верила. Всё это сказки, говорила я. – Она уставилась на меня тяжёлым взглядом. – Возможно, кто-нибудь попытается выкрасть алмаз до того, как ты доберёшься до Баттерфилд-парка. Вот почему ты как нельзя лучше подходишь для этой задачи. Кто заподозрит одинокую скромную сироту-горничную в том, что она везёт столь драгоценное ожерелье?

Её слова звучали чуточку оскорбительно. Но я вспомнила о пяти сотнях фунтов, и желание врезать герцогине подушкой по голове отступило.

– Возможно, это была просто любопытная горничная, – предположила я. – Или вовсе ничего не было.

Старуха покачала головой, и когда она заговорила, голос её дрожал:

– Алмаз Тик-так всегда показывает правду. То, что было, что есть и что будет. – Потом страх в её глазах несколько потускнел. – Возможно, ты права и это была всего лишь горничная. Они вечно шпионят за мной – надеются прикарманить мои драгоценности, когда я помру.

Я опустила взгляд на камень, и на кратчайший миг мною овладело искушение. Мне до смерти захотелось вглядываться и вглядываться в него – вдруг он ещё что-нибудь покажет? Но прежде чем я успела присмотреться, герцогиня вырвала у меня ожерелье, спрятала его в бархатную шкатулку и захлопнула крышку.

– Где же вы нашли такой чудесный камень? – спросила я.

Она помолчала. Облизнула губы.

– Знакомство помогло.

– Вы не хотите написать поздравительную открытку Матильде? – предложила я.

– Вручи ей ожерелье на балу, – прохрипела старуха, тяжёло дыша, – и скажи, что это подарок с наилучшими пожеланиями от Уинфрид Фэррис. Её бабушка всё поймет. А теперь запри шкатулку.

Я достала из кармана ключ и в точности исполнила её приказание.

Герцогиня вручила мне шкатулку:

– Положи её в свою сумку. И не спускай с неё глаз, пока не переступишь порог Баттерфилд-парка. Мой поверенный мистер Бэнкс встретит тебя на причале в Лондоне и проводит до места. – Она оглядела меня с ног до головы. – Но ты не можешь отправиться на корабль в таком виде. В шкафу висит платье для тебя. В своей каюте на борту «Британии» ты найдёшь ещё дюжину.

Я захлопала в ладоши от восторга:

– Герцогиня, вы совершенно ку-ку, но такая милая!

Она фыркнула, однако видно было, что ей приятно.

Платье оказалось прелестным. И я в нём выглядела прелестно. Вовсе не как горничная. Как принцесса. Или, по меньшей мере, дочь почтальона.

Когда шкатулка была надёжно упрятана в мой саквояж, а конверт с билетом и пятьюдесятью фунтами – в мой карман, герцогиня потеряла ко мне всякий интерес. Она закрыла глаза и, похоже, уснула.

– Прощайте, герцогиня, – прошептала я, взглянув на неё. Толстые щёки старухи раздувались при каждом затруднённом вдохе. Тень смерти лежала на её лице. – Да будет ваш последний путь лёгок и приятен. Уверена, в этом путешествии вас ждёт нечто волнующее.

Закрыв за собой дверь номера, я услышала её последние слова, обращённые ко мне. Голос её был надломленным и мрачным.

– Прощай, дитя, – сказала герцогиня. – И спасибо тебе.

Покидая гостиницу, я надеялась, что гадкий управляющий увидит, как я отбываю в частном экипаже, запряжённом парой лошадей. Но он так и не показался. Экипаж доставил меня в Гавр, и я очутилась среди шумной толпы пассажиров, которым не терпелось подняться на борт «Британии». Это был красивый корабль, и я с восторгом обнаружила, что герцогиня оплатила моё путешествие в каюте первого класса.

Поскольку посадка ещё не началась, я присела отдохнуть в зале ожидания для пассажиров первого класса. Там так и кишели аристократы – джентльмены в сюртуках и цилиндрах и леди, щеголявшие мехами, шляпами с перьями и драгоценностями.

Я как раз проверяла, на месте ли шкатулка с алмазом Тик-так (я проверяла её каждые пять минут и ничего не могла с собой поделать), когда рядом со мной уселся коротышка в белом костюме. Он выглядел несколько нервически и постоянно что-то бормотал себе под нос, внушая мне опасения. Что-то насчёт того, что Париж катится псу под хвост.

– Какой позор! – произнёс он среди прочего, ни к кому в особенности не обращаясь. – Я помню, раньше в этом городе можно было спокойно спать с окном нараспашку. С незапертой дверью. А теперь – вот вам пожалуйста. Стыд, да и только.

– Правда? – не удержалась я от вопроса. Люблю полоумных – они такие забавные.

– Самая что ни на есть, – кивнул он. – Благодарите судьбу, мисс, что вы и ваша семья покидаете Париж.

– Я путешествую одна, – сказала я.

– В вашем-то возрасте? Возмутительно. – Он нахмурился. – Но ничего, главное, что вы уже уезжаете. Какое вопиющее безобразие! И в такой благопристойной гостинице, как «Гранд-отель»!

Тут бессвязный бред коротышки пробудил во мне нешуточное любопытство.

– Я только что оттуда, – сказала я. – А при чём тут «Гранд-отдель»?

– Там-то всё и случилось. Кошмар, просто кошмар!

– Да перестаньте вы мямлить, недоумок! – прикрикнула я. – Скажите же, что произошло.

– Убийство, вот что, – ответил коротышка. – Тело нашли сегодня утром. Горничная обнаружила её мертвой. С кинжалом в сердце.

Страх зашевелился у меня под ложечкой, протянул свои холодные щупальца к сердцу. Сдавил его. Мне не хватает слов, чтобы выразить чувства, охватившие меня. Могу сказать только: я знала, прежде чем узнала.

– Кого? – слабым голосом спросила я. – Кого убили?

– Вряд ли вы о ней слышали, – ответил коротышка. – Она была стара, очень стара.

– Кто? – спросила я уже настойчивее.

Коротышка печально улыбнулся:

– Ну, если вам непременно надо знать… Это герцогиня Тринити.

Сердце бешено забилось в моей груди.

– Когда-то она была выдающейся леди, – продолжал мой собеседник.

– Я знала её, – сказала я. – То есть слышала о ней.

– Не принимайте так близко к сердцу, маленькая мисс, – посоветовал он. – Не стоит забивать себе голову убийствами и насилием. Оставьте это взрослым.

Разумеется, он был прав. Я юная горничная. Умная и красивая, вне всякого сомнения. Но всё же ещё ребенок. Что мне было известно об убийствах и насилии? О кинжалах, вонзённых в сердце? Ровным счётом ничего. До этой минуты. До этой самой минуты.

– Обещайте мне, что не станете переживать. – Коротышка похлопал меня по руке, его глаза наполнились отеческой заботой. – Обещаете, маленькая мисс?

Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего не вышло.

– Обещаю, – кивнула я.