Онлайн чтение книги Библиотекарь
Первая ночь. Первый день

Сказать, что это была самая страшная ночь в моей жизни, я сейчас не могу. Скорее всего, одна из череды страшных.

Мы поднялись наверх, Игорь Валерьевич с порога радушно предложил мне чувствовать себя «как дома». Остальным особого приглашения не потребовалось. Таня ушла на кухню хозяйничать, Сухарев, насвистывая, заперся в уборной, Маргарита Тихоновна провела меня в гостиную, а Игорь Валерьевич указал на смежную комнату: «Алексей, на ночь спальня в полном вашем распоряжении».

От чая я вежливо отказался: вдруг в чашку чего-то намешали. Страх мой чуть поутих, ноги перестали быть ватными, хотя живот всё ещё горел от адреналиновой интоксикации. Я пытался держаться с достоинством, но голос выдавал моё состояние, и я предпочитал отмалчиваться и ограничивался кивком «да» или трясущимся вправо-влево «нет».

Маргарита Тихоновна не забывала повторять: «Алексей Владимирович, главное, помните: вы среди друзей и в полной безопасности», – но мне не особо верилось.

Ещё улыбаясь, Маргарита Тихоновна села за телефон. Слова, прозвучавшие в трубке, напрочь вышибли её из былого состояния спокойствия.

– Как сбежал, когда?!. – жалобно вскричала Маргарита Тихоновна. – Да успокойтесь, Тимофей Степанович! Никто вас не обвиняет!.. Что с остальными? Да вы меня без ножа… Нет слов… Хорошо, пусть ищут… Да, приезжайте немедленно. Мы у Игоря Валерьевича!

Положив трубку, она произнесла, с трудом скрывая волнение:

– Товарищи, только спокойно. У нас огромная неприятность. Сбежал Шапиро. Вадик Провоторов ранен…

Повисла напряжённая тишина. Затем об стол грохнул кулак Игоря Валерьевича. Подлетели, дребезжа, чашки. Ахнула Таня. Сухарев заметался по комнате, матерясь.

– Эмоции прекратить! – приказала Маргарита Тихоновна. – Как вы себя ведёте? Постыдитесь хотя бы Алексея Владимировича!

Сухарев сразу умолк, плюхнулся в кресло, шумно сопя.

Игорь Валерьевич горько произнёс:

– Вот уж точно, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…

– Может, ещё поймают? – робко спросила Таня.

– Сомневаюсь, – Маргарита Тихоновна вздохнула. – Шапиро уже лёг на дно и, самое скверное, предупредил Марченко.

Игорь Валерьевич поднял слетевшее со стола блюдце:

– Значит, срочно выходите на связь с Терешниковым, или кто там сейчас у них ответственный, и….

– Игорь Валерьевич…

– Иначе Марченко сделает это первым. Если ещё не сделал. – Заметив нерешительность Маргариты Тихоновны, он добавил: – Марченко всё равно был в курсе планов Шапиро, и диверсионная группа тоже действовала с его ведома. Он бы через день сам забил тревогу.

Маргарита Тихоновна сочувственно посмотрела на меня:

– Как бы хотелось, Алексей Владимирович, всё вам рассказать, чтобы вы наконец успокоились… Но это долгий, непростой разговор. Лучше мы перенесём его на другое время. Вы, наверное, поняли, у нас возникли непредвиденные сложности…

Следующие минут пятнадцать Маргарита Тихоновна обзванивала необходимых людей, я же ловил каждое слово, надеясь облечь его в смысл и прояснить собственную судьбу.

– Добрый вечер, товарищ Терешников. Селиванова беспокоит, из широнинской читальни. У нас ЧП… Необходимо собрание, завтра… Двадцать ноль-ноль, как обычно. Поймите, дело не терпит отлагательств!.. Если они сегодня отправятся на вокзал, то к завтрашнему вечеру успеют… Не нужно с этим тянуть… Намекаю, у нас имеется то, что может протухнуть… Да, в трёх экземплярах. Четвёртый жив и готов рассказать о гореловской читальне… Поражаюсь вашей проницательности… Да, пожалуйста, сообщайте Лагудову и Шульге… И не пугайте меня Советом библиотек…. Да хоть в Верховный совет! И не смейте говорить со мной в подобном тоне! Я вам не девочка! Мне, слава богу, шестьдесят три! Да!.. Всего хорошего!.. Какой мерзавец! – последнее было сказано, когда трубка брякнула об аппарат.

Впрочем, с другими Маргарита Тихоновна говорила намного приветливее:

– Товарищ Буркин, здравствуйте… Я сейчас говорила с Терешниковым. Назначили сбор на субботу. Вы как, поддержите? Ну спасибо огромное… Василий Андреевич, в двух словах и не опишешь… В общем, будем выводить гореловских на чистую воду… Поймали с поличным… Да… Три четверти уничтожено, одна четверть с битой мордой находится связанная под охраной… Да ничего хорошего! У нас Шапиро сбежал… Выясняем… Я и сама не рада… Да, спасибо…

– Жанночка Григорьевна… Добрый вечер… Как здоровье?.. Тут без вас завтра никак… Собрание… Гореловские прокололись… Сегодня… Троих мы ликвидировали. А вот поздравлять нас с удачей рановато – важнейший свидетель, он же обвиняемый, сбежал… Да, тот самый Шапиро… Что думаю? В воскресенье, думаю, будет жарко… Да… Жанночка Григорьевна, я всегда рассчитывала на вас… Спасибо, родная, на добром слове…

– Товарищ Латохин, добрый вечер. Это Селиванова. В субботу собрание… Миленький, я понимаю, что как снег на голову… Звонила Терешникову… Завтра расставим все точки над «i»… Наша инициатива… Устроили мы тут охоту на лис… С переменным успехом… Самого главного упустили. Сбежал, прямо из-под венца… Пилипчук был за старшего, Тимофей Степанович… Ну, винит себя, убивается… Нам ещё инфаркта не хватало… А я что? Я, товарищ Латохин, как та курочка Ряба, всех успокаиваю: не плачь, дед, не плачь, баба… Да… Терешников? Он в своей манере, Советом библиотек стращает… Благодарю, товарищ Латохин, в вас мы не сомневались…

Суть происходящего я понял. Бегство некоего Шапиро полностью смешало планы моих похитителей, и разбойное нападение на Колесова и его товарищей оборачивалось серьёзными проблемами. Маргарита Тихоновна довольно часто употребляла слова «библиотека», «читальня», «совет», но мне показалось, что в контексте у них было несколько иное значение.

– Всё, что от меня зависит, я сделала. Буркин, Симонян и Латохин на нашей стороне, другого я и не ожидала, – подытожила Маргарита Тихоновна.

Резко и требовательно затрещал дверной звонок. Потом постучали.

– Это Тимофей Степанович, – встрепенулась Маргарита Тихоновна, – во всяком случае, я надеюсь…

Игорь Валерьевич, прихватив нож, пошёл открывать. Через несколько секунд в прихожей раздался кашляющий голос пришедшего:

– Упустили мы его! Обманул! Сука он, гад! Вы простите меня, товарищи!

В комнату вбежал, грохоча подкованными сапогами, старик. Был он кудлат, плечист и одеждой напоминал председателя колхоза, только уже год как партизанящего: растянутые на коленях и вымазанные землёй штаны были заправлены в голенища, к коричневому потёртому пиджаку в нескольких местах пристали хвоя и древесная смола.

– Я виноват! – старик с силой рванул из шевелюры седую прядь. – Я Шапиру упустил! Готов отвечать по всей строгости!

– Тимофей Степанович, немедленно успокойтесь! – тихо, но властно произнесла Маргарита Тихоновна. – Что с Провоторовым? Жив?

– В больницу Вадьку отвезли… – старик разглядывал зажатые в кулаке волосы. – Врачи сказали, ничего страшного… Шапира его оглушил – и в ок-но… – он разжал пальцы, и выдранный седой клок упал на ковёр.