Онлайн чтение книги Битва за смерть
Глава 4

Около половины второго дня рота вышла на проторенную дорогу. Старшина остановил солдат и подозвал командира первого взвода Ермолаева. Вместе они склонились над следами.

– А почему Ермолаев? – спросил Алексей политрука, привставая на цыпочки и пытаясь разглядеть, что делают старшина и командир первого взвода.

– Ермолаев коренной сибиряк, – ответил Зайнулов. – Охотник. Тридцать пять лет в тайге. Любой след прочесть может.

– Ого! – ответил Калинин.

Через некоторое время старшина с Ермолаевым вернулись.

– Очевидно, это немцы, о которых рассказывали старухи, – задумчиво поведал Семен Владимирович. – Прошли вчера. Много их. Кажется, больше нас. Что делать будем?

– Нужно идти за ними по этой дороге, – сказал Калинин. – К концу завтрашнего дня мы должны достичь высоты Черноскальная.

– Нехорошо всё это, – пробурчал старшина, но скомандовал роте продолжать движение.

– Что будем делать, если наткнемся на немцев? – спросил старшина Калинина, когда они тронулись в путь. – Вступим в бой? Или обойдем?

– Не знаю, – откровенно признался Алексей. – Если пойдем в обход, то, наверное, потеряем много времени. Да и в сугробах можем увязнуть. И не успеем выполнить приказ.

– А вступив в бой, мы рискуем потерять роту и тоже не выполнить приказ, – ответил Семен Владимирович.

– Что предлагаете?

За старшину ответил Зайнулов:

– Будем идти, пока не обнаружим немцев. От боя по возможности нужно уклоняться, чтобы сохранить силы для атаки Черноскальной высоты. Приказ должен быть выполнен.

Старшина недовольно посмотрел на политрука, который встал на сторону лейтенанта, покачал головой и, ничего не сказав, вернулся к Ермолаеву.

Никто не знал, куда движется рота. Ну и ладно! На то и командиры, чтобы знать. Фрол Смерклый никогда не задумывался над тем, что ему приказывают. Сказано копать мерзлую землю, значит, надо копать, ничего не поделаешь. Сказано умереть, но держать оборону: держать Фрол будет, но вот чтобы умереть – хорошенько подумает. Когда опасность угрожала его собственной жизни, он пару раз, как говорится, делал ноги, покидая боевые позиции. Правда, однажды им не оставили выбора. Во время наступления немцев под Вязьмой за линией обороны полка посадили заградотряд. Смерклый слышал о них, но впервые столкнулся только там. Доблестные бойцы НКВД с пулеметами располагались в ста пятидесяти метрах позади окопов регулярных частей РККА. Тот, кто спасался бегством от немецкого огня, натыкался на пули чекистов. Поэтому бежали мало. Оборону держали так стойко, как корни дерева врастают в землю. Вот и отразили фашистский натиск.

Мозги Смерклого включались только в моменты смертельной опасности. А задумываться над приказами он не имел обыкновения. Раз есть приказ, значит, над ним уже кто-то подумал.

Он достал булочку с маком, которой его угостила старушка, съел половину, а остаток запасливо спрятал в рюкзак. После этой недолгой трапезы Смерклому неожиданно захотелось курить. И не обычной махорочки, а той немецкой сигары, которую он раздобыл в танке.

Фрол выудил из нагрудного кармана сигару и, вставив в рот, с громким причмокиванием долго раскуривал. Когда кончик стал похож на раскаленный уголек, дым попал в легкие, и крестьянин закашлялся. Сигара оказалась крепче любого забористого табака, а вкус был просто неописуем. Одно слово – аромат! Фрол расплылся в улыбке и топал по снегу, довольно попыхивая сигарой.

– Эй, браток, прикурить дай! – окликнули его сзади.

Смерклый даже не обернулся. Он не знал этого солдата и не хотел нового знакомства. Солдат догнал его и пошел рядом. Смерклый опустил голову, чтобы сигару не было видно. Но не заметить ее было трудно.

Рота подверглась переформированию после того, как по ней, словно утюгом, прошлись немецкие танки. Окликнувший крестьянина солдат раньше служил во втором взводе, а теперь оказался в первом, в одном отделении с Фролом.

– Дай-ка прикурить, браток, – повторил Приходько, поравнявшись со Смерклым. В зубах у него была самокрутка. – Меня Микола зовут. Спички что-то отсырели… Ой!

Смерклый убрал изо рта сигару, спрятав ее в руке.

– Ой, а что это ты куришь, браток? – спросил Приходько. – Никак палку какую?

– Ничего я не курю, – проворчал Смерклый. – И спичек у меня нету.

– Как же нету спичек, когда от тебя дым валит, словно от паровоза! – Приходько принюхался. – А запах от твоей палки какой приятный! Брось, покажи, что у тебя там!

Смерклый сунул сигару в рот.

– Ба! – поразился Приходько. – Так это ж сигара! Где нашел? Никак бабки в деревне тебе скрутили. Дай попробовать, уж больно запах хорош.

– Запах хорош, да не про твой грош, – ответил Смерклый.

– Не жмись! Она вон какая толстая! От одной затяжки не убудет.

– Сначала найди такую, а потом кури!

– Да ты только скажи где, – заговорщически прошептал Приходько. – Тотчас туда побегу.

– Поздно бежать. Да и нету там больше. Возле Ельцово у танка гусеницы сбило, а сам он целехонький остался. Я в тот танк вечером пробрался и нашел.

– Дождался, значит, пока все наши спать лягут?

– Ага.

– Чтобы не делиться?

– Ага.

Прижимистые люди всегда веселили Приходько. Он не упускал возможности вдоволь поиздеваться над ними.

– Это в какой же деревне таких умных растят? Вот бы мне там родиться!

– Деревня Устюгово Вологодской области. Но ты б там не родился, у нас болтливых нету.

– Чем же в вашей такой умной деревне занимаются? – не унимался Приходько. – Наверняка самолеты секретные разрабатывают.

До Смерклого начало доходить, что солдат подтрунивает над ним.

– Вот и видать, что не умный ты, – ответил он.

– Нам до вас – как до Луны! – произнес Приходько, состроив сиротливые глаза.

– Не знаешь, чем в деревне занимаются? – продолжил Фрол. – Хлеб растим, колхоз у нас.

– Сам-то небось тайком растишь?

– Почему?

– Небось прятал хлебушек, когда он стране был нужен?

– Что ты такое говоришь!

– А что ты заволновался? Значит, правда?

– А пошел ты!

Сладкий вкус сигары стал противен Смерклому. Слюной он затушил горящий кончик и убрал остаток в карман.

– А что там у тебя в вещмешке? – спросил глазастый Приходько.

– Вещи мои, – недовольно ответил Фрол. Напористый Приходько уже порядком надоел ему.

– Твои, значит. Тогда почему на твоей коробочке, которая из мешка выглядывает, немецкий крест нарисован? – Николай хмуро свел брови. – Ну-ка, признавайся: давно фрицем заделался?

– Ну чего ты кричишь на весь взвод, – шепотом стал оправдываться Смерклый. – Не моя она.

– Не твоя! Значит, надобно ее народной общественности предоставить! – И Приходько протянул руку, делая вид, что собирается взять коробку.

– Ну ты, хрен языкастый… Укороти руки! Не общественная это коробочка. А взята она из того же танка.

– Вот оно, значит, как! И что в ней?

– Консервы в банках. Продукты разные, – недовольно ответил Смерклый.

– Давай поделим между ребятами. Вот они порадуются! – предложил Николай.

– Сейчас! Разбежался! – Смерклый деловито поправил лямки вещмешка. – Я в тот танк лазил. Мое это. Никто не догадался, а я сообразил. Значит, никто, кроме меня, не имеет на это права!

– Получается, все вокруг несообразительные, отсталые?

– Все, а ты в особенности.

– Всё с тобой ясно, общественный альтруист, кулацкая твоя морда… – сказал Приходько, отворачиваясь.

– Как ты меня назвал?! – взвился Смерклый.

– Общественный альтруист.

– Неправда твоя! Ты меня кулацкой мордой назвал! – Оканье Смерклого сделалось сильным, почти невыносимым.

– Кулацкая морда – она и есть кулацкая морда, особенно если эта морда твоя! – с безразличным видом произнес Приходько.

Ярость ослепила Смерклого. Он готов был ударить Приходько, покалечить. Фрол повернулся к бойцу и увидел в его глазах бескрайнее изумление.

– Матерь Божья! – бормотал Николай, глядя куда-то вдаль. Смерклый проследил за взглядом солдата и, увидев это, крякнул от удивления. Их спор показался ему несущественным и пустым.

Старшина Семен Владимирович посмотрел вперед. Открывшаяся им панорама была чудесной и необычной, но старшина остался недоволен. Всё новое – плохо. И сулит неприятности.

Иван Ермолаев, командир первого взвода, много исходил сибирских лесов, повидал самые заповедные места в тайге, но чтобы такое…

Политрук Зайнулов вытер платком вспотевшую шею. «Как это могла сотворить природа? – подумал он. – Картина странная, необъяснимая и жуткая».

По рядам солдат пронеслись удивленные возгласы:

– Что это?

– В жизни такого не видел!

Алексей Калинин поднял глаза. Если на свете бывают чудеса, то одно он видел сейчас перед собой.

Когда рота перевалила через небольшой холм, взору солдат открылся странный лес. Окутанные густыми ветвями гигантские стволы уходили в небеса. Прямые и мощные, они напоминали мачты кораблей. В самих деревьях не было ничего диковинного – ели, сосны, пихты – обычный хвойный лес. Вот только из-за своего размера они казались нереальными. От сугробов до нижних ветвей, образующих плотный навес, был добрый десяток метров. Протоптанная дорога, по которой двигалась рота, уводила вглубь.

Колонна красноармейцев рассыпалась. Бойцы разбрелись по обе стороны от дороги, проваливались по пояс в сугробы только ради того, чтобы лучше разглядеть удивительный лес. Их изумлению не было предела.

– На твоем месте, я бы уточнил маршрут, лейтенант, – услышал Калинин хрипловатый голос старшины. Алексей поспешно достал из планшета карту. Некоторое время вникал в подробности, затем удивленно поднял глаза на Зайнулова.

– Тут нет никакого леса! – потрясенно произнес лейтенант.

– Этого не может быть, – сказал политрук, заглядывая в карту. – Вы, наверное, глянули не туда. Не могли мы сбиться с пути. Мы прошли деревню Потерянная… Вот она. Дальше протопали километров восемь по Полыновским лугам…

– Так и есть, – кивнул старшина. – Мы движемся строго в указанном направлении, но лес на карте не обозначен.

– На месте этого леса должны находиться сплошные луга! – произнес Калинин, всё еще не оправившись от потрясения. – Но как же быть? Ведь нам отдан приказ – занять высоту Черноскальная, а она расположена как раз за лугами. Идти еще километров двадцать! Как это может быть?

– Возможно, ошибка на карте, – вздохнул политрук. – Такое случается. Картографы пользуются старыми данными, а за это время на лугу вырастает лес.

– Ты думаешь, Ахметыч, такой лес вымахал лет за десять-пятнадцать? – спросил Семен Владимирович. – Полагаешь, картографы не заметили этих великанов?.. И потом, если карта врет о местонахождении леса, то она может неправильно указывать и высоту. Думаю, мы забрели не в ту степь. Нужно вернуться в деревню и тщательно всё проанализировать. Идти по неверной карте – самоубийство.

– Если мы вернемся, время для захвата высоты будет упущено, – сказал Калинин.

– Послушай, Сказочник! – жестко произнес старшина. – Шутки кончились. В незнакомый лес, который не отмечен на карте, мы не сунемся!

Алексей был очень взволнован. Его голос срывался, но молодой лейтенант попытался найти нужные слова:

– Я командир роты. Здесь приказываю я. Мы выполним задание во что бы то ни стало!

– Ты свихнулся, парень! – Глаза старшины вспыхнули. – Я не дам тебе положить роту!

В гневе старшина хрипел сильнее, его кулаки сжимались, он готов был ринуться на Калинина и разорвать его. Скрытая в невысоком старшине энергия грозила выплеснуться и раздавить молодого лейтенанта. Калинина трясло от страха. У него не было ни воли, ни поставленного голоса, чтобы спорить со старшиной. Но на помощь пришел политрук.

– Семен, постой! – рассудительно произнес Зайнулов. – Мы уже договорились, что впереди пойдут разведчики. В случае опасности они нас предупредят. Нужно попытаться найти высоту. А вернувшись в деревню, мы в самом деле только время потеряем.

– Мы будем блуждать по лесу, словно слепые котята, и не найдем эту треклятую высоту!

– Посмотрим, – ответил политрук.

Старшина больше ничего не сказал. Запал его исчез, это чувствовалось. Алексей облегченно вздохнул и мысленно поблагодарил мудрого Зайнулова.