Онлайн чтение книги Синяя лилия, лиловая Блу Blue Lily Lily Blue
11

Когда Ганси и Ронан после уроков приехали на Фокс-Вэй, на Каллу в гостиной нападал человек, одетый полностью в серое. Блу, Персефона и мебель жались к стенам. Мужчина стоял в идеальной бойцовской стойке – ноги чуть шире плеч, одна ступня выдвинута вперед. Он крепко держал Каллу за руку. В другой руке та держала коктейль, который старалась не разлить.

Серый Человек тонко улыбался. У него были превосходные зубы.

Юноши вошли без стука, как старые знакомые, и Ганси, бросив сумку на покоробившиеся половицы, встал в дверях гостиной. Он не знал, требует ли ситуация вмешательства. Серый Человек был наемным убийцей (предположительно, ушедшим на покой). Шутить с ним не стоило.

Но в любом случае, если бы Калла нуждалась в помощи, она бы поставила бокал. И Блу не уплетала бы йогурт.

– Покажи еще раз, – потребовала Калла. – Я не поняла.

– Я повторю посильнее, – сказал Серый Человек, – но не хочу сломать тебе руку по-настоящему.

– Не бойся, не сломаешь, – заверила Калла. – Давай, не бойся.

Она отхлебнула коктейль. Серый Человек ухватил ее за руку (по сравнению с Каллой он казался совсем бледным) и снова потянул, а потом быстро выкрутил. Плечо Каллы резко дернулось вниз; она чуть не выронила бокал и хихикнула.

– Вот теперь я почувствовала.

– Теперь повтори то же самое со мной, – велел Серый Человек. – Я подержу бокал.

Сунув руки в карманы, Ганси прислонился к косяку. Он инстинктивно сознавал, что ужасные новости, которые он принес, были из тех, которые становятся только хуже, если ими поделиться. И он позволил себе минуту удовольствия перед бурей. Атмосфера этого дома оказывала на него обычное влияние. В отличие от Монмутской фабрики, дом номер 300 на Фокс-Вэй был битком набит странными людьми и причудливыми предметами. Он полнился разговорами, музыкой, телефонными звонками, старой электроникой. Ганси никогда не забывал, что все эти женщины были подключены к прошлому, имели доступ к будущему и ощущали свою связь более чем с одним миром.

Ганси не столько ходил в гости, сколько погружался.

Ему это нравилось. Ему хотелось быть частью дома номер 300 на Фокс-Вэй, хотя он и понимал, что по бесчисленному множеству причин это невозможно. Блу была естественным порождением своей семьи – уверенная, странная, доверчивая, любопытная. А он… невротичный, слишком сложный. Продукт совершенно иной среды.

– Что еще? – спросила Калла.

– Могу показать, как вывихнуть мне челюсть, если угодно, – добродушно произнес мистер Грей.

– О да – а вот и Ричард Ганси Третий, – сказала Калла, заметив гостей. – И змея. Где кока-кола?

– Работает, – ответил Ганси. – Не смог отпроситься.

Персефона слабо помахала, держа в руке высокий бокал, полный светло-розовой жидкости. Блу не стала махать. Она заметила выражение лица Ганси.

– Имя Колин Гринмантл вам о чем-то говорит? – спросил он у мистера Грея, хотя и так знал ответ.

Передав Калле бокал, Серый Человек вытер ладони о брюки. Превосходные зубы исчезли.

– Колин Гринмантл – мой бывший наниматель.

– Он наш новый учитель латыни.

– О боже, – произнесла Персефона. – Хочешь выпить?

Ганси понял, что она обращается к нему.

– Нет, спасибо.

– А я хочу, – сказала она. – Сейчас принесу и вам, мистер Грей.

Тот отошел к окну. Его машина, неизящный белый «Мицубиси» с огромным спойлером, стояла во дворе. Они с Ронаном задумчиво посмотрели на нее. После долгого молчания Серый Человек сказал:

– Это тот, кто попросил меня убить отца Ронана.

Ганси знал, что не стоит обижаться на бесстрастность интонации: мистер Грей был киллером, Ниалл Линч – его жертвой, в то время они с Ронаном еще не дружили, и с этической точки зрения профессия мистера Грея, пожалуй, не так уж отличалась от профессии наемника. Но это не отменяло того факта, что отец Ронана погиб. Ганси напомнил себе, что Серый Человек был просто равнодушным орудием. Рукой, направившей его, был Гринмантл.

Ронан, до сих пор молчавший, сказал:

– Я убью его.

И Ганси вдруг увидел ужасную картину: испачканные кровью руки Ронана, пустые, непонятные глаза, труп у ног. От этого безумного и жестокого образа он никак не мог избавиться, тем более что уже видел все фрагменты порознь – и в точности знал, как они будут выглядеть, если сложить их воедино.

Серый Человек быстро повернулся.

– Нет, – сказал он, с неслыханной прежде силой. – Ты меня слышишь? Не убьешь.

– Да неужели? – поинтересовался Ронан. Его голос звучал негромко и опасно, и в нем заключалось куда больше угрозы, чем если бы Ронан крикнул.

– Колин Гринмантл неприкасаем, – сказал Серый Человек. Он широко растопырил пальцы и продолжал: – Он – паук, висящий на паутине. Каждая ножка касается нити, и если с пауком что-нибудь случится, начнется ад.

Ронан ответил:

– Я уже жил в аду.

– Ты и понятия не имеешь, что такое ад, – заверил Серый Человек, хотя довольно добродушно. – Думаешь, ты первый, кто хочет отомстить за отца? Или твой отец – первый, кого убил Гринмантл? И тем не менее он жив и невредим. Потому что мы все знаем, как это работает. Прежде чем приехать сюда из Бостона, он присоединил шестнадцать ниточек к разным людям вроде меня, к компьютерным программам, к банковским отчетам. Паук умирает, паутина дергается – и внезапно твои счета пустеют, младший брат становится инвалидом, старшего расстреливают за рулем машины в Вашингтоне, предвыборная кампания миссис Ганси терпит крах из-за поддельных скандальных фото, Адам лишается стипендии, Блу теряет глаз…

– Перестаньте, – сказал Ганси. Он подумал, что сейчас его вырвет. – Господи. Пожалуйста, хватит.

– Я просто хочу, чтобы Ронан понял: он не имеет права наделать глупостей, – объяснил Серый Человек. – Убить Гринмантла – значит положить конец своей жизни, в ее привычном виде. Да и что хорошего принесет тебе месть?

– Это говорит киллер, – прорычал Ронан. Он явно обиделся.

– Говорит киллер, да… но я профи, – напомнил мистер Грей. – Даже если бы Гринмантл не был гениальным пауком, ты хотел бы сесть в тюрьму ради удовольствия убить его?

Без единого слова Ронан вышел и захлопнул дверь. Ганси не последовал за ним. Он разрывался между двумя желаниями – умерить боль друга или оставить его обиженным, зато предупрежденным. Жестокость была болезнью, которую, по мнению Ганси, он не мог подцепить. Но все вокруг – его друзья – медленно заражались ею.

Персефона принесла Серому Человеку коктейль, и себе тоже. Они дружно выпили.

– Хочешь? – спросила Блу.

Она наклонила стаканчик с йогуртом, показывая, что остались только кусочки фруктов на дне. Ганси не кивнул, но она все равно отдала ему стаканчик и ложку. Эффект был потрясающий – удивительно скользкая черника, удар сахара по пустому желудку, мысль о том, что этой ложки только что касались губы Блу.