Онлайн чтение книги Чердак на Куин-стрит The Attik on Queen Street
Глава 2

Родители Линдси, Вероника и Майкл, подвезли нас на своем внедорожнике. До кампуса Чарльстонского колледжа идти было недолго, – что было хорошо или плохо, в зависимости от того, кого вы спрашивали, – но улицы все еще были слякотными.

Олстон сидела в третьем заднем ряду вместе с Линдси, поэтому мы с Нолой проскользнули в средний ряд. Поздоровавшись со всеми, я спросила:

– Где Сесили и Кэл?

– Папа прихворнул, и мама осталась с ним дома, – ответила Олстон и расплылась в хитрой улыбке. – Мы подумали, что с вами и вашей электронной таблицей они ничего не пропустят.

Я ее почти не слышала, натужно пытаясь придумать способ как бы невзначай спросить про Джека – так, чтобы показаться заинтересованной, но чтобы это не прозвучало слишком жалко. Я принялась возиться с ремнем безопасности, и в этот момент сидевшая на переднем сиденье Вероника повернулась ко мне.

– Там нас встретит Джек, – сказала она, как будто прочитав мои мысли.

Она ободряюще улыбнулась и похлопала меня по колену, а затем снова посмотрела вперед.

– Рад вас видеть, Мелани, – сказал Майкл, взглянув на меня с водительского сиденья. – Вот уж не знал, что это торжественное мероприятие, иначе я бы тоже надел выходной костюм.

Я посмотрела вниз, словно хотела напомнить себе, что надела пятнадцать минут назад.

– Вот это? – спросила я, имея в виду облегающее красное кашемировое платье с глубоким вырезом и жакет в тон. – Это всего лишь старая вещь, которую я вытащила из шкафа. Ничего особенного.

Нола фыркнула, без сомнения, вспомнив груды платьев, раскиданных по моей спальне, где я стояла, подбоченившись, напоминая жертву чумы.

– Как ваши дела? – спросила я, пытаясь перевести разговор в безопасное русло. Я также изо всех сил старалась быть любезной. Я дружила с его женой Вероникой, но никогда не чувствовала теплоты и пушистости, общаясь с Майклом. Вероятно, по той причине, что он был категорически против так называемой одержимости жены убийством сестры. Он утверждал, что оно достигло нездорового уровня, и теперь руководил процессом продажи их старого викторианского дома на Куин-стрит, чтобы они все могли переехать куда-нибудь еще. В этом доме прошло детство Вероники и Адриенны, и он по-прежнему был полон воспоминаний и памятных вещей обеих сестер. И дух одной из них пока не был готов покинуть его стены.

Майкл вырулил на Трэдд-стрит.

– Хорошо. Просто устал от всех этих рабочих. Ваша подруга Софи постоянно присылает их чинить в доме вещи, хотя я даже не подозревал, что они сломаны. Не будь она уважаемым профессионалом и вашей подругой, я бы сказал, что она нарочно пытается оттянуть продажу дома.

Я заметила, как напряглись плечи Вероники. Мы обе знали: именно это и пыталась сделать Софи – оттянуть продажу дома до тех пор, пока я не выясню, почему Адриенна все еще здесь и что она хочет поведать нам о том, что с ней случилось.

– Софи крайне методична. Взять, к примеру, меня. Я ремонтирую свой дом на Трэдд-стрит с тех пор, как получила его в наследство. Чтобы сделать все правильно, нужно время. – Я едва не прикусила язык: сколько раз в процессе реставрации я заявляла, что из дома получился бы великолепный костер.

– Это слабое утешение, Мелани, – сказал Майкл, примирительно улыбнувшись в зеркало заднего вида. Я улыбнулась в ответ, хотя и знала, что моей улыбке не хватает искренности.

Покружив по улицам минут десять, мы, наконец, нашли парковку, и я поймала себя на том, что мне страшно не хватает Джека. Хотя бы потому, что в том, что касалось парковки в центре Чарльстона, у него имелся магический дар. Ему достаточно было проехать по улице, и место для парковки волшебным образом появлялось именно там, где ему было нужно.

От одной только мысли о Джеке у меня на глазах навернулись слезы, и я отвернулась к окну, чтобы никто их не заметил. Это было смешно, правда. Я, мать троих детей и успешная в своей профессии женщина. Я несколько раз имела дело с очень страшными призраками и, как видите, до сих пор жива. У меня не было причин полагать, что я не смогу пережить уход Джека с достоинством, и имела смелость верить, что наша разлука была временной. Более того, я не сомневалась, что найду способ вернуть его. И все же я по-прежнему каждый день просыпалась с желанием остаться в постели, свернуться в клубок и плакать, пока Джек не сжалится надо мной и не вернется ко мне.

Мы вышли из машины и зашагали по Джордж-стрит к сторожке Портерс-Лодж. Небольшое здание в стиле классического Возрождения напоминало римскую триумфальную арку и, согласно тщательному исследованию, которое я провела накануне вечером в Интернете, служило фактическим входом в кампус. Располагалось оно в конце пасторального Цистерн-Ярда перед величественным, украшенном колоннами Рэндольф-Холлом, местом проведения весенней выпускной церемонии с ее белыми платьями, красными розами на длинных стеблях и белыми смокингами с бутоньерками из красных роз вместо мантий и плоских шапочек. Олстон на протяжении всей поездки трещала об этом без умолку, и я невольно задалась вопросом. Отдавала ли она себе отчет в том, что на самом деле ей придется изучать и чего ей нужно достичь в колледже, прежде чем она доберется до этого момента?

Я шла с беспечным видом, стараясь не думать о встрече с Джеком, первой за почти четыре недели. Или о том, что я понятия не имела, что должна сказать ему. Будь у меня возможность обменять свою способность разговаривать с мертвыми на умение разговаривать с Джеком, я бы так и поступила. Хотя я до сих пор так и не убедила себя в том, что могла бы поступить иначе. Или же, как постоянно напоминала мне противная, навязчивая мысль, в этом и была суть проблемы.

Нола шла впереди нас и вскоре, свернув налево в среднюю арку, исчезла из вида. Я поспешила за ней, думая, что она заметила Джека, но остановилась, увидев, что она стоит под одним из древних живых дубов, разбросанных по всему Цистерн-Ярду, и смотрит в свой телефон.

Борясь с разочарованием, я повернулась, чтобы подождать остальных, но вместо этого оказалась лицом к лицу с Джеком. Он стоял в трех футах от меня, небрежно прислонившись к дереву, как будто регулярно видел свою бывшую жену. Моим первым порывом было сделать шаг вперед и обнять его, однако я сдержалась. Во-первых, следом за мной шли остальные. Во-вторых, я была уверена, что Джеку не понравятся мои объятия. Вряд ли бы я пережила, если бы он оттолкнул меня во второй раз.

– В красном? – спросил он вместо приветствия. Его взгляд не выдавал никаких чувств. Я надеялась, что он помнит, как я ему нравилась в красном и как красное платье сыграло важную роль в зачатии близнецов.

Мне потребовался момент, чтобы найтись с ответом, который бы не прозвучал жалко или как-то умоляюще. Оба уже были опробованы и в равной мере потерпели неудачу, поэтому мне требовалось нечто новое. Я сглотнула.

– Я надеялась, что в нем я не замерзну. – Я преувеличенно вздрогнула.

Уголок его рта поехал вверх, и мое сердце сжалось, как обычно, когда я бывала с ним рядом.

– Почти семьдесят градусов, Мелли. Ты единственный человек, кого я знаю, который думает, что семьдесят градусов – это мороз.

Он оттолкнулся от дерева и сделал шаг мне навстречу.

– Ты хорошо выглядишь.

Хотя я молча поздравила себя с тем, что приложила дополнительные усилия к своему внешнему виду, включая бритье ног и выщипывание бровей, которым позавидовало бы большинство оборотней, я ждала, что он скажет больше. Я скучаю по тебе. Я не могу жить без тебя. Я хочу вернуться.

Когда в ответ на мое молчание выражение его лица сделалось обеспокоенным, я выпалила:

– А ты в голубой рубашке.

Либо у меня случился инсульт, либо неловкость Джейн в присутствии привлекательных мужчин неким образом ухитрилась привязаться и ко мне. Глаза Джека полезли на лоб.

– Пап! – крикнула Нола, подбегая к нам, и бросилась в отцовские объятья. Впрочем, она быстро отступила назад, чтобы показать всем, что она уже не маленькая. Скажу честно: я была готова поменяться с ней местами.

После приветствий и рукопожатий мы всей нашей компанией повернулись к Портер-Лодж с ее тройной аркой и дорическими колоннами. Барельефом – этот термин я узнала от Софи – по верху средней арки выделялись греческие буквы.

Я порылась в сумочке в поисках тщательно исписанных заметок, спрятанных рядом с распечатанной таблицей, но, прежде чем я успела их открыть, Джек сказал:

– Познай себя.

– Не думала, что ты знаешь греческий, – сказала я.

Его холодные голубые глаза остановились на мне.

– Ты многого обо мне не знаешь, Мелли. – Он помолчал, затем наклонился ближе. – Ты не единственная, кто знает, как пользоваться Гуглом. – Он было шагнул мимо меня, но остановился и оглянулся с легкой улыбкой на лице. – Я рад, что ты решила захватить электронную таблицу. В списке Нолы около двадцати колледжей, и нам без твоей таблицы как без рук.

Я застыла в неподвижности, глядя на него и гадая, сказал ли он мне что-то приятное и стоит ли мне попросить его повторить это для верности. Джек посмотрел на меня, не двигаясь, словно ожидал, будто что-то произойдет, затем кивком указал на ушедшую вперед группу.

– Ой! – пролепетала я, ощущая себя неуклюжей школьницей, которую пригласили в столовой присоединиться к столику с самыми популярными девочками.

Мы шли немного позади всех, но Нола время от времени оглядывалась на нас через плечо.

– С тебя сняли гипс, – заметила я, пытаясь завязать разговор, но тут же пожалела о выборе темы.

– Угу. Сняли. Приятно, что это конкретное напоминание наконец-то удалено. – Он сунул руки в карманы. – Нам нужно поговорить.

Мое сердце екнуло.

– Рада слышать, что ты это говоришь. Я полностью согласна. Мы так многое должны сказать друг другу. – Я подавила внутреннюю осторожность и вместо этого напомнила себе, что Джек только что сделал мне комплимент. Как будто это вообще что-то значило. – Я скучаю по детям, когда они не со мной, – выпалила я. – И я знаю, они тоже хотят, чтобы мы были вместе. Я держу твой комод и твою сторону шкафа пустыми, так что это не должно…

– Я про Марка и его фильм, – перебил он меня.

– Ах да. Верно. – Я попыталась скрыть разочарование и, сглотнув, перевела свои мысли в другое русло. – Джейн пришла ко мне сегодня утром, чтобы сказать, что Ребекка и Марк хотят назначить нам встречу. Он знает о сделке, предложенной через нашего адвоката.

– Знаю. Вчера я столкнулся с Ричем Кобилтом в хозяйственном магазине, – сказал он, имея в виду сантехника/разнорабочего, который трудился у нас с тех пор, как я унаследовала дом на Трэдд-стрит. Надежный и трудолюбивый, он также был наделен сомнительным достоинством в виде обладания шестым чувством. – Рич выполнял кое-какую работу для Марка и Ребекки и подслушал разговор Ребекки с Джейн. Он подумал, что нам лучше это знать. Он также счел своим долгом сказать мне, что мы не должны подпускать Марка к нашему дому ближе чем на длину футбольного поля.

Я подняла брови, слегка удивленная словом «наш» перед словом «дом». Если он все еще считал его нашим, то, по моим же расчетам, еще не все потеряно.

– Я не мог в это поверить, – сказал Джек.

– В то, что они хотят встретиться с нами?

– Нет, что Рич Кобилт высказал свое мнение, как будто он член семьи.

– Он почти им является. Он практически живет в доме столько же лет, сколько и я, и именно он убедил Нолу не красить волосы в синий цвет, помнишь?

Джек выгнул бровь.

– Еще бы, помню.

– Джейн сказала, что они хотят встретиться в моем офисе… на нейтральной территории. Мы выбираем день и время.

– Ни в какой встрече нет нужды, Мелли. У нас есть средства, чтобы бороться с ним в суде, если потребуется. У нас сейчас есть деньги. Единственная причина, по которой я хотел бы встретиться с Марком, – это сказать ему, куда он может засунуть свой фильм, но я могу сделать это и по телефону.

– И ты не думаешь, что хотя бы один из нас должен встретиться с ними, послушать, что они скажут?

– Если честно, не знаю. – Он с прищуром посмотрел на меня. – Если только ты все равно не собираешься с ними встречаться?

Я хотела было уклониться от его вопроса, но потом вспомнила, что именно так поступила бы Мелли Версия 106. Я вскинула подбородок.

– Почему бы нет? Тем более что мне все равно пора в офис. Я уже давно не появлялась на работе.

Мне показалось, будто я увидела проблеск сострадания в его глазах, но, увы, он быстро исчез.

– Делайте что хотите, но меня там не будет. – Он взбежал по ступенькам в здание приемной комиссии, где наша экскурсия должна была начаться с официальной презентации, и остановился наверху, чтобы придержать для меня дверь. За это время я успела проглотить ком в горле и вернуть себе самообладание. Когда я проходила мимо него, он коснулся моей руки, и я замедлила шаг. Мое сердце наполнилось надеждой, но моя голова отказывалась в это поверить.

– И все же нам нужно поговорить. О нас. Мне просто нужно чуть больше времени. Я все еще так зол на тебя, что едва могу ясно мыслить. Я никогда не думал, что смогу хотеть кого-то так сильно, как тебя, и в то же время не желать видеть тебя снова. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я невольно вспоминаю, как ты предала мое доверие. Это трудно забыть.

Я изумленно ахнула:

– Ты все еще хочешь меня?

Он наклонил голову и усмехнулся:

– О, Мелли! Ты определенно слышишь лишь то, что хочешь услышать. Да, я все еще хочу тебя. Но все не так просто.

Я хотела было возразить ему, но он прижал руку к моей спине и повел меня в просторную комнату, где демонстративно сел между Вероникой и Нолой, лишь бы только не сидеть со мной рядом.

* * *

После презентации нас повел по кампусу студент бакалавриата по имени Алекс – высокий, темноволосый, красивый. Олстон и Линдси было не узнать – они хихикали и старались обратить на себя его внимание. И куда только подевались умные и серьезные девушки, какими я их знала?

Нола была более осмотрительна, поскольку Купер, старший брат Олстон, он же старший курсант Цитадели, собирался после выпуска в мае переехать в Калифорнию, чтобы продолжить карьеру в области авиационной инженерии. Технически они не встречались – в основном из-за разницы в возрасте, – но им действительно было хорошо вместе. Купер даже помог нам разрешить загадку цистерны, да и Джеку он нравился. Но было одно «но»: Нола все еще училась в школе, а Купер уже был готов оставить свой след в этом мире. Она проплакала целых два дня, прежде чем сумела стряхнуть с себя печаль и посмотреть со мной коллекцию DVD с рождественскими фильмами, которую она мне подарила.

Не знаю, что тому причиной – то ли мое утешительное присутствие, то ли ее неспособность принять еще один счастливый конец, но она нашла в себе силы одеться и снова выйти из дома. Возможно, человеку с разбитым сердцем просто нужно побыть с другим человеком с разбитым сердцем, чтобы понять: упиваться жалостью к себе любимой – бесполезно. По крайней мере, для нее это сработало. Я же осталась на диване и досмотрела всю коллекцию, но и это не помогло.

Когда Алекс объявил, что экскурсия включает в себя посещение одного из общежитий, Джек сказал:

– Думаю, эту часть мы можем пропустить. Мы уже решили, в каком общежитии ты будешь жить, если в конечном итоге поступишь сюда.

– «Мы»? – с нажимом произнесла Нола.

– Да, «мы». Люди, которые будут оплачивать твое обучение. Их мнение – единственное, что имеет значение.

Я украдкой взглянула на него. Меня мучил вопрос, включил ли он в эти «мы» и меня, но по выражению его лица и лица Нолы решила, что сейчас не лучшее время спрашивать.

– Но что, если мне там не понравится?

– Не имеет значения. Это единственное женское общежитие. Так что можешь поселиться там. Или жить дома. Выбор за тобой.

Нола посмотрела на него так, будто ее только что отправили в женский монастырь в Сибири. Она остановилась и сложила руки на груди.

– Это несправедливо!

Джек зашагал дальше.

– Еще как справедливо! Я предложил тебе два отличнейших варианта. Знаешь, сколько людей отдали бы все на свете, лишь бы жить в историческом доме в Чарльстоне?

Нола закатила глаза, а в следующий момент к нам присоединились Олстон и Линдси.

– Если там будут спальни на трех человек, чтобы мы могли жить втроем, то меня это устраивает, – сказала Олстон.

– Что это за общежитие? – спросила Линдси, открывая папку, которую нам вручили на презентации.

– Буист Риверс, – с энтузиазмом ответил Джек.

– Хм, – сказала Нола. – Оно такое старое. А еще оно единственное во всем кампусе с туалетом в коридоре. Нет, спасибо.

Я вытащила свою таблицу.

– На самом деле не такое оно и старое, Нола. Оно было построено в 1963 году, но с тех пор его капитально отремонтировали.

Нола сморщила нос:

– Как я уже сказала, оно старое. С тем же успехом я могу жить и дома.

– Как я уже говорил, это можно устроить, – сказал Джек, когда мы остановились рядом с экскурсионной группой, собравшейся перед Студенческим центром имени Стерна, внушительным зданием из кирпича и стекла.

Алекс начал рассказывать о «потрясающем» выборе еды в кафетериях кампуса. Но даже его упоминание о веганских блюдах было бессильно развеять хмурое настроение Нолы.

Вероника подошла и обняла Нолу.

– У тебя появятся морщины, если ты продолжишь так хмуриться, – легко сказала она, встретив через плечо Нолы мой взгляд. – Что теперь не так?

Я пожала плечами:

– У Джека есть «мнения» о жилищных условиях Нолы.

Нола театрально вздохнула:

– Если я решу поступить в Чарльстонский колледж, то у меня есть выбор: либо жить в единственном женском общежитии, либо жить дома.

Вероника замерла, улыбка сползла с лица.

– Что это за общежитие?

– Буист Риверс. Оно такое древнее. Квартиры в Келли Хаус новее и намного лучше. И они розовые. – Она посмотрела на затылок Джека. – Но папе, похоже, все равно, чего хочется мне.

Нола отошла и встала вместе с Линдси и Олстон впереди, рядом с Алексом. Ноздри мне щекотал слабый запах «ванильного мускуса». Я тотчас поняла, почему настроение Вероники так резко изменилось.

– Это было общежитие Адриенны? – тихо спросила я. Это был запах духов ее сестры, верный признак того, что Адриенна была где-то рядом.

Вероника кивнула.

– Комната номер 210. Ее тело было обнаружено в каморке вахтера на том же этаже.

– Может, нам лучше пропустить эту часть экскурсии? – предложила я.

– Вряд ли осмотр этого общежития входит в экскурсию, но я надеялась, что мы все равно сможем попасть внутрь. Вдруг Адриенна захочет показать тебе кое-что.

– Я действительно не…

– О чем вы там шепчетесь? – Майкл наклонился между нами. – Вы нашли в электронной таблице Мелани противоречивые данные? Или колонка слишком широкая?

Вероника повернулась и без улыбки посмотрела на мужа.

– Нет, Майкл. Мы обсуждали общежитие Буист Риверс.

Майкл сделал удивленные глаза.

– Общежитие Адриенны, – пояснила Вероника.

– Понятно, – сказал он и, тяжело вздохнув, посмотрел себе под ноги. – Оно включено в экскурсию? Думаю, нам не нужно заходить внутрь.

– Нет, оно не включено. – Вероника на миг умолкла. – Просто я хочу вместе с Мелани попробовать зайти туда и осмотреться. Держу пари, мы найдем кого-нибудь, кто впустил бы нас внутрь.

Я была удивлена, увидев на лице Майкла смирение, а не злость или неприятие, которых я ожидала. Все наши предыдущие разговоры на тему выяснения того, что случилось с Адриенной, закончились скверно. Возможно, тот факт, что Вероника наконец согласилась продать семейный дом, стал той оливковой ветвью, в которой он так нуждался. Или же водой, залившей огонь. Хотя пламя и погасло, я была уверена, что все еще чувствую пар.

– Хорошо, – сказал он. – Но только вы двое. Я не хочу участвовать в этой чепухе, Мелани. Мне все равно, действительно ли вы разговариваете с мертвыми или просто притворяетесь. Делайте, что вам нужно, а затем снова присоединяйтесь к нам. Я остаюсь с Джеком и девочками.

Он зашагал прочь, но затем на мгновение обернулся, посмотрел на Веронику, покачал головой и пошел дальше. Я поискала глазами Джека. Заметить его не составило труда: он и Майкл были самыми высокими в группе. Он стоял позади Нолы, но, подняв брови, смотрел на меня.

– Вы сообщите Джеку, Майкл?

Он, не оборачиваясь, кивнул, и мы с Вероникой направились к старому общежитию Адриенны. Чем ближе мы подходили, тем тяжелее становился запах «Ванильного мускуса».

– Чувствуешь? – спросила я.

Вероника покачала головой:

– Это ее духи? Раньше, после ее смерти, я часто чувствовала этот запах, но теперь не так сильно.

Я кивнула и подняла взгляд на коричневое оштукатуренное здание.

– Какое оно уродливое. Я бы тоже не хотела здесь жить.

Я повернулась к Веронике, чтобы узнать ее реакцию, но она, склонив голову набок, смотрела на стеклянные входные двери.

– Здесь многое изменилось с тех пор, как я была здесь… последний раз.

– Когда это было?

Она посмотрела мне в глаза:

– Когда я пришла, чтобы собрать ее вещи после того, как… после. Я думала, что мне придется делать это в одиночку, потому что мои родители не могли этого вынести, но Майкл пришел мне на помощь. Без него я бы не справилась.

– Как жаль, что она заперта, – сказала я, дергая за ручку, готовая развернуться и уйти.

В этот момент подошли двое студенток, обе нагруженные рюкзаками, слишком занятые своим разговором, чтобы обращать на нас внимание. Одна из девушек провела по замку удостоверением личности, и они обе вошли. Но прежде чем дверь успела закрыться, Вероника протянула руку и придержала ее для меня.

Она стояла у открытой двери. Я на мгновение замешкалась.

– Я знаю, как это тяжело для тебя, Мелани. И мне неловко просить тебя сейчас, когда у тебя полно своих забот. Но я чувствую срочность, какой я никогда не чувствовала раньше. У Адриенны осталось совсем мало времени. – Она умолкла, и по ее лицу промелькнуло странное выражение. – Я не могу вновь ее подвести.

Прежде чем я успела спросить, что она имеет в виду, к двери с пропуском в руке подошла другая жиличка. Мы с Вероникой вошли в вестибюль и придержали для нее дверь, после чего дали ей закрыться за нами.

Я едва не задохнулась от запаха ванильного мускуса. Более того, я поймала себя на том, что меня тошнит, как будто его влили мне в горло и брызнули в ноздри. Вероника достала из сумочки чистую салфетку и протянула мне.

– С тобой все в порядке?

Я подняла руку и кивнула:

– Через минуту. – Я указала на свою сумочку.

Вероника взялась открывать ее и в конце концов вытащила маленькую бутылочку с водой, которую я всегда носила с собой. Когда же она заметила мой набор «на всякий случай», в который, помимо всего прочего, входил небольшой баллончик с универсальной смазкой WD-40, контейнер с дезинфицирующим средством для рук, газовый баллончик «Мейс» и пара плоскогубцев, ее глаза полезли на лоб. Не говоря ни слова, она открутила крышку бутылки и протянула мне воду.

– Спасибо, – сказал я, залпом выпив полбутылки. – Это была…

– Адриенна?

Я кивнула:

– Я думаю, она пыталась привлечь мое внимание. – Я окинула взглядом пустынный вестибюль со стерильной мебелью и флуоресцентными лампами под потолком. – Это сработало.

Я застыла неподвижно, ожидая, пока рассеется запах «Ванильного мускуса».

– Ты слышала?

– Что именно?

– Эту музыку?

Вероника покачала головой:

– Нет. Но мы же в общежитии колледжа, так что ничего необычного в этом нет.

– Согласна, но это старая песня. Не то, что будет слушать современная молодежь. Нола скорее предпочла бы обрить голову.

– Думаешь, это Адриенна?

– Не знаю. Но я думаю, что должна выяснить, откуда она исходит. – Я подошла к лифту и нажала кнопку. – Комната номер 210?

Вероника кивнула, ее лицо было белым как мел.

– Можешь остаться здесь, если хочешь. Сомневаюсь, что смогу попасть в комнату, так что это не займет много времени.

– Я в порядке. Честное слово. Просто сейчас все не так… как раньше.

Дверь открылась, и мы вошли в лифт.

– Его отремонтировали, помнишь? Так что все будет не так.

Мы вышли на втором этаже, и Вероника свернула направо. Я шла следом за ней, хотя в этом не было необходимости. По мере того как мы шли, музыка звучала все громче, а запах духов Адриенны вновь вернулся. Мы одновременно остановились перед выкрашенной в белый цвет дверью, рядом с которой на стене был прибит черный номер 210. Сама дверь была густо покрыта картинками талисманов женского студенческого сообщества и греческими буквами. По обеим сторонам двери на ламинированном картоне красивой каллиграфией были выведены имена жильцов.

Вероника печально улыбнулась:

– Все точно так же, как когда Адриенна жила здесь. Просто другие имена.

Песня теперь звучала на таком зашкаливающем уровне децибел, что я была уверена, что Вероника ее слышала. Я было открыла рот, чтобы спросить ее, но тут дверь распахнулась и музыка резко оборвалась.

Молодая женщина – то ли Джессика, то ли Рэйчел, судя по приметам, – отступила назад. Ее удивление мгновенно сменилось тревогой. Она сняла наушники, но металлический ритм рэп-песни продолжил звучать. Я уставилась на наушники. То, что слушала эта юная женщина, определенно не было той музыкой, которую слушала я.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она.

Вероника шагнула вперед.

– Мы знали одного человека, который раньше жил в этой комнате. Мы просто надеялись заглянуть внутрь…

Джессика/Рэйчел в упор посмотрела на нас и покачала головой:

– Как вы сюда попали? Я вызываю охрану.

Она вошла в комнату, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы я смогла заглянуть внутрь и увидеть по обеим сторонам крошечного пространства две узкие двухъярусные кровати, застеленные одинаковыми пестрыми одеялам, после чего дверь захлопнулась у нас перед носом.

– Пойдем, – сказала Вероника, дернув меня за руку, и мы быстро зашагали по коридору к лифтам. Она остановилась перед дверью и повернула ручку. – Заперто. Но ее нашли именно здесь. Ты что-нибудь чувствуешь?

Я закрыла глаза, но ничего не услышала и покачала головой:

– Извини.

Когда внизу дверь лифта открылась, мы поспешили через вестибюль к выходу, то и дело оглядываясь через плечо, нет ли рядом охранника.

– Адриенна была там? – спросила Вероника, когда мы благополучно вышли наружу.

– О да. Она определенно там была. Я чувствовала запах ее духов. И я наконец-то вспомнила название той песни, которую все время слышала, и теперь не могу выкинуть ее из головы. Она из разряда тех прилипчивых песен, которые, стоит их услышать, будут крутиться в голове снова и снова, и, как ни старайся, их невозможно забыть. Кстати, песня старая, кажется, начала восьмидесятых. Моя соседка по комнате на первом курсе была одержима музыкой восьмидесятых, и особенно этой песней, и крутила ее снова и снова.

– И что это за песня?

– «О, Супермен».

Вероника внезапно остановилась, ее лицо побледнело.

– Лори Андерсон?

– Ты ее слышала? Но как?

– Она была на компакт-диске, который был в плеере Адриенны, когда ее нашли. Однако мы так и не поняли почему. Она ненавидела эту песню.

– Странно, – сказала я.

– Что она ненавидела эту песню?

– Нет, все ненавидят эту песню. Я имела в виду, странно, что песня не только была в ее плеере, но что с ее помощью она заманила меня наверх в свою комнату в общежитии. Это должно что-то значить.

Мы присоединились к остальной группе. Я заметила Джека, и мое сердце сделало свое обычное сальто, однако тотчас же упало, стоило мне вспомнить, что между нами по-прежнему разлад и он не вернется домой вместе со мной.

Он проводил нас до внедорожника Фарреллов и подождал, когда Нола села внутрь. Не имея заранее отрепетированных слов, я молчала, хотя и желала что-то сказать.

– Джек…

Он пристально посмотрел на меня, и мне стоило неимоверных усилий не броситься ему на шею. Я поймала себя на том, что наклоняюсь к нему, потому что он мягко положил руки мне на плечи, не давая мне упасть.

– Да, Мелли?

– Ты оставил в шкафу полку со спортивными штанами и худи. Поэтому я их все развернула, перерыла и сорвала с полки сделанную мною же этикетку.

Его губы дрогнули, а в глазах промелькнул намек на так хорошо мне знакомый лукавый блеск.

– Ну, это прогресс. Поздравляю. – Он наклонился мимо меня, чтобы попрощаться с другими пассажирами внедорожника, а затем отступил назад. – До свидания, Мелли, – сказал он с улыбкой, затем развернулся и зашагал прочь. Я уже начала ненавидеть эти слова.

Я забралась во внедорожник, села, а когда пристегивала ремень безопасности, почувствовала что-то у себя за спиной. Пошарив рукой, я вытащила красную подушку в форме сердца. Даже не рассматривая ее, я знала: это подушка Адриенны с мелкими аккуратными стежками и оборкой по краю. Я нашла ее в коробке с вещами Адриенны на чердаке Вероники. У подушки имелась странная привычка неожиданно появляться в любом месте, независимо от того, куда ее положили в последний раз. Подняв глаза, я поймала на себе взгляд Вероники. К счастью, Майкл выруливал на улицу и его взгляд был сосредоточен на дороге. Вероника вопросительно подняла брови.

– Позже, – одними губами произнесла я и положила подушку в сумочку. Оставшуюся часть короткой дороги до дома я смотрела в окно, и все время то, что сказала Вероника, когда мы были в общежитии, эхом отзывалось в моей голове: «Я не могу подвести ее еще раз».

Надо будет спросить у нее, что она имела в виду. Вернувшись домой, я заперлась в ванной и дала волю слезам, но так, чтобы Нола меня не услышала. После чего начала новую электронную таблицу, чтобы помочь себе самой разобраться с проблемой, хотя я понятия не имела, с чего начать.