Онлайн чтение книги Cor ardens
КНИГА ТРЕТЬЯ . ЭРОС. с приложением цикла сонетов ЗОЛОТЫЕ ЗАВЕСЫ

ЗМЕЯ

Дохну ль в зазывную свирель,

Где полонен мой чарый хмель,

   Как ты, моя змея,

Затворница моих ночей,

Во мгле затеплив двух очей,

   Двух зрящих острия,

Виясь, ползешь ко мне на грудь -

Из уст в уста передохнуть

   Свой яд бесовств и порч:

Четою скользких медяниц

Сплелись мы в купине зарниц,

   Склубились в кольцах корч,

Не сокол бьется в злых узлах,

Не буйный конь на удилах

   Зубами пенит кипь:

То змия ярого, змея,

Твои вздымают острия,

   Твоя безумит зыбь…

Потускла ярь; костер потух;

В пещерах смутных ловит слух

   Полночных волн прибой,

Ток звездный на земную мель,-

И с ним поет мой чарый хмель,

   Развязанный тобой,

КИТОВРАС

Колобродя по рудам осенним,

Краснолистным, темнохвойным пущам,

Отзовись зашелестевшим пеням,

Оглянись за тайно стерегущим!

Я вдали, и я с тобой - незримый,-

За тобой, любимый, недалече,-

Жутко чаемый и близко мнимый,

Близко мнимый при безликой встрече.

За тобой хожу и ворожу я,

От тебя таясь и убегая;

Неотвратно на тебя гляжу я -

Опускаю взоры, настигая;

Чтобы взгляд мой властно не встревожил,

Не нарушил звончатого гласа,

Чтоб Эрот-подпасок не стреножил

На рудах осенних Китовраса.

УТРО

Где ранний луч весенний,

Блеск первый зеленей?

Был мир богоявленней

И юности юней.

Закинул чрез оконце,

Отсвечивая, пруд

Зеленой пряжей солнце

В мой дремлющий приют.

Белелся у оконца

Стан отроческий твой…

Порхали веретенца,

И плыли волоконца,-

Заигрывало солнце

С березкой золотой.

ЗАРЯ ЛЮБВИ

Как, наливаясь, рдяный плод

Полдневной кровию смуглеет,

Как в брызгах огненных смелеет

Пред близким солнцем небосвод

Так ты, любовь, упреждена

Зарей души, лучом-предтечей.

Таинственно осветлена,

На солнце зарится она,

Пока слепительною встречей

Не обомрет - помрачена.

ПЕЧАТЬ

Неизгладимая печать

  На два чела легла.

И двум - один удел: молчать

  О том, что ночь спряла,-

Что из ночей одна спряла,

  Спряла и распряла.

Двоих сопряг одним ярмом

  Водырь глухонемой,

Двоих клеймил одним клеймом

  И метил знаком: Мой.

И стал один другому - Мой…

  Молчи! Навеки - Мой.

СИРЕНА

Ты помнишь: мачты сонные,

  Как в пристанях Лорэна,

Взносились из туманности

  Речной голубизны

К эфирной осиянности,

  Где лунная Сирена

Качала сребролонные,

  Немеющие сны.

Мы знали ль, что нам чистый серп

  В прозрачности Лорэна,

Гадали ль, что нам ясная

  Пророчила звезда?

До утра сладострастная

  Нас нежила Сирена,

Заутра ждал глухой ущерб

  И пленная страда.

ЖАРБОГ

Прочь от треножника влача,

Молчать вещунью не принудишь,

И, жала памяти топча,-

Огней под пеплом не избудешь.

Спит лютый сев в глуши твоей -

И в логах дебри непочатой

Зашевелится у корней,

Щетиной вздыбится горбатой

И в лес, разлапый и лохматый,

Взрастит геенну красных змей.

Свершилось: Феникс, ты горишь!

И тщетно, легкий, из пожара

Умчать в прохладу выси мнишь

Перо, занявшееся яро.

С тобой Жарбог шестикрылат;

И чем воздушней воскрыленье,

Тем будет огненней возврат,

И долу молнийней стремленье,

И неудержней в распаленье

Твой возродительный распад.

ВЫЗЫВАНИЕ ВАКХА

Чаровал я, волхвовал я,

Бога-Вакха зазывал я

На речные быстрины,

В чернолесье, в густосмолье,

В изобилье, в пустодолье,

На морские валуны.

Колдовал я, волхвовал я,

Бога-Вакха вызывал я

На распутия дорог

В час заклятый, час Гекаты,

В полдень, чарами зачатый:

Был невидим близкий бог.

Снова звал я, призывал я,

К богу-Вакху воззывал я;

«Ты, незримый, здесь, со мной!

Что же лик полдневный кроешь?

Сердце тайной беспокоишь?

Что таишь свой лик ночной?

Умились над злой кручиной,

Под любой явись личиной,

В струйной влаге иль в огне;

Иль, как отрок запоздалый,

Взор узывный, взор усталый

Обрати в ночи ко мне.

Я ль тебя не поджидаю

И, любя, не угадаю

Винных глаз твоих свирель?

Я ль в дверях тебя не встречу

И на зов твой не отвечу

Дерзновеньем в ночь и хмель?..»

Облик стройный у порога…

В сердце сладость и тревога…

Нет дыханья… Света нет…

Полуотрок, полуптица…

Под бровями туч зарница

Зыблет тусклый пересвет…

Демон зла иль небожитель,

Делит он мою обитель,

Клювом грудь мою клюет,

Плоть кровавую бросает…

Сердце тает, воскресает,

Алый ключ лиет, лиет…

РОПОТ

Твоя душа глухонемая

В дремучие поникла сны,

Где бродят, заросли ломая,

Желаний темных табуны.

Принес я светоч неистомный

В мой звездный дом тебя манить,

В глуши пустынной, в пуще дремной

Смолистый сев похоронить.

Свечу, кричу на бездорожьи;

А вкруг немеет, зов глуша,

Не по-людски и не по-божьи

Уединенная душа.

РАСКОЛ

Как плавных волн прилив под пристальной луной,

   Валун охлынув, наплывает

И мель пологую льняною пеленой

   И скал побеги покрывает:

Былою белизной душа моя бела

   И стелет бледно блеск безбольный,

Когда пред образом благим твоим зажгла

   Любовь светильник богомольный…

Но дальний меркнет лик - и наг души раскол,

   И в ропотах не изнеможет:

Во мрак отхлынул вал, прибрежный хаос гол,

   Зыбь роет мель и скалы гложет,

ОЖИДАНИЕ

Ночь немая, ночь глухая, ночь слепая:

Ты тоска ль моя, кручина горевая!

Изомлело сердце лютою прилукой,

Ледяной разлукой, огненною мукой.

Приуныло сердце, изнывая,

Притомилось, неистомное, поджидая,-

Дожидаючи прежде зорь света алого,

Света в полночь, дива небывалого:

Не дождется ль оклика заветного,

Не заслышит ли стука запоздалого,-

Друга милого, гостя возвратного,

Приусталого гостя, обнищалого,-

Не завидит ли света дорассветного?

Темной ночью солнца незакатного?

ЦЕЛЯЩАЯ

Довольно солнце рдело,

Багрилось, истекало

Всей хлынувшею кровью:

Ты сердце пожалела,

Пронзенное любовью.

Не ты ль ночного друга

Блудницею к веселью

Звала,- зазвав, ласкала?-

Мерцая, как Милитта,

Бряцая, как Кибела…

И миром омывала,

И льнами облекала

Коснеющие члены?…

Не ты ль над колыбелью

Моею напевала -

И вновь расторгнешь плены?..

Не ты ль в саду искала

Мое святое тело,-

Над Нилом - труп супруга?..

Изида, Магдалина,

О росная долина,

Земля и мать, Деметра,

Жена и мать земная!

И вновь, на крыльях ветра,

Сестра моя ночная,

Ты поднялась с потоков,

Ты принеслась с истоков

Целительною мглою!

Повила Солнцу раны,

Покрыла Световита

Волшебной пеленою!

Окутала в туманы

Желающее око…

И, тусклый, я не вижу -

Дремлю и не томлю я,-

Кого так ненавижу -

За то, что так люблю я.

ЛЕТА

Страстной чредою крестных вех,

О сердце, был твой путь унылый!

И стал безлирным голос милый,

И бессвирельным юный смех.

И словно тусклые повязки

Мне сделали безбольной боль;

И поздние ненужны ласки

Под ветерком захолмных воль.

В ночи, чрез терн, меж нами Лета

Прорыла тихое русло,

И медлит благовест рассвета

Так погребально и светло.

ПОРУКА

Люблю тебя, любовью требуя;

И верой требую, любя!

Клялся и поручился небу я

За нерожденного тебя.

Дерзай предаться жалам жизненным

Нам соприродного огня,

Не мня заклятьем укоризненным

Заклясть представшего меня.

Пророк, воздвиг рукой торжественной

Я на скалу скупую жезл.

Твой древний лик, твой лик божественный

Не я ль родил из мощных чресл?

Прозри моею огневицею

На перепутье трех дорог,

Где ты низвергся с колесницею

В юдоль, себя забывший бог,

Где путник, встретивший родителя,

Ты не узнал его венца

И - небожитель небожителя -

Отцеубийца, сверг отца.

На ложе всшедший с Иокастою,

Эдип, заложник темных лон,

Покорствуй мне, кто, дивно властвуя,

Твой пленный расторгает сон!

ИСТОМА

И с вами, кущи дремные,

   Туманные луга,-

Вы, темные, поемные,

   Парные берега,-

Я слит ночной любовию,

   Истомой ветерка,

Как будто дымной кровию

   Моей бежит река!

И, рея огнесклонами

   Мерцающих быстрин,

Я - звездный сев над лонами

   Желающих низин!

И, пьян дремой бессонною,

   Как будто стал я сам

Женою темнолонною,

   Отверстой небесам.

ЗОДЧИЙ

Я башню безумную зижду

Высоко над мороком жизни,

Где трем нам представится вновь,

Что в древней светилось отчизне,

Где нами прославится трижды

В единственных гимнах любовь.

Ты, жен осмугливший ланиты,

Ты, выжавший рдяные грозды

На жизненность девственных уст,-

Здесь конницей многоочитой

Ведешь сопряженные звезды

Узлами пылающих узд.

Бог-Эрос, дыханьем надмирным

По лирам промчись многострунным,

Дай ведать восторги вершин

Прильнувшим к воскрыльям эфирным

И сплавь огнежалым перуном

Три жертвы в алтарь триедин!

ХУДОЖНИК

Взгрустит кумиротворец-гений

Все глину мять да мрамор сечь -

И в облик лучших воплощений

Возмнит свой замысел облечь.

И человека он возжаждет,

И будет плоть боготворить,

И страстным голодом восстраждет…

Но должен, алчущий, дарить,-

До истощенья расточая,

До изможденья возлюбя,

Себя в едином величая,

В едином отразив себя.

Одной души в живую сагу

Замкнет огонь своей мечты -

И рухнет в зеркальную влагу

Подмытой башней с высоты,

НИЩ И СВЕТЕЛ

Млея в сумеречной лени, бледный день

Миру томный свет оставил, отнял тень.

И зачем-то загорались огоньки;

И текли куда-то искорки реки.

И текли навстречу люди мне, текли…

Я вблизи тебя искал,ловил вдали.

Вспоминал; ты в околдованном саду…

Но твой облик был со мной, в моем бреду.

Но твой голос мне звенел - манил, звеня…

Люди встречные глядели на меня.

И не знал я: потерял иль раздарил?

Словно клад свой в мире светлом растворил,-

Растворил свою жемчужину любви…

На меня посмейтесь, дальние мои!

Нищ и светел, прохожу я и пою -

Отдаю вам светлость щедрую мою.

ЗОЛОТЫЕ ЗАВЕСЫ

ЗОЛОТЫЕ ЗАВЕСЫ

1

Лучами стрел Эрот меня пронзил,

Влача на казнь, как связня Севастьяна;

И, расточа горючий сноп колчана,

С другим снопом примчаться угрозил.

Так вещий сон мой жребий отразил

В зеркальности нелживого обмана…

И стал я весь - одна живая рана;

И каждый луч мне в сердце водрузил

Росток огня и корнем врос тягучим;

И я расцвел - золотоцвет мечей -

Одним из солнц; и багрецом текучим

К ногам стекла волна моих ключей…

Ты погребла в пурпурном море тело,

И роза дня в струистой урне тлела.

2

Сон развернул огнеязычный свиток:

Сплетясь, кружим - из ярых солнц одно -

Я сам и та, чью жизнь с моей давно

Плавильщик душ в единый сплавил слиток.

И, мчась, лучим палящих сил избыток;

И дальнее расторг Эрот звено,-

И притяженной было суждено

Звезде лететь в горнило страстных пыток.

Но вихрь огня тончайших струй венцом

Она, в эфире тая, обласкала,

Венчала нас Сатурновым кольцом.

И страсть трех душ томилась и кричала,-

И сопряженных так, лицо с лицом,

Метель миров, свивая, разлучала.

3

Во сне предстал мне наг и смугл Эрот,

Как знойного пловец Архипелага.

С ночных кудрей текла на плечи влага;

Вздымались перси; в пене бледный рот…

«Тебе слугой была моя отвага,

Тебе,- шепнул он,- дар моих щедрот:

В индийский я нырнул водоворот,

Утешного тебе искатель блага».

И, сеткой препоясан, вынул он

Жемчужину таинственного блеска.

И в руку мне она скатилась веско…

И схвачен в вир, и бурей унесен,

Как Паоло, с твоим, моя Франческа,

Я свил свой вихрь… Кто свеял с вежд мой сон?

4

Таинственная светится рука

В девических твоих и вещих грезах,

Где птицы солнца на янтарных лозах

Пьют гроздий сок, примчась издалека,-

И тени белых конниц - облака -

Томят лазурь в неразрешенных грозах,

И пчелы полдня зыблются на розах

Тобой недоплетенного венка…

И в сонной мгле, что шепчет безглагольно,

Единственная светится рука

И держит сердце радостно и больно.

И ждет, и верит светлая тоска;

И бьется сердце сладко-подневольно,

Как сжатая теснинами река.

5

Ты в грезе сонной изъясняла мне

Речь мудрых птиц, что с пеньем отлетели

За гроздьем в пищу нам; мы ж на постели

Торжественной их ждали в вещем сне.

Воздушных тел в божественной метели

Так мы скитались, вверя дух волне

Бесплотных встреч,- и в легкой их стране

Нас сочетал Эрот, как мы хотели.

Зане единый предызбрали мы

Для светлого свиданья миг разлуки:

И в час урочный из священной тьмы

Соединились видящие руки.

И надо мной таинственно возник

Твой тихий лик, твой осветленный лик.

6

Та, в чьей руке златых запруд ключи,

Чтоб размыкать волшебные Пактолы;

Чей видел взор весны недольней долы

И древних солнц далекие лучи;

Чью розу гнут всех горних бурь Эолы,

Чью лилию пронзают все мечи,-

В мерцании Сивиллиной свечи

Душ лицезрит сплетенья и расколы.

И мне вещала: «Сердце! рдяный сад,

Где Тайная, под белым покрывалом,

Живых цветов вдыхает теплый яд!..

Ты с даром к ней подходишь огнеалым

И шепчешь заговор: кто им заклят,

Ужален тот любви цветущим жалом».

7

Венчанная крестом лучистым лань -

Подобие тех солнечных оленей,

Что в дебрях воззывал восторг молений,-

Глядится так сквозь утреннюю ткань

В озерный сон, где заревая рань

Купает жемчуг первых осветлений,-

Как ты, глядясь в глаза моих томлений,

Сбираешь умилений светлых дань,

Росу любви, в кристаллы горних лилий

И сердцу шепчешь: «Угаси пожар!

Довольно полдни жадный дол палили…»

И силой девственных и тихих чар

Мне весть поет твой взор золото-карий

О тронах ангельских и новой твари.

8

Держа в руке свой пламенник опасный,

Зачем, дрожа, ты крадешься, Психея,-

Мой лик узнать? Запрет нарушить смея,

Несешь в опочивальню свет напрасный?

Желаньем и сомнением болея,

Почто не веришь сердца вести ясной,-

Лампаде тусклой веришь? Бог прекрасный -

Я пред тобой, и не похож на змея.

Но светлого единый миг супруга

Ты видела… Отныне страстью жадной

Пронзенная с неведомою силой,

Скитаться будешь по земле немилой,

Перстами заградив елей лампадный

И близкого в разлуке клича друга.

9

Есть мощный звук: немолчною волной

В нем море Воли мается, вздымая

Из мутной мглы все, что - Мара и Майя

И в маревах мерцает нам - Женой.

Уст матерних в нем музыка немая,

Обманный мир, мечтаний мир ночной…

Есть звук иной: в нем вир над глубиной

Клокочет, волн гортани разжимая.

Два звука в Имя сочетать умей;

Нырни в пурпурный вир пучины южной,

Где в раковине дремлет день жемчужный;

Жемчужину схватить рукою смей -

И пред тобой, светясь, как Амфитрита,

В морях горит - Сирена Маргарита.

10

Ad Lydiam

Что в имени твоем пьянит? Игра ль

Лидийских флейт разымчивых и лики

Плясуний-дев? Веселий жадных клики -

Иль в неге возрыдавшая печаль?

Не солнц ли, солнц недвижных сердцу жаль?

И не затем ли так узывно дики

Тимпан и систр, чтоб заглушить улики

Колеблемой любви в ночную даль?..

И светочи полнощные колышут

Полохом пламени родные сны,

И волны тканей теплой миррой дышат…

А из окрестной горной тишины

Глядят созвездий беспристрастных очи,

Свидетели и судьи страстной ночи.

11

Как в буре мусикийский гул гандарв,

Как звон струны в безмолвьи полнолуний,

Как в вешнем плеске клик лесных вещуний

Иль гарпий свист в летейской зыби ларв,-

Мне Память вдруг, одной из стрел-летуний

Дух пронизав уклончивей, чем Парф,

Разящий в бегстве,- крутолуких арф

Домовит бряцанье и, под систр плясуний,

Псалмодий стон,- когда твой юный лик,

Двоясь волшебным отсветом эонов,

Мерцает так священственно-велик,

Как будто златокрылый Ра пилонов

Был пестун твой и пред царевной ник

Челом народ бессмертных фараонов.

12

Клан пращуров твоих взрастил Тибет,

Твердыня тайн и пустынь чар индийских,

И на челе покорном - солнц буддийских

Напечатлел смиренномудрый свет.

Но ты древней, чем ветхий их завет,-

Я зрел тебя, средь оргий мусикийских,

Подъемлющей, в толпе рабынь нубийских,

Навстречу Ра лилеи нильской цвет.

Пяти веков не отлетели сны,

Как, деву-отрока, тебя на пире

Лобзал я в танце легкой той Весны,

Что пел Лоренцо на тосканской лире:

Был на тебе сафиром осиян,

В кольчуге золотых волос, тюрбан.

13

В слиянных снах, смыкая тело с телом,

Нам сладко реять в смутных глубинах

Эфирных бездн иль на речных волнах,

Как пена, плыть под небом потемнелым.

То жаворонком в горних быстринах,

То ласточкой по мглам отяжелелым -

Двоих Эрот к неведомым пределам

На окрыленных носит раменах…

Однажды въяве Музой ясноликой

Ты тела вес воздушный оперла

Мне на ладонь: с кичливостью великой

Эрот мне клекчет клекотом орла;

«Я в руку дал тебе державной Никой -

Ее, чьи в небе - легких два крыла!»

14

Разлукой рок дохнул. Мой алоцвет

В твоих перстах осыпал, умирая,

Свой рдяный венчик. Но иного рая

В горящем сердце солнечный обет

Цвел на стебле. Так золотой рассвет

Выводит день, багрянец поборая.

Мы розе причащались, подбирая

Мед лепестков, и горестных примет

Предотвращали темную угрозу -

Паломники, Любовь, путей твоих -

И ели набожно живую розу…

Так ты ушла. И в сумерках моих -

Прощальный дар,- томительно белея,

Благоухает бледная лилея.

15

Когда уста твои меня призвали

Вожатым быть чрез дебрь, где нет дорог,

И поцелуй мне стигмы в руку вжег,-

Ты помнишь лик страстной моей печали…

Я больше мочь посмел, чем сметь я мог…

Вдруг ожили свирельной песнью дали;

О гроздиях нам птицы щебетали;

Нам спутником предстал крылатый бог.

И след его по сумрачному лесу

Тропою был, куда, на тайный свет,

Меня стремил священный мой обет.

Так он, подобный душ вождю, Гермесу,-

Где нет путей и где распутий нет,-

Нам за завесой раздвигал завесу.

16

Единую из золотых завес

Ты подняла пред восхищенным взглядом,

О Ночь-садовница! и щедрым садом

Раздвинула блужданий зыбкий лес.

Так, странствуя из рая в рай чудес,

Дивится дух нечаянным отрадам,

Как я хмелен янтарным виноградом

И гласом птиц, поющих: «Ты воскрес».

Эрот с небес, как огнеокий кречет,

Упал в их сонм, что сладко так певуч;

Жар-птицы перья треплет он и мечет.

Одно перо я поднял: в золот ключ

Оно в руке волшебно обернулось…

И чья-то дверь послушно отомкнулась.