Онлайн чтение книги Еще темнее Darker
Пятница, 10 июня 2011 г.

Она любит меня.

Мне потребовалась трехчасовая поездка в машине, чтобы больше не вздрагивать при этой мысли. Но все равно она просто не знает меня по-настоящему. Не знает, на что я способен и почему я делаю то, что делаю. Никто, при всем своем великодушии и даре сочувствия, не может любить монстра.

Я отгоняю эту мысль подальше, потому что сейчас мне не хочется думать о плохом.

Флинн был бы мной доволен.

Быстро пишу ответ.

Я хочу, чтобы она нормально выспалась этой ночью. Я потягиваюсь, ощущая незнакомую радость, и иду в спальню. Уже полусонный, готовый рухнуть на постель и уснуть, кладу телефон на столик и вижу новое письмо.

P.S. Я обратила внимание, что ты включил в плей-лист и группу «Сталкер», ее антем «Каждое твое дыхание». Мне нравится твое чувство юмора, но знает ли о нем доктор Флинн?

Вот он. Юмор Анастейши Стил. Сажусь на край кровати и сочиняю ответ.

Я гляжу на телефон и жду ответа. Я знаю, что она так это не оставит. И точно – вскоре появляется письмо.

Ей нравится мой подарок? Боже, ее не поймешь. На этом месте вспоминаю, как она ерзала в машине, когда мы говорили о том, что я отшлепаю ее.

Ах, малышка, это не подарок. Это обещание.

Встаю, иду в гардеробную и раздеваюсь, а сам в это время размышляю, что ей написать.

Ей хочется чего-то нежного; надо что-то придумать.

И тут мне приходит в голову вот что.

Да, думай обо мне. Я хочу быть единственным в твоей голове. Я, а не тот фотограф. Не твой босс. Только я один. Быстро надеваю пижаму и чищу зубы.

Ложась в постель, я еще раз проверяю телефон, но от мисс Стил ничего нет. Она уже спит. Я закрываю глаза, и мне приходит в голову, что я за весь вечер ни разу не вспомнил о Лейле. Анастейша была такой яркой, красивой, забавной…

Радиобудильник в радиоприемнике будит меня впервые с тех пор, как Ана ушла от меня. Я крепко спал, не видел снов и проснулся свежим и бодрым. Первая моя мысль – об Ане. Как она там? Не передумала?

Нет. Не теряй позитивного настроя.

Ну ладно.

Интересно, как проходит ее утро?

Уже лучше.

Вечером я должен ее увидеть. Встаю с постели и натягиваю спортивный костюм. Пробежка пройдет по обычному маршруту, мимо ее дома. Но на этот раз я не буду там задерживаться. Мне это уже не нужно.

Ноги стучат по тротуару. Солнце выглядывает из-за домов. Я бегу к улице, по которой ходит Ана. Вокруг еще тихо, но я включил в наушниках на полную громкость «Фу Файтерс». Интересно, слушает ли она что-нибудь, что больше соответствует моему сегодняшнему оптимизму? Может, «Хорошее настроение», версию Нины Симоне?

Слишком слащаво, Грей. Беги, не сбавляй темпа.

Стремглав пробегаю мимо дома Аны; мне не надо останавливаться. Я увижу ее сегодня. Всю целиком. Невероятно довольный собой, надеюсь, что мы завершим этот день здесь.

Что бы мы ни делали, все будет так, как захочет Ана. Мы сделаем все по ее желанию.

Я бегу домой вверх по Уолл-стрит, чтобы начать рабочий день.

– Доброе утро, Гейл.

Даже мне самому кажется, что приветствие звучит неожиданно добродушно. Гейл останавливается перед плитой и таращит на меня глаза, словно у меня на плечах выросли еще две головы.

– Сегодня я бы съел яичницу и тост, – добавляю я, подмигиваю и иду в кабинет.

У Гейл отвисает челюсть, но она ничего не говорит.

Ага, онемевшая миссис Джонс! Это что-то новое.

В кабинете просматриваю электронную почту. Там нет ничего срочного, чего нельзя отложить до моего появления в офисе. Мои мысли возвращаются к Ане – интересно, позавтракала ли она.

В машине, по дороге в офис, получаю ответ.

Робинзон Крузо? Одинокий, выброшенный волнами на необитаемый остров. Она что, пытается мне что-то сказать?

И она любит меня.

Любит. Меня. И я удивлен, что мне все проще слышать эти слова… но не совсем просто.

Тогда я переключаю внимание на то, что меня сердит в ее письмах.

Тейлор останавливает машину у тротуара перед Грей-Хаусом.

– Сэр, сегодня я отгоню «Ауди» к дому мисс Стил.

– Отлично. Пока, Тейлор. Спасибо.

– Успешного вам дня, сэр.

В лифте я читаю ответ от нее.

Ха-ха! Я так не считаю.

– Доброе утро, Андреа. – Я дружески киваю секретарше, когда прохожу мимо ее стола.

– Хм. – Она удивляется, но быстро приходит в себя, потому что всегда считалась адептом офисного порядка. – Доброе утро, мистер Грей. Кофе?

– Пожалуйста. Черный. – Я закрываю за собой дверь, сажусь за стол и отвечаю Ане.

Мне нравится, что в письмах она такая дерзкая. С Аной не соскучишься. Я сижу в кресле руководителя, заложив руки за голову, и пытаюсь осознать свое неумеренно оптимистическое настроение. Когда до этого я испытывал такую радость? Меня это даже пугает. Она имеет надо мной власть. Она может дарить мне на-дежду и может доводить до отчаяния. Ясно, что из этого мне нравится больше. На стене кабинета есть свободное место. Пожалуй, повешу один из ее фотопортретов. Вот только какой? Но только я задумался над этим вопросом, как в дверь постучали. Андреа принесла кофе.

– Мистер Грей, можно поговорить с вами?

– Конечно.

Она пристраивается на стуле напротив меня. Кажется, нервничает.

– Вы помните, что я не работаю сегодня во второй половине дня и в понедельник?

Я гляжу на нее пустыми глазами. Какого дьявола? Я не помню. И не люблю, когда ее нет на месте.

– Я так и думала, что надо вам напомнить, – добавляет она.

– Вы позаботились о замене?

– Да. Менеджер по персоналу пришлет сотрудницу из другого отдела. Ее зовут Монтана Брукс.

– Хорошо.

– Это всего на полтора дня, сэр.

– Неужели у меня на лице написана такая тревога? – смеюсь я.

Андреа дарит мне свою скупую улыбку.

– Да, мистер Грей.

– Что ж, желаю вам хорошо провести это время.

– Спасибо, сэр. – Она встает.

– У меня что-нибудь намечено на эти выходные?

– Завтра вы играете в гольф с мистером Бастиллом.

– Отмените. – Лучше я побуду с Аной.

– Хорошо. Еще у вас запланирован благотворительный бал-маскарад в доме ваших родителей в пользу фонда «Справимся вместе», – напоминает мне Андреа.

– О. Проклятье.

– Это мероприятие стоит в программе несколько месяцев.

– Да. Знаю. Оставьте.

Поедет ли туда Ана в качестве моей подружки?

– Хорошо, сэр.

– Вы нашли кого-то взамен дочери сенатора Бландино?

– Да, сэр. Ее имя Сара Хантер. Она начнет работать со вторника, после моего возвращения.

– Хорошо.

– В девять часов у вас встреча с мисс Бейли.

– Спасибо, Андреа. Соедините меня с Уэлчем.

– Хорошо, мистер Грей.

Рос заканчивает свой отчет о полете в Дарфур.

– Все прошло так, как было намечено, и первые сообщения от неправительственных организаций свидетельствуют, что все прибыло в нужное время и в нужное место, – говорит Рос. – Честное слово, это был большой успех. Мы так поможем многим.

– Отлично. Пожалуй, нам надо делать так каждый год и там, где это необходимо.

– Слишком дорого, Кристиан.

– Знаю. Но это правильная вещь. А деньги что – чепуха!

На ее лице я вижу легкую досаду.

– Мы закончили? – спрашиваю я.

– На сегодня да.

– Хорошо.

Она продолжает с любопытством смотреть на меня.

Что еще?

– Я рада, что ты снова вернулся к нам, – говорит она.

– Ты о чем?

– Ты и сам знаешь. – Она встает и собирает свои бумаги. – Ты был где-то далеко, Кристиан. – Она щурит глаза.

– Я был здесь.

– Нет, не был. Но я рада, что ты вернулся, что ты в форме и вроде более счастлив. – Она дарит мне широкую улыбку и направляется к двери.

Неужели это так заметно?

– Сегодня утром я видела фото в газете.

– Фото?

– Да, с фотовыставки. Там ты и какая-то девушка.

– А, да. – Я не могу скрыть улыбку.

Рос кивает.

– Мы с тобой еще увидимся сегодня днем на встрече с Марко.

– Конечно.

Она уходит, а я остаюсь и гадаю, какой будет реакция остальных сотрудников.

Барни, старший инженер и технический гений, изготовил три опытных образца планшета на солнечной батарее. Я рассчитываю, что это изделие мы будем выгодно продавать по всему миру и поставлять с большой скидкой в развивающиеся страны. Демократизация технологий – моя страсть. Недорогие функциональные изделия, доступные в самых бедных странах, помогут вытащить людей из нищеты.

Чуть позже собираемся в лаборатории для обсуждения. Фред, вице-президент нашего отдела телекоммуникаций, предлагает встраивать солнечные фотоэлементы в заднюю стенку гаджетов.

– Почему бы нам не вставить их в корпус планшета или даже в экран? – спрашиваю я.

Семь голов дружно поворачиваются в мою сторону.

– Не в экран, а в крышку… может быть? – говорит Фред.

– Стоимость? – спрашивает одновременно с ним Барни.

– Это прожектерство, ребята. Не заморачивайтесь с экономией, – отвечаю я. – Мы продадим его здесь как премиальный бренд и отдадим практически за гроши в странах третьего мира. Вот и все.

Все сыплют идеями, и через два часа у нас созревают три варианта размещения солнечных фотоэлементов на девайсе.

– …Конечно, для домашнего рынка мы сделаем его по протоколу WiMAX, с широкополосным беспроводным доступом, – заявляет Фред.

– И добавим возможность доступа к спутниковому Интернету для Африки и Индии, – добавляет Барни. – Если получим туда доступ. – Он вопросительно глядит на меня.

– Это немного позже. Надеюсь, что мы сможем использовать европейскую «Галилео». – Я знаю, что переговоры займут какое-то время, но оно у нас есть. – Этим занимается команда Марко.

– Завтрашние технологии сегодня, – с гордостью заявляет Барни.

– Замечательно. – Я киваю. Обращаюсь к вице-президенту по поставкам: – Ванесса, что у нас с минеральным сырьем из зон вооруженных конфликтов? Как там у тебя дела?

Потом мы сидим за столом в конференц-зале, и Марко делает сообщение по модифицированному бизнес-плану SIP и по их контрактным соглашениям, следующим за подписанием пересмотренного договора о намерениях.

– Они хотят ввести на месяц эмбарго на приобретение новостей, – говорит он. – Что-то такое, чтобы не нервировать их авторов.

– В самом деле? Неужели их авторам не все равно? – удивляюсь я.

– Это ведь творческая сфера, – мягко говорит Рос.

– Ну, не знаю, – раздраженно ворчу я, и мне хочется закатить глаза.

– У нас с тобой сегодня в четыре тридцать – телефонный разговор с Джереми Роучем, владельцем фирмы.

– Хорошо. Тогда и утрясем оставшиеся вопросы.

Мысленно возвращаюсь к Анастейше. Как там она? Раздражал ли ее кто-нибудь сегодня? Какие у нее коллеги? Как там ее босс? Я уже попросил Уэлча заняться Джеком Хайдом. Даже при беглом просмотре личного дела Хайда мне бросились в глаза странности в его служебной карьере. Он начинал в Нью-Йорке, а теперь очутился здесь. Что-то не складывается. Мне надо знать о нем больше, тем более что Ана у него работает.

К тому же я жду известий о Лейле. Уэлч не смог сообщить ничего нового. Похоже, что она куда-то пропала. Остается лишь надеяться, что на новом месте ей лучше.

– Мониторинг их электронной почты почти такой же строгий, как у нас, – говорит Рос, прерывая мои размышления.

– Да? – спрашиваю я. – Любой компании нужен строгий контроль почты.

– Меня удивил маленький объем операций. Все электронные письма мониторятся.

Я пожимаю плечами:

– Меня это не интересует. – Впрочем, надо предупредить Ану. – Лучше посмотрим их обязательства.

Обсудив SIP, переходим к следующей теме.

– Мы собираемся сделать предварительную оценку верфи в Тайване, – говорит Марко.

– Не понимаю, что мы теряем, – соглашается Рос.

– Мою рубашку и престиж наших сотрудников?

– Кристиан, нам необязательно это делать, – вздыхает Рос.

– Тут есть финансовый резон. Сама знаешь. Я тоже. Давайте поглядим, как далеко мы можем там зайти.

Телефон мигает – сообщение от Аны.

Наконец-то!

Я был так занят, что не мог связаться с ней с самого утра, но весь день она присутствовала на краю моего сознания, словно ангел-хранитель. Мой ангел-хранитель. Всегда рядом, но незаметен.

Мой.

Грей, держи себя в руках.

Пока Рос перечисляет очередные этапы тайваньского проекта, я читаю сообщение от Аны.

Бьет баклуши? Мысль об этом вызывает у меня улыбку. Почему-то вспоминаю, как она возилась с магнитофоном, когда пришла брать у меня интервью.

Вы гей, мистер Грей?

Ах, милая, невинная Ана.

Нет. Не гей.

Мне нравится, что она думает обо мне и нашла время, чтобы мне написать. Это… греет душу. Незнакомое тепло наполняет меня всего, просачивается мне в кости. Мне делается жутковато. Действительно жутковато. Игнорируя это состояние, быстро набираю ответ.

Черт возьми, сейчас нельзя, Грей.

Я встречаюсь взглядом с Рос и чувствую ее неодобрение.

– Мне надо срочно ответить, – говорю я. Она переглядывается с Марко.

С нетерпением жду вечера, хочу поскорее увидеть ее, а она должна еще написать, где мы встретимся. Мне досадно. Но мы ведь договорились, что попробуем строить наши отношения так, как хочет она. Поэтому убираю мобильный и снова внимательно слушаю коллег.

Терпение, Грей. Терпение.

Мы переходим к обсуждению предстоящего визита мэра Сиэтла в Грей-Хаус; я виделся с ним в этом месяце, и мы условились, что он посетит нас на следующей неделе.

– Этим занимается Сэм? – спрашивает Рос.

– Как же он упустит такую возможность, – отвечаю я. Сэм всегда любит попиариться.

– О’кей. Если ты готов, я соединю тебя с Джереми Роучем из SIP, чтобы вы обсудили последние детали.

– Давай.

Возвращаюсь в офис. Девица, заменяющая мою Андреа, ярко накрасила губы. Мне это не нравится. К тому же цвет помады напомнил мне Элену. Среди прочих вещей в Ане мне нравится, что она не злоупотребляет ни помадой, ни прочей косметикой. Скрывая недовольство и игнорируя новенькую, иду к себе. Я даже не могу вспомнить ее имени.

На компе открыт пересмотренный вариант предложения Фреда по «Кавана медиа», но мне никак не удается вникнуть в его суть. Мысли заняты другим. Рабочий день подходит к концу, но я так и не получил больше никаких вестей от Анастейши. Как обычно, жду мисс Стил и залезаю в почту.

Ничего.

Проверяю эсэмэски.

Ничего.

– Что ее держит? Надеюсь, не босс.

Стук в дверь.

Это еще что?

– Войдите.

Заменяющая секретарша заглядывает в дверь, и –  пиннн – мне приходит письмо, но оно не от Аны.

– Что? – рявкаю я, пытаясь вспомнить имя девицы.

Она безмятежно улыбается.

– Я ухожу, мистер Грей. Мистер Тейлор оставил это для вас. – Она показывает мне конверт.

– Оставьте его там на столике.

– Я вам сейчас нужна?

– Нет. Идите. Спасибо. – Я сухо улыбаюсь.

– Хороших вам выходных, сэр, – добавляет она с глуповатой улыбкой.

О, я серьезно на это рассчитываю.

Я отпустил секретаршу, но она никак не уходит, все стоит, и я понимаю, что она чего-то ждет от меня.

Чего?

– До понедельника, – говорит она и нервно хихи-кает.

– Да. До понедельника. Закройте за собой дверь.

У нее вытягивается лицо, и она выполняет просьбу.

Что же это такое?

Беру конверт с консольного столика. Там ключ от «Ауди», моего подарка Ане. Аккуратным почерком Тейлора написано: «Машина стоит на выделенной парковке позади дома».

Вернувшись к столу, снова смотрю почту. Наконец вижу письмо от Аны. Я ухмыляюсь, как Чеширский Кот.

Это намек на пятьдесят оттенков?

Странно. Она смеется надо мной?

О’кей. Тогда я тоже посмеюсь.

Посмотрим, что она на это ответит.

Глуповатый вопрос, Анастейша. Совсем не в твоем духе. Но я не хочу спорить.

Теперь, зная, что мы с Аной в контакте, я расслабляюсь и могу сосредоточиться на предложениях Фреда по Каване. Все толково. Я возвращаю их Фреду и советую переслать по назначению Каване. Лениво размышляю, созрела ли «Кавана медиа» для поглощения. Неплохая мысль. Интересно, что скажут Рос и Марко. Временно откладываю эту идею и спускаюсь вниз, в холл, послав эсэмэску Тейлору, чтобы он был в курсе, где я встречаюсь с Аной.

Значит, это спорт-бар. Он смутно мне знаком, и я вспоминаю, что когда-то был тут с Элиотом. Но ведь Элиот – спортсмен, настоящий мужик, качок, душа компании. Здесь такое место, цитадель командного спорта. Во всех моих школах я был слишком нетерпеливым для игры в команде. Я предпочитал добиваться успехов в одиночку в той же гребле или в таком весьма контактном виде спорта, как кикбоксинг, где я мог кого-нибудь отделать по полной… или сам получить по полной.

Бар полон – ясное дело, впереди уик-энд. Молодой офисный планктон начинает расслабляться – кто стаканчиком, кто пятью.

Не проходит и двух секунд, как я вижу ее у бара.

Ана.

Он тоже там. Хайд. Все норовит прижаться к ней.

Козел.

Ее плечи напряжены. Ей явно некомфортно.

Сволочь.

С неимоверными усилиями я держу себя в руках, стараюсь идти небрежно. Поравнявшись с Аной, я обнимаю ее за плечи и привлекаю к себе, освобождая от его назойливых прикосновений.

Целую ее в макушку.

– Привет, малышка, – шепчу я и чувствую, как она тает в моих объятиях.

Хайд выпрямляет спину, оценивая меня злым взглядом, и недобро ухмыляется. Мне хочется сбить ухмылку с его самодовольной рожи, но я намеренно игнорирую его и смотрю на мою девчонку.

Эй, малышка. Достает тебя этот козел?

Она мне рада. Глаза сияют, губы полураскрыты, волосы каскадом падают на плечи. Голубая блузка, купленная Тейлором, очень ей к лицу и подчеркивает цвет ее глаз. Я наклоняюсь и целую ее. Ее щеки розовеют, но она поворачивается к этому козлу. Тот понял намек и чуточку отодвинулся.

– Джек, это Кристиан. Кристиан, это Джек, – говорит она, жестикулируя.

– Я бойфренд, – сообщаю я во избежание недоразумений и протягиваю Хайду руку.

Видите, я могу быть вежливым.

– Я босс, – говорит он во время рукопожатия.

У него крепкая хватка, поэтому я отвечаю тем же.

Убери лапы от моей девчонки.

– Ана и в самом деле упоминала о каком-то бывшем приятеле, – снисходительно роняет он, растягивая слова.

– Ну, я больше не бывший, – поясняю я с легкой, но недоброй улыбкой. – Пойдем, малышка, нам пора.

– Оставайся с нами. Выпьем вместе. – Хайд подчеркнуто произносит «с нами».

– У нас свои планы. Может быть, в другой раз.

Точнее, никогда.

Я не доверяю ему и хочу, чтобы Ана держалась от него как можно дальше.

– Пошли, – тороплю я и беру ее за руку.

– До понедельника, – прощается она, и ее пальцы сжимают мои.

Она обращается к Хайду и привлекательной девушке, вероятно, одной из коллег. Что ж, Ана была хотя бы не наедине с ним. Девушка тепло улыбается Ане, а Хайд хмуро смотрит на нас обоих. Когда мы уходим, я чувствую, как его взгляд сверлит мне спину. Но мне плевать.

Тейлор ждет нас в «Ауди». Я распахиваю перед Аной заднюю дверцу.

– Почему вы были похожи на мальчишек, которые состязаются, кто дальше пустит струю? – спрашивает она, садясь в машину.

Как всегда, ехидная мисс Стил.

– Потому что так оно и было, – подтверждаю я, захлопывая дверцу.

В машине я беру ее за руку и подношу к губам.

– Привет, – шепчу.

Она выспалась, нормально поела и прекрасно выглядит. Пропали темные круги под глазами, на кожу вернулось сияние. По веселой улыбке я вижу, что Ану до краев переполняет радость. Мне тоже достается часть ее радости.

– Привет, – отвечает она одними губами, многозначительно.

Черт возьми, как мне хочется прямо сейчас наброситься на нее – хотя я уверен, что Тейлор этого не одобрит. Я гляжу на него, и его глаза остро впиваются в мои в зеркале заднего вида. Тейлор ждет инструкций.

Что ж, поступим так, как скажет Ана.

– Чем мы займемся сегодня вечером?

– По-моему, ты сказал про какие-то планы.

– О-о, Анастейша, я-то знаю, чего мне хочется. Я спрашиваю тебя, что ты хочешь.

Ее улыбка делается шире и переходит в похотливую усмешку, которая бьет прямиком мне в пах.

Круто, черт возьми.

– Понятно… Тогда я жду, когда ты попросишь меня. Где это произойдет, у меня или у тебя? – дразню ее я.

Ее лицо сияет от смеха.

– Вы очень самонадеянны, мистер Грей. Но для разнообразия мы можем поехать ко мне. – Она прикусывает пухлую нижнюю губку и глядит на меня из-под темных ресниц.

Черт.

– Тейлор, пожалуйста, к мисс Стил. – И поскорее!

– Да, сэр, – отвечает Тейлор и встраивается в поток машин.

– Как прошел твой день? – интересуюсь я и провожу большим пальцем по ее руке.

У нее учащается дыхание.

– Хорошо. А у тебя?

– Спасибо, хорошо. – Да, действительно хорошо. Я сделал сегодня больше дел, чем за всю предыдущую неделю. Я целую ее пальцы, потому что этим обязан ей. – Ты отлично выглядишь.

– Ты тоже.

Ох, малышка, у меня просто смазливая рожа.

Кстати, о смазливых рожах:

– Твой босс, Джек Хайд… он хороший работник?

Она хмурится, и мне хочется поцеловать маленькую букву «v» между ее бровей.

– А что? Это имеет какое-то значение? Влияет на дальность струи?

– Парень хочет залезть тебе в трусики, Анастейша, – предупреждаю я, стараясь говорить как можно безразличнее. На ее лице шок. Господи, она такая невинная. А ведь это было очевидно мне, да и любому, кто был в баре.

– Ну, мало ли что он хочет… зачем вообще говорить об этом? – интересуется она строгим тоном. – Ты ведь знаешь, что он мне неинтересен. Он просто мой босс.

– В этом все дело. Он посягает на то, что принадлежит мне. Мне нужно знать, хороший ли он профессионал. – Если нет, я уволю этого мерзавца.

Она пожимает плечами и опускает глаза.

Что? Неужели он уже пытался к ней приставать?

Она говорит мне, что считает его хорошим работником, но мне кажется, что она пытается убедить прежде всего себя.

– Ну, пускай он оставит тебя в покое, иначе в два счета вылетит на улицу.

– Ой, Кристиан, что ты говоришь? Он не сделал ничего дурного…

Почему она хмурится? Или ей не по себе рядом с ним? Скажи мне, Ана. Пожалуйста.

– Если хоть раз попробует, скажи мне. Это называется грубое попрание общественной морали или сексуальное домогательство.

– Мы просто пили пиво после работы.

– Я не шучу. Одна попытка, и он вылетит.

– У тебя нет такой власти, – хмурится она. Но ее улыбка исчезает, и она удивленно смотрит на меня. – Или есть, Кристиан?

Вообще-то есть. Я улыбаюсь.

– Ты покупаешь фирму, – с удивлением шепчет она.

– Не совсем. – Я ожидал от нее не такой реакции, да и наш разговор зашел куда-то не туда.

– Ты уже купил ее. Уже. – Ее лицо бледнеет.

Господи. Она сердится.

– Возможно, – уклончиво отвечаю я.

– Купил или нет? – допытывается она.

Не молчи, Грей. Скажи ей.

– Да.

– Зачем? – спрашивает она пронзительным голосом.

– Потому что я могу себе это позволить, Анастейша. Ради твоей безопасности.

– Но ведь ты сказал, что не будешь вмешиваться в мою карьеру!

– Я и не буду.

Она вырывает руку из моих ладоней.

– Кристиан…

Черт.

– Ты злишься на меня?

– Да. Конечно. Злюсь! – кричит она. – Разве в серьезном бизнесе так делают? Разве так принимают решения? Под влиянием траханья? – Она нервно косится на Тейлора, потом сердито сверкает глазами. На ее лице – застывший упрек.

Мне так и хочется предупредить ее, чтобы она не лезла не в свои дела, и я уже раскрываю рот, но потом решаю, что пока не время. Ее губы сложились упрямой трубочкой, так хорошо мне знакомой… Но я скучал и по ней.

Ана скрестила руки на груди.

Черт.

Она в самом деле разозлилась.

Я тоже тихо злюсь. Сейчас мне больше всего хочется положить ее к себе на колени и отшлепать – но, увы, пока у меня нет такого права.

Проклятье, ведь я делал то, что казалось мне разумным.

Тейлор останавливает «Ауди» возле ее дома. Она выскакивает на тротуар, кажется, еще до полной остановки.

Черт!

– Пожалуй, подожди меня здесь, – говорю я Тейлору и тороплюсь за ней.

Возможно, мой вечер сложится совсем не так, как я планировал. Возможно, я уже все испортил.

Догоняю ее возле двери. Она шарит в сумочке, отыскивая ключи. Я беспомощно стою у нее за спиной.

Что мне делать?

– Анастейша, – говорю я, стараясь не злиться.

Она преувеличенно громко вздыхает и поворачивается лицом ко мне. Ее губы плотно сжаты.

Продолжая разговор, я пытаюсь шутить.

– Во-первых, я давно тебя не трахал – уже целую вечность. Во-вторых, я давно собирался войти в издательский бизнес. В Сиэтле есть четыре компании этого профиля, из них SIP – самая прибыльная, но сейчас оказалась на пороге стагнации. Ей нужно расширяться.

Я продолжаю говорить о компании, но на самом деле хочу ей сказать одно… Пожалуйста, не ссорься со мной.

– Так, значит, ты теперь мой босс? – рычит она.

– Технически я босс босса твоего босса.

– И технически это грубое попрание общественной морали – факт, что я трахаюсь с боссом босса моего босса.

– В данный момент ты с ним пререкаешься. – Мой голос звучит громче, чем следует.

– Потому что он такой осел.

Осел. Осел!

Она меня обзывает! Единственные, кто так делал, – Миа и Элиот.

– Осел? – Да. Пожалуй.

Внезапно меня разбирает смех. Анастейша назвала меня ослом – Элиот бы одобрил.

– Да. – Она хочет злиться на меня и дальше, но уголки ее губ ползут кверху.

– Осел? – повторяю я, не в силах сдержать улыбку.

– Не весели меня, когда я на тебя злюсь! – кричит она, пытаясь оставаться серьезной.

Я одариваю ее своей фирменной улыбкой в тысячу ватт. На ее лице расцветает улыбка и тут же переходит в веселый смех. Я чувствую себя выше на десять дюймов.

Успех!

– Не придавай значения моей дурацкой улыбке – я все равно зла как черт, – заявляет она и тут же хихикает.

Я наклоняюсь к ней, утыкаюсь носом в ее волосы. Их запах и ее близость будят мое либидо. Я хочу ее.

– Вы неожиданны, как всегда, мисс Стил. – Гляжу на нее, любуясь ее порозовевшим лицом и сияющими глазами. Она прелестна. – Так ты приглашаешь меня к себе? Или я поеду, чтобы реализовать демократическое право американского гражданина, предпринимателя и потребителя на покупку всего, что взбредет мне в голову?

– Ты говорил об этом с доктором Флинном?

Я смеюсь. Еще нет. Он офигеет, когда я скажу.

– Так ты пустишь меня к себе или нет?

Она нерешительно глядит на меня, и у меня замирает сердце. Она прикусывает губу, потом улыбается и открывает для меня дверь. Я машу рукой Тейлору и иду следом за Аной наверх, наслаждаясь фантастическим видом ее попки. Нежное покачивание ее бедер, когда она поднимается по ступенькам, запредельно соблазнительно – более того, думаю, она даже не догадывается об этом. Ее врожденная чувственность выгодно сочетается с ее невинностью, готовностью экспериментировать и умением доверять.

Проклятье. Я надеюсь, что не утратил ее доверия. В конце концов, я увез ее. Мне придется работать изо всех сил, чтобы его восстановить. Я не хочу терять ее снова.

В квартирке опрятно и чисто, как я и ожидал, но вид какой-то нежилой. Напоминает галерею: старые кирпичи и дерево. Бетонный кухонный островок – эффектный и новаторский шаг в дизайне. Мне нравится.

– Приятная квартира, – одобрительно замечаю я.

– Ее купили для Кейт родители.

Имон Кавана побаловал свою дочку. Стильное место – выбрано с толком. Надеюсь, Кэтрин это ценит. Я поворачиваюсь и гляжу на Ану, стоящую возле островка. Интересно, каково ей жить рядом с такой богатой подружкой. Уверен, они нормально ладят… но, пожалуй, трудно играть вторую скрипку рядом с Кэтрин Каваной. Может, это ей нравится, или, может, тяжело. Она определенно не тратит деньги на одежду. Но я уже это исправил; в «Эскале» я приготовил для нее полный шкаф. Интересно, что она скажет? Вероятно, устроит мне разнос.

Не думай сейчас об этом, Грей.

Ана пристально смотрит на меня; у нее потемнели глаза. Она облизывает нижнюю губу, и в моем теле взрывается фейерверк.

– Э-э… хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает она.

– Нет, спасибо, Анастейша. – Я хочу тебя.

Она сжимает руки, вероятно, в растерянности и кажется чуть испуганной. Неужели я все же заставляю ее нервничать? Эта девушка способна заставить меня ползать перед ней на коленях, и она еще нервничает?

– Чем ты хочешь заняться, Анастейша? – спрашиваю я, глядя ей в глаза и направляясь к ней. – Я-то знаю, чего хочу.

Мы можем делать это здесь, или в твоей спальне, или в ванной, мне без разницы – просто я хочу тебя. Немедленно.

Она приоткрывает рот, у нее учащается дыхание.

О, этот умопомрачительный звук.

Ты тоже меня хочешь, малышка.

Я это знаю.

Я чувствую.

Она пятится и пятится, пока не упирается в кухонный островок.

– Все-таки я сердита на тебя, – заявляет она, но ее голос звучит нежно и даже дрожит. Совсем не от злости. Скорее от страсти. Но не от злости.

– Знаю, – соглашаюсь я и сопровождаю свое признание кривой, виноватой улыбкой. Ее глаза раскрываются еще шире.

Ох, малышка.

– Хочешь есть? – шепчет она.

Я медленно киваю.

– Да. Тебя.

Стоя над ней, глядя в ее глаза, потемневшие от желания, я ощущаю жар, исходящий от ее тела. Он обжигает меня. Я хочу купаться в нем. Хочу, чтобы она стонала, кричала, повторяла мое имя. Хочу снова завоевать ее и стереть из ее памяти нашу размолвку.

Хочу сделать ее моей. Снова.

Но все по порядку.

– Ты ела сегодня что-нибудь? – Мне нужно знать.

– Сэндвич во время ланча.

Что ж, неплохо.

– Надо есть.

– Я, честное слово, не хочу сейчас… есть.

– Чего же вы хотите, мисс Стил? – Я наклоняю голову, и наши губы почти соприкасаются.

– Вероятно, вы догадываетесь, мистер Грей.

Она не ошиблась. Я подавляю стон и изо всех сил держу себя в руках. Мне хочется бросить ее на этот кухонный островок. Но я не шутил, когда сказал, что ей придется меня умолять. Она должна сказать мне, что ей хочется. Она должна облечь в слова свои чувства, потребности и желания. Я хочу узнать, что ей требуется для счастья. Я наклоняюсь, словно хочу поцеловать ее, но вместо этого шепчу ей на ушко:

– Хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Анастейша?

– Да. – Прерывистый вздох.

– Куда?

– Везде.

– Говори конкретнее. Я уже сказал, что не дотронусь до тебя, пока ты не попросишь меня об этом и не скажешь, что я должен делать.

– Пожалуйста, – просит она.

Ну нет, детка. Я не намерен облегчать тебе задачу.

– Пожалуйста – что?

– Трогай меня.

– Где, малышка?

Она протягивает ко мне руки.

Нет.

Внутри меня взрывается тьма и хватает когтями за горло. Я инстинктивно отступаю на шаг назад, мое сердце бешено колотится, страх наполняет все тело.

Не дотрагивайся до меня. Не дотрагивайся до меня.

Черт.

– Нет, нет, – бормочу я.

Вот почему я устанавливаю правила.

– Что? – Она ничего не понимает.

– Нет. – Я качаю головой. Ведь она знает. Я вчера говорил ей. Как заставить ее понять, что она не должна дотрагиваться до меня.

– Совсем?

Она приближается ко мне на шаг, и я не знаю, что она собирается сделать. Мрак гложет меня изнутри, я снова отступаю, выставив перед собой руки, как бы для защиты.

Но улыбаюсь и умоляю ее.

– Смотри, Ана… – Но я не могу найти нужные слова.

Пожалуйста. Не касайся меня. Я не могу с этим справиться.

Проклятье. Как это мешает.

– Иногда ведь ты не против, – протестует она. – Может, я найду маркер, и мы отметим те места, которые не надо трогать?

Что ж, почему-то это никогда не приходило мне в голову.

– Идея интересная. Где твоя спальня? – Мне нужно срочно переменить тему.

Я киваю влево.

– Ты приняла таблетку?

У нее вытягивается лицо.

– Нет, – лепечет она Что!

После всех страданий, через которые мы прошли, не буду злиться на нее из-за этих чертовых таблеток! Но мне просто не верится, что она просто перестала их принимать.

– Понятно.

Это катастрофа. Что же мне теперь с ней делать, черт побери? Проклятье. Мне нужны презервативы.

– Ладно, давай что-нибудь поедим, – говорю я, решив, что мы пойдем куда-нибудь, и я пополню свой запас.

– Я думала, что мы ляжем в постель! Я хочу. – В ее голосе слышится обида.

– Знаю, малышка.

Но у нас два шага вперед и один назад.

Этот вечер пройдет не так, как я планировал. Возможно, я хотел слишком многого. Что ей делать с этим чертовым идиотом, который не выносит прикосновений? И что мне делать с растрепой, которая забывает принимать свои чертовы таблетки? Я не терплю презервативы.

Господи. Может, мы просто несовместимы.

Хватит негатива, Грей. Хватит!

Она кажется ужасно подавленной. Вдруг ловлю себя на том, что в глубине души доволен тем, что она сделала. По крайней мере она хочет меня. Я хватаю ее за запястья, завожу руки за спину и прижимаюсь к ней. Мне приятно ощущать всем телом ее стройную фигурку. Но она худая. Слишком худая.

– Тебе надо поесть, да и мне тоже. – К тому же ты совершенно выбила меня из колеи, когда пыталась прикоснуться ко мне. Мне надо прийти в себя, малышка. – К тому же предвкушение – ключ к соблазнению, и сейчас я наслаждаюсь отложенным удовлетворением. – Тем более без контрацептивов.

Она смотрит на меня несколько скептически.

Да, я знаю. Я все придумал.

– Я уже соблазнилась и хочу получить удовлетворение немедленно. Ну, пожалуйста, – хнычет она.

Она настоящая Ева: воплощение соблазна. Я крепче обнимаю ее, чувствую, что ее стало меньше. Меня это огорчает, тем более что винить в этом надо меня.

– Поешь. Ты слишком худая. – Я целую ее в лоб и разжимаю руки, размышляя, где бы нам поужинать.

– Я уже и так злюсь на тебя за приобретение издательства, а теперь к этому добавляется то, что ты заставляешь меня ждать, – бурчит она, надув губы.

– Маленькая злая мадам, – говорю я, зная, что она не понимает моего комплимента. – Ты почувствуешь себя лучше, когда хорошенько поешь.

– Я знаю, после чего я подобрею.

– Анастейша Стил, я шокирован. – Я изображаю возмущение и прикладываю руку к сердцу.

– Перестань меня дразнить. Это нечестно. – Неожиданно Ана меняет позу. – Я могу что-нибудь приготовить, – сказала она, – только нам придется купить…

– Купить?

– Да, что-нибудь.

– У тебя тут вообще нет ничего? – Боже мой, неудивительно, что она ничего не ела! – Тогда пошли в супермаркет.

Я резко поворачиваюсь, иду к двери и распахиваю ее перед Аной. Для меня такая ситуация кстати. Надо только найти аптеку.

– О’кей. О’кей, – бормочет она и выскакивает из квартиры.

Мы идем по улице, держась за руки. Сам себе удивляюсь. Рядом с ней я испытал целый спектр эмоций: от злости до страсти, страха и веселья. До появления Аны я был спокойным и уравновешенным, но жизнь моя текла монотонно. Все изменилось в ту минуту, когда она споткнулась и упала на пороге моего кабинета. Быть рядом с ней – все равно что оказаться в бурном море; мои чувства сталкивались, рассыпались, прибывали, убывали. Я едва различал право и лево, верх и низ. С Аной никогда не соскучишься. Мне лишь оставалось надеяться, что мое очерствевшее сердце справится с этим.

Мы проходим два квартала до супермаркета «У Эрни». Магазин маленький, набит покупателями. Судя по содержимому корзинок, это в основном одинокие мужики. И рядом с ними я, больше не одинок.

Эта мысль мне нравится.

Плетусь за Аной, тащу металлическую корзинку и наслаждаюсь видом попки в джинсах, такой крепкой и округлой. Особенно мне нравится, когда Ана наклоняется над прилавком с овощами и выбирает лук. Джинсовая ткань натягивается, из-за пояса выбивается блузка, обнажая кусочек безупречной бледной кожи.

Ох, что бы я сейчас сделал с этой попкой.

Ана озадаченно глядит на меня и интересуется, когда я в последний раз был в супермаркете. Она хочет приготовить жаренные с перемешиванием овощи, потому что это быстро. Ага, быстро? Я с усмешкой хожу за ней, с удовольствием глядя, как умело она выбирает все необходимое: сдавливает пальцами помидоры, нюхает перец. Когда мы идем на контроль, она спрашивает меня про моих сотрудников, давно ли они работают у меня. Зачем ей это надо?

– Тейлор – года четыре вроде бы. Миссис Джонс – тоже около того.

И спрашиваю:

– Почему у тебя дома шаром покати?

– Ты знаешь почему, – мрачнеет она.

– Это ведь ты ушла от меня, – напоминаю я. – Если бы ты осталась, мы бы скорее всего выяснили все спорные вещи и избежали нервотрепки.

– Знаю, – неохотно отзывается она.

Стою в очереди рядом с ней. Впереди нас женщина с двумя малышами, один из них непрестанно хнычет.

Боже. Как люди с этим справляются?

Мы могли бы просто поужинать где-нибудь. Вокруг достаточно ресторанов.

– Что мы будем пить? У тебя найдется что-нибудь? – спрашиваю я, потому что после погружения в реальную жизнь мне требуется алкоголь.

– Пиво… вроде…

– Я куплю вина.

Стараюсь держаться как можно дальше от орущего мальца, обвожу взглядом магазинчик и понимаю, здесь не продаются ни алкоголь, ни презервативы.

Проклятье.

– Хорошее вино продается тут рядом, – говорит Анастейша, когда я возвращаюсь с пустыми руками в очередь, которая даже не продвинулась. По-прежнему доминирует ноющий ребенок.

– Посмотрим, что у них есть.

Испытывая облегчение, что выбрался из адской дыры под названием «У Эрни», замечаю рядом с винной лавкой маленький магазинчик, торгующий мелочами. Захожу и покупаю две оставшиеся упаковки.

Слава богу. Две упаковки по две штуки.

Четыре раза, если мне повезет.

Не могу сдержать усмешки. Этого будет достаточно даже для ненасытной мисс Стил.

Я хватаю презервативы, плачу старику за прилавком и ухожу. В винном мне тоже везет. Там отличный выбор вин, и я обнаруживаю в холодильнике приличное пино гриджио.

Когда я возвращаюсь, Анастейша выходит из супермаркета.

– Дай-ка понесу. – Я беру обе сумки, и мы возвращаемся к Ане.

Она немного рассказывает мне, чем занималась на этой неделе. Ей, очевидно, нравится новая работа. К моему облегчению, она больше не заговаривает о моем приобретении SIP. В свою очередь, я не вспоминаю про ее козлоногого босса.

– Ты выглядишь совсем… одомашненным, – говорит она с плохо скрытым удивлением, когда мы входим на кухню.

Она смеется надо мной. Опять.

– В этом меня до сих пор никто не обвинял.

Ставлю сумки на кухонный островок, и Ана выкладывает продукты. Я хватаю вино. Хочу поскорее запить тоскливый привкус, который остался у меня от этого супермаркета. Ну-ка, где тут штопор?

– Я здесь недавно и не все знаю. Возможно, штопор лежит вон в том ящике. – У нее заняты руки, и она показывает на ящик подбородком.

Я смеюсь и нахожу штопор, довольный тем, что в мое отсутствие она не топила свое горе в спиртном. Ведь я видел, что бывает, когда она напивается.

Оборачиваюсь к ней, и она краснеет.

– О чем задумалась? – спрашиваю я, снимаю пиджак и бросаю его на диван.

– О том, как мало я тебя знаю.

– Ты знаешь меня лучше кого бы то ни было. – Она точно умеет читать меня так, как никто другой. Мне даже делается жутковато. Открываю бутылку, подражая лихому официанту из Портленда.

– Не думаю, что это так, – возражает она, продолжая разбирать сумки.

– Так, именно так, Анастейша. Я очень и очень замкнутый. – Мое прошлое виновато в том, что я так делаю. Что я так делал.

Наливаю вино в два бокала и один протягиваю ей.

– За нас… – Я поднимаю свой бокал.

– За нас. – Она отпивает глоток и продолжает хлопотать на кухне. Она в своей стихии. Я вспомнил, как она говорила, что готовила своему отцу.

– Тебе помочь?

Она косится на меня взглядом женщины, привыкшей все делать самостоятельно.

– Нет, все нормально… посиди.

– Я с удовольствием помогу.

Она не скрывает удивления.

– Тогда нарежь овощи.

Сказано так, словно она делает огромное одолжение. Пожалуй, она права, не доверяя мне. Я совершенно беспомощен на кухне. Моя мать, миссис Джонс, мои сабы – с тем или иным успехом – выполняли эту миссию.

– Я не умею готовить, – признаюсь я, разглядывая острый, словно бритва, нож, который Ана мне вручила.

– Тебе это и не нужно. – Она кладет передо мной доску и пару стручков красного сладкого перца.

Что мне делать со всем этим, черт побери? Какая у них странная форма.

– Ты никогда не нарезал овощи?

– Никогда.

Неожиданно ее это веселит.

– Тебе смешно?

– Оказывается, есть что-то, что я могу делать, а ты нет. Согласись, Кристиан, это забавно. Вот, я покажу тебе, как надо резать.

Она прижимается ко мне плечом, ее рука касается моей, и мое тело оживает.

Господи.

Я отодвигаюсь.

– Вот так. – Она разрезает стручок пополам и одним плавным поворотом ножа очищает от семян и перепонок.

– Хм, оказывается, все довольно просто.

– У тебя не должно возникнуть сложностей. – В ее тоне звучит шутливая насмешка.

Неужели она думает, что я не сумею нарезать овощи? Старательно берусь за дело.

Черт побери, эти семена не так-то просто вычистить. Труднее, чем я думал. А казалось, что так просто. Она протискивается мимо меня, чтобы взять вок, и трется ляжкой о мою ногу. Нарочно, не сомневаюсь, но изо всех сил игнорирую действие этого прикосновения на мое либидо и продолжаю аккуратно нарезать перец. Лезвие такое непослушное. Она идет обратно и на этот раз задевает меня бедром, потом снова, еще раз. Мой орел ликует и одобряет.

– Я знаю, что ты делаешь, Анастейша.

– Кажется, это называется приготовлением ужина, – отвечает она с невинным видом.

А-а. Игривая Анастейша. Неужели она наконец осознала свою власть надо мной?

Схватив другой нож, она присоединяется ко мне – чистит и режет чеснок, лук-шалот и зеленую фасоль. При этом использует любую возможность, чтобы прижаться ко мне.

– Ловко ты орудуешь, – бормочу я, принимаясь за второй стручок.

– Нарезаю? – Невинный взмах ресниц. – У меня многолетняя практика. – И она опять трется о меня, на этот раз попкой.

Вот так. Хватит.

Она берет овощи и кладет их рядом со слегка дымящейся сковородой.

– Анастейша, если ты проделаешь этот трюк еще раз, я овладею тобой прямо здесь, на полу кухни.

– Сначала ты должен попросить меня об этом.

– Это вызов мне?

– Возможно.

Ну-ну, мисс Стил. Продолжайте в том же духе.

Я кладу нож на доску и медленно иду к ней, пригвоздив ее своим взглядом. Ее губы раскрываются, а я останавливаюсь рядом с ней, буквально в дюйме, но не касаясь ее тела. Протягиваю руку и выключаю газ под сковородкой.

– Пожалуй, мы поедим позже. – Потому что прямо сейчас я собираюсь затрахать тебя до потери чувств.  – Положи курятину в холодильник.

С трудом сглотнув, она берет миску с нарезанной курятиной, кое-как накрывает тарелкой и убирает. Я тихо встаю позади нее, чтобы оказаться прямо перед ней, когда она обернется.

– Так ты будешь просить меня? – шепчет она.

– Нет, Анастейша. – Я качаю головой. – Не буду. – Я гляжу на нее с высоты своего роста и сгораю от страсти.

Черт возьми, я хочу зарыться в нее.

Я вижу, как у нее расширяются зрачки и пылают от желания щеки. Она хочет меня. Я хочу ее. Она кусает губу, и я больше не выдерживаю. Схватив ее за бедра, я прижимаю ее к моей растущей эрекции. Она запускает руки мне в волосы и тянет к себе, к своему рту. Я толкаю ее к холодильнику и властно целую.

На вкус она такая сладкая, такая милая.

Она стонет прямо мне в рот, ее стон звучит для меня как призыв к пробуждению. Моя плоть твердеет еще сильнее. Я хватаю Ану за волосы, откидываю назад ее голову и еще глубже всовываю язык ей в рот. Ее язык сплетается с моим.

Блин – это так эротично, пронзительно, горячо. Я отстраняюсь от нее.

– Чего ты хочешь, Анастейша?

– Тебя.

– Где?

– В постели.

Меня не надо подталкивать. Я подхватываю ее на руки и несу в ее спальню. Я хочу видеть ее голой и пылающей страстью. Там осторожно ставлю ее возле кровати, включаю лампу и задергиваю бледно-кремовые шторы. Потом гляжу в окно на улицу и сознаю, что это та самая комната, на которую я смотрел во время моих безмолвных бдений из своего укрытия.

Она была здесь, одинокая, свернувшаяся в клубочек.

Я поворачиваюсь, и она глядит на меня. Глаза широко раскрыты. Она ждет. Пылает страстью.

– Что теперь? – спрашиваю я.

Она вспыхивает.

Я стою абсолютно тихо.

– Занимайся любовью, – говорит она после крошечной паузы.

– Как? Ты должна мне сказать, малышка.

Она нервно облизывает губы, и меня захлестывает новая волна желания.

Черт возьми – сосредоточься, Грей!

– Раздень меня, – говорит она.

Да! Запустив загнутый крючком указательный палец в вырез на ее блузке, стараясь не прикасаться к ее нежной коже, осторожно тяну на себя, вынуждая ее сделать шаг ко мне.

– Молодец.

Ее дыхание учащается, груди шевелятся под тканью. Ее потемневшие глаза полны страсти, как и мои. Я принимаюсь медленно расстегивать блузку. Она хватается за мои руки – вероятно, чтобы не упасть, – и смотрит на меня.

Да, так нормально, малышка. Только не дотрагивайся до моей груди.

Закончив возиться с пуговицами, я стягиваю блузку с ее плеч, и та падает на пол. Заставляя себя сдерживаться и не приласкать ее прекрасную грудь, я берусь за пояс ее джинсов, расстегиваю пуговицу и тяну вниз «молнию».

Я перебарываю желание швырнуть ее на кровать. Поиграю в ожидание. Она должна говорить со мной.

– Скажи мне, Анастейша, чего ты хочешь.

– Поцелуй меня отсюда досюда. – Она проводит пальцем от уха до ямки на горле.

С огромным удовольствием, мисс Стил.

Хватаю в горсть ее локоны, ласково тяну набок ее голову, наклоняюсь к шейке и ласкаю губами мочку уха. Она извивается от неги, а я уже оставляю сладкие и нежные поцелуи вдоль проведенной ею дорожки, а потом двигаюсь обратно. Она издает тихие горловые стоны.

Это страшно возбуждает.

Боже, я хочу раствориться в ней. Снова открыть ее для меня.

– Джинсы и трусики, – смущенно лепечет она, и я усмехаюсь возле ее горла. Удачная мысль.

Говори со мной, Ана.

Я в последний раз целую ее горло и встаю перед ней на колени, удивив ее. Запустив в джинсы большие пальцы, аккуратно стягиваю их, а потом и трусы. Любуюсь ее длинными ногами и восхитительной попкой, пока она сбрасывает с ног туфли и перешагивает через одежду. Ее глаза встречаются с моими. Я жду новой команды.

– Что теперь, Анастейша?

– Поцелуй меня, – отвечает она еле слышно.

– Куда?

– Ты знаешь.

Я прячу улыбку. Она в самом деле не может произнести это слово.

– Куда? – настаиваю я.

Она смущается еще сильнее, но с решительным и все же застывшим лицом показывает пальцем на свое сокровенное местечко.

– С огромным удовольствием, – смеюсь я, наслаждаясь ее смущением.

Медленно провожу пальцами вверх по ее ногам, потом хватаю ее за бедра и тяну их кверху, к моему рту.

Черт, я ощущаю запах ее возбуждения.

Мне уже и так было некомфортно в джинсах, но тут они вдруг стали малы на несколько размеров. Я веду языком по волосам на ее лобке (сумею ли я когда-нибудь убедить ее избавиться от них?), нахожу цель и начинаю лакомиться ею.

Господи, какая она милая. Офигенно милая.

Она стонет и вцепляется мне в волосы. Я не останавливаюсь. Мой язык гуляет вокруг ее клитора, дразнит, пробует.

– Кристиан, пожалуйста, – молит она.

Я замираю.

– Что «пожалуйста», Анастейша?

– Займись со мной любовью.

– Я и занимаюсь, – отвечаю я и тихонько дую на ее клитор.

– Нет, я хочу, чтобы ты вошел в меня.

– Точно?

– Пожалуйста.

Нет. Мне слишком нравится. Я продолжаю медленную, сладкую, похотливую пытку моей драгоценной, изысканной девочки.

– Кристиан… пожалуйста, – стонет она.

Я отпускаю ее и встаю; на моих губах осталась ее смазка, я гляжу на Ану затуманенным взором.

– Ну? – спрашиваю я.

– Что «ну»? – Она тяжело дышит.

– Я все еще одет.

Она в смущении открывает рот, не очень понимая, что я хочу от нее. Я поднимаю руки кверху: мол, сдаюсь.

Бери меня – я твой.

Она тянет руки к моей рубашке.

Черт побери. Нет. Я пячусь назад.

Я и сам забыл.

– Нет, нет, – протестую я.

Я имел в виду джинсы, детка. Она моргает, когда понимает, чего я прошу, и внезапно опускается на колени.

Ой! Ана. Что ты делаешь?

Неумело, неловкими пальцами она расстегивает ремень и ширинку и спускает джинсы.

А-а! Теперь у моего орла достаточно места.

Перешагиваю через джинсы и снимаю носки, а она стоит на коленях в позе повиновения. Что она придумала? Я стягиваю с себя трусы. Она протягивает руку, берет мое орудие и крепко сжимает, как я ей показывал.

Блин!

Она двигает рукой. Оу! Слишком резко. Почти болезненно. У меня вырывается стон, я напрягаюсь и закрываю глаза. Она стоит передо мной на коленях, я чувствую, как она держит меня… Это запредельно… Внезапно я чувствую на нем ее теплый, влажный рот. Она сосет. Слишком старательно.

– Ах… Ана… Ой, мягче. – Я ласково держу ее за затылок, и она глубже берет меня в рот, обхватывает губами, сильно сосет.

– Хватит, – шиплю я, у меня вырывается ругательство. Я выгибаю бедра, чтобы еще глубже войти в ее рот. Как хорошо.

Она делает это снова и снова, и это божественно. Она лижет язычком головку, дразня меня. Сегодня она все делает превосходно. Я нежусь под ласками ее умелого ротика и языка.

Боже. Как она хороша. Она снова берет меня глубоко в свой рот.

– Ана, хватит. Больше не надо, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Она лишает меня самоконтроля. Я не хочу сейчас кончать. Я хочу взорваться внутри ее, но она игнорирует меня и продолжает свои ласки.

Дразнит меня, блин!

– Ана, ты увлеклась. Так ты всего меня проглотишь, – рычу я.

Но она все-таки меня не слушается.

Хватит, женщина.

Схватив ее за плечи, я ставлю ее на ноги, быстро подхватываю и швыряю на кровать. Лезу в джинсы, вытаскиваю из заднего кармана презерватив, стягиваю через голову рубашку и бросаю рядом с джинсами. Ана распростерлась на кровати. Соблазнительно.

– Сними лифчик. – Она сразу садится и торопливо выполняет мою просьбу.

– Ляг. Я хочу посмотреть на тебя.

Она снова ложится на простыни, устремив на меня взгляд. Ее волосы растрепались и лежат на подушке, окружив голову восхитительным каштановым ореолом. От возбуждения ее тело окрасилось нежно-розовым. Соски затвердели и зовут меня; длинные ноги раздвинуты.

Она восхитительна.

Я рву фольгу и натягиваю резинку. Учащенно дыша, она наблюдает за моими действиями. Ждет меня.

– Красиво смотришься, Анастейша Стил.

И ты моя. Снова.

Забравшись на кровать, я целую ее лодыжки, коленки, ляжки, бедра, нежный животик, щекочу языком ее пупок. Она вознаграждает меня громкими стонами. Я лижу языком одну ее грудь, потом другую. Беру в рот сосок, ласкаю его, тяну, и он твердеет в моих губах. Я тяну еще сильнее; Ана, обезумев, извивается подо мной, кричит.

Потерпи, малышка.

Отпустив этот сосок, дарю свое внимание его близнецу.

– Кристиан, пожалуйста.

– Что «пожалуйста»? – бормочу я, уткнувшись в ее груди и наслаждаясь ее жаждой.

– Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

– Прямо сейчас?

– Да-да, пожалуйста.

Она задыхается и отчаянно молит меня, как мне и хотелось. Я раздвигаю коленом ее ноги. Ах, я тоже хочу тебя, малышка. Я замираю над ней, готовый к действиям. Я хочу подольше насладиться этим моментом, когда я снова возвращаю себе мою прекрасную девочку, ее волшебное тело. Ее потемневшие, затуманенные глаза встречаются с моими, и я медленно, медленно вхожу в нее.

Блин. Какая она чудесная. Такая тугая. Такая сладкая.

Она приподнимает навстречу мне свои бедра, запрокидывает голову, выпячивает подбородок и беззвучно раскрывает рот. Она хватает меня за плечи и стонет, стонет без умолку. Какие прекрасные звуки. Я обхватываю руками ее виски, выхожу из нее и снова скольжу внутрь. Ее пальцы находят мои волосы, погружаются в них, а я медленно двигаюсь, наслаждаясь ее тесным теплом, наслаждаясь каждым ее дюймом.

Взгляд затуманен, рот раскрыт, дыхание неровное. Она великолепна.

– Быстрее, Кристиан, быстрее… пожалуйста, – умоляет она.

Твое желание для меня закон, малышка.

Мои губы находят ее, властно, по-хозяйски, и я ускоряю ритм – беспощадно, мстительно. Черт побери, как она прекрасна. Как я скучал по ней. Как я скучал по всему. Теперь я снова дома. Она – мой дом. Она для меня все. И я таю, входя в нее вновь и вновь.

Она разгорается, трепещет, достигая вершины.

Ох, малышка, да, да. У нее напрягаются ноги. Она близка к…

– Давай, малышка. Помоги мне, – шепчу я сквозь стиснутые зубы.

Она кричит, взрываясь вокруг меня, вонзает в меня ногти и еще крепче прижимается ко мне. Я тоже выливаю в нее свою жизнь и душу.

– Ана! Ох, Ана!

Мое тело расслабляется, придавливает ее своей тяжестью, я утыкаюсь носом в ее шею, вдыхаю восхитительный, умопомрачительный аромат Аны.

Она опять моя.

Моя.

Никто не заберет ее у меня, а я сделаю все, что в моей власти, чтобы ее удержать.

Отдышавшись, опираюсь на локти и беру Ану за руки. Ее глаза распахиваются навстречу мне. Сейчас они синее синего, ясные и сытые. Она дарит мне робкую улыбку, а я трусь кончиком носа об ее нос и пытаюсь найти слова, способные выразить мою благодарность. Не найдя ничего, я ласково целую ее в губы и с неохотой выхожу из нее.

– Я скучал по нашей близости.

– Я тоже, – признается она.

Я беру ее за подбородок и целую еще раз.

Спасибо тебе, спасибо, спасибо за то, что ты даешь мне второй шанс.

– Не бросай меня, – шепчу я. Никогда. И я переношусь в исповедальню и раскрываю свою темную тайну: мою потребность в ней.

– Хорошо, – отвечает она с нежной улыбкой, заставляющей сердце трепетать. Одним простым словом она исцеляет мою израненную душу. Я окрылен.

Моя судьба в твоих руках, Ана. Я весь в твоих руках с тех пор, как встретил тебя.

– Спасибо за айпад, – добавляет она, прерывая мои непростые размышления.

Это мой первый подарок, который она приняла с благодарностью.

– Я очень рад, что он тебе нравится, Анастейша.

– Какая у тебя самая любимая песня в подборке?

– Ну, это мой секрет, – дразню я. Пожалуй, песни «Колдплей», они самые классные.

Урчит в животе. Я жутко голоден, а я этого не терплю.

– Пойдем, девочка! Приготовь мне пожрать. Я умираю от голода. – Я сажусь и тяну ее к себе на колени.

– Девочка? – повторяет она, хихикая.

– Девочка. Еды мне. Скорее. Пожалуйста, – приказываю я грубым голосом, как пещерный человек, а сам вдыхаю запах ее волос.

– Ну, раз вы так просите, сэр, я немедленно примусь за готовку.

Она, извиваясь, слезает с моих коленей.

Оу!

Слезая, она задевает за подушку и сдвигает ее. Из-под нее появляется сдувшийся воздушный шарик с надписью «Чарли Танго». Я беру его и озадаченно смотрю на Ану. Откуда он у нее?

– Это мой шарик, – заявляет она.

Ах да, Андреа прислала шарик вместе с цветами, когда Ана и Кэтрин переехали в эту квартиру. Что он тут делает?

– В твоей постели?

– Да. Он составлял мне компанию.

– Счастливый «Чарли Танго», – улыбаюсь я.

Она отвечает на мою улыбку, запахивая халат на своем красивом теле.

– Это мой шарик, – предупреждает она, выходя из спальни.

Ишь какая собственница, эта мисс Стил!

Когда она уходит, я стаскиваю резинку и бросаю в мусорную корзину. Откидываюсь на подушки и рассматриваю шарик. Она хранила его и даже держала возле себя, когда спала. Каждый раз, когда я стоял возле ее дома, тоскуя по ней, она лежала на этой кровати, свернувшись калачиком, тосковала по мне и держала этот шарик.

Она любит меня.

Внезапно меня захлестывают противоречивые эмоции, а к горлу подступает паника.

Разве такое возможно?

Ведь она тебя не знает, Грей.

Черт побери.

Не зацикливайся на негативе.  – В моем сознании возникают слова Флинна. – Фокусируй свое внимание на позитиве.

Что ж, она снова моя. Мне надо только удержать ее. Надеюсь, что мы проведем вместе все выходные и снова сблизимся.

Блин. Завтра я должен быть на отцовском мероприятии «Справимся вместе».

Я мог бы его пропустить – но тогда мать никогда мне этого не простит.

Интересно, захочет ли Ана со мной поехать?

Если она согласится, ей понадобится маска.

Поднимаю с пола телефон и пишу Тейлору. Я знаю, что в это утро он навещает свою дочку, но надеюсь, что он сможет достать для нас маску.

Ана умеет готовить. Жареные овощи восхитительно вкусные. Поев, немного успокаиваюсь. Не помню, когда я был с ней таким спокойным и непринужденным. Мы с ней сидим на полу, слушаем музыку, льющуюся из моего айпода, едим и пьем охлажденное пино гриджио. Более того, мне радостно видеть, с каким аппетитом она ест. Она проголодалась не меньше моего.

– Как вкусно. – С удовольствием ем каждую вилку.

В ответ на комплимент она краснеет и убирает за ухо выбившуюся прядь.

– Обычно готовлю я. Кейт не любит с этим возиться.

Она сидит рядом со мной, поджав по-турецки ноги. На ней линялый халатик приятного кремового цвета. Когда Ана наклоняется вперед, он распахивается, и я любуюсь нежными шариками ее грудей.

Грей, веди себя хорошо.

– Тебя научила мать? – спрашиваю я.

– Не совсем, – смеется она. – Когда у меня проснулся интерес к кулинарии, моя мама жила с Супругом-номер-три в Техасе. А Рэй, если бы не я, питался бы тостами и фастфудом.

– Почему ты не осталась с матерью в Техасе?

– Ее муж Стив и я… – Она замолкает, ее лицо омрачается, по-видимому, неприятными воспоминаниями. Я жалею, что задал такой вопрос, и хочу переменить тему, но она продолжает: – Мы не ладили. И я скучала без Рэя. Ее брак со Стивом длился недолго. Вероятно, опомнилась. Она не любит говорить о нем, – спокойно добавляет Ана.

– Так что ты осталась у отчима.

– Я очень недолго жила в Техасе. Потом вернулась к Рэю.

– Похоже, ты заботилась о нем.

– Пожалуй.

– Ты привыкла заботиться о других.

Но ведь надо все наоборот.

Она поворачивается и смотрит на меня.

– В чем дело? – Она озабочена.

– Я хочу заботиться о тебе. – Во всех отношениях. Простые слова, но за ними стоит все, что мне дорого. Кажется, она растерялась.

– Я уже заметила, – шепчет она. – Только ты делаешь это странным образом.

– По-другому я не умею. – Я только учусь. Такие отношения – новая для меня сфера. Я не знаю правила. А прямо сейчас я хочу заботиться об Анастейше и подарить ей весь мир.

– Я все-таки злюсь на тебя за покупку SIP.

– Знаю, малышка, но твоя злость меня не остановит.

– Что я скажу моим коллегам, Джеку? – Она серьезно обеспокоена. Но тут в моей памяти всплывает та картинка: Хайд сидит в баре, прижимается к ней, скалит зубы, обхаживает.

– Этот хрен еще у меня дождется.

– Кристиан! Он мой босс.

Скоро он перестанет им быть.

Она хмурится на меня, а я не хочу ее сердить. Нам так классно вместе. «Как вы расслабляетесь?» – спросила она у меня во время интервью. Ну, Ана, вот так я и расслабляюсь, сижу с тобой на полу, ем жареную курятину. Она все еще хмурится, размышляет над ситуацией, сложившейся на работе, несомненно, обдумывает, что сказать об этом коллегам.

Я решил предложить ей простое решение.

– Не говори им.

– Чего не говорить?

– Что я их купил. Договор о намерениях был подписан вчера. О сделке будет объявлено через четыре недели, когда руководство SIP выполнит кое-какие условия и внесет изменения в издательскую политику.

– О-о… я могу оказаться без работы? – встревожилась она.

– Искренне сомневаюсь в этом. – Не окажешься, если этого не хочешь.

Она щурит глаза.

– Если я найду другую работу, ты купишь и ту компанию?

– Но ведь ты не собираешься уходить, верно? – Господи, я потратил целое состояние на приобретение этой фирмы, а она говорит, что уйдет!

– Возможно. Я не уверена, что ты позволишь мне выбирать.

– Да, я куплю и ту компанию.

Это может дорого мне обойтись.

– Тебе не кажется, что ты переходишь все пределы разумного? – В ее голосе звучит легкий сарказм.

Может быть…

Она права.

– Да. Я полностью отдаю себе отчет в том, как это выглядит, – признаюсь я.

– Спасибо доктору Флинну, – бормочет она, закатывая глаза от досады. Я хочу отругать ее за это, но она встает и протягивает руку за моей пустой чашкой.

– Десерт хочешь? – говорит она с натянутой улыбкой.

– Конечно! Ты можешь мне что-то предложить? – усмехаюсь я, игнорируя ее недовольство.

Ты лучший десерт, малышка.

– Не меня, – поспешно говорит она, словно прочитав мои мысли. – У меня есть мороженое. Между прочим, ванильное, – добавляет она и смеется, словно вспомнила старую шутку.

Ого, Ана. Ситуация исправляется.

– В самом деле? Думаю, мы можем придумать что-нибудь интересное.

Будет прикольно. Я вскакиваю с ковра, предвкушая новую забаву. Действующие лица:

Она.

Я.

Мы с ней.

– Я могу остаться? – спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя, на ночь?

– По-моему, это предполагалось с самого начала.

– Хорошо. Где мороженое?

– В духовке. – К ней вернулась ее ехидная усмешка.

Ну, Анастейша Стил, у меня зудит и чешется ладонь.

– Сарказм – низшая форма остроумия, мисс Стил. Я ведь могу и отшлепать тебя.

Она вскидывает брови.

– Ты захватил с собой серебряные шарики?

Меня разбирает смех. Вот это хорошая новость. Значит, она нормально относится к справедливым наказаниям. Но мы отложим это на другой раз. Я хлопаю себя по карманам рубашки и джинсов, словно ищу шарики.

– Знаешь, как это ни смешно, но я не ношу с собой запасной комплект. В офисе он мне без надобности.

Она ахает и изображает удивление.

– Очень рада это слышать, мистер Грей. А еще, кажется, вы сказали, что сарказм – низшая форма остроумия.

– Анастейша, мой новый девиз таков: «Если ты не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».

Она раскрывает рот. И молчит, онемев.

Да!

Почему мне с ней так весело?

Я направляюсь к холодильнику, ухмыляясь как дурак, открываю морозилку и достаю коробку ванильного мороженого «Бен & Джерри».

– Это нам подойдет. – Я показываю коробку. – «Бен & Джерри & Ана». – Достаю из ящика стола ложку.

Поднимаю глаза на Ану. Читаю жадность в ее глазах и не знаю, к чему эта жадность относится – ко мне или к мороженому. Надеюсь, к нам обоим.

Пора поиграть, детка.

– По-моему, тебе сейчас слишком жарко. Ты перегрелась. Я буду охлаждать тебя. Пойдем.

Протягиваю ей руку и с восторгом вижу, как она берет ее. Она тоже хочет играть.

В спальне полумрак, ночник на столике совсем тусклый. Возможно, раньше Ану это устраивало, но, судя по ее недавнему поведению, теперь она меньше робеет и не стесняется своей наготы. Ставлю мороженое на ночной столик, снимаю с кровати пуховое одеяло и обе подушки, кладу их горкой на пол.

– У тебя ведь найдется смена простыней, верно?

Она кивает, наблюдая за мной из дверей. На кровати лежит съежившийся «Чарли Танго».

– Не испачкай мой шарик! – предупреждает она, когда я беру его в руки.

Я бросаю шарик и смотрю, как тот плавно падает на одеяло.

– И не собираюсь, малышка. Я испачкаю тебя и эти простыни. – Мы все будем липкими, простыни тоже.

Теперь важный вопрос: захочет ли она?

– Я привяжу тебя, согласна? – шепчу я.

В наступившей тишине я слышу, как она тихонько охает.

О, этот звук.

– Ладно, – разрешает она.

– Только руки. К кровати. Мне так нужно.

– Ладно, – повторяет она.

Я иду к ней, глядя ей в глаза.

– Мы возьмем вот это.

Я хватаюсь за пояс ее халата и медленно тяну. Халат распахивается, обнажая тело Аны, я снова тяну и вытаскиваю пояс из петель. Легким движением сталкиваю халат с ее плеч, и тот ложится у ног. Ана не прячет глаза и не делает попытку прикрыть тело.

Молодец, Ана.

Провожу костяшками пальцев по ее щеке. У нее такая гладкая кожа, словно атласная. Я быстро целую ее в губы.

– Ложись на спину.

Пора начинать, малышка.

Я чувствую волнение Аны, когда она выполняет то, что я говорю, и ложится на кровать. Стоя над ней, я пользуюсь моментом и любуюсь ею.

Моя девочка.

Моя изумительная девочка. Длинные ноги, тонкая талия, превосходная грудь. Безупречная кожа сияет даже в полумраке, а в глазах горит страсть. Ана ждет продолжения.

Как мне повезло. Какой я счастливый.

Мое тело наливается мужской силой.

– Я могу смотреть на тебя весь день, Анастейша.

Ползу по матрасу, который проминается под моими коленями, и сажусь верхом на Ану.

– Руки над головой, – командую я.

Она немедленно подчиняется, и я обвязываю концом пояса ее левое запястье и продеваю ткань через металлические прутья в изголовье кровати. Резко дергаю, ее рука вытягивается. Так же крепко привязываю и правое запястье.

Вот так.

Какое прекрасное зрелище…

Полный благодарности, я быстро чмокаю ее в губы и слезаю с кровати. Выпрямляюсь и стаскиваю через голову рубашку. Расстегиваю джинсы и сбрасываю их на пол. Кладу на столик презерватив.

Ладно. Что дальше?

Снова встав в изножье кровати, я хватаю ее за лодыжки и тяну на себя. Теперь ее руки окончательно вытянулись. Чем меньше она сможет двигаться, тем острее будут ее ощущения.

– Так-то лучше, – бормочу я.

Взяв мороженое и ложку, возвращаюсь на кровать и опять сажусь на Ану верхом. Она закусывает нижнюю губу, когда я поднимаю крышку и пытаюсь воткнуть ложку в ванильную массу.

– Хм-м… оно еще твердовато. – Я прикидываю, не намазать ли мне мороженым мое орудие, а потом вставить ей в рот. Но оно холодное, и эффект может получиться нежелательный – от холода я просто съежусь.

Получится неинтересно.

– Великолепно. – Я облизываю губы, мороженое тает у меня во рту. – Поразительно, каким вкусным может быть простое ванильное мороженое. – Я гляжу на Ану. Она улыбается мне, ее лицо светится от радости. – Хочешь попробовать?

Она кивает – по-моему, как-то неуверенно.

Зачерпываю еще одну ложку и протягиваю ей. Она открывает рот, и тогда я быстро проглатываю его. Это все равно что отобрать у малыша конфетку.

– Слишком вкусно, чтобы делиться, – дразню я.

– Эй! – протестует она.

– Как, мисс Стил, вы любите ванильное мороженое?

– Да, – отвечает она и удивляет меня, пытаясь сбросить с себя. Но у нас слишком разные весовые категории.

Я смеюсь.

– Ах, мы сердимся! Я бы поостерегся на твоем месте.

Она затихает.

– Хочу мороженого! – хнычет она и обиженно на-дувает губки.

– Ладно уж, мисс Стил, ведь вы так порадовали меня сегодня. – Я зачерпываю мороженое и подношу ложку к ее губам. Она с удивлением смотрит на меня, но раскрывает губы, и я кладу мороженое в ее рот. Моя эрекция усиливается, когда я воображаю, как эти губки смыкаются вокруг меня.

Всему свое время, Грей.

Ласково вынимаю ложку из ее рта и зачерпываю еще мороженого. Ана с жадностью съедает вторую ложку. Оно уже не такое твердое и начинает подтаивать от тепла моей руки, которая держит коробку. Я медленно кормлю ее еще одной ложкой мороженого.

– Эге, вот как можно заставить тебя есть – путем принудительного кормления. Надо иметь это в виду.

Она плотно сжимает губы, когда я предлагаю ей еще. В глазах сверкает вызов, она мотает головой. Наелась. Я наклоняю ложку над Аной. Растаявшее мороженое капает ей на горло, на ключицы. У нее раскрывается рот.

О да, малышка.

Наклонившись, слизываю мороженое языком.

– Хм-м. Мисс Стил, оказывается, так мороженое еще вкуснее.

Она пытается освободить руки, дергает за пояс, но путы крепко ее держат. Следующую ложку я выливаю на ее груди и соски и с удовольствием наблюдаю, как каждый сосок напрягается от холода. Обратной стороной ложки я размазываю мороженое по ее коже. Ана извивается подо мной.

– Холодно? – спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, слизываю сладкие струйки, сосу ее груди, тяну губами за соски. Она закрывает глаза и стонет.

– Поделиться с тобой? – Я беру в рот полную ложку мороженого, немного проглатываю, потом целую Ану и всовываю свой язык и мороженое в ее ждущий рот.

Бен & Джерри &. Ана.

Изощренно.

Я выпрямляюсь и отодвигаюсь назад. Теперь я сижу на ее ляжках и лью из ложки растаявшее мороженое так, чтобы образовалась дорожка от горла до середины живота. Большой комок я кладу на пупок Аны. Ее глаза широко раскрываются, я вижу в них удивление и страсть.

– Ну вот, – предупреждаю я. – Лежи спокойно, иначе все мороженое окажется на постели.

Я опять кладу в рот полную ложку и возвращаюсь к ее грудям, сосу своими холодными губами и языком поочередно каждый сосок. Вылизываю ее тело там, где остались капли мороженого. Она извивается подо мной, ее бедра пульсируют в знакомом ритме.

Ох, малышка, если ты будешь лежать тихо, ты почувствуешь все еще сильнее.

Я съедаю остатки мороженого с ее пупка и вылизываю его языком.

Она липкая. Но не всюду.

Пока еще.

Я стою на коленях между ее ляжками и делаю новую дорожку из мороженого от пупка через лобок к конечной цели. Капаю остатками мороженого на ее набухший клитор. Ана громко кричит и напрягает ноги.

– Тише, тише. – Наклонившись, я медленно дочиста вылизываю ее тело.

– Ох… пожалуйста… Кристиан…

– Я знаю, малышка, знаю, – шепчу я, а язык делает свое дело.

Ее ноги снова напрягаются. Она вот-вот кончит.

Отставив коробку с мороженым (та тут же падает на пол), я вставляю в нее один палец, потом другой, наслаждаясь теплом, сочностью и готовностью принять меня, и ласкаю ее, щупаю, зная, что она близка к оргазму, что он неминуем.

– Вот так, – бормочу я, а мои пальцы медленно входят и выходят из нее.

Она издает сдавленный крик, ее тело бьется в конвульсиях вокруг моих пальцев.

Да.

Я убираю руку и беру пакетик из фольги. И хотя не терплю эти резинки, натягиваю ее на себя за секунду. Стою над ней, жду, когда она опомнится от оргазма, потом резко вхожу в нее.

– О да! – У меня вырывается стон блаженства.

Она божественная.

Моя богиня.

Но она вся липкая. Вся. Я прилипаю к ней при каждом касании, и это немного мешает. Я выхожу из нее и ставлю ее на локти и колени.

– Вот так, – бормочу я и развязываю пояс.

Теперь ее руки свободны. И тогда я сажаю ее спиной вперед на себя. Обхватываю ладонями ее груди, мягко тереблю соски. Она со стонами запрокидывает голову, на мое плечо. Я ласкаю ее, покусываю ей шею и одновременно двигаю бедрами, медленно входя в нее все глубже и глубже. Она пахнет яблоками, ванилью и Аной.

Мой любимый запах.

– Знаешь ли ты, как много для меня значишь? – шепчу я ей на ухо, когда она в экстазе запрокидывает голову.

– Нет, – шепчет она.

Я смеюсь и шутливо сжимаю пальцами ее горло.

– Знаешь, знаешь. Я никуда тебя не отпущу.

Никогда.

Я люблю тебя.

– Ты моя, Анастейша.

– Да, твоя.

– Я забочусь обо всем, что принадлежит мне, – шепчу я и кусаю ее за мочку уха.

Она вскрикивает.

– Правильно, малышка, я хочу слышать твой голос.

Я хочу заботиться о тебе.

Одной рукой обнимаю ее за талию, прижимая к себе, другой хватаю за бедро. И продолжаю входить в нее. Вместе со мной она поднимается и падает, кричит, стонет. Пот течет по моей спине, со лба, по груди, наши руки скользят по телу, когда она садится верхом на меня. Она сжимает кулаки и замирает, ее ноги сжимают меня, глаза закрыты, она беззвучно кричит.

– Давай, малышка, – рычу я сквозь стиснутые зубы, и после этого она взрывается, выкрикнув искаженную версию моего имени. Я следую за ней, и мы вместе погружаемся в блаженную агонию.

Мы лежим без сил на кровати, я обнимаю ее. Мы тяжело дышим, липкие, сладкие. Ее волосы щекочут мне губы. Я вздыхаю.

Неужели так будет всегда?

С ума сойти.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь этими мирными, спокойными минутами.

Через некоторое время она шевелится.

– Я боюсь моей любви к тебе, – бормочет Ана. Она чуть хрипит.

– Я тоже. – Больше, чем ты думаешь.

– Вдруг ты меня бросишь?

Что? Почему это я брошу ее? Я пропаду без нее.

– Я никуда не денусь, Анастейша. По-моему, я даже не смогу никогда насытиться тобой.

Она поворачивается в моих объятиях и глядит на меня. О чем она думает в это мгновение? Понятия не имею. Она тянется ко мне и целует. Нежно целует.

Что она думает, черт побери?

Заправляю ей за ухо прядь волос. Как мне убедить ее, что я с ней надолго, что я не брошу ее и буду с ней столько, сколько она захочет.

– Мне никогда еще не было так плохо, как после нашей ссоры, Анастейша, когда ты ушла. Я сделаю все, что угодно, горы сдвину, лишь бы не страдать вновь, как в тот раз.

Кошмары. Сознание своей вины. Отчаяние, затягивавшее меня в бездонную пропасть.

Блин. Возьми себя в руки, Грей.

Нет. Я больше никогда не хочу, чтобы это повторилось.

Она опять касается меня губами, и поцелуй успокаивает меня.

Не думай об этом, Грей. Думай о чем-нибудь другом.

Тут я вспоминаю о бале-маскараде, который устраивают родители.

– Ты поедешь со мной завтра к моему отцу на торжественный летний прием? Это ежегодная благотворительная акция. Я уже обещал, что приду. – Затаив дыхание, жду ее ответа.

Это свидание.

Настоящее свидание.

– Конечно, пойду. – Лицо Аны озаряется радостью, но тут же тускнеет.

– Что ты помрачнела?

– Так, ничего.

– Скажи мне, – настаиваю я.

– Мне нечего надеть.

Да. Верно.

– Ты не обижайся и не сердись, но у меня дома остались все вещи, купленные для тебя. Я уверен, что там найдется парочка платьев.

– Да ладно? – Она недовольно надувает губы.

– Да, у меня не поднимались руки избавиться от них.

– Почему?

Ты знаешь почему, Ана. Я глажу ее волосы, надеясь, что она поймет. Я хотел, чтобы ты вернулась, вот и берег их для тебя.

Она сокрушенно качает головой.

– Вы, как всегда, непредсказуемы, мистер Грей.

Я хохочу, потому что это верно. Кроме того, я мог бы сказать ей то же самое.

– Я вся в мороженом. Приму душ.

– Я тоже.

– Жалко, что мы не поместимся там вдвоем. Ты ступай, а я постелю чистое белье.

Ее ванная по размеру почти такая же, как моя душевая кабина. А таких крошечных душевых кабин, как здесь, я вообще не видел. Я практически упираюсь лицом в головку душа. Зато обнаруживаю источник благоухания ее волос. Шампунь «Зеленое яблоко». Стоя под струями душа, открываю крышку флакона, закрываю глаза и с наслаждением вдыхаю аромат.

Ана.

Пожалуй, надо добавить этот шампунь в список миссис Джонс. Я открываю глаза. Ана глядит на меня, уперев руки в бока. К моему разочарованию, она надела халатик.

– Какая маленькая кабина, – сетую я.

– Я ведь тебе говорила. Ты нюхал мой шампунь?

– Возможно, – усмехаюсь я.

Она смеется и протягивает мне полотенце; на нем рисунок – корешки классических книг. Ана прежде всего библиофил. Я быстро чмокаю ее и обертываю полотенце вокруг талии.

– Возвращайся быстрее. Очень прошу.

Лежа в ее постели, я разглядываю комнату. Вид нежилой. Три стены кирпичные, четвертая бетонная – и все голые. Ане было некогда наводить уют, распаковывать вещи. У нее была депрессия. И виноват в этом я.

Я закрываю глаза.

Я хочу, чтобы она была счастлива.

Счастливая Ана.

Я улыбаюсь.