Онлайн чтение книги Мост мертвеца Dead Man's Bridge
Глава 4

Пересекая площадку, покрытую пятнами солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву, и направляясь в кабинет Джордана Лэнгфорда, я размышлял, насколько вероятно то, что я спущусь еще на одну ступеньку карьерной лестницы и встану за стойку бара в таверне «Фолл-Крик».

Впереди меня на вымощенной плиткой дорожке студент бросил летающую тарелку ирландскому сеттеру. Подпрыгнув высоко в воздух, собака крепко зажала зубами тарелку и убежала за памятник Фрэнсису Чаннингу Барлоу, генералу северян времен Гражданскойвойны.

Кабинет Джордана находится на последнем этаже Гастингс-Холла, гранитного здания со средневековыми парапетами и каменными химерами по углам. Он занимает целый этаж, и из него открывается впечатляющий вид на студенческий городок и озеро за ним. Из приемной даже можно разглядеть мой домик.

Когда я вошел в наружные стеклянные двери, девушка, сидящая за столом в приемной, подняла на меня взгляд. Очевидно, это была студентка-стажер. Посреди ее светлых волос, обрывающихся на затылке так, словно их обкорнали садовыми ножницами, проходила бордовая полоса шириной в пару дюймов. На столе перед ней лежал раскрытый «Источник»[9]«Источник» – роман американской писательницы и философа Айн Рэнд; входит в число самых известных произведений американской литературы. в мягком переплете.

Сняв фуражку, я сказал:

– Я здесь, чтобы увидеться с императором колледжа Сент-Эндрюс, если он в настоящий момент находится у себя в покоях.

Девушка улыбнулась, открывая два ряда стальных брекетов. У нее за спиной из кабинета вышел Джордан, поглощенный чтением документов в папке, которую он держал в руках. Бросив папку на стол секретарши, президент повернулся и увидел меня.

– Знаете, на кого вы похожи? – спросила стажерка, прижимая к подбородку ластик на конце карандаша.

Я покачал головой.

– На моего любимого актера.

– И на какого же?

– На Харрисона Форда. Пока он еще не постарел.

– Я его незаконнорожденный сын, – сказал я.

– Вы меня разыгрываете? – Она широко раскрыла глаза.

– Джейк! – окликнул меня из противоположного конца приемной Джордан Лэнгфорд.

Я проследовал за ним в кабинет и закрыл за собой дверь. Под потолком высотой двенадцать футов сверкал полировкой массивный письменный стол из орехового дерева, стоящий перед окнами в свинцовых переплетах. На стене над камином господствовал портрет маслом Бенджамина Франклина. Когда я приходил сюда в предыдущий раз, его не было.

– Твой пикап незаконно стоял на месте, выделенном проректору, – сказал Джордан. – Она вызвала эвакуатор.

– Ты меня за этим пригласил? – спросил я.

Он смерил меня взглядом:

– В этой форме ты выглядишь нелепо.

– Спасибо.

Сам Джордан был в темно-сером двубортном костюме, белой сорочке и широком галстуке в красный горошек. У него за спиной на стене почета, среди прочих, были его фотографии вместе с Бушем-старшим, Клинтоном, Обамой, Нельсоном Манделой и Бейонсе[10]Бейонсе Жизель Ноулз-Картер (р. 1981) – популярная американская певица, актриса, композитор.. Сам я лично встречался с двумя из этих президентов. Один из них даже прикрепил мне на грудь медаль. Что касается внешности и манер, Джордан харизматичностью превосходил их обоих.

– Я так понимаю, сегодня утром ты первый прибыл на место происшествия на мосту, – сказал он.

– Да, если не считать того типа, кто помог бедолаге перелезть через перила. А ты сам что там делал?

Я почувствовал, что этот вопрос его смутил. Я знаю Джордана еще с тех пор, как мы жили в одной комнате в общежитии, и мне было хорошо известно, как именно он реагирует практически на любую ситуацию. Какое-то время Джордан пристально смотрел на меня, словно взвешивая, сказать ли мне правду.

– Скажем так: я просто случайно проезжал мимо, – наконец сказал он.

– В шесть часов утра, в белом костюме для тенниса?

– Давай оставим этот разговор, Джейк.

Хорошо, я не буду расспрашивать.

– Джанет Морго говорит, ты не считаешь, что смерть Денниса Уитли была самоубийством.

– Совершенно верно.

Наконец я вспомнил, кто такой Деннис Уитли, – точнее, кто такой он был. Хотя я и не узнал сильно искаженные черты его лица, когда он висел под мостом, это был тот самый человек, который прославился, создав сеть ресторанов быстрого питания, призванную бороться со склонностью Америки к полноте. Уитли прославил колледж Сент-Эндрюс.

– В настоящий момент мы стараемся избежать ненужной огласки, – сказал Джордан. – Наверное, ты понимаешь почему.

– Да, – кивнул я.

Я вспомнил Денниса Уитли по серии смешных самокритичных рекламных роликов, в которых тот предлагал американцам бесплатные блюда в подарок за то, что они похудеют.

Уитли установил в каждом своем ресторане подсоединенные к компьютеру точные электронные весы, чтобы каждый посетитель в любом месте мог зафиксировать свой текущий вес. Он стал мультимиллиардером и входил в двадцатку богатейших людей Америки по версии журнала «Форбс».

– Но это еще не всё, – продолжал Джордан. – Деннис Уитли был смертельно болен; все последние недели он находился в подавленном состоянии. Мы разговаривали с ним практически ежедневно. У него был рак поджелудочной железы, начались метастазы… По его словам, врачи давали ему от силы пять недель жизни, а своей жене он ничего не сказал.

– Почему? – спросил я.

– До самого недавнего времени ему казалось, что он вылечился, – сказал Джордан. – Однако несколько недель назад началось ухудшение, и дальше все стремительно покатилось в пропасть. Ивлин Уитли очень… впечатлительная. Деннис не хотел ее тревожить.

– Сейчас она вышла на тропу войны.

– Ивлин также не знает, что две недели назад Деннис пожертвовал колледжу пятьдесят миллионов долларов. Я собирался объявить об этом в понедельник на собрании попечителей.

– Кому еще известно об этом пожертвовании?

– Насколько я знаю, никому, кроме финансового управляющего Уитли. В отличие от большинства других крупных подношений, которые мы получаем, дар Денниса никак не был ограничен. Никаких привязанных к нему ниточек. Он просто сказал: «Джордан, подыщи этим деньгам хорошее применение».

– Колледж уже получил деньги?

– В настоящий момент они находятся на моем личном дискреционном счету.

– Как ты намереваешься с ними поступить?

– Основать центр изучения проблем глобального потепления имени Уитли, – сказал Джордан.

Раздался стук в дверь, и в кабинет просунулась голова секретарши:

– Вам снова звонит из Вашингтона конгрессмен Корнуэлл.

– Передай Сэму, что я ему перезвоню, – непринужденно улыбнулся Джордан, опускаясь на кожаный диван. – Дженни, десять минут никто не должен мне мешать.

– Разумеется, – ответила секретарша, закрывая дверь.

Улыбка Джордана исчезла.

Бросив фуражку на другой диван, я уселся напротив. Даже несмотря на то, что мы были одного возраста, Джордан определенно выглядел моложе. Его темно-коричневая кожа оставалась такой же гладкой, без морщин, как и в тот день, когда мы впервые встретились в колледже. При росте шесть футов он по-прежнему был стройным и поджарым. И только на висках его коротко подстриженные черные волосы теперь были слегка тронуты сединой.

– Давненько я тебя не видел, – сказал Джордан, внимательно глядя мне в лицо своими темными глазами. – Как идут дела?

– Делать мне абсолютно нечего, – ответил я. – И с этой задачей я справляюсь великолепно.

– Когда-то у тебя много чего получалось великолепно.

– Да… но я уже давным-давно вышел в отставку.

– Сказать, что твоей квалификации с лихвой хватает для работы в службе безопасности студенческого городка, – это ничего не сказать.

И он был прав.

– Послушай, Джордан, я очень признателен тебе за это место. Перспективы у меня были никудышные. Или я соглашался на него, или отправлялся выбивать деньги у несостоятельных кредиторов.

– Джанет Морго хочет тебя выгнать, – заявил Джордан. – На прошлой неделе она сказала мне, что ты оказываешь дурное влияние на остальных. Она попросила подыскать тебе какую-нибудь другую работу… быть может, в службе доставки.

– Если честно, я и сам подумывал о том, чтобы уйти, – сказал я, решив не заводить разговор о своем временном отстранении от дел.

– И чем ты собираешься заняться? – скептически спросил он.

– Намереваюсь побороться на предстоящих выборах с конгрессменом Корнуэллом, – сказал я. – У меня здесь просто ошеломительная поддержка. Я уже ощущаю ее в таверне «Фолл-Крик».

– С Джанет я сам разберусь, – усмехнувшись, сказал Джордан. – Порой с ней приходится нелегко, но она гораздо лучше своего предшественника, уж поверь мне. Ты его не видел, но это был верзила с внешностью неандертальца и таким же интеллектом.

– Трудно в это поверить.

– Ну, что еще новенького? – спросил Джордан так, словно располагал всем временем на свете. Не было никаких сомнений, что ему от меня что-то нужно, но я понятия не имел, что именно.

– Двое студентов считают, что в сегодняшнем матче я должен выйти на поле защитником, – сказал я.

– Если Танк готов выйти на поле, я ничего не имею против.

В прошлом мы с Джорданом играли в связке в студенческой команде Сент-Эндрюс, в составе которой даже выиграли национальный чемпионат в третьем дивизионе. У Джордана было телосложение Эммита Смита[11]Эммит Смит (р. 1969) – знаменитый игрок в американский футбол, выступал в студенческой и профессиональной лигах., а бегал он как олень. Я же устремлялся прямо вперед, как таран, собирая кучу-малу. Джордан был включен в символическую любительскую сборную США и был назван самым ценным ее игроком. А мне пришлось менять коленный сустав на левой ноге.

– Итак, давай перейдем к делу. Что тебе нужно, Джордан?

Встав, президент подошел к открытому окну и уставился на площадку. Я ждал, когда он выложит мне, что у него на уме. Предположительно это было как-то связано со смертью Денниса Уитли. Неудивительно – как-никак он перевел такие большие деньги…

– Не сомневаюсь, ты помнишь, Джейк, было время, когда я искренне заботился об улучшении условий жизни, – раздельно произнес Джордан, словно зачитывая текст диктанта.

Наступила пауза. Похоже, он ждал от меня подтверждения. Я ничего не сказал.

– Благодаря доктору Кингу, Медгару Эверсу[12]Мартин Лютер Кинг (1929–1968) – баптистский проповедник, видный борец за гражданские права американских негров, убит; Медгар Эверс (1925–1963) – известный борец за гражданские права негров, убит расистом. и другим, проложившим сияющий путь, я получил возможность исследовать эти границы… через наследие, купленное кровью. Я всегда помнил это. После того как ушел из Корпуса мира[13]Корпус мира – независимая гуманитарная организация, отправляющая добровольцев в бедствующие страны для оказания помощи., я решил работать в бедных районах, воплощая в жизнь это наследие. Я был хорошим адвокатом. Правда, – сказал Джордан. – Я заслужил свои награды в Детройте, точно так же, как ты заслужил их в армии.

– Да, знаю, – сказал я, по-прежнему гадая, к чему он клонит.

– И, оглядываясь назад, я вижу, что был тогда счастлив, – продолжал Джордан. – И Блэр тоже была счастлива. – Помолчав, он добавил: – Думаю, она была счастлива.

Блэр была его женой. Именно ради него она бросила меня. После того как я получил от нее письмо о разрыве отношений, я получил длинное письмо от Джордана. Не прося прощения, он пытался объяснить, как все произошло. Выражая надежду, что я пойму и прощу его.

– Так или иначе, Блэр говорит, что была счастлива. Счастье, умиротворенность, удовлетворение… вот ведь главное в жизни, Джейк, не так ли?

– Конечно, – ответил я. – Ты видишь сейчас перед собой абсолютно счастливого человека.

Я еще никогда не видел Джордана таким смущенным и сбитым с толку. Тот Лэнгфорд, которого я знал, всегда был уверен во всем, особенно в своей собственной ослепительно яркой звезде. Многие предсказывали, что он когда-нибудь станет сенатором или губернатором штата, а то и президентом. Я всегда полагал, что именно поэтому, в частности, Блэр и вышла за него замуж.

– Теперь у нас есть достаток, Джейк, но удовлетворения нет, – продолжал Джордан, по-прежнему уставившись в окно. – Мы с Блэр постоянно ссоримся. Она хотела, чтобы я продолжал работать в бедных районах. Но я увидел возможность сделать гораздо больше. Как оказалось, у меня есть к этому талант… дар работать с людьми; я обнаружил, что они приходят ко мне, для того чтобы поверить в меня… и пойти за мной. В нашей стране немало адвокатов, защищающих права бедняков, но крайне редко встречаются хорошие руководители, способные направить весь этот талант в нужное русло, заставить его работать. Я понял это, когда занялся административной работой… понял, что смогу сделать многократно больше, чем если останусь адвокатом в бедном районе. Речь шла о том, как человек выбирает распорядиться своей жизнью.

По мне, это начинало походить на начало речи о снятии с себя полномочий. У меня появилась мысль, не собирается ли Джордан уйти со своего места. Быть может, он собирается побороться за какую-то выборную должность. Но в таком случае он не стал бы приглашать меня, чтобы поговорить об этом.

– Конечно, можно оставаться на той точке зрения, что всякая работа приносит свою пользу, – снова заговорил Джордан. – Работая в Детройте, я не боялся быть идеалистом. Однако многие из тех грандиозных свершений, которыми я тогда гордился, теперь почему-то кажутся мне фальшивыми.

– Например? – спросил я.

– Ну хорошо… возьмем представителей национальных меньшинств. Когда мы с тобой учились в колледже, ни о чем подобном не было и речи. А теперь благодаря мне их уже больше двадцати… и все они в один голос заявляют, что выступают за расовое и этническое разнообразие. Но когда я в прошлом году подписал приказ, предписывающий расселять всех первокурсников в общежитии случайным образом, чтобы каждый студент получил возможность познакомиться с этим разнообразием вблизи, начались волнения. Меня заклеймили «дядей Томом»[14]«Дядя Том» – презрительное прозвище излишне услужливого человека, сознающего свой низкий социальный статус вследствие расовой принадлежности..

– Да, помню, – подтвердил я.

– Как будто недостаточно было афроамериканских и латиноамериканских учебных центров, – продолжал Джордан. – Теперь мы строим отдельные жилые корпуса. – Он принялся расхаживать взад и вперед перед камином. – А тем временем мне приходится иметь дело с преподавателями, которые в открытую призывают к свержению капитализма, при этом требуя зарплаты в шестизначных цифрах и угрожающие в случае отказа повышения жалованья уйти в другие учебные заведения.

– Пусть уходят, – сказал я.

Джордан покачал головой.

– Ты не понимаешь, с чем мне приходится иметь дело. Флобер метко подметил, сказав, что пытался жить в башне из слоновой кости; но окружающее ее море дерьма поднималось все выше, колотясь в стены[15]Неточная цитата из писем французского писателя Гюстава Флобера (1821–1880)..

– Извини, меня ждут более важные дела, – сказал я, поднимаясь на ноги.

– Какие, например?

– Например, мне нужно отвезти свою собаку на химиотерапию, – сказал я. – В любом случае двадцать минут назад капитан Морго временно отстранила меня от несения службы.

– Проклятье! Теперь мне придется лизать ей задницу, чтобы она тебя простила…

– Если честно, Джордан, – сказал я, – мне все равно.

Я уже был в дверях, когда он меня окликнул:

– Джейк… подожди!

Обернувшись, я увидел, что Джордан снова на грани срыва. Какое-то мгновение мне казалось, что у него в глазах застыл ужас. Затем снова вернулась на место маска уверенности.

– Я только хотел сказать… послушай… я знаю, что в Афганистане тебе здорово досталось…

– Пока, Джордан.

Я уже выходил в дверь, когда его последние слова заставили меня застыть на месте.

– Джейк, мне нужна твоя помощь, – сказал он.

– В чем дело? – спросил я, снова закрывая дверь.

– Меня шантажируют.